(no subject)
И в продолжение выложу выдержки из показаний бывших офицеров - фигурантов дела «Весна», содержащие свидетельства об их службе в старой и Красной армии с интересными на мой взгляд фактами, и передающие атомсферу, какие-то детали той эпохи, показывающие путь бывших офицеров в РККА, их настроения. Ту часть показаний, которая показывает непосредственно процесс «формирования» «контрреволюционной офицерской организации» я выпустил, поскольку технология создания и раскрутки сотрудниками ОГПУ фиктивных заговоров в данной ситуации интересует в меньшей степени. Естественно, следует учитывать, что показания давались в рамках следственных мероприятий и имели целью в конечном итоге показать путь бывших офицеров в ряды «контрреволюционеров», тем не менее несмотря на это ИМХО они содержат много ценной информации.
Из показаний Сергеева В.В.
Сергеев Владимир Васильевич (1889-1954) - бывший капитан русской армии. Закончил Павловское военное училище, Киевскую школу летчиков-наблюдателй, Николаевскую военную академию Генштаба (1917 г.), принимал участие в Первой мировой войне, служил в Лейб-Гвардии Финляндском полку, в 1917 году - штаб-офицер для поручений 43-го армейского корпуса. В РККА с весны 1918 г.: начальник штаба Калужской дивизии, начальник оперативного отдела штабов Западной и 16-й армий, начальник штаба 16-го армии, начальник штаба тыла Западного фронта. Затем служил инспектором и начальником военных сообщений 15-й, 16-й армий, Войск Украины и Крыма, штаба ХВО. Некоторое время был помощником начальника военных сообщений войск Сибири. С 1924 года начальник военных сообщений штаба УВО. 20 сентября 1930 арестован, 2 декабря 1931 года по делу «Весна» осужден дна 10 лет лишения свободы. В 1962 г. реабилитирован. (ДА СБ Украины. - Ф. 6. - Спр. 67093-ФП. - ТТ. 3133-3134)
Из показаний от 5-6 января и от 17-19 января 1931 г.
… 2. Мое прошлое. Я - сын безземельного потомственного дворянина, военного чиновника, после смерти отца избравшего себе военную карьеру. Павловское военное училище, гвардейский (лейб-гвардии Финляндский) полк и Академия Генштаба сформировали у меня дворянскую идеологию правящего класса. После Октябрьской революции я, механически-добровольно окончив службу в старой армии в штабной должности под начальством Генштаба Новицкого Ф.Ф., перешел в Красную Армию.
Весь период до 1926 года прожил в идеологическом окружении представителей старого Генштаба: Новицкого Ф.Ф., Смирнова, Снесарева, Новикова, Соллогуба, Бармина, Никулина, Серебренникова; последний сагитировал меня бросить штабную линию службы и перейти на специальность по военным сообщениям. К сожалению, в прошлом меня никто из партийных органов не выделил как молодого генштабиста, не отторгнул из идеологического окружения и не занялся моим политическим воспитанием. А стремление такое у меня было. И я остался плыть по течению…
I. ФЕВРАЛЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ 1917 г.
Идеология кадрового офицерства в условиях империалистической войны и Февральской революции. Империалистическая война 1914г. была встречена шовинистически настроенным кадровым офицерством с энтузиазмом. Немцев сильно ненавидели и считали их бесспорными зачинщиками этой войны, все были объяты желанием и стремлением уничтожить зазнавшихся врагов. Сильное разбавление кадрового офицерства при мобилизации запасом из разночинцев, смешение дворянства с мелкой и крупной буржуазией, одновременно ряд поражений русской армии быстро снизили этот угар, выявили отсталость страны, недостатки управления, хищничество и главного виновника всего этого - аристократическую камарилью во главе с царствующим домом.
Февральская революция 1917 г. была понятна офицерству как буржуазная революция, сметшая царизм и выводящая Россию на новую дорогу - развития и расцвета национальных идей (капитализма). Отсюда поддержка офицерством Временного правительства, не только рядовым, а также и всегда несколько бывшим либеральным Генштабом, но и махровыми представителями старого генералитета - Калединым, Алексеевым, Красновым и др. Мы видим здесь даже представителя этого либерального Генштаба - Верховского в составе, верно очень на короткое время, одного из кабинетов Временного правительства.
Беспочвенность Временного правительства, отсутствие ясной, четкой, определенной платформы, отсутствие твердой власти и идеологические шатания среди него внесли смятение в ряды офицерства и разочарование, а удар по офицерству в виде приказа № 1, ограничение его привилегий поставило последнее в оппозицию к Временному правительству.
Мне особенно вспоминается сейчас политический банкет, устроенный нами, выпускниками Воен[ной] академии перед разъездом на фронт, на который были приглашены лидеры всех политических партий - от Родзянко до анархиста Кропоткина (за исключением большевиков), где мы, молодежь - генштабисты, надеялись услышать твердое слово - программу как базу предстоящей работы в армии, а в действительности услышавшие напыщенные фразы, ничего не говорящие и не дающие ника-ких оснований. Такая неопределенность, неразбериха во взглядах объяла большинство офицерства, за исключением тех, которые сразу же поставили курс на контрреволюцию и против Временного правительства, и сразу же определенно отмежевались от революции, стекаясь в лагерь Калединых и К°.
II. ОКТЯБРЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ 1917г.
На базе этого смятения, разочарования и оппозиции разразилась Октябрьская революция. Ее лозунг «Мир и земля» был сразу подхвачен народной массой. Он был конкретен и ей понятен. Но идеология большевиков была не понятна офицерству, особенно кадровому. Октябрьская революция была встречена офицерством испуганно. Октябрьская революция с миром и землей одновременно разрушила старые устои: дворянство и буржуазия потеряла свои господствующие классовые привилегии, офицерство, особенно генералитет, потеряло свое положение, чины, ордена, общественное уважение, многие понесли сильные имущественные потери - разгром имений, конфискация земель, капиталов и ценностей. Революция била, главным образом, по этим классам.
Часть офицерства сразу же взяла курс на контр-революцию и ушла - бежала на юг под знамена махровых черносотенцев, поставив задачей своей борьбу с большевиками, часть же осталась, насторожившись, ожидая дальнейших событий. События эти скоро показали, с одной стороны, что новая власть, поддерживаемая массами, ширится и крепнет, а, с другой, что старый враг использует благоприятный для него момент и стремится захватить себе новые пространства бывшей России. Эта угроза целости России, национально-патриотические идеи защиты пределов России от немецких завоевателей двинули оставшуюся часть офицерства на службу большевикам. Часть оставшихся механически-добровольно, иногда целыми соединениями и штабами, перешла в красные формирования, отряды, стихийно созидавшиеся наряду с Кр[асной] гвардией для защиты границ Советов.
Так и я в 1918г. вместе с [генерал-майором] Генштаба Новицким Ф.Ф. и Смирновым, с частью других офицеров расформированного нами штаба 43 [-го] арм [ейского] корпуса перешел в Кр[асную] Армию - штаб Калужского отр[яда] (впоследствии дивизии) Западной завесы обороны г. Москвы, где я занял по предложению Новицкого должность н[ачаль-ни]ка штаба отряда. Здесь же в Калуге я встретил своего бывшего командира 43 [-ей] армии корпуса Генштаба Новикова А.В., жившего в отставке.
III. ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА, ИНТЕРВЕНЦИЯ, ВОЙНА С ПОЛЬШЕЙ. ПЕРИОД 1918-1920 гг., ДАЛЬНЕЙШИЙ УХОД ЧАСТИ ОФИЦЕРСТВА В ЛАГЕРЬ КОНТРРЕВОЛЮЦИИ
Приступившая в 1918 г. к формированию регулярной Кр[асной] Армии Соввласть призвала по мобилизации на службу в ее ряды как специалистов, в том числе генштабистов, так и рядовое офицерство, оставшееся вне службы или устроившееся в других ведомствах. В этот период особенно выявилась роль Л.Д.Троцкого, объединившего вокруг себя довольно значительный кадр старого Генштаба - стариков-генералов: Ва-цетис, Каменев, Раттель, Беляев, Лебедев и др. Большое значение среди офицерства сыграло в свое время и широко опубликованное письмо бывш[его] комфронта Брусилова с призывом ко всему русскому офицерству послужить Советам, которое, конечно, понималось как призыв служения Родине.
