Командиры Красной армии - 5
СОДЕРЖАНИЕ
Начало
Предыдущая страница
Что касается мобилизованных офицеров ( белые офицеры на службе в РККА - прописать подробнее) …
Третья причина, которая могла объяснить службу офицеров в Красной армии, в какой-то степени связана с предыдущей. Это достижения большевиков в наведении порядка и установлении твердой и централизованной власти, умение последних обеспечить и поддерживать порядок в стране, их усилия по защите целостности государства. Многие кадровые военные, в особенности, как это ни парадоксально, монархических убеждений, после событий февральской революции, анархии и безвластия весны-лета 1917 года, не являясь сторонниками коммунистической идеологии, тем не менее, стали приверженцами большевиков, убедившись в том, во-первых, они являются единственной силой, способной навести порядок (чего не смогли сделать ни либеральное Временное правительство, только развалившее государственную систему, ни правительства белые, состоявшие, с одной стороны из тех самых февралистов-демагогов, умеющих красиво говорить и выстраивать замечательные теории, но не умеющих реализовывать на практике свои абстрактные и далекие от реальной жизни идеи, и с другой стороны из далеких от политики военных, вообще смутно представлявшие будущее государственное устройство и декларировавшие лишь некие общие и абстрактные цели). Практическая хватка большевиков, направленная на создание сильного и централизованного государства, пусть и с новой идеологией и лозунгами, но в чем-то оказавшегося (или казавшегося) наследником старой Российской империи, оказалось подкреплена политикой равноудаленности (то есть на практике независимости) последних как от Германии, так и от Антанты (а многие офицеры считали, что Антанта банально использовала Россию, вынесшую основную тяжесть войны на своих плечах, и в чем-то вела предательскую политику, направленную на ослабление русского государства). Все это не могло не импонировать патриотически и государственнически настроенным кадровым военным, на дух не переносившим разваливших страну февралистов.
Именно такими мотивами можно объяснить службу например таких известных военных и убежденных монархистов, как например, старый гвардеец генерал-лейтенант В.В. Чернавин или полковник Генштаба Н.Н. Петин. Последнего, высокопрофессионального военного, большевики достаточно долго убеждали перейти на их сторону, что в красках расписывал С. Аралов: «Петин был убежденный монархист, к советской власти относился с презрением, и с ним пришлось немало поработать индивидуально, прежде чем рассеять его враждебные настроения, склонить на сторону Красной Армии. …. Наконец усилия увенчались успехом. …. В один прекрасный день Петин заявил, что будет честно работать, что он «кое-что понял». Зная о его монархических убеждениях и выдающихся оперативных способностях, старые приятели и сослуживцы Н. Петина в Вооруженных силах Юга России обращались к нему с предложениями о переходе на сторону белых. Однако он отверг эти предложения»{1}. Об этом же в последствии рассказывал и полковник Генштаба С.Д. Харламов: «В первых числах мая я был назначен начальником отделения во Всероссийский Главный штаб. Принял я это назначение с известным самодовольством: с началом стихийной демобилизации солдат с фронта во время войны мне представлялась такая большая страна, как старая Россия, «которая» должна развалиться и быть окончательно побежденной немцами. Мне представлялось, что все погибло... С началом же проявления твердой руки пролетарского управления, с началом создания своей новой Красной Армии (где и мне, грешному, будет отведено хоть какое-нибудь место), я увидел, что Октябрьская революция не только разрушает, но она и создает что-то, причем это что-то имеет свои политические плюсы. Тут уже пробудилась и патриотическая нотка - хорошо сделал, что пошел служить, что никуда не дезертировал...».
В пользу тезиса о том, что многие кадровые военные поступали на службу к большевикам, видя в них силу, которая в отличие от Временного правительства смогла навести порядок, обеспечить централизацию власти и отстаивала национальные интересы, говорит факт поступления в РККА многих высших офицеров старой армии, уволенных Временным правительством в ходе послереволюционной чистки армии от монархически настроенного генералитета. Так, во время данной (и последующих) чисток были уволены из армии большинство полных генералов, поступивших впоследствии добровольно в Красную армию. Среди них можно упомянуть генералов от инфантерии Баланина Д.В. (командующий 11-й армией, 05.04.1917 переведен в резерв чинов при штабе Киевского военного округа, с 04.05.1917 в отставке, в РККА с 1918 года), Васильева Ф.Н. (был уволен от службы 09.09.1917 в числе др. генералов во время крупномасштабной чистки высшего комсостава, последовавшей за выступлением ген. Л.Г. Корнилова, в РККА с 1918 года), Зайончковского А.М. (с 02.04.1917 в резерве чинов при штабе Петроградского ВО, с 07.05.1917 в отставке, в РККА с 1918 года), Войшин-Мордас-Жилинского И.П (в 19.04.1917 был снят с поста и зачислен в резерв чинов при штабе Двинского ВО, а 04.05.1917 уволен от службы по прошению, в РККА с 1918 года), Клембовского В.Н. (несколько выбивается из общего ряда, но его вряд ли можно отнести к сторонникам февральской революции - после выступления ген. Л.Г. Корнилова А.Ф. Керенский предложил ему пост Верховного Главнокомандующего, но он отказался и был отстранен от командования фронтом, в РККА с 1918 года), Лечицкого П.А. (с 18.04.1917 в распоряжении военного министра, с 07.05.1917 в отставке, в РККА с 1920 года), Михневича Н.П. (после Февральской революции был отстранен от должности и 02.04.1917 уволен от службы «по болезни с мундиром и пенсией»), генералов от кавалерии Литвинова А.И. (02.04.1917 уволен от службы), Тюлина М.С. (после Февральской революции был отстранен от должности и 17.03.1917 зачислен в резерв чинов при штабе Кавказского, а 26.04.1917 - Московского ВО, 02.10.1917 уволен от службы, в РККА с января 1919 года), Шейдемана С.М. (04.06.1917 переведен в резерв чинов при штабе Киевского ВО).
