Что мне рассказали о войне и оккупации, 4
Часть 1.
Часть 2.
Часть 3.
Теперь о связи с подпольем. По рассказам мамы, у них дома водились подпольные газеты - лежали среди официальных, кажется, даже подпольную «Звязду» она помнила. По ее же рассказам, дед Иван хранил в ульях то ли детали радиоприемника, то ли даже оружие, хотя этот факт у меня как-то не очень четко отложился, а бабушка - основной источник информации - деталей не раскрывала. Надо сказать, что в то время жили они с дедом не очень дружно, фактически врозь, и бабушка просто могла быть и не в курсе всех его дел. Или не хотела рассказывать.
Значительно больше мне рассказывали о связи со спецгруппой С.И. Казанцева. Это была группа Белорусского штаба партизанского движения и, кажется, НКВД. Надо сказать, что только в последнее время о ней стали хоть что-то писать, в частности, о том, что первоначальной ее задачей была охота на Кубе. Чем они занимались в начале 1944 г. - трудно сказать.
С этой группой была связана упоминавшаяся выше Мария Константиновна. Не знаю уж как это сложилось, но от связных этой группы получила задание мамина сестра - моя тетя Ирма.
Задание состояло в следующем. В Минске стояли формирования «чехов», хотя, как мне кажется, это были все-таки словаки. Они не очень хотели воевать за Гитлера (особенно в начале 1944 г.) и у них можно было купить оружие или обменять его на продукты.
Тете Ирме надо было получить купленный у чехов (или словаков) автомат и пронести его (скорее всего, разобранным) через город на все ту же Болотную станцию. Что и было успешно сделано, автомат был передан одной из сестер Ковалеровых (в списке «проходящих по делу подполья» перечислены Вера Федоровна и Людмила Федоровна Ковалеровы, обе 1926 г. рождения, видимо, близнецы. Указано, что обе «замучены в тюрьме»).
Все было бы хорошо, но кто-то из подпольщиков, связанных с Ковалеровыми (а может быть, и кто-то из них самих) грубо нарушил правила конспирации - вел дневник. В нем была и запись о выполнении задания тетей Ирмой и комментарий, что вся их семья, кажется, собирается в партизаны.
Владельца дневника арестовали, дневник нашли при обыске и, пользуясь записями, взяли всех, в том числе и бабушку с 4 дочерьми, которые тогда уже жили в Клецке. Специально туда приехали, чтобы арестовать. А деда Ивана, который оставался в Минске, не тронули.
Следствие вело Смоленское СД. Это была организация, переехавшая из Смоленска после его освобождения. Возможно, формально это было и не СД, а какая-то вспомогательная полиция, но именно как «Смоленское СД» эту организацию знали все в оккупированном Минске. Служили там почти исключительно русские (ну, точнее, славяне), многие - бывшие работники НКВД. Надо сказать, что именно они в начале 1944 г. «зачистили», как сейчас говорят, Минск от подполья, во всяком случае, от групп, прямо не связанных с партизанами. «Смоленские» прекрасно знали психологию местного населению, их было не обмануть, что можно было иногда проделать с немцами. Надо сказать, что в официальной истории про эту организацию и ее роль в разгроме минского подполья до сих пор пишется очень мало.
Арестовали наших в начале мая и привезли в тюрьму в Минск -не в Пищаловский замок, а в отдельную, принадлежавшую Смоленскому СД, которая располагалась на улице Островского. Следователь вел допрос без пристрастия, только поинтересовался у тети Ирмы, какой марки был автомат. Вскоре бабушку, маму и ее сестер перевели в лагерь на улице Широкой - ныне это ул. Куйбышева примерно между ул. Веры Хоружей и проспектом Машерова (по последней версии). Об этом лагере, располагавшемся в самом городе, официальная история очень долго умалчивала и только недавно на его месте появился скромный памятный знак.
О лагере остались очень тяжелые воспоминания. Мама просто не переносила само сочетание слов «Широкая улица» в любом варианте - даже если это было в ее любимой комедии К. Крапивы «Хто смяецца апошнiм» (там упоминается Широкая улица). Бабушка говорила, что этот лагерь для них выполнял функции пересыльного, должны были отправить куда-то еще.
Приближение фронта грозило узникам полным уничтожением. Часть их сожгли в Тростенце - в том числе гамбургских евреев, которые оставались в лагере до июня 1944 г. Но нашей семье удалось спастись.
