Реальность структур (часть первая)
Заметки на полях книги Дэвида Дойча "Структура реальности"
Я сталкивался с этим сочинением и раньше, но знакомился лишь с отдельными фрагментами. Не так давно с подачи уважаемого realcorwin я подробно изучил главу из этой книги, посвящённую математике. Попутно пришлось получить более общее представление о мировоззрении автора, ознакомившись и с другими главами. Своими скромными соображениями по поводу прочитанного мне и хотелось бы поделиться. Первоначально я планировал написать один текст, но потом понял, что получится очень длинно. Поэтому я решил выложить уже написанное в качестве первой части, а потом продолжить.
Прежде всего я хотел бы оговорить, что не собираюсь заниматься каким-либо систематическим разбором или критикой книги в целом. Я слишком много раз встречал ссылки на это объёмистое сочинение; оно постоянно цитируется и обсуждается. Поэтому я тоже не мог пройти мимо, решив заодно выяснить, что же это за новый "властитель дум" появился. Результаты превзошли все мои ожидания. Впрочем, обо всём по порядку.
Я, пожалуй, начну с главного дефекта мировоззрения автора. Дефект этот настолько бросается в глаза, что до выяснения этого вопроса не следовало бы начинать разговор. Схема очень простая. Автор придерживается мнения, что есть некая реальность (что является нормальной установкой естествоиспытателя); автор часто называет её "физической реальностью". И наша задача -- понять структуру этой реальности, что делается при помощи научных теорий. В одной из глав Дойч очень подробно разбирает этот вопрос, критикует так называемый "инструментализм" -- точку зрения о том, что теория тем ценнее, чем большей предсказательной силой она обладает. В противовес этому он настаивает на том, что теория должна прежде всего объяснять реальность. Пафос "объяснительства" в изобилии присутствует во многих главах.
Автор в одном месте говорит (и это очень важная проговорка), что не так-то легко определить, что значит "объяснить" и "понять", но на интуитивном уровне это вроде бы ни у кого не вызывает вопросов. Вот тут-то и таится главная ловушка. За всю историю развития науки можно проследить очень много случаев, когда люди в неё попадали. Происходит это обычно так: появляется некая новая теория. Люди восхищены: и это сходится, и то, и вообще такая стройная картина получается! Земля вращается вокруг Солнца, человек произошёл от обезьяны, история -- это борьба классов, в движущихся системах замедляется течение времени. Вот оно. То есть человек получает некую универсальную систему, которая "всё объясняет". За примерами далеко ходить не надо. Тут и Аристотель, объявленный незыблемым авторитетом, чьи взгляды веками довлели над умами людей. Из более недавнего прошлого -- Маркс с его учением. Полезно напомнить ходячую цитату из Ленина, чтобы лишний раз оценить тот "кайф", который люди ловили от "систематичности" и "всеохватности".
"Учение Маркса всесильно, потому что оно верно. Оно полно и стройно, давая людям цельное миросозерцание, непримиримое ни с каким суеверием, ни с какой реакцией, ни с какой защитой буржуазного гнета". (Я не стал обрывать цитату на полуслове, хотя в конце идут не очень популярные нынче "приправы".)
Прежде чем что-то говорить дальше, я хотел бы подчеркнуть этот аспект ещё раз. Появление теории, которая "всё объясняет", отвечает на многие вопросы, казавшиеся ранее неразрешимыми или непонятными, встречается аплодисментами, сопровождается всеобщим восторгом. "Дети хлопают в ладоши, папа козыря купил". В обстановке эйфории люди теряют голову, и робкие голоса, изредка звучащие посреди всеобщего ликования и звуков фанфар, никому не слышны. Между тем полезно вооружиться специальными средствами и послушать немножко.
Да, мы понимаем, что у вас праздник и всё такое. Ну, дело человеческое, обычное. Не хотелось бы портить... Только вот есть тут одна штука. Вы говорите: теория, всё объясняет. Ну, мы не знаем, всё или не всё, и как она "объясняет" тоже не уверены. Но почему вы решили, что какая-нибудь другая теория не объяснит то же самое по меньшей мере не хуже?
И в самом деле. Успех (чаще всего временный) тех или иных объяснений, успех, к которому долго и упорно шли, пытаясь найти хотя бы одно приемлемое решение, затмевает совершенно простой факт. Вот вам повезло и вы нашли в лесу гриб. Первый. Сразу же затеяли праздник, стали из гриба суп варить. А может быть стоило вокруг сначала немножко походить и ещё поискать?