Следующей причиной поступления кадровых военных в Красную армию был карьеризм. Наверное одним из наиболее ярких примеров, который придет на память любому интересующемуся темой, является тот же Тухачевский. Но интересно отметить, что в реальности данный фактор оказался серьезным для большого количества молодых кадровых офицеров, в особенности прошедших курс Академии Генерального штаба во время войны, а также для офицеров, закончивших Академию по второму разряду и не причисленных к корпусу генерального штаба. Молодые кадровые офицеры, в ходе войны дослужившиеся к тридцати годам до звания полковников и подполковников, понимали, что с прекращением войны и переходом к армии мирного времени они вряд ли смогут сделать карьеру в армии, где практически все высшие должности будут заняты генералами и полковниками еще довоенного производства. В особенности это касалось выпускников ускоренных курсов Академии Генерального штаба военного времени. Академия прекратила свою деятельность с началом войны, выпустив всех офицеров в армию, но позднее было решено возобновить ее деятельность, приняв в нее либо не успевших с началом войны окончить полный довоенный курс офицеров, либо отличившихся боевых офицеров, часто временно отправленных в тыл по ранению (как например, отравившийся во время газовой атаки капитан А.Яновский, впоследствии генерал-лейтенант Советской армии). Так, их большую склонность к службе в Красной армии отмечал еще Кавтарадзе, писавший что «командировка слушателей Военной академии для отражения интервенции Четверного союза вскрыла антагонизм между старыми генштабистами и окончившими ускоренные академические курсы во время войны. Окончившие ускоренные курсы и затем причисленные к Генеральному штабу правильнее, чем старые генштабисты, понимали задачу поставленную Советской властью перед командным составом старой армии (и, в частности, имевшим высшую военную квалификацию) по созданию новой Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Поэтому не случайно, что многие из этих молодых генштабистов затем честно служили в Красной армии, занимая в ней высшие командные и штабные должности (Н.Е. Варфоломеев, Я.К. Ивасиов, А.В. Кирпичников, Б.И. Кузнецов, А.И. Кук, П.М. Майгур, С.А. Меженинов, В.В. Сергеев, Е.А. Шиловский и другие»{2}. О том же много позже говорил и бывший полковник А. Д. Тарановский: "Я полагаю, что старый профессорско-преподавательский состав, пожалуй, был бы не прочь остаться на месте при входе Деникина и надеялся себя реабилитировать перед ним. Что же касается молодого состава генштабистов, то тут бы, без сомнения, произошло разделение, и большая часть, на случай оставления Москвы, ушла бы с отходящими частями Красной Армии, обороняясь на линии Волги, и, может быть, дальше на Восток, т.к. их сверстники в Деникинской армии давно уже были испечены в генералы и служба их там была бы трудна"{3}.
В этой связи в качестве примера интересно изучить состав высших командиров и штабных работников Западного и Юго-Западного фронтов и входящих в их состав армий во время Советско-польской войны, активная фаза которой пришлась на лето 1920-го года (с мая по сентябрь-октябрь). Даже беглый анализ биографий, выложенных на сайте www.grwar.ru, в сочетании с некоторыми приложениями к книге Какурина, Меликова «Советско-польская война» показывает преобладание кадровых офицеров старой армии с высшим военным образованием. Непосредственно в боевых действиях с белополяками принимали участие Западный фронт в составе 3-й, 4-й, 15-й, 16-й армий и Юго-Западный фронт в составе 12-й, 14-й и отчасти 13-й армий, а также Первой Конной армии. При этом если первый возглавлял бывший подпоручик Тухачевский, а второй - подполковник (не генштабист) Егоров, то, идя вглубь, видно, что там практически везде занимают должности офицеры, учившиеся в Академии Генштаба.
