Командиры Красной армии - 29
СОДЕРЖАНИЕ
Начало
Предыдущая страница
Как не справившиеся со своими обязанностями, за потерю управления, несвоевременное выполнение приказов, неоправданные потери в войсках во время войны отстранялись многие генералы, впрочем, многие из них возможно попали «под горячую руку» - в тяжелой обстановке 41 года или лета 42-го, когда стремились навести порядок восстановить контроль над войсками любыми, часто неоправданно жестокими средства {1}. С другой стороны, часто вовремя войны со всей резкостью выявлялись и недостатки, унаследованные с 20-х годов - неумение правильно оценить обстановку и принять верные решения, нерешительность, неуверенность, отсутствие командных навыков, проявлявшееся в неумении навести порядок и поддерживать дисциплину во вверенных войсках, причем они проявлялись и на высших командных и штабных должностях. Так генерал-майор А.И. Максимов (поручик-артиллерист царской армии, воевавший с 1914 года, в 20-е годы бывший командиром артиллерийских дивизиона и полка, начальник штаба полка, затем на преподавательских и штабных должностях), в феврале 1944 года был отстранен за бездействие в процессе наступления, потерю управления частями и ложный доклад. За неумение наладить дисциплину отстранялись генерал-майоры И.В. Простяков и В.А. Соловьев{2}, очень ярко отсутствие организаторских и управленческих навыков проявилось у бывшего подпоручика и командира роты в старой армии генерал-майора Д.И. Кислицына (в гражданскую войну комбат, в 1921-22 гг. комполка, в двадцатые годы комбат, в 30-е командир полка, участвовал в боевых действиях в Испании). С октября 41-го он занимал должность начальника управления тыла 46 армии Закавказского фронта, но в ходе битвы за Кавказ «не сумел правильно организовать и нацелить работу тыла по материальном обеспечению действующих частей», за что был снят с должности. Затем с октября 42-го заместитель командира дивизии, командир дивизии и заместитель командира корпуса, с июля 1943 года командир корпуса с момента его формирования, однако во второй половине войны получил следующие характеристики - «В ходе наступления Кислицын не сумел наладить управление частями корпуса, проявил нерешительность. Несмотря на это, Военный совет фронта принял решение оставить Кислицына в занимаемой должности, но предупредив, что если не добьется улучшения работы, то будет снят с должности», о том же позже сообщает и командующий 70-й армией М.М. Попов, характеризующий его «как лично дисциплинированного, требовательного к себе, к подчиненным недостаточно требовательного, мягкотелого командира. В оперативно-тактическом отношении К. отстал от современных требований. В боевой обстановке разбирается недостаточно. Решение принимает не вполне обдуманно и не всегда правильно».
Те же самые проблемы встречаются и у генерал-майора В.А. Крылова, кадрового офицера старой армии (капитан и командир батальона в ней, в 20-е годы комполка, в 30-е на преподавательских должностях в Военно-инженерной и электротехнической академиях), проявившего неспособность служить на самостоятельных должностях. Назначенный в октябре 1942 года ид начальника штаба 67 армии (Ленфронт) - уже в ноябре он освобожден от должности «за необеспечение управления войсками, безынициативность, недостаточную требовательность к подчиненным». Назначенный затем заместителем начальника штаба армии и начальником штаба корпуса, в июле 1944 года он вновь назначается врид начальника штаба армии, и в апреле 1945 снова освобождается от должности как «не обеспечивший руководство войсками армии». Генерал-майор А.И. Петраковский (в 20-е годы красноармеец, курсант, старшина полка и комвзвода, к Советско-финской войне дослужился до комбата, а во время нее удостоен звания ГСС) в июле 42-го был отстранен от должности командира дивизии за систематическое невыполнение приказов и уклонение от боя. После разбора дела Военным советом в присутствии Буденного и Кагановича допущен к командованию оперативной группой. С августа 1943 - командир 57 стрелкового корпуса, участвовал в битве за Днепр, однако «как командир корпуса проявил себя с отрицательной стороны. С возложенными на него задачами по руководству войсками не справляется. Часто принимает непродуманные решения, вносящие путаницу в управление войсками. В сложных условиях боя теряется и управление войсками организовать не может…».