(Окончание здесь - http://dv-g.livejournal.com/55195.html)
Часть 2.
Часть 3.
Теперь о связи с подпольем. По рассказам мамы, у них дома водились подпольные газеты - лежали среди официальных, кажется, даже подпольную «Звязду» она помнила. По ее же рассказам, дед Иван хранил в ульях то ли детали радиоприемника, то ли даже оружие, хотя этот факт у меня как-то не очень четко отложился, а бабушка - основной источник информации - деталей не раскрывала. Надо сказать, что в то время жили они с дедом не очень дружно, фактически врозь, и бабушка просто могла быть и не в курсе всех его дел. Или не хотела рассказывать.
Значительно больше мне рассказывали о связи со спецгруппой С.И. Казанцева. Это была группа Белорусского штаба партизанского движения и, кажется, НКВД. Надо сказать, что только в последнее время о ней стали хоть что-то писать, в частности, о том, что первоначальной ее задачей была охота на Кубе. Чем они занимались в начале 1944 г. - трудно сказать.
С этой группой была связана упоминавшаяся выше Мария Константиновна. Не знаю уж как это сложилось, но от связных этой группы получила задание мамина сестра - моя тетя Ирма.
Задание состояло в следующем. В Минске стояли формирования «чехов», хотя, как мне кажется, это были все-таки словаки. Они не очень хотели воевать за Гитлера (особенно в начале 1944 г.) и у них можно было купить оружие или обменять его на продукты.
Тете Ирме надо было получить купленный у чехов (или словаков) автомат и пронести его (скорее всего, разобранным) через город на все ту же Болотную станцию. Что и было успешно сделано, автомат был передан одной из сестер Ковалеровых (в списке «проходящих по делу подполья» перечислены Вера Федоровна и Людмила Федоровна Ковалеровы, обе 1926 г. рождения, видимо, близнецы. Указано, что обе «замучены в тюрьме»).
Все было бы хорошо, но кто-то из подпольщиков, связанных с Ковалеровыми (а может быть, и кто-то из них самих) грубо нарушил правила конспирации - вел дневник. В нем была и запись о выполнении задания тетей Ирмой и комментарий, что вся их семья, кажется, собирается в партизаны.
Владельца дневника арестовали, дневник нашли при обыске и, пользуясь записями, взяли всех, в том числе и бабушку с 4 дочерьми, которые тогда уже жили в Клецке. Специально туда приехали, чтобы арестовать. А деда Ивана, который оставался в Минске, не тронули.
Следствие вело Смоленское СД. Это была организация, переехавшая из Смоленска после его освобождения. Возможно, формально это было и не СД, а какая-то вспомогательная полиция, но именно как «Смоленское СД» эту организацию знали все в оккупированном Минске. Служили там почти исключительно русские (ну, точнее, славяне), многие - бывшие работники НКВД. Надо сказать, что именно они в начале 1944 г. «зачистили», как сейчас говорят, Минск от подполья, во всяком случае, от групп, прямо не связанных с партизанами. «Смоленские» прекрасно знали психологию местного населению, их было не обмануть, что можно было иногда проделать с немцами. Надо сказать, что в официальной истории про эту организацию и ее роль в разгроме минского подполья до сих пор пишется очень мало.
Арестовали наших в начале мая и привезли в тюрьму в Минск -не в Пищаловский замок, а в отдельную, принадлежавшую Смоленскому СД, которая располагалась на улице Островского. Следователь вел допрос без пристрастия, только поинтересовался у тети Ирмы, какой марки был автомат. Вскоре бабушку, маму и ее сестер перевели в лагерь на улице Широкой - ныне это ул. Куйбышева примерно между ул. Веры Хоружей и проспектом Машерова (по последней версии). Об этом лагере, располагавшемся в самом городе, официальная история очень долго умалчивала и только недавно на его месте появился скромный памятный знак.
О лагере остались очень тяжелые воспоминания. Мама просто не переносила само сочетание слов «Широкая улица» в любом варианте - даже если это было в ее любимой комедии К. Крапивы «Хто смяецца апошнiм» (там упоминается Широкая улица). Бабушка говорила, что этот лагерь для них выполнял функции пересыльного, должны были отправить куда-то еще.
Приближение фронта грозило узникам полным уничтожением. Часть их сожгли в Тростенце - в том числе гамбургских евреев, которые оставались в лагере до июня 1944 г. Но нашей семье удалось спастись.
(Окончание здесь - http://dv-g.livejournal.com/55195.html)