И большинство из нас, пришедших на работу к большевикам с единственным желанием спасти хотя бы остатки России, невзирая ни на какие гонения, стало честно работать нога в ногу с Советами, оставаясь в душе националистами-патриотами и зажав до поры до времени антибольше-витские настроения. Мы честно били интервентов, несших закабаление нашей России и раздор, деление России на части, облегчавших захват ее исконным врагам, в стане которых очутились к этому времени и наши лимитрофы. Их выступления многими из нас, трезво смотревшими на создавшееся положение, расценивались как заранее обреченные на неудачу, поскольку они не имели базы внутри страны.
Это был период особенного расцвета, иногда блестящих подвигов бывшего офицерства, верно, не во имя Революции, не во имя рабочего класса, а во имя измученной, истерзанной междоусобицей России. Это был период, когда отдельные выступления некоторой неорганизованной части из нас, вызванные несдержанностью, нервозным отношением к создающемуся положению, нами, более дальновидными, хотя они и находили по идеологии отклик в нашей душе, все же осуждались и не поощрялись. Часть из нас, наиболее нетерпеливая, изменила Советам в этот период и перешла на сторону белых.
Большинство из нас верило, что когда страна успокоится, армия станет вполне регулярной, командование в ней будет в руках своих, чему вся деятельность Троцкого, окружившего себя военными специалистами, способствовала, когда выпуски из военных школ, комплектуемых в большинстве интеллигенцией, будут проникнуты известной идеологической близостью, тогда наступит час расплаты за все те переживания, кои нам пришлось перенести. К этому мы готовились, проводя внутри себя объе-динения по бывшим нашим полкам. Появились и концентрировались группы: гренадер, волынцев, желтых улан и многие другие.
В конце 1918 г. я, после расформирования штаба Калужской дивизии, перешел на службу в штаб отрядов Западной завесы (Смоленск), впоследствии - [в] штабы Западной, Белорусско-литовской и 16[-ой] армий, где занимал должности помначопермоботдела, начоперотдела и начштаба. В 1919 г. я был отчислен от должности начштаба 16[-ой] армии за нашу неудачу на фронте (первое польское наступление) и, прослужив немного начштаба тыла Западного фронта, в 1920 г. перешел в органы военных сообщений, сначала инспектором, а потом при наступлении на Варшаву - начвосо 15[-ой армии], после расформирования этой армии - начвосо 16[-ой армии]. Идеологические питания шли от маститых стариков-генштабистов: Снесарева, Новикова, Соллогуба, Лазаревича, Бармина, Никулина и Серебренникова.
IV. НЭП, ГОЛОД, СТРОИТЕЛЬСТВО КРАСНОЙ АРМИИ. ПЕРИОД ТРОЦКОГО (1921-1924 гг.).
Ликвидация внутренних и внешних фронтов выдвинула задачу мирного строительства. Во внутренней жизни страны был декретирован НЭП. С нашей точки зрения - это было отступление, скачок назад от принятой Соввластью программы. НЭП давал свободу частному капиталу. За НЭПом мы ожидали отмены монополии внешней торговли, т.е. проникновения иностранного капитала в страну. Внутреннее положение Советов сильно было расшатано гражданской войной и наступившим голодом. Транспорт почти бездействовал. Местами еще не был ликвидирован бандитизм. В частности Украина, на которую я приехал в 1921 г., бурлила шовинистическими самостийными настроениями и бандитизмом. Не верилось, что Советы выйдут из этого положения, нам казалось, что близится время, когда они падут. Надо было готовиться принять от них власть.
Красная Армия после демобилизации перешла тоже к мирному строительству. Троцкий в роли победителя на военфронтах пользовался громадной популярностью. Роль старых кадров в центре не уменьшалась, но на местах, [в] низах появились для нас неблагоприятные факторы. Комиссарский аппарат стал больше вмешиваться во все дела частей и управлений, освободившись от забот о победах на фронтах, он более подозрительно стал относиться к нашим старым кадрам, принялся его изучать и выявлять его идеологию, его настроения. Из красных военных школ и Кр[асной] академии появились новые молодые кадры, они стали постепенно заменять наших командиров. Мы остро почувствовали, что командование ускользает из наших рук, что мы теряем свое старое положение и перспективы на возможно полное овладение армией.
Нам для спасения своего влияния пришлось сделать переключение на военные школы, поставив себе целью соответствующую идеологическую обработку учащейся военной молодежи и сохранения в них старой системы преподавания и старых порядков под видом необходимости сохранения дисциплины, уважения к старшим и т.п. Одновременно внутри армии мы перешли к дискредитированию советского командира, выставляя в невыгодном свете перед подчиненными и общественным мнением его малограмотность, малокультурность и ошибочность уборки старых кадров, неопытность. Это позволяло нам делать ставку на неизбежность будущего поражения на войне из-за неподготовленности командного состава. Среди же интеллигенции это давало пищу к разговорам о притеснении и выбрасывании тех кадров офицерства, кои на своих плечах перенесли все тягости гражданской войны.
Старый Генштаб, освободившийся от штабных должностей военного времени, благодаря покровительству Троцкого сосредоточился в определенных центрах, дававших ему возможность идеологически влиять на подготовку новой молодежи, с другой стороны, обеспечивая ему организационное объединение. Такими центрами явились: Военная академия, где одно время н[ачальни]ком Академии был старый генштабист Снесарев, и Военно-историческая комиссия в Москве, Техническая академия в Ленинграде и школа усовершенствования комсостава РККА им[ени] Каменева в Киеве. Идеологическим печатным рупором этой группы явился военный журнал «Военное дело», просуществовавший, кажется, год и прикрытый за несоответствующее направление.
Лично я в 1921 г., после расформирования Управления 16[-й] армии, был переведен на Украину по должности помнач ВОСО Украины и Крыма, где существовало 3 центра: Харьков, Киев и Екатеринослав с сосредоточением в них кадров старого Генштаба. Киевский центр играл очень большое значение в зависимости от значения самого Киева как столицы Украины. В Харькове нами, старыми генштабистами, по инициативе Соллогуба и Махрова было организовано «Общество ревнителей военных знаний на Украине», где мы стремились объединить весь состав генштаба и кадрового офицерства под флагом расширения своего военного кругозора, самообразования и изучения опыта империалистической и гражданской войн.
1922 г. я провел в Сибири в должности помнач ВОСО Сиб[ирского] представителя ВОСО при Штабе Главкома Сибири и в 1923 году снова вернулся на старую должность на Украину. Весь этот период я продолжал идеологически питаться той же средой окружавших меня старых генштабистов: Соллогуба, Андерса, Гершельмана, Махрова, Серебренникова, Фешотта...
V. ПЕРИОД ФРУНЗЕ (1924-1926 гг.).
После окончания Польской войны Советы в последующий период добились ряда успехов во внешней политике - признания их некоторыми иностранными государствами. Но международный капитал, оправившись от империалистической войны и сознавая вполне ясно, какой угрозой являются для его существования Советы, на грани 1925-1926 гг. перешел к активной политике. Англия разрывает отношения с Советами, провоцируя войну. Во внутренней жизни страна с трудом преодолевает восстановительный период, на базе развившихся капиталистических отношений в деревне намечается обострение классовой борьбы.