Все эти недостатки болезненно проявлялись в условиях боевых действий, что например видно из приговора 1943 года генерал-майору Н.А. Москвину (в 20-е годы командира взвода и роты, в 1942 году уже отстранявшийся с должности начштаба 62-й армии за потерю управления войсками): «В подготовительный период и в процессе практической реализации … приказа Москвин проявил преступную бездеятельность, которая выразилась в том, что он при постановке задач командирам полков, границ наступления частям не указал, взаимодействие родов войск не отработал, надлежащей связи с частями не организовал. На своем командном или наблюдательном пункте вовсе не находился, а разъезжал по КП частей и потерял управление частями, боевой их деятельностью не руководил. В результате игнорирования Москвиным строгого соблюдения боевых порядков, предусмотренных боевым уставом пехоты, в решающий момент боя порядки дивизии перемешались, поддались панике и самовольно отошли с занимаемого рубежа. В этой сложной обстановке Москвин должных мер к наведению порядка и дисциплины в частях не принял, проявил полное бездействие». Проявлялись вовремя войны и проблемы с недостаточной квалификацией и образовательным уровнем командиров, как, например у генерал-лейтенантов В.Д. Крюченкина и В.С. Голубовского{3} - собирательный образ таких бывших унтеров, слабо подготовленных для занятия самостоятельных должностей, но неплохо показывавших себя на ролях заместителей, солдат старой закалки, умевших обеспечить порядок, кстати, хорошо представлен у Симонова в его трилогии «Живые и мертвые» в образе генерала Кузьмича.
Между тем эти и многие другие генералы и офицеры Красной армии, в силу объективных причин не набравшие достаточно опыта, знаний и умений в 20-е - 30-е годы, исправляли свои просчеты ценой и чужой и своей крови, учились уже в ходе войны на своих ошибках, и в итоге в концу войны становились отличными командирами. Очень показательна в этом отношении эволюция характеристик Героя Советского Союза генерал-лейтенанта Г.Н. Перекрестова, типичного представителя комсостава РККА. Призванный в РККА в 1922 году курсантом, на протяжении 20-х годов он служил комвзвода в училище и там же курсовым командиром, в первой половине тридцатых на штабных должностях, с 1935 по 1940-й годы - командир полка. На начало войны командир 4-й воздушно-десантной бригады, в боях на юго-западном и южном фронтах летом 41-го года показал себя с отрицательной стороны: «не способным в бою командовать соединением, … в обстановке плохо разбирается и неправильно делает выводы». За отход двух батальонов бригады без приказа 29 августа 1941 был арестован и осужден, однако затем судимость была снята. Характеристика, данная ему как командиру 60-й кавалерийской дивизии в 1942 году Гречко уже несколько лучше: «В первые дни командования дивизией П. действовал недостаточно решительно, а в наиболее трудные моменты и во время танковых атак немцев проявил растерянность и неуверенность в управлении частями. В последнее время эти недостатки изжил, действует более энергично и лучше организовывает управление. Лично храбр, дисциплинирован, быстро изживает недостатки». В октябре 1942 года он назначается командиром 3 горнострелкового корпуса, в январе 1943 г. - 16-го, а в марте 1944 г. - 65-го стрелковых корпусов. В этот период командующий 5-й армией характеризовал Перекрестова «в оперативно-тактическом отношении вполне подготовленным генералом с практическим командным опытом. Знает природу современного боя. Правильно делает выводы для действия своих войск. Много внимания уделяет работе тылов. В бою смел, решителен, ведет себя хладнокровно. Настойчиво добивается выполнения войсками поставленных задач…». Закономерным итогом его карьеры было присвоение в 1945 году за бои в Манчжурии звания Героя Советского Союза.