В частности, штаб Западного фронта с 25 февраля по 30 сентября 1920 года возглавлял полковник Генштаба Шварц Н.Н. (1882 г.р.), его помощником (с 29.04.1920) был подполковник Генштаба Ермолин П.И. (1884 г.р.), помощником командующего фронтом был гвардейский офицер, генерал-лейтенант старой армии Чернавин В.В. (1859 г.р.). Начальником оперативного управления штаба фронта был капитан Перемытов А.М. (1888 г.р.), для особых поручений при нем - подполковник Виноградов А.Н. (1882 г.р.) - оба окончили ускоренный курс АГШ в 1917 году, начальником оперативного отделения был штабс-капитан Лбов (окончил АГШ в 1914 году по 2-му разряду). Начальником управления военных сообщений был полковник генштаба Дьяков В.А. (1884 г.р.), в том же управлении служил инспектором капитан Сергеев В.В. (1889 г.р.), а начальником управления связи фронта - капитан Скворцов Б.Н. (1880 г.р.), оба окончили ускоренный курс АГШ в 1917 году, помощником начальника снабжений Западного фронта с 15 января 1920 года был генерал-лейтенант Генштаба Огородников Ф.Е. (1869 г.р.). Кроме того, кадровые боевые офицеры с высшим военным образованием занимались и подготовкой квалифицированного комсостава для частей и соединений Запфронта - капитан Волков Б.И. (1883 г.р.), окончивший ускоренные курсы АГШ в 1916 году, с июля возглавлял высшие курсов для подготовки старшего строевого начальствующего состава фронта, окончившие ускоренные курсы в 1917 году капитаны Умнов К.А. и Мей П.А. возглавляли соответственно управление военно-учебных заведений и школу высших курсов комсостава Запфронта. Та же самая картина наблюдается и на уровне армий этого фронта. 3-ю армию возглавлял подполковник Генштаба Лазаревич В.С. (1882 г.р.), а ее штаб - штабс-капитан Лисовский (1885, окончил АГШ в 1914 году по 2-му разряду), 4-й армией с 18 июня командовал подполковник Сергеев Е.Н. (1887 г.р., окончил АГШ в 1914 году по 2-му разряду){4}, а ее штабом руководил подполковник генштаба Шуваев А.Д. (1886 г.р.){5}, во главе 15-й армии стояли эстонцы - командарм Корк А.И., подполковник генштаба (1887 г.р.), и его начштаба капитан старой армии Кук А.И. (1886 г.р., учился в АГШ в 1914 году и продолживший обучение в ней в 1916-17 гг.). Командармом-16 был полковник генштаба Соллогуб Н.В. (1883 г.р.), начальником штаба - полковник Баторский М.А. (1890 г.р., закончил АГШ в 1914 году по второму разряду), помощником начштаба капитан генштаба Шиловский Е.А. (1888 г.р.), в штабе армии служил капитан Слицкоухов П.П. (1884 г.р.), окончивший АГШ в 1917 году.
Аналогичная ситуация складывалась и на Юго-Западном фронте - начальником штаба у Егорова в период русско-польской войны был и полковник Генштаба Петин Н.Н. (1876 г.р.), начальниками оперативного управления штаба фронта были капитан Панкратьев А.П. (1883 г.р.), окончил АГШ в 1917 году, и подполковник генштаба Паука И.Х. (1883 г.р.), должность начальника оперативного отделения занимал подполковник генштаба Шестун В.В. (1878 г.р.). Кроме того, в штабе фронта работали капитаны Медель А.И. (1887 г.р.), начальник разведотделения и помощник начальника оперуправления, и Либус Н.Д., оба окончили АГШ в 1917 году. Также и армиями Юго-Западного фронта руководили кадровые офицеры с АГШ за плечами. 12-й до июня командовал капитан генштаба Меженинов С.А. (1890 г.р.) а потом - подполковник Восканов Г.К. (1887 г.р., ускоренный курс АГШ в 1917 году), начальником штаба армии был генерал-майор генштаба В.К. Седачев (1872 г.р.), начальником оперативного отдела - гвардии штабс-капитан Ивановский С.С. (1880 г.р.), начальником разведотделения - подполковник Латынин В.Д. (1879 г.р.), оба окончили ускоренный курс АГШ в 1917 году. 14-ю армию с июля 1920 года возглавил подполковник Молкочанов М.В. (1877 г.р.), до этого с мая бывшего начальником ее штаба, начальником оперативного управления штаба армии (с августа) был капитан Дулов М.А., начальником военных сообщений армии капитан Громов Н.В. (1888г.р.) - все трое окончили ускоренный курс АГШ военного времени. Первая Конная армия была наверное единственной, которую возглавлял не только не генштабист, но даже не офицер - С.М. Буденный, впрочем, во главе ее штаба стоял подполковник старой армии Клюев, окончивший АГШ в 1914 году по второму разряду. Штаб 13-й армии также был представлен кадровыми офицерами с высшим образованием - начальником штаба был капитан Алафузо М.И. (1891 г.р., окончил ускоренный курс АГШ), начальником оперативного отдела - подполковник Бежанов С.Г. (1884 г.р., окончил АГШ в 1909 году по второму разряду), начальником организационного отдела штаба армии - подполковник генштаба Фомичев М.И. (1878 г.р., окончил АГШ в 1908 году по 2-му разряду, но в 1914 году причисленному к генштабу){6}.