В Кр[асной] Армии после падения Троцкого наркомвоенмором назначается т. Фрунзе, который решительными мероприятиями переходит к реорганизации армии. Постепенно в армии вводится территориальная система и единоначалие. Последнее сразу же отзывается на остатках беспартийного командного состава - старых кадрах бывш[их] офицеров, принужденных уступать свои места комиссарам и партийным выдвиженцам. Единоначалие выбивает из-под наших ног нашу базу в армии - управление войсками. Вышибленные остатки стремятся удержаться в школах и [на] курсах, но и там уже заметны новые кадры. Все это резко поднимает затаенную раньше враждебность к Соввласти, а связь с вероятно надвигающейся интервенцией наталкивает на необходимость начать организованное ослабление мощи Кр[асной] Армии и подготовку ряда мероприятий, облегчающих интервенцию.
Первые большие союзного значения на Украине маневры 1926 г. привлекли многих представителей старого Генштаба из центра (Москвы), что способствовало выявлению настроений б[ывших] генштабистов более широкого круга. На этих же маневрах впервые присутствовали представители иностранных государств, гостеприимно - широко принятые Киевом. Лично я осенью 1925 г. получил, наконец, самостоятельную должность начвосо УВО.
Из показаний Ивановского С.С.
Ивановский Сергей Степанович (1890-1931) - бывший штабс-капитан русской армии. Закончил Павловское военное училище, частично прослушал курс Военной академии Генерального штаба (1917-18 гг.). В составе 101-го пехотного Пермского полка принимал участие в Первой мировой войне. В РККА с весны 1918 г.: начальник штаба Западной завесы (?), помощник начальниа штаба 2-й стрелковой дивизии, помощник начальника оперативного отдела штаба 12-й армии. В 1920 г. приказом РВС переведен в Генштаб. В 1921-23 гг. начальник разведки Киевского округа, затем УВО. С 1924 года и до момента ареста - начальник 1-го оперативного отдела штаба УВО. 17 февраля 1931 г. арестован, во время следствия сознался в своем участии (руководстве) в «контрреволюционной офицерской организации». 1 июня 1931 года расстрелян в Харькове. В 1989 году реабилитирован. (ДА СБ Украины. - Ф. 6. - Спр. 67093-ФП. - Т. 25-27).
Автобиография Ивановского Сергея Степановича
Я родился в 1890 г. в крепости Ивангород. Отец - личный дворянин, офицер, родом из Саратова, мать - дочь мещанина... Мать через год после смерти отца переехала с четырьмя детьми в г. Гродно к своему отцу, который был священник, где мать поступила на службу сестрой милосердия в местный военный лазарет. Семи (7) лет мать меня отвезла в Петербург и отдала в школу белого креста, где воспитывались сироты военнослужащих (офицеров и чиновников).
В школе непрерывно я пробыл 3 года, а после автоматически меня направили в сиротский 1-й кадетский корпус, находящийся в том же городе. За время моего пребывания в школе мать окончила фельдшерскую акушерскую школу и начала зарабатывать до 50 р. В корпусе я пробыл 8 лет, после чего я был переведен автоматически в Павловское военное училище, находившееся в том же городе, окончил его в 1911 г. и взял вакансию в 25[-ый] Сибирский стрелковый полк в Иркутск...
Узнав об этом, мамаша возбудила вопрос о переводе меня в Гродно, мотивируя своей болезнью, трудностью жизни и пр. Это по тому времени она имела право сделать, поскольку я тогда был еще юнкером. В результате меня назначили на имевшуюся свободную вакансию в 101-й пехотный] Пермский полк, о чем я получил уведомление перед самым выездом в Иркутск.
... В июле 1914 г. я выступил на войну с полком. В начале сентября 1914 г. я был тяжело ранен в ногу и эвакуирован в Двинск, где находился до февраля 1915 г., а в середине февраля был направлен на фронт..., хотя еще без палки много ходить не мог. В конце февраля я уже участвовал в боях, командуя 9-й ротой. В мае-июне 1915 г. я вынужден был сдать роту, ибо обострилось воспаление раненого сустава, не пожелал эвакуироваться в тыл и остался на излечении в обозе II разряда полка. В июле меня привлекли для оперативной работы в штаб полка, каковую должность я и выполнял до октября 1916 года... В октябре [19] 16 года меня направили на ускоренный курс в академию Генерального штаба, каковую я окончил в феврале 1917 г. и [был] направлен на Румынский фронт в штаб II Армейского корпуса, где был офицером для поручений два месяца, а затем был переведен в штаб 193[-ей] пех[от-ной] дивизии на должность старшего адъютанта. Дивизия действовала в диких лесистых Карпатах, в районе Дойна Ватра. В последней должнос-ти я был до конца службы в старой армии. В середине 1917 г. я был сильно контужен в голову, вследствие чего притупилось зрение и ограничилось мышление. В сентябре 1917 г. я относительно выздоровел и прибыл в штаб дивизии.[...]
... Отношения в полку, госпитале, как, например, выталкивание на фронт окончательно незалечившихся бойцов устроившимися в тылу, отсутствие среди бойцов зажиточных, безответственная жертва людьми (бойцами) на фронте и разработка операций, протекции, уничтожение неугодных бойцов путем постановки явно невыполнимых задач, отсутствие снарядов, праздная жизнь в высших штабах на фронте и в тылу и т.д. привели мои мысли к отрицательному отношению к существующему строю.
Керенщина на меня произвела отрицательное отношение потому, что фактически, в общем, осталось все по старому. Вот почему я в октябрьскую революцию проявил активность и в дальнейшем работал на стороне красных. Я был выбран членом Дивизионного комитета солдатских депутатов в 93 [-ей] пех[отной] дивизии и активно проводил в частях дивизии приказ о выборном начале. В конце [ 19]17 года я вынужден был эвакуироваться в тыл вследствие обострения последствий контузии и был направлен в госпиталь в Одессу на излечение.
Когда приехал из Румынии в Россию, то увидел, что офицеры ходят в погонах, а потому я побоялся остаться в Одессе в госпитале, где со мной могли бы свести счеты за активность во время октября, и... выехал в Калугу к жене. Калужский военный госпиталь взял меня на учет и указал быть дома и абсолютно не работать умственно в течение двух месяцев.
После я пошел на поденную работу по выгрузке дров из вагонов, а затем ввиду болезненного состояния перешел на должность сторожа дровяного склада на ст. Калуга-товарная. В этот период я совершенно оторвался от происходящего, ибо был болен и много работал, т.к. мне нужно было содержать жену, дочь, мать и бабушку жены. В Калуге же жила моя мать и заведывала акушерским приютом.
Кажется в мае 1918 г., в Калугу прибыл штаб Западного участка завесы, где служил мой четвертый брат. 12 июня я получил предложение явиться в Ревсовет завесы, где мне было предложено поступить на службу, я согласился и был командирован в Карачев в штаб Брянской группы отрядов Западного участка завесы, который прикрывал направление на Брянск, Унеча и хутор Михайловский. Я был на должности н[ачальни]ка оперативного отдела... Против нас были гайдамаки и немцы.
По сформированию 1-й Украинской дивизии (ныне 44[-ая]) и конного отряда Примакова (основание 1[-го Конного] корпуса [червоного казачества]) в нашем районе красногвардейские отряды были переформированы в Красную Армию и отправлены на Чехословацкий фронт. Штаб же отряда был переформирован в штаб 2-й Орловской дивизии, а затем из Карачева в сентябре был переведен в Орел, где поступил на формирование штаба резервной армии, который был переименован в штаб Украинского фронта, где я занимал должность помощника] начальника] оперативного отдела.
В начале [19] 19 года, кажется в феврале, штаб фронта переехал в Харьков и находился в гостинице «Россия», где я и жил, а в середине [ 19] 19 года переехал в Киев. ... Штаб Украинского фронта был переформирован в штаб 12[-ой] армии..., я остался на прежней должности. Район[ом] действия армии был[а] Правобережная Украина...