Как эти, так и другие генералы (необходимо отметить, что в биографиях командармов и комкоров Великой Отечественной благоприятные характеристики - отмечающие энергичность, настойчивость, собранность, организаторские навыки генералов - заметно преобладают) - практически все выросли из командиров взводов, рот, батальонов и полков двадцатых годов, и именно они в итоге выиграли Вторую мировую войну. И по большому счету не их вина, что исходные предпосылки в нашей стране были таковы, что не позволяли создать иную школу подготовки командных кадров, например, такую же как в Рейхсвере. Все перечисленные ранее проблемы вполне понимались руководством РККА 20-х годов, принимавшим все меры к исправлению существовавшей ситуации. Однако поскольку корни последней часто лежали вне сферы досягаемости армейского руководства и не могли быть решены в течение пары-тройки лет, а требовали гораздо большего отрезка времени, максимум, чего могло добиваться последнее, это кропотливая и постоянная работа над искоренением недостатков. Впрочем, как мы уже отмечали, наряду с основной массой комсостава, в армии присутствовали более яркие и ценные элементы из числа комсостава{4}, которые в свою очередь использовали саму возможность роста и получения знаний на полную катушку. Именно из их среды вышел впоследствии весь цвет высшего командного состава Красной армии периода Великой Отечественной войны, высоко оцениваемый и их противниками. Если вернуться к характеристикам кадрового офицерского состава старой русской армии («Пассивность и умственная апатия, наше пресловутое «ничаво», неспособность к продолжительному напряжению воли, физическая и умственная лень, беспечность и небрежность, русское «авось», отсутствие солидарности и взаимное недоверие, отсутствие гражданской дисциплины, боязнь риска и ответственности как результат недостатка мужества. Эти дефекты характера влекли за собой отсутствие решительности, самоуверенности и предприимчивости. Дух почина, а тем более - дерзания, чужд современному русскому интеллигенту»; «Офицерский состав … в массе... не обладал, по крайней мере, в главном роде войск качествами, присущими воину по призванию: авторитетом, инициативой, предприимчивостью, неукротимой волей к победе. Его храбрость имела вообще определенно пассивный характер». «Активные воинские качества встречались чаще у молодежи, младших офицеров, начальников команд разведчиков и пр., между которыми герои были нередки; реже те же качества можно было встретить между ротными командирами и в виде исключения - между батальонными. Состав последних в армейских пехотных полках, говоря вообще, был, безусловно, неудовлетворителен. Поддерживать строгую дисциплину в условиях военного времени офицеры в массе, по недостатку авторитета, не умели») - то можно увидеть, что они почти один в один повторяют недостатки комсостава РККА 20-х годов. При этом, как мы помним, в старой армии эти недостатки проявлялись тем ярче, чем выше офицер поднимался по служебной лестнице. Между тем руководству РККА к началу Великой Отечественной во многом удалось переломить эти тенденции, в особенности - что составляло заметный контраст со старой русской армии - в отношении высшего командного состава. Удалось привить волевые качества командному составу на всех уровнях (в ходе войны недостаток инициативы и шаблонность проявлялся во многом как результат слабой военной подготовки и образования офицеров), создать - вследствие упорной кропотливой многолетней работы и жестких мер в ходе самой войны - достаточно жесткую дисциплину.
(Обсуждение - ?)
