Фестиваль Чайковского (День третий)
День Третий. Лисс и Белкин
Третий день, мой неустанный читатель, в отличие от первого и второго, возглавил не клавишник, а скрипач. В этом месте, ты можешь испытать со мной тот самый трепет, который я испытываю сам всякий раз, как смычок касается струн. Борис Белкин единственный солист этого Фестиваля, который оказался лишён возможности стать лауреатом конкурса Чайковского. И если для пианиста лауреатство может определяющим, то скрипка как инструмент не потеряет без него своего величия.
В этот раз вместе с солистом на сцену вышел уже оркестр не молодёжный , а Уральский академический филармонический. Пожалуй, это самый серьёзный и, возможно, самый именитый оркестр урала. В разное время с ним солировали Ростропович, Хворостовский, Башмет, конечно же Мацуев, и другие именитые музыканты. В отличии от других оркестров, которые я по старой традиции классифицирую по скрипачкам, это сотрудничество музыкантов, которые не просто "живут музыкой", но прожили ей весомую часть жизни в подтверждение серьезности своих "увлечений". Иной контенгент. Даже само звучание мне кажется более зрелым и уравновешенным. Никакого опережения событий - каждый такт в своё время.
Борис Белкин скорее "музыкант Мира", хотя, родившись в России он обрёк себя быть всегда нашим. Он выступал с ведущими оркестрами Америки и Европы, крупнейшими симфоническими коллективами Израиля и Великобритании. Сотрудничал с выдающимися дирижёрами, и уже давно несравненен в своей манере игры. Первое отделение, было отдана ему для концерта скрипки с оркестром ре мажор, ор.35.
Click to viewБорис Белкин исполняет концерт D Major в 1976 с Леонардом Бернштейном в Нью-Йорке
Этот концерт пробудил во мне давнюю тягу. Начиная с раннего детства я прекрасно засыпал на концертах классической музыки и балетах - не от скуки, а наоборот - от удовольствия. И если ребёнку не требуется оправдывать свою манеру слушания, то в более зрелом возрасте приходиться либо изменять привычка, либо общественным условным нормам. Последние 7-8 лет, я способен стойко переносить симфонические концерты, даже не пытаясь впасть в полудрёму и не испытывая подобного давления со стороны музыки. Но в этот раз я погрузился в музыкальный туман Морфея и плыл по нему на протяжении всего времени концерта. Не сон, но подобие медитации когда ты музыку вдыхаешь всей полнотой своих лёгких и выдыхаешь уже будучи кем то иным, нежели мгновением ранее.
Единственную деталь, которую я помню отчётливо, заключалась в том, что в конце первого отделения Белкин вышел на бис. А я удивлялся, зачем это делать в середине концерта, когда второе отделение ещё впереди. В моей голове не могло уложиться, что его может не быть во второй части. Когда ему аплодировали, я осознал мысль, волновавшую меня еще с предшествующего дня, где я большую часть времени посвятил скрипичной части оркестра. Скрипачи - это музыканты в большой мере проявляющие покорность судьбе. Держа в одной руке скрипку, а в другой смычок, они вский раз, когда не играют, держат голову чуть склонённой. Кажется что скрипка - это философия души. Некая мудрость, которую требуется постичь прежде, чем начинать играть на инструменте. И если эта философия принята и от нее не отступают, то человек получает в дар необходимый слух и чувство инструмента. Что-то подобное есть и у других смычковых (виолончель, контрабас) - но там, будто бы, и философия сокрыта другая.
Вторая часть концерта отразилась на моей памяти каким-то неуловимым чувством. Во многом, она легла на это осмысление философии и рока скрипки. Так что тема неотвратимости, судьбы, сомнений и противоречий звучала уже не самостоятельной симфонией Чайковского, а идейным продолжением предшествующей мысли. Я не знаю, пришёл ли я к пониманию загадки Чайковского о подчинении темы рока общей радости, или "это его, рока, победа и торжество". Единственное, что я помню, как Лисс вызывал на поклон чуть ли не каждого музыканта оркестра. А я ещё подумал: странно так усердно, будто на бис, хлопать оркестру без солиста. Ведь они не сыграют ничего незапланированного и уж тем более, не повторят отыгранное снова.
С тем, я и покинул зал. Возможно, одним из первых, - я не помню происходящего, - только плавно затихающую во мне скрипку из первой части.
P.S. В этот раз я был в компании лучшего друга, о чьём интересе к филармонической музыки я сам бы - без подсказки встреченной в первый день Фестиваля его Бабушки и не догадался. При том, что неделей ранее он подвергал меня соблазну авантюры ринуться в раннем августе на фестиваль духовой музыки в какую то сербскую деревушку. Эти две мысли так и не преуспели сложиться в одно без сторонней помощи. Что об этом концерте думает он? Хороший вопрос. И ответ на него мне известен, в отличие от вас. И для спокойствия отдельных представителей мира музыки большую его часть я придержу при себе: "качественно играют" - сказал он.
Финал
От финала рассказываемой истории меня отделяет ещё как минимум один рассказ о поездке в Нижнюю Синячиху, что под тем самым Алапаевском, где "так не долго" пожил Чайковский. Однако, хоть это и завершающая часть фестиваля, она совсем иная по характеру и моим впечатлениям. Потому, о ней мы поговорим чуть позже, ведь она касается звучания музыки в степени меньшей, чем то, что я рассказал сегодня. На последок, я предложу тебе, мой неустанный читатель, наверстать упущенное в архивах виртуального зала Филармонии. Ты не найдешь там именно этих концертов, но найдешь некоторых из этих исполнителей, например, Мацуева или Трифонова.
Все части рассказа про Фестиваль Чайковского:
- День первый. "..любитель женщин и футбола"
- День второй. Девушки, скрипки и "какой-то пианист"
- День третий. Лисс и Белкин
- День четвертый. Шевалье и Синячиха
- День четвертый. Отрывки из дорожного дневника Шевалье (то же, но веселее)