За оперативную деятельность во время гражданской войны в РВС 12-й армии я награжден золотыми часами с надписью РВС Союза, причислен к Красному Генеральному штабу. После окончания польской войны (в конце [19]20 года) я был назначен в Регистрадсектор2 КВР на должность на-ч[альника] Инф[ормационно-]статистической части, после расформирования которого в середине [19]22 года я был назначен на должность н[ачальни]ка войсковой разведки в штаб КВР, а с августа 1923 г. - н[ачальни]ком Оперативной части, а затем отдела УВО, каковую должность и занимал до ареста.
Никакого движимого и недвижимого имущества никогда не имел и не имею, в настоящее время из личных вещей имею белье и одежду в необходимом количестве и велосипед, все остальные домашние вещи тоже в весьма незначительном количестве остались у бывшей жены...
Теперь несколько хочу остановиться на условиях моей жизни после гражданской войны. Во время самой войны я был поглощен всецело в работу, был среди выдержанных товарищей, всякие лишения на меня не производили никакого впечатления. После гражданской войны, пока еще был в Регистрадсекторе, я имел моральную поддержку со стороны нач[аль-ника] сектора Попова-Волкова и др[угих] товарищей по работе.
Когда я перешел в штаб КВР, тут уже я попал в атмосферу не совсем благоприятную. Мне приходилось все время думать о добыче питания для семьи. Я починял обувь, жена шила туфли и платья, затем я нанялся сторожем охранять магазин. Со стороны бывшей жены я часто слышал упреки из-за недостатков и пр[очее].
Затем в дальнейшем в Харькове положение мое было тоже не из хороших как в смысле жилой площади, так и по материальным условиям, мог жить только на жаловании, вещей для продажи не имел, зарабатывать было негде. С большим сожалением вынужден был согласиться на продажу наградных часов за боевую деятельность, к счастью, их не купили.
Изложенная выше обстановка, политическая неграмотность и свернули меня с правильного пути. Следовательно, если учесть тяжелые условия жизни после гражданской войны и те основные недоразумения с первой женой в период начала [19]25 года по [19] 30 год, то самый для меня благоприятный период жизни был во время гражданской войны, где я был поглощен в свою деятельность и удовлетворен ей.
... Со слов матери, переданных мне первой женой, четвертый брат все время находился на советской службе, демобилизован и служит в Омске в кооперации, третий брат убит был на стороне белых, а первый брат находится в Париже, имеет свой автомобиль и шоферствует. С матерью, по изложенным выше мотивам, о братьях разговора не было... (ДА СБ Украины. - Ф.6.- Спр. 67093-ФП. - Т. 25. - Арк. 9-23.)
Из протокола допроса помощника начальника штаба - начальника 1-го отдела штаба УВО Ивановского Сергея Степановича от 12.11.-[19]31 г.
Причины, послужившие поводом к организации бывш[его] офицерства. Бывшие офицеры, беспартийные, в [Красной] Армии занимали незавидное положение, их обходили по службе, снимали с ответственных постов, не продвигали в общем масштабе по службе, преимущество получали партийные перед беспартийными, всегда чувствовалось недоверие к беспартийным, а в то же время - весьма большие трудности попасть в партию - привлечение в партию честных и хороших беспартийных товарищей не делалось.
При новых назначениях предложения беспартийным не делались, в то же время партийных командиров все время продвигали... Умирать на поле боя не страшно, но противно, когда должен умирать по глупости или незнаниям высшего командования. Вот это недоверие к руководству действиями войск сильно раздражало тех командиров, которые усовершенствовали свои познания в военном деле. Теперешние командиры дивизий многие полетят со своих занятых мест в военное время, ибо они только разъезжают по конференциям, показывают свое присутствие, а сами военного дела не изучают и с войсками не занимаются, а это понесет за собой напрасные потери.
В то же время, незначительные ошибки беспартийных командиров всегда рассматриваются сейчас с точки зрения умышленности, причем это резюме делается на партийных ячейках, без приглашения, хотя бы для доклада, беспартийного командира по своему вопросу и выслушивания мнения по этому вопросу.
Сплошь и рядом на партийных ячейках или бюро разбирались вопросы лицами, которые в тонкостях вопроса не разбираются, следовательно, все зависело от докладчика. Если последний хорошо подготовился, то дело принимало более-менее правильный оборот, если нет, то неправильный, и этот последний отпечаток ложился на того беспартийного командира, который в этом вопросе фигурировал.
Поощрения также выпадали на долю партийцев больше, и намного, чем на беспартийных. Бывали даже такие курьезы, что одни подготавливали и организовывали учение непосредственным участием, а благодарность получали только присутствующие. Такое безличное положение беспартийного командира в армии, по моему мнению, толкнуло пойти по неправильному пути, искали выхода. Экономическое положение в период безработицы также двигало массу беспартийных командиров по неправильному пути.
В то же время семьям командного состава не давали возможности и не содействовали приобретению профессии и трудовых навыков. Без помощи руководителей этого сделать нельзя было, а, следовательно, в перспективе нельзя было ожидать никакого оздоровления и улучшения бытовых условий. Политическая обработка беспартийного командного состава стояла на весьма низком уровне, вопросы троцкизма и прочих оппозиций поступали украдкой, сплошь и рядом в искаженном виде и на ушко.
Политическими вопросами почти не интересовались, их трудно было по тому времени изучать, потому что не было руководства. Я лично начал разбираться в вопросах политики только после XIV съезда партии, который проработал, так как имел книги, которые получил в организованном порядке и, кроме того, политическую подготовку теперь можно было получить в кружках, работающих в штабе. Беспартийный командный состав в вопросах политики не разбирался, питался слухами, политическими анекдотами не в пользу Советской власти.
Тяжелые экономические бытовые условия без политического анализа о происходящем в Союзе и без перспектив на лучшее будущее создавали нездоровые отношения к Советской власти. Условия работы беспартийных командиров были также тяжелы. С одной стороны, приходилось много работать, чтобы удержаться хотя бы на месте и этим обеспечить существующие условия жизни, с другой - то недоверие, которое было к беспартийному офицеру. Приходилось работать очень нервно, с большим напряжением, чтобы не сделать какой-либо ошибки.
Все это привело к необходимости работать много за счет своего досуга, времени семье уделялось мало, бытовые экономические условия были тяжелы, вследствие чего создавались нездоровые отношения в семье. Жены также немалую роль играли в этом вопросе. Лично у меня в семье нелады пошли именно из-за этих условий, которые в результате обострились, и я вынужден был пойти на развод.
В случае ухода в бессрочный отпуск бывшим офицерам перспектива была неотрадная. В период безработицы где только не служили бывшие офицеры, ушедшие из армии, начиная с ночных сторожей, дворников и проч. Мне лично приходилось в [19]22-[19]23 гг. в Киеве до 16 часов быть на службе, а [в] 17 час[ов] ста[но] виться на пост для охраны магазина до 2 час[ов] ночи. Занимая очень серьезные посты в Рабоче-Крестьян-ской Красной Армии, мне приходилось после занятий на себе тащить дрова квартала четыре, заниматься починкой обуви, чтобы сделать более или менее сносные условия для семьи.
… В этот период я очень серьезно подготовил доклад по вопросу обороны Украины, где выявил неправильность задачи, поставленной Украинскому фронту, что давало возможность противнику нас бить по частям.
Несмотря на то, что с моим докладом согласился тов. Якир, а впоследствии [и] нарком, который изменил директиву Украинскому фронту, последовало мое изгнание с этой должности на должность военрука Сельскохозяйственного института, причем, несмотря на изменение директивы наркомом, последовала резкая директива от Тухачевского (я ее называл издевательством), считающего, что задуманная операция могла быть проведена.
Тов. Якир в это время находился в отпуске на Кавказе и через Каширина возбудил вопрос перед наркомом об оставлении меня на занимаемой должности. Назначили комиссию для проверки соответствия моего этой должности. Это, конечно, была комедия. В этом вопросе меня удивило, с одной стороны, что доклад шел за моей подписью, а не тов. Якира. Последний только препровождал доклад со своим резюме, а второе и основное - это то, что когда я указал на пагубность задуманной операции на Украине в таком серьезном вопросе, - меня гонят. Я рассуждал тогда так, что этим меня заставляют делать то, что прикажет Штаб РККА. С этим я, конечно, согласиться не мог и все это меня чрезвычайно озлобило. (ДА СБ Украины. - Ф. 6. - Спр. 67093-ФП. - Т. 25.- Арк, 32-43.)
