ОТЕЦ 81: бабушка Анна (4)
Рассказ о бабушке я начал (http://gignomai.livejournal.com/181684.html) с ее автобиографии 1940 года. Цитированная там часть заканчивалась словами «С 1920 по 1923 год я жила в Ростове н/Дону, а с июня 1923 переехала в Москву». Приговор деду был вынесен 9 февраля 23-го года, в июне он, видимо, был приведен в исполнение - до этого надеялись и просили.
В июне же начальник деда, Петр Ив. Ченышев, вывез бабушку с двумя сыновьями в Москву и, надо полагать, помог как-то устроиться…
В той автобиографии 40-го года, после дежурных (но нужных) фраз о том, что «как заграницей, так и в иностранных миссиях, никогда никого не имела, ни родственников, ни близких знакомых» и «в белой армии ни муж, ни братья не служили» другими чернилами дописано то, что в другой, предположительно более ранней автобиографии скрыто за словами «в 1923 году, после смерти мужа, переехала в Москву» (видимо, сокрытие стало опаснее правды):
«Арестованных никого нет. Но в 1922 г. мой муж, будучи Нач. Торгового отдела Продовол. Управл. СКВО РККА был обвинен в получении взятки, за что был осужден и приговорен к высшей мере наказания, о чем я всегда указывала в анкетах при засекречивании. Это обстоятельство ни в коей мере не отразилось на моей работе, ни при поступлении моих сыновей в высшую школу. Никаким репрессиям не подвергалась. Сыновья мои оба комсомольцы. Старший работает в НКО [Наркомате Обороны] врачом, младший на 5-м курсе М.А.И. НКАП. Допущен к практике на спецзаводах и Гипроавио».
Первый сохраненный в архиве московский документ бабушки - членская карточка жилищного товарищества. Выдана 24 янв. 1927 г., но членство обозначено с 1924 г. Адрес - Солянка, д. 11, кв. 60 - частью своей впечатан в память с детства: «Солянка, д. 11», другой же частью озадачивает: квартира, в которой мы прожили года до 1960 г., имела номер 7.
В «Трудовом списке» (предшественнике трудовых книжек) много записей - с июня 1924 по несколько месяцев, не все сейчас и поймешь: инкассатор при издательском отделе заготхоза Милиции Республики, сотрудник Бюро Изд. Минрабкома, уполномоченный по сбору объявлений и реклам для плакатов и периодических изданий Центриздата, то же но для издательского отдела Совета съездов Биржевой промышленности, агент по распространению [нрзб] при театр. секции Мосиздотдела Всероссйского Общ. слепых, фасовщица в производственном кооперативе «Виктория Регия» (целых три года, с янв. 28 по янв. 31-го). В апреле 1931 г. удалось попасть во Всехимпром [из Интернета: «В 1930 г. вместо синдикатов и части главков были образованы отраслевые объединения («Сталь», «Союзуголь», Металлообъединение, Всехимпром и др.), которые занимались по плановым заданиям ВСНХ одновременно и производством, и сбытом, и снабжением…» - http://www.geocities.com/suvcomments/annex/annex3.htm] и там закрепиться; последовательно: телефонистка, в справочном бюро, делопроизводитель "со зн. ино. языков", секретарь ИНО [иностранного?] сектора Центрохимтреста, инспектор сектора труда. В сент. 1933 уволена ввиду ликвидации треста. Но в дек. 1933 - в НКТП СССР [видимо, Наркомат тяж. пром-сти] : секретарь спец. хим. гр. Главхимпрома, секретарь-стенографистка спец. хим. отдела Главхимпрома, ст. инструктор секретного отдела ГХП, ст. инструктор отдела спецхимии…
Не знаю, возможно, читать это кому-то скучно, но меня завораживают эти аббревиатуры, эти «спец-» и «секретный», вся эта каббалистика довоенной сов. власти…
В феврале 1936 отчислена ввиду перевода в Главазот. А там, в Глававзоте: референт проектной группы, референт и пом. гл. инженера, потом по сокращению штата уволена и, наконец, в мае 1937 г. назначена на должность секретаря главного инженера треста «Росчермет».
На этом «трудовой список» (но не трудовая жизнь бабушки) кончается.
К тому же периоду (1923-1937) относятся документы, связанные с моим отцом. В сентябре 1927 г. бабушка пишет заявление о приеме сына Ростислава, 1918 г.р., во 2-й класс школы № 36 и прилагает анкету, где, кстати, в несоответствии с «трудовым списком» (ни одному документу нельзя верить!) о месте службы написано «занимаюсь шитьем».