СОДЕРЖАНИЕ
{1} Как например полковники Ю.М.Абдуллаев (отстранен как не справившийся со своими обязанностями), А.Г. Бадерко (ноябрь 41-го, «за несвоевременный ввод частей дивизии»), М.П.Варюшин (в Московской битве был отстранен от должности за невыполнение приказа по прорыву обороны противника), генерал-майор А.А. Вольхин, генерал-лейтенант и ГСС М.И. Озимов (в августе 42-го попал под суд за потерю управления), тем более что впоследствии они проявляли себя на командных постах исключительно хорошо. Тот же Вольхин дважды отстранялся за неоправданно высокие потери с должности комдива, второй раз был приговорен к ВМН с заменой 10 лет ИТЛ и отправкой на фронт в звании майора. Проявив себя смелым, решительным и энергичным командиром, с должности заместителя командира и командира полка к концу войны он вырос до комдива и заместителя командира корпуса. Также и генерал-майор М.А.Пронин (в старой армии с 1914 года, прапорщик, комроты, после гражданской войны начсвязи батареи, дивизиона, артполка, с 1925 года начоперчасти штаба полка, комбат) - в июле 42-го он был отстранен от должности комдива за просчет при организации обороны и назначен комбригом. Впрочем и здесь - за халатное отношение к обязанностям и потерю управления бригадой в бою - он снова был от должности отстранен и попал под суд. 22 ноября 1942 года дело было прекращено, он был снова назначен комбригом и к сентябрю 1943 года дослужился до командира корпуса, а в 1945 году был удостоен звания ГСС. В августе 41-го был снят с должности командира 262-й стрелковой дивизии за неоправданно высокие потери и генерал-майор М.И. Клешнин (в РККА с 1924 года красноармеец, через год курсант, с 1927 года комвзвода-пограничник), затем также проявивший себя хорошо, хотя недостаток квалификации сказывался и в конце войны: «в операциях 1945 г. Клешнин показал себя тактически грамотным генералом. Войсками управлять может, но методами ведения современного боя овладел недостаточно, стремится везде быть сильным, не концентрируя усилий на главном направлении. Штаб используется и руководит им недостаточно. Стремится везде быть сам… Лично храбр, трудолюбив, энергичен, дисциплинирован… Корпусом командовать может».
{2} Простяков И.В. в старой армии с 1915 г., унтер-офицер, в гражданскую комроты и комбат, после нее комроты, комбат (с 1925 г.), помкомполка, в ВОВ хорошие характеристики, с февраля 1943 г. назначен командиром корпуса, но за низкую боеготовность и дисциплину отстранен и назначен снова комдивом, затем вновь назначен комкором, но в апреле 1944 вновь отстранен от должности. Соловьев В.А., в 20-е годы комвзвода, в августе 1943 отстранялся за серьезные упущения в работе по укреплению воинской дисциплины
{3} Как раз те командиры, про которых немцы в начале 30-х говорили, что «начиная от командира взвода и кончая командиром полка, командир не является еще полноценным. В своей массе они способны лишь решать задачи унтер-офицера». Голубовский В.С., в старой армии с 1913 года, старший унтер-офицер, после гражданской войны комбриг (в 20-е годы) и комдив (в 30-е годы после Военной Академии), с июля 1941 г. заместитель командующего Дальневосточного фронта, с июня 1943 г. в распоряжении ГУКНКО и маршала СС Жукова. С декабря того же года - командир 101-го стрелкового корпуса. В характеристике от апреля 1944 г. за подписью Жукова про него сказано следующее«Генерал-лейтенант Г. командует корпусом с декабря 1943 г. За этот период особых способностей по руководству войсками корпуса не проявил. В общевойсковом отношении как командир корпуса нуждается в пополнении знаний». Между тем, будучи с мая 1944 заместителем командарма 3 гвардейской армии, в апреле 45 года он удостоился иной характеристики - «тов. Г. находился на ответственных участках боевых действий войск армии… За период своего пребывания в занимаемой должности … оказывает большую помощь частям армии в укреплении их боеспособности».
Крюченкин В.Д., в старой армии с 1915, в Первую мировую младший унтер-офицер и командир полуроты, в гражданскую войну вырос до комполка, однако после нее в связи с недостатком квалификации был снижен до командира полковой школы. Затем в межвоенный период начальник штаба полка, помощник командира и командир полка, с 1938 командир дивизии. Во время войны хорошо зарекомендовал себя на должности командира кавалерийского корпуса, однако в связи со слабой общеобразовательной подготовкой и недостаточной военной подготовкой 4 раза отстранялся от командования армией, войну закончил также на должностях заместителей - командарма и комфронта.
{4} «Недостаток, а в некоторых случаях и отсутствие активности командного состава, не могут быть расценены как поголовное явление. Есть, конечно, командиры, обладающие силой воли, энергией, сознанием ответственности и готовностью нести ответственность за свои действия. Эти качества особенно резко выразились у большинства командиров конницы и у высшего командного состава ПриВО, но на общем фоне впечатлений от полевых поездок и маневров такие командиры представляют исключение, а не правило».
(Обсуждение - ?)