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ
Из показаний Сергеева В.В.
Сергеев Владимир Васильевич (1889-1954) - бывший капитан русской армии. Закончил Павловское военное училище, Киевскую школу летчиков-наблюдателй, Николаевскую военную академию Генштаба (1917 г.), принимал участие в Первой мировой войне, служил в Лейб-Гвардии Финляндском полку, в 1917 году - штаб-офицер для поручений 43-го армейского корпуса. В РККА с весны 1918 г.: начальник штаба Калужской дивизии, начальник оперативного отдела штабов Западной и 16-й армий, начальник штаба 16-го армии, начальник штаба тыла Западного фронта. Затем служил инспектором и начальником военных сообщений 15-й, 16-й армий, Войск Украины и Крыма, штаба ХВО. Некоторое время был помощником начальника военных сообщений войск Сибири. С 1924 года начальник военных сообщений штаба УВО. 20 сентября 1930 арестован, 2 декабря 1931 года по делу «Весна» осужден дна 10 лет лишения свободы. В 1962 г. реабилитирован. (ДА СБ Украины. - Ф. 6. - Спр. 67093-ФП. - ТТ. 3133-3134)
Из показаний от 5-6 января и от 17-19 января 1931 г.
… 2. Мое прошлое. Я - сын безземельного потомственного дворянина, военного чиновника, после смерти отца избравшего себе военную карьеру. Павловское военное училище, гвардейский (лейб-гвардии Финляндский) полк и Академия Генштаба сформировали у меня дворянскую идеологию правящего класса. После Октябрьской революции я, механически-добровольно окончив службу в старой армии в штабной должности под начальством Генштаба Новицкого Ф.Ф., перешел в Красную Армию.
Весь период до 1926 года прожил в идеологическом окружении представителей старого Генштаба: Новицкого Ф.Ф., Смирнова, Снесарева, Новикова, Соллогуба, Бармина, Никулина, Серебренникова; последний сагитировал меня бросить штабную линию службы и перейти на специальность по военным сообщениям. К сожалению, в прошлом меня никто из партийных органов не выделил как молодого генштабиста, не отторгнул из идеологического окружения и не занялся моим политическим воспитанием. А стремление такое у меня было. И я остался плыть по течению…
I. ФЕВРАЛЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ 1917 г.
Идеология кадрового офицерства в условиях империалистической войны и Февральской революции. Империалистическая война 1914г. была встречена шовинистически настроенным кадровым офицерством с энтузиазмом. Немцев сильно ненавидели и считали их бесспорными зачинщиками этой войны, все были объяты желанием и стремлением уничтожить зазнавшихся врагов. Сильное разбавление кадрового офицерства при мобилизации запасом из разночинцев, смешение дворянства с мелкой и крупной буржуазией, одновременно ряд поражений русской армии быстро снизили этот угар, выявили отсталость страны, недостатки управления, хищничество и главного виновника всего этого - аристократическую камарилью во главе с царствующим домом.
Февральская революция 1917 г. была понятна офицерству как буржуазная революция, сметшая царизм и выводящая Россию на новую дорогу - развития и расцвета национальных идей (капитализма). Отсюда поддержка офицерством Временного правительства, не только рядовым, а также и всегда несколько бывшим либеральным Генштабом, но и махровыми представителями старого генералитета - Калединым, Алексеевым, Красновым и др. Мы видим здесь даже представителя этого либерального Генштаба - Верховского в составе, верно очень на короткое время, одного из кабинетов Временного правительства.
Беспочвенность Временного правительства, отсутствие ясной, четкой, определенной платформы, отсутствие твердой власти и идеологические шатания среди него внесли смятение в ряды офицерства и разочарование, а удар по офицерству в виде приказа № 1, ограничение его привилегий поставило последнее в оппозицию к Временному правительству.
Мне особенно вспоминается сейчас политический банкет, устроенный нами, выпускниками Воен[ной] академии перед разъездом на фронт, на который были приглашены лидеры всех политических партий - от Родзянко до анархиста Кропоткина (за исключением большевиков), где мы, молодежь - генштабисты, надеялись услышать твердое слово - программу как базу предстоящей работы в армии, а в действительности услышавшие напыщенные фразы, ничего не говорящие и не дающие ника-ких оснований. Такая неопределенность, неразбериха во взглядах объяла большинство офицерства, за исключением тех, которые сразу же поставили курс на контрреволюцию и против Временного правительства, и сразу же определенно отмежевались от революции, стекаясь в лагерь Калединых и К°.
II. ОКТЯБРЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ 1917г.
На базе этого смятения, разочарования и оппозиции разразилась Октябрьская революция. Ее лозунг «Мир и земля» был сразу подхвачен народной массой. Он был конкретен и ей понятен. Но идеология большевиков была не понятна офицерству, особенно кадровому. Октябрьская революция была встречена офицерством испуганно. Октябрьская революция с миром и землей одновременно разрушила старые устои: дворянство и буржуазия потеряла свои господствующие классовые привилегии, офицерство, особенно генералитет, потеряло свое положение, чины, ордена, общественное уважение, многие понесли сильные имущественные потери - разгром имений, конфискация земель, капиталов и ценностей. Революция била, главным образом, по этим классам.
Часть офицерства сразу же взяла курс на контр-революцию и ушла - бежала на юг под знамена махровых черносотенцев, поставив задачей своей борьбу с большевиками, часть же осталась, насторожившись, ожидая дальнейших событий. События эти скоро показали, с одной стороны, что новая власть, поддерживаемая массами, ширится и крепнет, а, с другой, что старый враг использует благоприятный для него момент и стремится захватить себе новые пространства бывшей России. Эта угроза целости России, национально-патриотические идеи защиты пределов России от немецких завоевателей двинули оставшуюся часть офицерства на службу большевикам. Часть оставшихся механически-добровольно, иногда целыми соединениями и штабами, перешла в красные формирования, отряды, стихийно созидавшиеся наряду с Кр[асной] гвардией для защиты границ Советов.
Так и я в 1918г. вместе с [генерал-майором] Генштаба Новицким Ф.Ф. и Смирновым, с частью других офицеров расформированного нами штаба 43 [-го] арм [ейского] корпуса перешел в Кр[асную] Армию - штаб Калужского отр[яда] (впоследствии дивизии) Западной завесы обороны г. Москвы, где я занял по предложению Новицкого должность н[ачаль-ни]ка штаба отряда. Здесь же в Калуге я встретил своего бывшего командира 43 [-ей] армии корпуса Генштаба Новикова А.В., жившего в отставке.
III. ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА, ИНТЕРВЕНЦИЯ, ВОЙНА С ПОЛЬШЕЙ. ПЕРИОД 1918-1920 гг., ДАЛЬНЕЙШИЙ УХОД ЧАСТИ ОФИЦЕРСТВА В ЛАГЕРЬ КОНТРРЕВОЛЮЦИИ
Приступившая в 1918 г. к формированию регулярной Кр[асной] Армии Соввласть призвала по мобилизации на службу в ее ряды как специалистов, в том числе генштабистов, так и рядовое офицерство, оставшееся вне службы или устроившееся в других ведомствах. В этот период особенно выявилась роль Л.Д.Троцкого, объединившего вокруг себя довольно значительный кадр старого Генштаба - стариков-генералов: Ва-цетис, Каменев, Раттель, Беляев, Лебедев и др. Большое значение среди офицерства сыграло в свое время и широко опубликованное письмо бывш[его] комфронта Брусилова с призывом ко всему русскому офицерству послужить Советам, которое, конечно, понималось как призыв служения Родине.