Столь подробное перечисление представителей высшего командного состава с указанием дат рождения и высшего военного образования не случайно. Интересно отметить, что, во-первых, среди вышеперечисленных очень высок удельный вес, если можно так выразится, «ненастоящих» генштабистов, и во-вторых - их возраст - почти все они молодые - в возрасте от тридцати до сорока лет - офицеры. Соответственно, к концу Первой мировой войны они были еще моложе - некоторые из них еще не достигли и 30 лет, как, например, капитаны Шиловский, Перемытов, Меженинов и полковник Баторский. К «ненастоящим» генштабистам отнесены те, кто окончил ускоренный курс АГШ военного времени, либо закончили АГШ по второму разряду - то есть не причисленные к Генеральному штабу и чьи карьерные перспективы в старой армии после окончания войны были достаточно туманны. Особенно ситуация осложнялась наличием в царской армии большого количества более возрастных офицеров-генштабистов. Естественно, что молодые и активные боевые офицеры, окончившие ускоренные курсы АГШ уже в ходе войны (а на них отправляли либо отличившихся офицеров либо тех, кто не успел закончить АГШ до войны), с большим желанием шли в Красную армию, где они могли сделать куда как более быструю карьеру, чем в Белой армии. Те же самые желания могли двигать и «второразрядниками», которым также мало что светило в старой армии{7}. Их мотивация видна из поздних признаний уже упоминавшегося полковника старой армии С.Д. Харламова: «Переведенный на фронт (штаб 15 армии, переформированной из 15 Латармии) я сразу зажил интересами армии. ... Получение ответственной должности командующего 7 армии, должности, о которой я не мог бы и мечтать в старое царское время, окончательно делает меня не только просто лояльным гражданином, но и побуждает стремиться к скорейшему дальнейшему достижению побед над врагом. Неудача обороны Нарвы и прорыв фронта войсками ген. Юденича… сильно меня обескураживает. Приехавшего Председателя Революционного Совета Троцкого я прошу дать мне честь драться с противником хотя бы батальоном или полком. Получаю Колпинскую группу, бью войска Юденича под Павловском, Детским Селом, Гатчиной. Неожиданно получаю орден Красного Знамени. В 20-м году перебрасываюсь на Юго-Западный фронт и назначаюсь начальником штаба Украинской Трудовой армии. Увлеченный работой по социалистической стройке и восстановлению Советского Народного Хозяйства начинаю заражаться энтузиазмом рабочих, не хвастаясь, могу сказать, что работаю здесь на совесть»{8}.
Кстати, заканчивая тему поступления бывших офицеров на службу в РККА, небезынтересно отметить такой несколько необычный факт, как присутствие среди ее комсостава бывших офицеров иностранных армий, в первую очередь пленных офицеров австро-венгерской армии. Так, Тинченко в своей книге упоминает служивших в РККА бывших австрийских офицеров военрука Художественного института майора австрийского Генштаба В.В. Лобковица, командира 44-й дивизии Ярослава Штромбаха и командира 69-го стрелкового полка Китвейта. В приложениях к сборникам директив гражданской войны встречаются такие персонажи, как поручик австрийской армии Эстрейхер-Егоров Р. А. (поляк по национальности), в 1919-1920 гг. - комиссар высших штабных курсов Западного фронта и Высших объединенных курсов, комиссар оперативного Управления штаба Западного фронта, бывший офицер австро-венгерской армии, уроженец Чехии. Кужелло Э. Ф., служивший в Красной армии с декабря 1917 года (командир батальона) и занимавший к концу войны должности командир Отдельной интернациональной кавбригады на Южном фронте, начальника Отдельной кавалерийской дивизни интернационалистов и командира Ферганского территориального кавполка, а после войны командовавший рядом соединений и частей ВЧК по борьбе с басмачеством в Фергане, венгр Гавро Лайош (Людвиг Матвеевич), прапорщик австро-венгерской армии, в Красной армии в гражданскую войну комбат и комполка, а после нее в 1920-1924 командир 173-й бригады 58-й стрелковой дивизии. Ю.Лота в одной из своих книг упоминал служившего в Разведуправлении в 20-30-е годы О.Штейнбрюка, бывшего капитана австрийской армии, также попавшего в плен в ходе Первой мировой и оставшегося в России.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
СОДЕРЖАНИЕ
{1} Минаков, Военная элита 20-30-х годов ХХ века.
{2} Кавтарадзе, стр. 71-72
{3} Тинченко со ссылкой на ГАСБУ, фп, д. 67093, т. 248(187), с.27-об.
{4} До этого - в мае-июне 1920 командовал Северной группой войск, будущей 15-й армией.
{5} В августе-октябре врид командующего этой же армией.
{6} При этом в списке Генштаба 1916 года он не значится, а в списке 1917 года уже присутствует.