Решали сложную систему уравнений, старались, и вдруг кто-то предъявил решение. Ура! Единственно ли оно -- такого вопроса почему-то даже не возникло. Сразу же ломанулись это решение исследовать, на его базе "объяснять реальность", будучи уверенными, что вот это-то и есть наконец "истинное" объяснение. А если продолжить поиск грибов, найти ещё парочку -- то что получится? Не окажется ли, что на базе других решений возникнет принципиально другая картина мира? Вполне возможно, даже не сравнимая или плохо сравнимая с предыдущей. Просто другая. И что тогда делать? Мне кажется, вывод совершенно очевиден: надо принять все картины и не искать среди них "настоящую". Какие основания полагать, что таковая вообще есть?
Вернёмся к вопросу об "объяснении". Что значит объяснить? Это значит сделать ясным, понятным. Можно в детали не вдаваться. Только вот откуда берётся представление, что подобное объяснение, подобный способ прихода к пониманию, должны быть единственны? Ответ: а ниоткуда. Совершенно ясно, что это представление взято с потолка. Оно ни в какой степени не соответствует нашему опыту. Стоит привести совсем уж избитый пример, чтобы больше к этому вопросу не возвращаться.
Известно, что две прямые на плоскости обычно пересекаются в одной точке, за исключением "критических", "вырожденных" случаев. То же самое касается систем из двух линейных уравнений с двумя неизвестными: они всегда имеют в точности одно решение, за исключением "редкого" случая, когда матрица системы вырождена. На эту тему в журнале "Квант" как-то был приведён пример возможного диалога между двумя школьниками, у одного из которых мышление "алгебраическое", а у другого -- "геометрическое". Первый говорит: я наконец-то понял, почему две прямые обычно пересекаются в одной точке -- это потому, что система из двух уравнений с двумя неизвестными обычно имеет одно решение! А второй говорит: а вот я наконец нашёл для себя объяснение свойства этих систем иметь одно решение -- это всего-навсего потому, что прямые пересекаются в одной точке!
Бывает, конечно, так, что на данный момент есть одна господствующая теория, у которой нет конкурентов. Но почему так должно быть всегда? Я не беру случай, когда одна теория уступает место другой, более совершенной. Я просто имею в виду, что в этой же самой ситуации, безо всякой "смены парадигм", может существовать ещё что-то , дающее нисколько не худшие объяснения. Такая точка зрения мне кажется намного более естественной, нежели представление о мире в целом как о неком устройстве, которое кто-то сделал на заводе, а наша цель -- познать "структуру" или "технологию изготовления". Единственное, что нам доступно -- это разного рода фантазии об объектах. Те или иные фантазии могут оказаться "точными" (по выражению Ортеги-и-Гассета), причём, как и в любом творческом процессе, разных таких фантазий скорее всего окажется много. Процесс познания можно уподобить процессу сочинения стихов. Есть разные поэты, они пишут разные стихи. "Много поэтов, хороших и разных". А Дойч нам зачем-то предлагает бросить своё скромное творчество и начать писать некое Эпохальное Сочинение, призванное всё затмить хотя бы на время.
Это мальчишеское желание понять, что спрятано внутри у игрушки. Или у лягушки. "И улыбка познанья играла на счастливом лице дурака" -- эти известные строки Юрия Кузнецова вполне подходят к описываемой ситуации. В основе лежит какой-то инфантилизм, детское "хочу всё знать", пусть и в скорректированном виде типа "хочу всё понять". Надо отдать должное автору, что он довольно откровенен и ещё в самом начале книги излагает свои детские побуждения. Впрочем, тема инфантилизма всплывёт ещё чуть позже.
Слово "истина" по своему происхождению означает "то, что есть". Мы согласны, что реальность есть, что она одна. Однако объяснений чего бы то ни было может быть очень много. Когда они найдены, они тоже "есть". И потому может существовать очень много "истин" в этом смысле. Многих сбивает с толку, что разные объяснения одного и того же явления должны друг другу чуть ли не противоречить. Но это не так. Одни объяснения могут дополнять другие; они могут базироваться на совершенно разных исходных предпосылках. Ниоткуда не следует, что они вообще должны оказаться сравнимыми. Всё это уже сто раз жёвано-пережёвано, и вызывает удивление тот факт, что на уровне теории познания (которая у автора входит в список "краеугольных камней" Учения) он застрял где-то на уровне Поппера.