И большинство из нас, пришедших на работу к большевикам с единственным желанием спасти хотя бы остатки России, невзирая ни на какие гонения, стало честно работать нога в ногу с Советами, оставаясь в душе националистами-патриотами и зажав до поры до времени антибольше-витские настроения. Мы честно били интервентов, несших закабаление нашей России и раздор, деление России на части, облегчавших захват ее исконным врагам, в стане которых очутились к этому времени и наши лимитрофы. Их выступления многими из нас, трезво смотревшими на создавшееся положение, расценивались как заранее обреченные на неудачу, поскольку они не имели базы внутри страны.
Это был период особенного расцвета, иногда блестящих подвигов бывшего офицерства, верно, не во имя Революции, не во имя рабочего класса, а во имя измученной, истерзанной междоусобицей России. Это был период, когда отдельные выступления некоторой неорганизованной части из нас, вызванные несдержанностью, нервозным отношением к создающемуся положению, нами, более дальновидными, хотя они и находили по идеологии отклик в нашей душе, все же осуждались и не поощрялись. Часть из нас, наиболее нетерпеливая, изменила Советам в этот период и перешла на сторону белых.
Большинство из нас верило, что когда страна успокоится, армия станет вполне регулярной, командование в ней будет в руках своих, чему вся деятельность Троцкого, окружившего себя военными специалистами, способствовала, когда выпуски из военных школ, комплектуемых в большинстве интеллигенцией, будут проникнуты известной идеологической близостью, тогда наступит час расплаты за все те переживания, кои нам пришлось перенести. К этому мы готовились, проводя внутри себя объе-динения по бывшим нашим полкам. Появились и концентрировались группы: гренадер, волынцев, желтых улан и многие другие.
В конце 1918 г. я, после расформирования штаба Калужской дивизии, перешел на службу в штаб отрядов Западной завесы (Смоленск), впоследствии - [в] штабы Западной, Белорусско-литовской и 16[-ой] армий, где занимал должности помначопермоботдела, начоперотдела и начштаба. В 1919 г. я был отчислен от должности начштаба 16[-ой] армии за нашу неудачу на фронте (первое польское наступление) и, прослужив немного начштаба тыла Западного фронта, в 1920 г. перешел в органы военных сообщений, сначала инспектором, а потом при наступлении на Варшаву - начвосо 15[-ой армии], после расформирования этой армии - начвосо 16[-ой армии]. Идеологические питания шли от маститых стариков-генштабистов: Снесарева, Новикова, Соллогуба, Лазаревича, Бармина, Никулина и Серебренникова.
IV. НЭП, ГОЛОД, СТРОИТЕЛЬСТВО КРАСНОЙ АРМИИ. ПЕРИОД ТРОЦКОГО (1921-1924 гг.).
Ликвидация внутренних и внешних фронтов выдвинула задачу мирного строительства. Во внутренней жизни страны был декретирован НЭП. С нашей точки зрения - это было отступление, скачок назад от принятой Соввластью программы. НЭП давал свободу частному капиталу. За НЭПом мы ожидали отмены монополии внешней торговли, т.е. проникновения иностранного капитала в страну. Внутреннее положение Советов сильно было расшатано гражданской войной и наступившим голодом. Транспорт почти бездействовал. Местами еще не был ликвидирован бандитизм. В частности Украина, на которую я приехал в 1921 г., бурлила шовинистическими самостийными настроениями и бандитизмом. Не верилось, что Советы выйдут из этого положения, нам казалось, что близится время, когда они падут. Надо было готовиться принять от них власть.
Красная Армия после демобилизации перешла тоже к мирному строительству. Троцкий в роли победителя на военфронтах пользовался громадной популярностью. Роль старых кадров в центре не уменьшалась, но на местах, [в] низах появились для нас неблагоприятные факторы. Комиссарский аппарат стал больше вмешиваться во все дела частей и управлений, освободившись от забот о победах на фронтах, он более подозрительно стал относиться к нашим старым кадрам, принялся его изучать и выявлять его идеологию, его настроения. Из красных военных школ и Кр[асной] академии появились новые молодые кадры, они стали постепенно заменять наших командиров. Мы остро почувствовали, что командование ускользает из наших рук, что мы теряем свое старое положение и перспективы на возможно полное овладение армией.
Нам для спасения своего влияния пришлось сделать переключение на военные школы, поставив себе целью соответствующую идеологическую обработку учащейся военной молодежи и сохранения в них старой системы преподавания и старых порядков под видом необходимости сохранения дисциплины, уважения к старшим и т.п. Одновременно внутри армии мы перешли к дискредитированию советского командира, выставляя в невыгодном свете перед подчиненными и общественным мнением его малограмотность, малокультурность и ошибочность уборки старых кадров, неопытность. Это позволяло нам делать ставку на неизбежность будущего поражения на войне из-за неподготовленности командного состава. Среди же интеллигенции это давало пищу к разговорам о притеснении и выбрасывании тех кадров офицерства, кои на своих плечах перенесли все тягости гражданской войны.
Старый Генштаб, освободившийся от штабных должностей военного времени, благодаря покровительству Троцкого сосредоточился в определенных центрах, дававших ему возможность идеологически влиять на подготовку новой молодежи, с другой стороны, обеспечивая ему организационное объединение. Такими центрами явились: Военная академия, где одно время н[ачальни]ком Академии был старый генштабист Снесарев, и Военно-историческая комиссия в Москве, Техническая академия в Ленинграде и школа усовершенствования комсостава РККА им[ени] Каменева в Киеве. Идеологическим печатным рупором этой группы явился военный журнал «Военное дело», просуществовавший, кажется, год и прикрытый за несоответствующее направление.
Лично я в 1921 г., после расформирования Управления 16[-й] армии, был переведен на Украину по должности помнач ВОСО Украины и Крыма, где существовало 3 центра: Харьков, Киев и Екатеринослав с сосредоточением в них кадров старого Генштаба. Киевский центр играл очень большое значение в зависимости от значения самого Киева как столицы Украины. В Харькове нами, старыми генштабистами, по инициативе Соллогуба и Махрова было организовано «Общество ревнителей военных знаний на Украине», где мы стремились объединить весь состав генштаба и кадрового офицерства под флагом расширения своего военного кругозора, самообразования и изучения опыта империалистической и гражданской войн.
1922 г. я провел в Сибири в должности помнач ВОСО Сиб[ирского] представителя ВОСО при Штабе Главкома Сибири и в 1923 году снова вернулся на старую должность на Украину. Весь этот период я продолжал идеологически питаться той же средой окружавших меня старых генштабистов: Соллогуба, Андерса, Гершельмана, Махрова, Серебренникова, Фешотта...
V. ПЕРИОД ФРУНЗЕ (1924-1926 гг.).
После окончания Польской войны Советы в последующий период добились ряда успехов во внешней политике - признания их некоторыми иностранными государствами. Но международный капитал, оправившись от империалистической войны и сознавая вполне ясно, какой угрозой являются для его существования Советы, на грани 1925-1926 гг. перешел к активной политике. Англия разрывает отношения с Советами, провоцируя войну. Во внутренней жизни страна с трудом преодолевает восстановительный период, на базе развившихся капиталистических отношений в деревне намечается обострение классовой борьбы.
В Кр[асной] Армии после падения Троцкого наркомвоенмором назначается т. Фрунзе, который решительными мероприятиями переходит к реорганизации армии. Постепенно в армии вводится территориальная система и единоначалие. Последнее сразу же отзывается на остатках беспартийного командного состава - старых кадрах бывш[их] офицеров, принужденных уступать свои места комиссарам и партийным выдвиженцам. Единоначалие выбивает из-под наших ног нашу базу в армии - управление войсками. Вышибленные остатки стремятся удержаться в школах и [на] курсах, но и там уже заметны новые кадры. Все это резко поднимает затаенную раньше враждебность к Соввласти, а связь с вероятно надвигающейся интервенцией наталкивает на необходимость начать организованное ослабление мощи Кр[асной] Армии и подготовку ряда мероприятий, облегчающих интервенцию.