{7} Про «перспективы» и умонастроения офицеров, закончивших АГШ по второму разряду, предельно ясно выразился А.И.Деникин: « академисты второй категории, не попавшие в генеральный штаб, быть может, благодаря только нехватке какой-нибудь маленькой дроби в выпускном балле, возвращались в строй с подавленной психикой, с печатью неудачника в глазах строевых офицеров и с совершенно туманными перспективами будущего». А.И.Деникин, «Путь русского офицера», …
{8}Тинченко со ссылкой на ГАСБУ, фп, д. 67093, т. 172, дело Харламова С. Д., с.15-об-17.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
СОДЕРЖАНИЕ
Начало
Предыдущая страница
Что касается мобилизованных офицеров ( белые офицеры на службе в РККА - прописать подробнее) …
Третья причина, которая могла объяснить службу офицеров в Красной армии, в какой-то степени связана с предыдущей. Это достижения большевиков в наведении порядка и установлении твердой и централизованной власти, умение последних обеспечить и поддерживать порядок в стране, их усилия по защите целостности государства. Многие кадровые военные, в особенности, как это ни парадоксально, монархических убеждений, после событий февральской революции, анархии и безвластия весны-лета 1917 года, не являясь сторонниками коммунистической идеологии, тем не менее, стали приверженцами большевиков, убедившись в том, во-первых, они являются единственной силой, способной навести порядок (чего не смогли сделать ни либеральное Временное правительство, только развалившее государственную систему, ни правительства белые, состоявшие, с одной стороны из тех самых февралистов-демагогов, умеющих красиво говорить и выстраивать замечательные теории, но не умеющих реализовывать на практике свои абстрактные и далекие от реальной жизни идеи, и с другой стороны из далеких от политики военных, вообще смутно представлявшие будущее государственное устройство и декларировавшие лишь некие общие и абстрактные цели). Практическая хватка большевиков, направленная на создание сильного и централизованного государства, пусть и с новой идеологией и лозунгами, но в чем-то оказавшегося (или казавшегося) наследником старой Российской империи, оказалось подкреплена политикой равноудаленности (то есть на практике независимости) последних как от Германии, так и от Антанты (а многие офицеры считали, что Антанта банально использовала Россию, вынесшую основную тяжесть войны на своих плечах, и в чем-то вела предательскую политику, направленную на ослабление русского государства). Все это не могло не импонировать патриотически и государственнически настроенным кадровым военным, на дух не переносившим разваливших страну февралистов.
Именно такими мотивами можно объяснить службу например таких известных военных и убежденных монархистов, как например, старый гвардеец генерал-лейтенант В.В. Чернавин или полковник Генштаба Н.Н. Петин. Последнего, высокопрофессионального военного, большевики достаточно долго убеждали перейти на их сторону, что в красках расписывал С. Аралов: «Петин был убежденный монархист, к советской власти относился с презрением, и с ним пришлось немало поработать индивидуально, прежде чем рассеять его враждебные настроения, склонить на сторону Красной Армии. …. Наконец усилия увенчались успехом. …. В один прекрасный день Петин заявил, что будет честно работать, что он «кое-что понял». Зная о его монархических убеждениях и выдающихся оперативных способностях, старые приятели и сослуживцы Н. Петина в Вооруженных силах Юга России обращались к нему с предложениями о переходе на сторону белых. Однако он отверг эти предложения»{1}. Об этом же в последствии рассказывал и полковник Генштаба С.Д. Харламов: «В первых числах мая я был назначен начальником отделения во Всероссийский Главный штаб. Принял я это назначение с известным самодовольством: с началом стихийной демобилизации солдат с фронта во время войны мне представлялась такая большая страна, как старая Россия, «которая» должна развалиться и быть окончательно побежденной немцами. Мне представлялось, что все погибло... С началом же проявления твердой руки пролетарского управления, с началом создания своей новой Красной Армии (где и мне, грешному, будет отведено хоть какое-нибудь место), я увидел, что Октябрьская революция не только разрушает, но она и создает что-то, причем это что-то имеет свои политические плюсы. Тут уже пробудилась и патриотическая нотка - хорошо сделал, что пошел служить, что никуда не дезертировал...».
В пользу тезиса о том, что многие кадровые военные поступали на службу к большевикам, видя в них силу, которая в отличие от Временного правительства смогла навести порядок, обеспечить централизацию власти и отстаивала национальные интересы, говорит факт поступления в РККА многих высших офицеров старой армии, уволенных Временным правительством в ходе послереволюционной чистки армии от монархически настроенного генералитета. Так, во время данной (и последующих) чисток были уволены из армии большинство полных генералов, поступивших впоследствии добровольно в Красную армию. Среди них можно упомянуть генералов от инфантерии Баланина Д.В. (командующий 11-й армией, 05.04.1917 переведен в резерв чинов при штабе Киевского военного округа, с 04.05.1917 в отставке, в РККА с 1918 года), Васильева Ф.Н. (был уволен от службы 09.09.1917 в числе др. генералов во время крупномасштабной чистки высшего комсостава, последовавшей за выступлением ген. Л.Г. Корнилова, в РККА с 1918 года), Зайончковского А.М. (с 02.04.1917 в резерве чинов при штабе Петроградского ВО, с 07.05.1917 в отставке, в РККА с 1918 года), Войшин-Мордас-Жилинского И.П (в 19.04.1917 был снят с поста и зачислен в резерв чинов при штабе Двинского ВО, а 04.05.1917 уволен от службы по прошению, в РККА с 1918 года), Клембовского В.Н. (несколько выбивается из общего ряда, но его вряд ли можно отнести к сторонникам февральской революции - после выступления ген. Л.Г. Корнилова А.Ф. Керенский предложил ему пост Верховного Главнокомандующего, но он отказался и был отстранен от командования фронтом, в РККА с 1918 года), Лечицкого П.А. (с 18.04.1917 в распоряжении военного министра, с 07.05.1917 в отставке, в РККА с 1920 года), Михневича Н.П. (после Февральской революции был отстранен от должности и 02.04.1917 уволен от службы «по болезни с мундиром и пенсией»), генералов от кавалерии Литвинова А.И. (02.04.1917 уволен от службы), Тюлина М.С. (после Февральской революции был отстранен от должности и 17.03.1917 зачислен в резерв чинов при штабе Кавказского, а 26.04.1917 - Московского ВО, 02.10.1917 уволен от службы, в РККА с января 1919 года), Шейдемана С.М. (04.06.1917 переведен в резерв чинов при штабе Киевского ВО).