СОДЕРЖАНИЕ
Начало
Предыдущая страница
Как не справившиеся со своими обязанностями, за потерю управления, несвоевременное выполнение приказов, неоправданные потери в войсках во время войны отстранялись многие генералы, впрочем, многие из них возможно попали «под горячую руку» - в тяжелой обстановке 41 года или лета 42-го, когда стремились навести порядок восстановить контроль над войсками любыми, часто неоправданно жестокими средства {1}. С другой стороны, часто вовремя войны со всей резкостью выявлялись и недостатки, унаследованные с 20-х годов - неумение правильно оценить обстановку и принять верные решения, нерешительность, неуверенность, отсутствие командных навыков, проявлявшееся в неумении навести порядок и поддерживать дисциплину во вверенных войсках, причем они проявлялись и на высших командных и штабных должностях. Так генерал-майор А.И. Максимов (поручик-артиллерист царской армии, воевавший с 1914 года, в 20-е годы бывший командиром артиллерийских дивизиона и полка, начальник штаба полка, затем на преподавательских и штабных должностях), в феврале 1944 года был отстранен за бездействие в процессе наступления, потерю управления частями и ложный доклад. За неумение наладить дисциплину отстранялись генерал-майоры И.В. Простяков и В.А. Соловьев{2}, очень ярко отсутствие организаторских и управленческих навыков проявилось у бывшего подпоручика и командира роты в старой армии генерал-майора Д.И. Кислицына (в гражданскую войну комбат, в 1921-22 гг. комполка, в двадцатые годы комбат, в 30-е командир полка, участвовал в боевых действиях в Испании). С октября 41-го он занимал должность начальника управления тыла 46 армии Закавказского фронта, но в ходе битвы за Кавказ «не сумел правильно организовать и нацелить работу тыла по материальном обеспечению действующих частей», за что был снят с должности. Затем с октября 42-го заместитель командира дивизии, командир дивизии и заместитель командира корпуса, с июля 1943 года командир корпуса с момента его формирования, однако во второй половине войны получил следующие характеристики - «В ходе наступления Кислицын не сумел наладить управление частями корпуса, проявил нерешительность. Несмотря на это, Военный совет фронта принял решение оставить Кислицына в занимаемой должности, но предупредив, что если не добьется улучшения работы, то будет снят с должности», о том же позже сообщает и командующий 70-й армией М.М. Попов, характеризующий его «как лично дисциплинированного, требовательного к себе, к подчиненным недостаточно требовательного, мягкотелого командира. В оперативно-тактическом отношении К. отстал от современных требований. В боевой обстановке разбирается недостаточно. Решение принимает не вполне обдуманно и не всегда правильно».
Те же самые проблемы встречаются и у генерал-майора В.А. Крылова, кадрового офицера старой армии (капитан и командир батальона в ней, в 20-е годы комполка, в 30-е на преподавательских должностях в Военно-инженерной и электротехнической академиях), проявившего неспособность служить на самостоятельных должностях. Назначенный в октябре 1942 года ид начальника штаба 67 армии (Ленфронт) - уже в ноябре он освобожден от должности «за необеспечение управления войсками, безынициативность, недостаточную требовательность к подчиненным». Назначенный затем заместителем начальника штаба армии и начальником штаба корпуса, в июле 1944 года он вновь назначается врид начальника штаба армии, и в апреле 1945 снова освобождается от должности как «не обеспечивший руководство войсками армии». Генерал-майор А.И. Петраковский (в 20-е годы красноармеец, курсант, старшина полка и комвзвода, к Советско-финской войне дослужился до комбата, а во время нее удостоен звания ГСС) в июле 42-го был отстранен от должности командира дивизии за систематическое невыполнение приказов и уклонение от боя. После разбора дела Военным советом в присутствии Буденного и Кагановича допущен к командованию оперативной группой. С августа 1943 - командир 57 стрелкового корпуса, участвовал в битве за Днепр, однако «как командир корпуса проявил себя с отрицательной стороны. С возложенными на него задачами по руководству войсками не справляется. Часто принимает непродуманные решения, вносящие путаницу в управление войсками. В сложных условиях боя теряется и управление войсками организовать не может…».
