Поеду в Минск на Хью Лори - деньги на ветер, да и нескоро еще (очень), но 12 незнакомых новых людей, с которыми мы едем, очень притягательная перспектива. Или летим. Хочу на the cure, на Максидроме никогда не была ( Read more... )

И в этих больших информационных потоках я чувствую болезненную нехватку полезной информации, буквы, слова водопадом, а главное остается закрытым ( Read more... )

Боооже мой... А как же хочется полежать на асфальте, глядя на звезды!
В таких случаях ты всегда не один и тебе всегда хорошо, оооочень хорошо!

Я безумно, безумно соскучилась по собакам. Когда я вижу их на улице, мне хочется каждую погладить. Я помню ощущение, когда собаку обнимаешь. Берешь ее морду в руки и заглядываешь в глаза, а она не может долго смотреть в твои, начинает смущенно их отводить или бегать по разным сторонам своими глазенками, как будто напортачила. И еще я очень люблю их ( Read more... )

Какого-то черта я больше люблю кататься по городу, чем на природе. Я невероятно сильно люблю нашу скромную неброскую природу, поля, луга, небо, обожаю деревья и то, как цвет коры сочетается с зеленью листьев, хитросплетенье веток, запах травы и осенних листьев, отражение неба в лужах и другие чудеса. Один из моих любимых эпизодов детства -  я с ( Read more... )

При нашей медицине, например. Я не о мелочах, я про серьезное ( Read more... )

Когда захожу в журнал - «пахнет мертвечиной». Очень мало людей пишет сюда. Да, все равно. Пришла осень, а с ней болезни и желание иногда оставаться наедине с собой. Зябко, болею в хлам. На работе вечно распахнутые окна, стол, заваленный бумагой, монитор, заклеенный напоминаниями и уже довольно привычные люди. Здорово, что всю жизнь меня окружают ( Read more... )

Мать меня иногда удивляет. По радио играла show must go on. Я сказала: «Когда они записывали эту песню, Меркьюри уже разваливался на куски от СПИДа». Мать, вместо того, чтобы сказать что-то вроде «какую же распутную жизнь он вел, отвратительно!», сказала: «Его жизнь была похожа на вспышку ( Read more... )

«Они сидели за хорошо выскобленным деревянным столом на кухне, где, бывало, мать Манфреда, высокая, пышная женщина в крахмальном синем переднике, окаймленном белыми кружевами, угощала их молоком и домашним печеньем, когда они являлись домой после игры. Теперь они тянули кофе из кружек ( Read more... )

И наконец-то я получила его ( Read more... )