Следующей причиной поступления кадровых военных в Красную армию был карьеризм. Наверное одним из наиболее ярких примеров, который придет на память любому интересующемуся темой, является тот же Тухачевский. Но интересно отметить, что в реальности данный фактор оказался серьезным для большого количества молодых кадровых офицеров, в особенности прошедших курс Академии Генерального штаба во время войны, а также для офицеров, закончивших Академию по второму разряду и не причисленных к корпусу генерального штаба. Молодые кадровые офицеры, в ходе войны дослужившиеся к тридцати годам до звания полковников и подполковников, понимали, что с прекращением войны и переходом к армии мирного времени они вряд ли смогут сделать карьеру в армии, где практически все высшие должности будут заняты генералами и полковниками еще довоенного производства. В особенности это касалось выпускников ускоренных курсов Академии Генерального штаба военного времени. Академия прекратила свою деятельность с началом войны, выпустив всех офицеров в армию, но позднее было решено возобновить ее деятельность, приняв в нее либо не успевших с началом войны окончить полный довоенный курс офицеров, либо отличившихся боевых офицеров, часто временно отправленных в тыл по ранению (как например, отравившийся во время газовой атаки капитан А.Яновский, впоследствии генерал-лейтенант Советской армии). Так, их большую склонность к службе в Красной армии отмечал еще Кавтарадзе, писавший что «командировка слушателей Военной академии для отражения интервенции Четверного союза вскрыла антагонизм между старыми генштабистами и окончившими ускоренные академические курсы во время войны. Окончившие ускоренные курсы и затем причисленные к Генеральному штабу правильнее, чем старые генштабисты, понимали задачу поставленную Советской властью перед командным составом старой армии (и, в частности, имевшим высшую военную квалификацию) по созданию новой Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Поэтому не случайно, что многие из этих молодых генштабистов затем честно служили в Красной армии, занимая в ней высшие командные и штабные должности (Н.Е. Варфоломеев, Я.К. Ивасиов, А.В. Кирпичников, Б.И. Кузнецов, А.И. Кук, П.М. Майгур, С.А. Меженинов, В.В. Сергеев, Е.А. Шиловский и другие»{2}. О том же много позже говорил и бывший полковник А. Д. Тарановский: "Я полагаю, что старый профессорско-преподавательский состав, пожалуй, был бы не прочь остаться на месте при входе Деникина и надеялся себя реабилитировать перед ним. Что же касается молодого состава генштабистов, то тут бы, без сомнения, произошло разделение, и большая часть, на случай оставления Москвы, ушла бы с отходящими частями Красной Армии, обороняясь на линии Волги, и, может быть, дальше на Восток, т.к. их сверстники в Деникинской армии давно уже были испечены в генералы и служба их там была бы трудна"{3}.
В этой связи в качестве примера интересно изучить состав высших командиров и штабных работников Западного и Юго-Западного фронтов и входящих в их состав армий во время Советско-польской войны, активная фаза которой пришлась на лето 1920-го года (с мая по сентябрь-октябрь). Даже беглый анализ биографий, выложенных на сайте www.grwar.ru, в сочетании с некоторыми приложениями к книге Какурина, Меликова «Советско-польская война» показывает преобладание кадровых офицеров старой армии с высшим военным образованием. Непосредственно в боевых действиях с белополяками принимали участие Западный фронт в составе 3-й, 4-й, 15-й, 16-й армий и Юго-Западный фронт в составе 12-й, 14-й и отчасти 13-й армий, а также Первой Конной армии. При этом если первый возглавлял бывший подпоручик Тухачевский, а второй - подполковник (не генштабист) Егоров, то, идя вглубь, видно, что там практически везде занимают должности офицеры, учившиеся в Академии Генштаба.