Все эти недостатки болезненно проявлялись в условиях боевых действий, что например видно из приговора 1943 года генерал-майору Н.А. Москвину (в 20-е годы командира взвода и роты, в 1942 году уже отстранявшийся с должности начштаба 62-й армии за потерю управления войсками): «В подготовительный период и в процессе практической реализации … приказа Москвин проявил преступную бездеятельность, которая выразилась в том, что он при постановке задач командирам полков, границ наступления частям не указал, взаимодействие родов войск не отработал, надлежащей связи с частями не организовал. На своем командном или наблюдательном пункте вовсе не находился, а разъезжал по КП частей и потерял управление частями, боевой их деятельностью не руководил. В результате игнорирования Москвиным строгого соблюдения боевых порядков, предусмотренных боевым уставом пехоты, в решающий момент боя порядки дивизии перемешались, поддались панике и самовольно отошли с занимаемого рубежа. В этой сложной обстановке Москвин должных мер к наведению порядка и дисциплины в частях не принял, проявил полное бездействие». Проявлялись вовремя войны и проблемы с недостаточной квалификацией и образовательным уровнем командиров, как, например у генерал-лейтенантов В.Д. Крюченкина и В.С. Голубовского{3} - собирательный образ таких бывших унтеров, слабо подготовленных для занятия самостоятельных должностей, но неплохо показывавших себя на ролях заместителей, солдат старой закалки, умевших обеспечить порядок, кстати, хорошо представлен у Симонова в его трилогии «Живые и мертвые» в образе генерала Кузьмича.
Между тем эти и многие другие генералы и офицеры Красной армии, в силу объективных причин не набравшие достаточно опыта, знаний и умений в 20-е - 30-е годы, исправляли свои просчеты ценой и чужой и своей крови, учились уже в ходе войны на своих ошибках, и в итоге в концу войны становились отличными командирами. Очень показательна в этом отношении эволюция характеристик Героя Советского Союза генерал-лейтенанта Г.Н. Перекрестова, типичного представителя комсостава РККА. Призванный в РККА в 1922 году курсантом, на протяжении 20-х годов он служил комвзвода в училище и там же курсовым командиром, в первой половине тридцатых на штабных должностях, с 1935 по 1940-й годы - командир полка. На начало войны командир 4-й воздушно-десантной бригады, в боях на юго-западном и южном фронтах летом 41-го года показал себя с отрицательной стороны: «не способным в бою командовать соединением, … в обстановке плохо разбирается и неправильно делает выводы». За отход двух батальонов бригады без приказа 29 августа 1941 был арестован и осужден, однако затем судимость была снята. Характеристика, данная ему как командиру 60-й кавалерийской дивизии в 1942 году Гречко уже несколько лучше: «В первые дни командования дивизией П. действовал недостаточно решительно, а в наиболее трудные моменты и во время танковых атак немцев проявил растерянность и неуверенность в управлении частями. В последнее время эти недостатки изжил, действует более энергично и лучше организовывает управление. Лично храбр, дисциплинирован, быстро изживает недостатки». В октябре 1942 года он назначается командиром 3 горнострелкового корпуса, в январе 1943 г. - 16-го, а в марте 1944 г. - 65-го стрелковых корпусов. В этот период командующий 5-й армией характеризовал Перекрестова «в оперативно-тактическом отношении вполне подготовленным генералом с практическим командным опытом. Знает природу современного боя. Правильно делает выводы для действия своих войск. Много внимания уделяет работе тылов. В бою смел, решителен, ведет себя хладнокровно. Настойчиво добивается выполнения войсками поставленных задач…». Закономерным итогом его карьеры было присвоение в 1945 году за бои в Манчжурии звания Героя Советского Союза.