К ПРОДОЛЖЕНИЮ
Я сталкивался с этим сочинением и раньше, но знакомился лишь с отдельными фрагментами. Не так давно с подачи уважаемого realcorwin я подробно изучил главу из этой книги, посвящённую математике. Попутно пришлось получить более общее представление о мировоззрении автора, ознакомившись и с другими главами. Своими скромными соображениями по поводу прочитанного мне и хотелось бы поделиться. Первоначально я планировал написать один текст, но потом понял, что получится очень длинно. Поэтому я решил выложить уже написанное в качестве первой части, а потом продолжить.
Прежде всего я хотел бы оговорить, что не собираюсь заниматься каким-либо систематическим разбором или критикой книги в целом. Я слишком много раз встречал ссылки на это объёмистое сочинение; оно постоянно цитируется и обсуждается. Поэтому я тоже не мог пройти мимо, решив заодно выяснить, что же это за новый "властитель дум" появился. Результаты превзошли все мои ожидания. Впрочем, обо всём по порядку.
Я, пожалуй, начну с главного дефекта мировоззрения автора. Дефект этот настолько бросается в глаза, что до выяснения этого вопроса не следовало бы начинать разговор. Схема очень простая. Автор придерживается мнения, что есть некая реальность (что является нормальной установкой естествоиспытателя); автор часто называет её "физической реальностью". И наша задача -- понять структуру этой реальности, что делается при помощи научных теорий. В одной из глав Дойч очень подробно разбирает этот вопрос, критикует так называемый "инструментализм" -- точку зрения о том, что теория тем ценнее, чем большей предсказательной силой она обладает. В противовес этому он настаивает на том, что теория должна прежде всего объяснять реальность. Пафос "объяснительства" в изобилии присутствует во многих главах.
Автор в одном месте говорит (и это очень важная проговорка), что не так-то легко определить, что значит "объяснить" и "понять", но на интуитивном уровне это вроде бы ни у кого не вызывает вопросов. Вот тут-то и таится главная ловушка. За всю историю развития науки можно проследить очень много случаев, когда люди в неё попадали. Происходит это обычно так: появляется некая новая теория. Люди восхищены: и это сходится, и то, и вообще такая стройная картина получается! Земля вращается вокруг Солнца, человек произошёл от обезьяны, история -- это борьба классов, в движущихся системах замедляется течение времени. Вот оно. То есть человек получает некую универсальную систему, которая "всё объясняет". За примерами далеко ходить не надо. Тут и Аристотель, объявленный незыблемым авторитетом, чьи взгляды веками довлели над умами людей. Из более недавнего прошлого -- Маркс с его учением. Полезно напомнить ходячую цитату из Ленина, чтобы лишний раз оценить тот "кайф", который люди ловили от "систематичности" и "всеохватности".
"Учение Маркса всесильно, потому что оно верно. Оно полно и стройно, давая людям цельное миросозерцание, непримиримое ни с каким суеверием, ни с какой реакцией, ни с какой защитой буржуазного гнета". (Я не стал обрывать цитату на полуслове, хотя в конце идут не очень популярные нынче "приправы".)
Прежде чем что-то говорить дальше, я хотел бы подчеркнуть этот аспект ещё раз. Появление теории, которая "всё объясняет", отвечает на многие вопросы, казавшиеся ранее неразрешимыми или непонятными, встречается аплодисментами, сопровождается всеобщим восторгом. "Дети хлопают в ладоши, папа козыря купил". В обстановке эйфории люди теряют голову, и робкие голоса, изредка звучащие посреди всеобщего ликования и звуков фанфар, никому не слышны. Между тем полезно вооружиться специальными средствами и послушать немножко.
Да, мы понимаем, что у вас праздник и всё такое. Ну, дело человеческое, обычное. Не хотелось бы портить... Только вот есть тут одна штука. Вы говорите: теория, всё объясняет. Ну, мы не знаем, всё или не всё, и как она "объясняет" тоже не уверены. Но почему вы решили, что какая-нибудь другая теория не объяснит то же самое по меньшей мере не хуже?
И в самом деле. Успех (чаще всего временный) тех или иных объяснений, успех, к которому долго и упорно шли, пытаясь найти хотя бы одно приемлемое решение, затмевает совершенно простой факт. Вот вам повезло и вы нашли в лесу гриб. Первый. Сразу же затеяли праздник, стали из гриба суп варить. А может быть стоило вокруг сначала немножко походить и ещё поискать?