В частности, штаб Западного фронта с 25 февраля по 30 сентября 1920 года возглавлял полковник Генштаба Шварц Н.Н. (1882 г.р.), его помощником (с 29.04.1920) был подполковник Генштаба Ермолин П.И. (1884 г.р.), помощником командующего фронтом был гвардейский офицер, генерал-лейтенант старой армии Чернавин В.В. (1859 г.р.). Начальником оперативного управления штаба фронта был капитан Перемытов А.М. (1888 г.р.), для особых поручений при нем - подполковник Виноградов А.Н. (1882 г.р.) - оба окончили ускоренный курс АГШ в 1917 году, начальником оперативного отделения был штабс-капитан Лбов (окончил АГШ в 1914 году по 2-му разряду). Начальником управления военных сообщений был полковник генштаба Дьяков В.А. (1884 г.р.), в том же управлении служил инспектором капитан Сергеев В.В. (1889 г.р.), а начальником управления связи фронта - капитан Скворцов Б.Н. (1880 г.р.), оба окончили ускоренный курс АГШ в 1917 году, помощником начальника снабжений Западного фронта с 15 января 1920 года был генерал-лейтенант Генштаба Огородников Ф.Е. (1869 г.р.). Кроме того, кадровые боевые офицеры с высшим военным образованием занимались и подготовкой квалифицированного комсостава для частей и соединений Запфронта - капитан Волков Б.И. (1883 г.р.), окончивший ускоренные курсы АГШ в 1916 году, с июля возглавлял высшие курсов для подготовки старшего строевого начальствующего состава фронта, окончившие ускоренные курсы в 1917 году капитаны Умнов К.А. и Мей П.А. возглавляли соответственно управление военно-учебных заведений и школу высших курсов комсостава Запфронта. Та же самая картина наблюдается и на уровне армий этого фронта. 3-ю армию возглавлял подполковник Генштаба Лазаревич В.С. (1882 г.р.), а ее штаб - штабс-капитан Лисовский (1885, окончил АГШ в 1914 году по 2-му разряду), 4-й армией с 18 июня командовал подполковник Сергеев Е.Н. (1887 г.р., окончил АГШ в 1914 году по 2-му разряду){4}, а ее штабом руководил подполковник генштаба Шуваев А.Д. (1886 г.р.){5}, во главе 15-й армии стояли эстонцы - командарм Корк А.И., подполковник генштаба (1887 г.р.), и его начштаба капитан старой армии Кук А.И. (1886 г.р., учился в АГШ в 1914 году и продолживший обучение в ней в 1916-17 гг.). Командармом-16 был полковник генштаба Соллогуб Н.В. (1883 г.р.), начальником штаба - полковник Баторский М.А. (1890 г.р., закончил АГШ в 1914 году по второму разряду), помощником начштаба капитан генштаба Шиловский Е.А. (1888 г.р.), в штабе армии служил капитан Слицкоухов П.П. (1884 г.р.), окончивший АГШ в 1917 году.
Аналогичная ситуация складывалась и на Юго-Западном фронте - начальником штаба у Егорова в период русско-польской войны был и полковник Генштаба Петин Н.Н. (1876 г.р.), начальниками оперативного управления штаба фронта были капитан Панкратьев А.П. (1883 г.р.), окончил АГШ в 1917 году, и подполковник генштаба Паука И.Х. (1883 г.р.), должность начальника оперативного отделения занимал подполковник генштаба Шестун В.В. (1878 г.р.). Кроме того, в штабе фронта работали капитаны Медель А.И. (1887 г.р.), начальник разведотделения и помощник начальника оперуправления, и Либус Н.Д., оба окончили АГШ в 1917 году. Также и армиями Юго-Западного фронта руководили кадровые офицеры с АГШ за плечами. 12-й до июня командовал капитан генштаба Меженинов С.А. (1890 г.р.) а потом - подполковник Восканов Г.К. (1887 г.р., ускоренный курс АГШ в 1917 году), начальником штаба армии был генерал-майор генштаба В.К. Седачев (1872 г.р.), начальником оперативного отдела - гвардии штабс-капитан Ивановский С.С. (1880 г.р.), начальником разведотделения - подполковник Латынин В.Д. (1879 г.р.), оба окончили ускоренный курс АГШ в 1917 году. 14-ю армию с июля 1920 года возглавил подполковник Молкочанов М.В. (1877 г.р.), до этого с мая бывшего начальником ее штаба, начальником оперативного управления штаба армии (с августа) был капитан Дулов М.А., начальником военных сообщений армии капитан Громов Н.В. (1888г.р.) - все трое окончили ускоренный курс АГШ военного времени. Первая Конная армия была наверное единственной, которую возглавлял не только не генштабист, но даже не офицер - С.М. Буденный, впрочем, во главе ее штаба стоял подполковник старой армии Клюев, окончивший АГШ в 1914 году по второму разряду. Штаб 13-й армии также был представлен кадровыми офицерами с высшим образованием - начальником штаба был капитан Алафузо М.И. (1891 г.р., окончил ускоренный курс АГШ), начальником оперативного отдела - подполковник Бежанов С.Г. (1884 г.р., окончил АГШ в 1909 году по второму разряду), начальником организационного отдела штаба армии - подполковник генштаба Фомичев М.И. (1878 г.р., окончил АГШ в 1908 году по 2-му разряду, но в 1914 году причисленному к генштабу){6}.