Первые большие союзного значения на Украине маневры 1926 г. привлекли многих представителей старого Генштаба из центра (Москвы), что способствовало выявлению настроений б[ывших] генштабистов более широкого круга. На этих же маневрах впервые присутствовали представители иностранных государств, гостеприимно - широко принятые Киевом. Лично я осенью 1925 г. получил, наконец, самостоятельную должность начвосо УВО.
Из показаний Ивановского С.С.
Ивановский Сергей Степанович (1890-1931) - бывший штабс-капитан русской армии. Закончил Павловское военное училище, частично прослушал курс Военной академии Генерального штаба (1917-18 гг.). В составе 101-го пехотного Пермского полка принимал участие в Первой мировой войне. В РККА с весны 1918 г.: начальник штаба Западной завесы (?), помощник начальниа штаба 2-й стрелковой дивизии, помощник начальника оперативного отдела штаба 12-й армии. В 1920 г. приказом РВС переведен в Генштаб. В 1921-23 гг. начальник разведки Киевского округа, затем УВО. С 1924 года и до момента ареста - начальник 1-го оперативного отдела штаба УВО. 17 февраля 1931 г. арестован, во время следствия сознался в своем участии (руководстве) в «контрреволюционной офицерской организации». 1 июня 1931 года расстрелян в Харькове. В 1989 году реабилитирован. (ДА СБ Украины. - Ф. 6. - Спр. 67093-ФП. - Т. 25-27).
Автобиография Ивановского Сергея Степановича
Я родился в 1890 г. в крепости Ивангород. Отец - личный дворянин, офицер, родом из Саратова, мать - дочь мещанина... Мать через год после смерти отца переехала с четырьмя детьми в г. Гродно к своему отцу, который был священник, где мать поступила на службу сестрой милосердия в местный военный лазарет. Семи (7) лет мать меня отвезла в Петербург и отдала в школу белого креста, где воспитывались сироты военнослужащих (офицеров и чиновников).
В школе непрерывно я пробыл 3 года, а после автоматически меня направили в сиротский 1-й кадетский корпус, находящийся в том же городе. За время моего пребывания в школе мать окончила фельдшерскую акушерскую школу и начала зарабатывать до 50 р. В корпусе я пробыл 8 лет, после чего я был переведен автоматически в Павловское военное училище, находившееся в том же городе, окончил его в 1911 г. и взял вакансию в 25[-ый] Сибирский стрелковый полк в Иркутск...
Узнав об этом, мамаша возбудила вопрос о переводе меня в Гродно, мотивируя своей болезнью, трудностью жизни и пр. Это по тому времени она имела право сделать, поскольку я тогда был еще юнкером. В результате меня назначили на имевшуюся свободную вакансию в 101-й пехотный] Пермский полк, о чем я получил уведомление перед самым выездом в Иркутск.
... В июле 1914 г. я выступил на войну с полком. В начале сентября 1914 г. я был тяжело ранен в ногу и эвакуирован в Двинск, где находился до февраля 1915 г., а в середине февраля был направлен на фронт..., хотя еще без палки много ходить не мог. В конце февраля я уже участвовал в боях, командуя 9-й ротой. В мае-июне 1915 г. я вынужден был сдать роту, ибо обострилось воспаление раненого сустава, не пожелал эвакуироваться в тыл и остался на излечении в обозе II разряда полка. В июле меня привлекли для оперативной работы в штаб полка, каковую должность я и выполнял до октября 1916 года... В октябре [19] 16 года меня направили на ускоренный курс в академию Генерального штаба, каковую я окончил в феврале 1917 г. и [был] направлен на Румынский фронт в штаб II Армейского корпуса, где был офицером для поручений два месяца, а затем был переведен в штаб 193[-ей] пех[от-ной] дивизии на должность старшего адъютанта. Дивизия действовала в диких лесистых Карпатах, в районе Дойна Ватра. В последней должнос-ти я был до конца службы в старой армии. В середине 1917 г. я был сильно контужен в голову, вследствие чего притупилось зрение и ограничилось мышление. В сентябре 1917 г. я относительно выздоровел и прибыл в штаб дивизии.[...]
... Отношения в полку, госпитале, как, например, выталкивание на фронт окончательно незалечившихся бойцов устроившимися в тылу, отсутствие среди бойцов зажиточных, безответственная жертва людьми (бойцами) на фронте и разработка операций, протекции, уничтожение неугодных бойцов путем постановки явно невыполнимых задач, отсутствие снарядов, праздная жизнь в высших штабах на фронте и в тылу и т.д. привели мои мысли к отрицательному отношению к существующему строю.
Керенщина на меня произвела отрицательное отношение потому, что фактически, в общем, осталось все по старому. Вот почему я в октябрьскую революцию проявил активность и в дальнейшем работал на стороне красных. Я был выбран членом Дивизионного комитета солдатских депутатов в 93 [-ей] пех[отной] дивизии и активно проводил в частях дивизии приказ о выборном начале. В конце [ 19]17 года я вынужден был эвакуироваться в тыл вследствие обострения последствий контузии и был направлен в госпиталь в Одессу на излечение.
Когда приехал из Румынии в Россию, то увидел, что офицеры ходят в погонах, а потому я побоялся остаться в Одессе в госпитале, где со мной могли бы свести счеты за активность во время октября, и... выехал в Калугу к жене. Калужский военный госпиталь взял меня на учет и указал быть дома и абсолютно не работать умственно в течение двух месяцев.
После я пошел на поденную работу по выгрузке дров из вагонов, а затем ввиду болезненного состояния перешел на должность сторожа дровяного склада на ст. Калуга-товарная. В этот период я совершенно оторвался от происходящего, ибо был болен и много работал, т.к. мне нужно было содержать жену, дочь, мать и бабушку жены. В Калуге же жила моя мать и заведывала акушерским приютом.
Кажется в мае 1918 г., в Калугу прибыл штаб Западного участка завесы, где служил мой четвертый брат. 12 июня я получил предложение явиться в Ревсовет завесы, где мне было предложено поступить на службу, я согласился и был командирован в Карачев в штаб Брянской группы отрядов Западного участка завесы, который прикрывал направление на Брянск, Унеча и хутор Михайловский. Я был на должности н[ачальни]ка оперативного отдела... Против нас были гайдамаки и немцы.
По сформированию 1-й Украинской дивизии (ныне 44[-ая]) и конного отряда Примакова (основание 1[-го Конного] корпуса [червоного казачества]) в нашем районе красногвардейские отряды были переформированы в Красную Армию и отправлены на Чехословацкий фронт. Штаб же отряда был переформирован в штаб 2-й Орловской дивизии, а затем из Карачева в сентябре был переведен в Орел, где поступил на формирование штаба резервной армии, который был переименован в штаб Украинского фронта, где я занимал должность помощника] начальника] оперативного отдела.
В начале [19] 19 года, кажется в феврале, штаб фронта переехал в Харьков и находился в гостинице «Россия», где я и жил, а в середине [ 19] 19 года переехал в Киев. ... Штаб Украинского фронта был переформирован в штаб 12[-ой] армии..., я остался на прежней должности. Район[ом] действия армии был[а] Правобережная Украина...
За оперативную деятельность во время гражданской войны в РВС 12-й армии я награжден золотыми часами с надписью РВС Союза, причислен к Красному Генеральному штабу. После окончания польской войны (в конце [19]20 года) я был назначен в Регистрадсектор2 КВР на должность на-ч[альника] Инф[ормационно-]статистической части, после расформирования которого в середине [19]22 года я был назначен на должность н[ачальни]ка войсковой разведки в штаб КВР, а с августа 1923 г. - н[ачальни]ком Оперативной части, а затем отдела УВО, каковую должность и занимал до ареста.