Решали сложную систему уравнений, старались, и вдруг кто-то предъявил решение. Ура! Единственно ли оно -- такого вопроса почему-то даже не возникло. Сразу же ломанулись это решение исследовать, на его базе "объяснять реальность", будучи уверенными, что вот это-то и есть наконец "истинное" объяснение. А если продолжить поиск грибов, найти ещё парочку -- то что получится? Не окажется ли, что на базе других решений возникнет принципиально другая картина мира? Вполне возможно, даже не сравнимая или плохо сравнимая с предыдущей. Просто другая. И что тогда делать? Мне кажется, вывод совершенно очевиден: надо принять все картины и не искать среди них "настоящую". Какие основания полагать, что таковая вообще есть?
Вернёмся к вопросу об "объяснении". Что значит объяснить? Это значит сделать ясным, понятным. Можно в детали не вдаваться. Только вот откуда берётся представление, что подобное объяснение, подобный способ прихода к пониманию, должны быть единственны? Ответ: а ниоткуда. Совершенно ясно, что это представление взято с потолка. Оно ни в какой степени не соответствует нашему опыту. Стоит привести совсем уж избитый пример, чтобы больше к этому вопросу не возвращаться.
Известно, что две прямые на плоскости обычно пересекаются в одной точке, за исключением "критических", "вырожденных" случаев. То же самое касается систем из двух линейных уравнений с двумя неизвестными: они всегда имеют в точности одно решение, за исключением "редкого" случая, когда матрица системы вырождена. На эту тему в журнале "Квант" как-то был приведён пример возможного диалога между двумя школьниками, у одного из которых мышление "алгебраическое", а у другого -- "геометрическое". Первый говорит: я наконец-то понял, почему две прямые обычно пересекаются в одной точке -- это потому, что система из двух уравнений с двумя неизвестными обычно имеет одно решение! А второй говорит: а вот я наконец нашёл для себя объяснение свойства этих систем иметь одно решение -- это всего-навсего потому, что прямые пересекаются в одной точке!
Бывает, конечно, так, что на данный момент есть одна господствующая теория, у которой нет конкурентов. Но почему так должно быть всегда? Я не беру случай, когда одна теория уступает место другой, более совершенной. Я просто имею в виду, что в этой же самой ситуации, безо всякой "смены парадигм", может существовать ещё что-то , дающее нисколько не худшие объяснения. Такая точка зрения мне кажется намного более естественной, нежели представление о мире в целом как о неком устройстве, которое кто-то сделал на заводе, а наша цель -- познать "структуру" или "технологию изготовления". Единственное, что нам доступно -- это разного рода фантазии об объектах. Те или иные фантазии могут оказаться "точными" (по выражению Ортеги-и-Гассета), причём, как и в любом творческом процессе, разных таких фантазий скорее всего окажется много. Процесс познания можно уподобить процессу сочинения стихов. Есть разные поэты, они пишут разные стихи. "Много поэтов, хороших и разных". А Дойч нам зачем-то предлагает бросить своё скромное творчество и начать писать некое Эпохальное Сочинение, призванное всё затмить хотя бы на время.
Это мальчишеское желание понять, что спрятано внутри у игрушки. Или у лягушки. "И улыбка познанья играла на счастливом лице дурака" -- эти известные строки Юрия Кузнецова вполне подходят к описываемой ситуации. В основе лежит какой-то инфантилизм, детское "хочу всё знать", пусть и в скорректированном виде типа "хочу всё понять". Надо отдать должное автору, что он довольно откровенен и ещё в самом начале книги излагает свои детские побуждения. Впрочем, тема инфантилизма всплывёт ещё чуть позже.
Слово "истина" по своему происхождению означает "то, что есть". Мы согласны, что реальность есть, что она одна. Однако объяснений чего бы то ни было может быть очень много. Когда они найдены, они тоже "есть". И потому может существовать очень много "истин" в этом смысле. Многих сбивает с толку, что разные объяснения одного и того же явления должны друг другу чуть ли не противоречить. Но это не так. Одни объяснения могут дополнять другие; они могут базироваться на совершенно разных исходных предпосылках. Ниоткуда не следует, что они вообще должны оказаться сравнимыми. Всё это уже сто раз жёвано-пережёвано, и вызывает удивление тот факт, что на уровне теории познания (которая у автора входит в список "краеугольных камней" Учения) он застрял где-то на уровне Поппера.
К ПРОДОЛЖЕНИЮ