Столь подробное перечисление представителей высшего командного состава с указанием дат рождения и высшего военного образования не случайно. Интересно отметить, что, во-первых, среди вышеперечисленных очень высок удельный вес, если можно так выразится, «ненастоящих» генштабистов, и во-вторых - их возраст - почти все они молодые - в возрасте от тридцати до сорока лет - офицеры. Соответственно, к концу Первой мировой войны они были еще моложе - некоторые из них еще не достигли и 30 лет, как, например, капитаны Шиловский, Перемытов, Меженинов и полковник Баторский. К «ненастоящим» генштабистам отнесены те, кто окончил ускоренный курс АГШ военного времени, либо закончили АГШ по второму разряду - то есть не причисленные к Генеральному штабу и чьи карьерные перспективы в старой армии после окончания войны были достаточно туманны. Особенно ситуация осложнялась наличием в царской армии большого количества более возрастных офицеров-генштабистов. Естественно, что молодые и активные боевые офицеры, окончившие ускоренные курсы АГШ уже в ходе войны (а на них отправляли либо отличившихся офицеров либо тех, кто не успел закончить АГШ до войны), с большим желанием шли в Красную армию, где они могли сделать куда как более быструю карьеру, чем в Белой армии. Те же самые желания могли двигать и «второразрядниками», которым также мало что светило в старой армии{7}. Их мотивация видна из поздних признаний уже упоминавшегося полковника старой армии С.Д. Харламова: «Переведенный на фронт (штаб 15 армии, переформированной из 15 Латармии) я сразу зажил интересами армии. ... Получение ответственной должности командующего 7 армии, должности, о которой я не мог бы и мечтать в старое царское время, окончательно делает меня не только просто лояльным гражданином, но и побуждает стремиться к скорейшему дальнейшему достижению побед над врагом. Неудача обороны Нарвы и прорыв фронта войсками ген. Юденича… сильно меня обескураживает. Приехавшего Председателя Революционного Совета Троцкого я прошу дать мне честь драться с противником хотя бы батальоном или полком. Получаю Колпинскую группу, бью войска Юденича под Павловском, Детским Селом, Гатчиной. Неожиданно получаю орден Красного Знамени. В 20-м году перебрасываюсь на Юго-Западный фронт и назначаюсь начальником штаба Украинской Трудовой армии. Увлеченный работой по социалистической стройке и восстановлению Советского Народного Хозяйства начинаю заражаться энтузиазмом рабочих, не хвастаясь, могу сказать, что работаю здесь на совесть»{8}.
Кстати, заканчивая тему поступления бывших офицеров на службу в РККА, небезынтересно отметить такой несколько необычный факт, как присутствие среди ее комсостава бывших офицеров иностранных армий, в первую очередь пленных офицеров австро-венгерской армии. Так, Тинченко в своей книге упоминает служивших в РККА бывших австрийских офицеров военрука Художественного института майора австрийского Генштаба В.В. Лобковица, командира 44-й дивизии Ярослава Штромбаха и командира 69-го стрелкового полка Китвейта. В приложениях к сборникам директив гражданской войны встречаются такие персонажи, как поручик австрийской армии Эстрейхер-Егоров Р. А. (поляк по национальности), в 1919-1920 гг. - комиссар высших штабных курсов Западного фронта и Высших объединенных курсов, комиссар оперативного Управления штаба Западного фронта, бывший офицер австро-венгерской армии, уроженец Чехии. Кужелло Э. Ф., служивший в Красной армии с декабря 1917 года (командир батальона) и занимавший к концу войны должности командир Отдельной интернациональной кавбригады на Южном фронте, начальника Отдельной кавалерийской дивизни интернационалистов и командира Ферганского территориального кавполка, а после войны командовавший рядом соединений и частей ВЧК по борьбе с басмачеством в Фергане, венгр Гавро Лайош (Людвиг Матвеевич), прапорщик австро-венгерской армии, в Красной армии в гражданскую войну комбат и комполка, а после нее в 1920-1924 командир 173-й бригады 58-й стрелковой дивизии. Ю.Лота в одной из своих книг упоминал служившего в Разведуправлении в 20-30-е годы О.Штейнбрюка, бывшего капитана австрийской армии, также попавшего в плен в ходе Первой мировой и оставшегося в России.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
СОДЕРЖАНИЕ
{1} Минаков, Военная элита 20-30-х годов ХХ века.
{2} Кавтарадзе, стр. 71-72
{3} Тинченко со ссылкой на ГАСБУ, фп, д. 67093, т. 248(187), с.27-об.
{4} До этого - в мае-июне 1920 командовал Северной группой войск, будущей 15-й армией.
{5} В августе-октябре врид командующего этой же армией.
{6} При этом в списке Генштаба 1916 года он не значится, а в списке 1917 года уже присутствует.
{7} Про «перспективы» и умонастроения офицеров, закончивших АГШ по второму разряду, предельно ясно выразился А.И.Деникин: « академисты второй категории, не попавшие в генеральный штаб, быть может, благодаря только нехватке какой-нибудь маленькой дроби в выпускном балле, возвращались в строй с подавленной психикой, с печатью неудачника в глазах строевых офицеров и с совершенно туманными перспективами будущего». А.И.Деникин, «Путь русского офицера», …
{8}Тинченко со ссылкой на ГАСБУ, фп, д. 67093, т. 172, дело Харламова С. Д., с.15-об-17.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
СОДЕРЖАНИЕ