Как эти, так и другие генералы (необходимо отметить, что в биографиях командармов и комкоров Великой Отечественной благоприятные характеристики - отмечающие энергичность, настойчивость, собранность, организаторские навыки генералов - заметно преобладают) - практически все выросли из командиров взводов, рот, батальонов и полков двадцатых годов, и именно они в итоге выиграли Вторую мировую войну. И по большому счету не их вина, что исходные предпосылки в нашей стране были таковы, что не позволяли создать иную школу подготовки командных кадров, например, такую же как в Рейхсвере. Все перечисленные ранее проблемы вполне понимались руководством РККА 20-х годов, принимавшим все меры к исправлению существовавшей ситуации. Однако поскольку корни последней часто лежали вне сферы досягаемости армейского руководства и не могли быть решены в течение пары-тройки лет, а требовали гораздо большего отрезка времени, максимум, чего могло добиваться последнее, это кропотливая и постоянная работа над искоренением недостатков. Впрочем, как мы уже отмечали, наряду с основной массой комсостава, в армии присутствовали более яркие и ценные элементы из числа комсостава{4}, которые в свою очередь использовали саму возможность роста и получения знаний на полную катушку. Именно из их среды вышел впоследствии весь цвет высшего командного состава Красной армии периода Великой Отечественной войны, высоко оцениваемый и их противниками. Если вернуться к характеристикам кадрового офицерского состава старой русской армии («Пассивность и умственная апатия, наше пресловутое «ничаво», неспособность к продолжительному напряжению воли, физическая и умственная лень, беспечность и небрежность, русское «авось», отсутствие солидарности и взаимное недоверие, отсутствие гражданской дисциплины, боязнь риска и ответственности как результат недостатка мужества. Эти дефекты характера влекли за собой отсутствие решительности, самоуверенности и предприимчивости. Дух почина, а тем более - дерзания, чужд современному русскому интеллигенту»; «Офицерский состав … в массе... не обладал, по крайней мере, в главном роде войск качествами, присущими воину по призванию: авторитетом, инициативой, предприимчивостью, неукротимой волей к победе. Его храбрость имела вообще определенно пассивный характер». «Активные воинские качества встречались чаще у молодежи, младших офицеров, начальников команд разведчиков и пр., между которыми герои были нередки; реже те же качества можно было встретить между ротными командирами и в виде исключения - между батальонными. Состав последних в армейских пехотных полках, говоря вообще, был, безусловно, неудовлетворителен. Поддерживать строгую дисциплину в условиях военного времени офицеры в массе, по недостатку авторитета, не умели») - то можно увидеть, что они почти один в один повторяют недостатки комсостава РККА 20-х годов. При этом, как мы помним, в старой армии эти недостатки проявлялись тем ярче, чем выше офицер поднимался по служебной лестнице. Между тем руководству РККА к началу Великой Отечественной во многом удалось переломить эти тенденции, в особенности - что составляло заметный контраст со старой русской армии - в отношении высшего командного состава. Удалось привить волевые качества командному составу на всех уровнях (в ходе войны недостаток инициативы и шаблонность проявлялся во многом как результат слабой военной подготовки и образования офицеров), создать - вследствие упорной кропотливой многолетней работы и жестких мер в ходе самой войны - достаточно жесткую дисциплину.
(Обсуждение - ?)