Никакого движимого и недвижимого имущества никогда не имел и не имею, в настоящее время из личных вещей имею белье и одежду в необходимом количестве и велосипед, все остальные домашние вещи тоже в весьма незначительном количестве остались у бывшей жены...
Теперь несколько хочу остановиться на условиях моей жизни после гражданской войны. Во время самой войны я был поглощен всецело в работу, был среди выдержанных товарищей, всякие лишения на меня не производили никакого впечатления. После гражданской войны, пока еще был в Регистрадсекторе, я имел моральную поддержку со стороны нач[аль-ника] сектора Попова-Волкова и др[угих] товарищей по работе.
Когда я перешел в штаб КВР, тут уже я попал в атмосферу не совсем благоприятную. Мне приходилось все время думать о добыче питания для семьи. Я починял обувь, жена шила туфли и платья, затем я нанялся сторожем охранять магазин. Со стороны бывшей жены я часто слышал упреки из-за недостатков и пр[очее].
Затем в дальнейшем в Харькове положение мое было тоже не из хороших как в смысле жилой площади, так и по материальным условиям, мог жить только на жаловании, вещей для продажи не имел, зарабатывать было негде. С большим сожалением вынужден был согласиться на продажу наградных часов за боевую деятельность, к счастью, их не купили.
Изложенная выше обстановка, политическая неграмотность и свернули меня с правильного пути. Следовательно, если учесть тяжелые условия жизни после гражданской войны и те основные недоразумения с первой женой в период начала [19]25 года по [19] 30 год, то самый для меня благоприятный период жизни был во время гражданской войны, где я был поглощен в свою деятельность и удовлетворен ей.
... Со слов матери, переданных мне первой женой, четвертый брат все время находился на советской службе, демобилизован и служит в Омске в кооперации, третий брат убит был на стороне белых, а первый брат находится в Париже, имеет свой автомобиль и шоферствует. С матерью, по изложенным выше мотивам, о братьях разговора не было... (ДА СБ Украины. - Ф.6.- Спр. 67093-ФП. - Т. 25. - Арк. 9-23.)
Из протокола допроса помощника начальника штаба - начальника 1-го отдела штаба УВО Ивановского Сергея Степановича от 12.11.-[19]31 г.
Причины, послужившие поводом к организации бывш[его] офицерства. Бывшие офицеры, беспартийные, в [Красной] Армии занимали незавидное положение, их обходили по службе, снимали с ответственных постов, не продвигали в общем масштабе по службе, преимущество получали партийные перед беспартийными, всегда чувствовалось недоверие к беспартийным, а в то же время - весьма большие трудности попасть в партию - привлечение в партию честных и хороших беспартийных товарищей не делалось.
При новых назначениях предложения беспартийным не делались, в то же время партийных командиров все время продвигали... Умирать на поле боя не страшно, но противно, когда должен умирать по глупости или незнаниям высшего командования. Вот это недоверие к руководству действиями войск сильно раздражало тех командиров, которые усовершенствовали свои познания в военном деле. Теперешние командиры дивизий многие полетят со своих занятых мест в военное время, ибо они только разъезжают по конференциям, показывают свое присутствие, а сами военного дела не изучают и с войсками не занимаются, а это понесет за собой напрасные потери.
В то же время, незначительные ошибки беспартийных командиров всегда рассматриваются сейчас с точки зрения умышленности, причем это резюме делается на партийных ячейках, без приглашения, хотя бы для доклада, беспартийного командира по своему вопросу и выслушивания мнения по этому вопросу.
Сплошь и рядом на партийных ячейках или бюро разбирались вопросы лицами, которые в тонкостях вопроса не разбираются, следовательно, все зависело от докладчика. Если последний хорошо подготовился, то дело принимало более-менее правильный оборот, если нет, то неправильный, и этот последний отпечаток ложился на того беспартийного командира, который в этом вопросе фигурировал.
Поощрения также выпадали на долю партийцев больше, и намного, чем на беспартийных. Бывали даже такие курьезы, что одни подготавливали и организовывали учение непосредственным участием, а благодарность получали только присутствующие. Такое безличное положение беспартийного командира в армии, по моему мнению, толкнуло пойти по неправильному пути, искали выхода. Экономическое положение в период безработицы также двигало массу беспартийных командиров по неправильному пути.
В то же время семьям командного состава не давали возможности и не содействовали приобретению профессии и трудовых навыков. Без помощи руководителей этого сделать нельзя было, а, следовательно, в перспективе нельзя было ожидать никакого оздоровления и улучшения бытовых условий. Политическая обработка беспартийного командного состава стояла на весьма низком уровне, вопросы троцкизма и прочих оппозиций поступали украдкой, сплошь и рядом в искаженном виде и на ушко.
Политическими вопросами почти не интересовались, их трудно было по тому времени изучать, потому что не было руководства. Я лично начал разбираться в вопросах политики только после XIV съезда партии, который проработал, так как имел книги, которые получил в организованном порядке и, кроме того, политическую подготовку теперь можно было получить в кружках, работающих в штабе. Беспартийный командный состав в вопросах политики не разбирался, питался слухами, политическими анекдотами не в пользу Советской власти.
Тяжелые экономические бытовые условия без политического анализа о происходящем в Союзе и без перспектив на лучшее будущее создавали нездоровые отношения к Советской власти. Условия работы беспартийных командиров были также тяжелы. С одной стороны, приходилось много работать, чтобы удержаться хотя бы на месте и этим обеспечить существующие условия жизни, с другой - то недоверие, которое было к беспартийному офицеру. Приходилось работать очень нервно, с большим напряжением, чтобы не сделать какой-либо ошибки.
Все это привело к необходимости работать много за счет своего досуга, времени семье уделялось мало, бытовые экономические условия были тяжелы, вследствие чего создавались нездоровые отношения в семье. Жены также немалую роль играли в этом вопросе. Лично у меня в семье нелады пошли именно из-за этих условий, которые в результате обострились, и я вынужден был пойти на развод.
В случае ухода в бессрочный отпуск бывшим офицерам перспектива была неотрадная. В период безработицы где только не служили бывшие офицеры, ушедшие из армии, начиная с ночных сторожей, дворников и проч. Мне лично приходилось в [19]22-[19]23 гг. в Киеве до 16 часов быть на службе, а [в] 17 час[ов] ста[но] виться на пост для охраны магазина до 2 час[ов] ночи. Занимая очень серьезные посты в Рабоче-Крестьян-ской Красной Армии, мне приходилось после занятий на себе тащить дрова квартала четыре, заниматься починкой обуви, чтобы сделать более или менее сносные условия для семьи.
… В этот период я очень серьезно подготовил доклад по вопросу обороны Украины, где выявил неправильность задачи, поставленной Украинскому фронту, что давало возможность противнику нас бить по частям.
Несмотря на то, что с моим докладом согласился тов. Якир, а впоследствии [и] нарком, который изменил директиву Украинскому фронту, последовало мое изгнание с этой должности на должность военрука Сельскохозяйственного института, причем, несмотря на изменение директивы наркомом, последовала резкая директива от Тухачевского (я ее называл издевательством), считающего, что задуманная операция могла быть проведена.
Тов. Якир в это время находился в отпуске на Кавказе и через Каширина возбудил вопрос перед наркомом об оставлении меня на занимаемой должности. Назначили комиссию для проверки соответствия моего этой должности. Это, конечно, была комедия. В этом вопросе меня удивило, с одной стороны, что доклад шел за моей подписью, а не тов. Якира. Последний только препровождал доклад со своим резюме, а второе и основное - это то, что когда я указал на пагубность задуманной операции на Украине в таком серьезном вопросе, - меня гонят. Я рассуждал тогда так, что этим меня заставляют делать то, что прикажет Штаб РККА. С этим я, конечно, согласиться не мог и все это меня чрезвычайно озлобило. (ДА СБ Украины. - Ф. 6. - Спр. 67093-ФП. - Т. 25.- Арк, 32-43.)
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