СОДЕРЖАНИЕ
{1} Как например полковники Ю.М.Абдуллаев (отстранен как не справившийся со своими обязанностями), А.Г. Бадерко (ноябрь 41-го, «за несвоевременный ввод частей дивизии»), М.П.Варюшин (в Московской битве был отстранен от должности за невыполнение приказа по прорыву обороны противника), генерал-майор А.А. Вольхин, генерал-лейтенант и ГСС М.И. Озимов (в августе 42-го попал под суд за потерю управления), тем более что впоследствии они проявляли себя на командных постах исключительно хорошо. Тот же Вольхин дважды отстранялся за неоправданно высокие потери с должности комдива, второй раз был приговорен к ВМН с заменой 10 лет ИТЛ и отправкой на фронт в звании майора. Проявив себя смелым, решительным и энергичным командиром, с должности заместителя командира и командира полка к концу войны он вырос до комдива и заместителя командира корпуса. Также и генерал-майор М.А.Пронин (в старой армии с 1914 года, прапорщик, комроты, после гражданской войны начсвязи батареи, дивизиона, артполка, с 1925 года начоперчасти штаба полка, комбат) - в июле 42-го он был отстранен от должности комдива за просчет при организации обороны и назначен комбригом. Впрочем и здесь - за халатное отношение к обязанностям и потерю управления бригадой в бою - он снова был от должности отстранен и попал под суд. 22 ноября 1942 года дело было прекращено, он был снова назначен комбригом и к сентябрю 1943 года дослужился до командира корпуса, а в 1945 году был удостоен звания ГСС. В августе 41-го был снят с должности командира 262-й стрелковой дивизии за неоправданно высокие потери и генерал-майор М.И. Клешнин (в РККА с 1924 года красноармеец, через год курсант, с 1927 года комвзвода-пограничник), затем также проявивший себя хорошо, хотя недостаток квалификации сказывался и в конце войны: «в операциях 1945 г. Клешнин показал себя тактически грамотным генералом. Войсками управлять может, но методами ведения современного боя овладел недостаточно, стремится везде быть сильным, не концентрируя усилий на главном направлении. Штаб используется и руководит им недостаточно. Стремится везде быть сам… Лично храбр, трудолюбив, энергичен, дисциплинирован… Корпусом командовать может».
{2} Простяков И.В. в старой армии с 1915 г., унтер-офицер, в гражданскую комроты и комбат, после нее комроты, комбат (с 1925 г.), помкомполка, в ВОВ хорошие характеристики, с февраля 1943 г. назначен командиром корпуса, но за низкую боеготовность и дисциплину отстранен и назначен снова комдивом, затем вновь назначен комкором, но в апреле 1944 вновь отстранен от должности. Соловьев В.А., в 20-е годы комвзвода, в августе 1943 отстранялся за серьезные упущения в работе по укреплению воинской дисциплины
{3} Как раз те командиры, про которых немцы в начале 30-х говорили, что «начиная от командира взвода и кончая командиром полка, командир не является еще полноценным. В своей массе они способны лишь решать задачи унтер-офицера». Голубовский В.С., в старой армии с 1913 года, старший унтер-офицер, после гражданской войны комбриг (в 20-е годы) и комдив (в 30-е годы после Военной Академии), с июля 1941 г. заместитель командующего Дальневосточного фронта, с июня 1943 г. в распоряжении ГУКНКО и маршала СС Жукова. С декабря того же года - командир 101-го стрелкового корпуса. В характеристике от апреля 1944 г. за подписью Жукова про него сказано следующее«Генерал-лейтенант Г. командует корпусом с декабря 1943 г. За этот период особых способностей по руководству войсками корпуса не проявил. В общевойсковом отношении как командир корпуса нуждается в пополнении знаний». Между тем, будучи с мая 1944 заместителем командарма 3 гвардейской армии, в апреле 45 года он удостоился иной характеристики - «тов. Г. находился на ответственных участках боевых действий войск армии… За период своего пребывания в занимаемой должности … оказывает большую помощь частям армии в укреплении их боеспособности».
Крюченкин В.Д., в старой армии с 1915, в Первую мировую младший унтер-офицер и командир полуроты, в гражданскую войну вырос до комполка, однако после нее в связи с недостатком квалификации был снижен до командира полковой школы. Затем в межвоенный период начальник штаба полка, помощник командира и командир полка, с 1938 командир дивизии. Во время войны хорошо зарекомендовал себя на должности командира кавалерийского корпуса, однако в связи со слабой общеобразовательной подготовкой и недостаточной военной подготовкой 4 раза отстранялся от командования армией, войну закончил также на должностях заместителей - командарма и комфронта.
{4} «Недостаток, а в некоторых случаях и отсутствие активности командного состава, не могут быть расценены как поголовное явление. Есть, конечно, командиры, обладающие силой воли, энергией, сознанием ответственности и готовностью нести ответственность за свои действия. Эти качества особенно резко выразились у большинства командиров конницы и у высшего командного состава ПриВО, но на общем фоне впечатлений от полевых поездок и маневров такие командиры представляют исключение, а не правило».
(Обсуждение - ?)
СОДЕРЖАНИЕ