На 1934 год приходится дневник моего отца-школьника (http://gignomai.livejournal.com/153656.html и еще две записи), где про его мать, мою бабушку сказано, что «даже мама» (позднейшее пояснение отца: даже далекая от политики мама) сказала про убиенного Кирова: «такого хорошего человека убили!».
Позднейшие довоенные документы архива относятся к отцу. О бабушке мало. Вот автобиография мамы 1939, кажется, года, где о свекрови сказано, что она работает в Росметаллоснабе НКМП [Наркомате местной пром-сти] и справка от 31 июля 1940 г., данная для представления в Домоуправление, о том, что она действительно работает в Республиканском Тресте «МЕСТПРОМСНАБ» в должности ст. экономист.
Там же, в Наркомместпроме, бабушка работает и в июле 1941 - о чем говорит справка, выданная в связи со «временным переводом на периферию» [эвакуацией в Уфу] о том, что за ней «сохраняется жилая площадь… в г. Москве по Солянке улице, дом № 11, кв. № 7» Вот это уже тот адрес, который и я помню.
Дальше - война.
В июне же начальник деда, Петр Ив. Ченышев, вывез бабушку с двумя сыновьями в Москву и, надо полагать, помог как-то устроиться…
В той автобиографии 40-го года, после дежурных (но нужных) фраз о том, что «как заграницей, так и в иностранных миссиях, никогда никого не имела, ни родственников, ни близких знакомых» и «в белой армии ни муж, ни братья не служили» другими чернилами дописано то, что в другой, предположительно более ранней автобиографии скрыто за словами «в 1923 году, после смерти мужа, переехала в Москву» (видимо, сокрытие стало опаснее правды):
«Арестованных никого нет. Но в 1922 г. мой муж, будучи Нач. Торгового отдела Продовол. Управл. СКВО РККА был обвинен в получении взятки, за что был осужден и приговорен к высшей мере наказания, о чем я всегда указывала в анкетах при засекречивании. Это обстоятельство ни в коей мере не отразилось на моей работе, ни при поступлении моих сыновей в высшую школу. Никаким репрессиям не подвергалась. Сыновья мои оба комсомольцы. Старший работает в НКО [Наркомате Обороны] врачом, младший на 5-м курсе М.А.И. НКАП. Допущен к практике на спецзаводах и Гипроавио».
Первый сохраненный в архиве московский документ бабушки - членская карточка жилищного товарищества. Выдана 24 янв. 1927 г., но членство обозначено с 1924 г. Адрес - Солянка, д. 11, кв. 60 - частью своей впечатан в память с детства: «Солянка, д. 11», другой же частью озадачивает: квартира, в которой мы прожили года до 1960 г., имела номер 7.
В «Трудовом списке» (предшественнике трудовых книжек) много записей - с июня 1924 по несколько месяцев, не все сейчас и поймешь: инкассатор при издательском отделе заготхоза Милиции Республики, сотрудник Бюро Изд. Минрабкома, уполномоченный по сбору объявлений и реклам для плакатов и периодических изданий Центриздата, то же но для издательского отдела Совета съездов Биржевой промышленности, агент по распространению [нрзб] при театр. секции Мосиздотдела Всероссйского Общ. слепых, фасовщица в производственном кооперативе «Виктория Регия» (целых три года, с янв. 28 по янв. 31-го). В апреле 1931 г. удалось попасть во Всехимпром [из Интернета: «В 1930 г. вместо синдикатов и части главков были образованы отраслевые объединения («Сталь», «Союзуголь», Металлообъединение, Всехимпром и др.), которые занимались по плановым заданиям ВСНХ одновременно и производством, и сбытом, и снабжением…» - http://www.geocities.com/suvcomments/annex/annex3.htm] и там закрепиться; последовательно: телефонистка, в справочном бюро, делопроизводитель "со зн. ино. языков", секретарь ИНО [иностранного?] сектора Центрохимтреста, инспектор сектора труда. В сент. 1933 уволена ввиду ликвидации треста. Но в дек. 1933 - в НКТП СССР [видимо, Наркомат тяж. пром-сти] : секретарь спец. хим. гр. Главхимпрома, секретарь-стенографистка спец. хим. отдела Главхимпрома, ст. инструктор секретного отдела ГХП, ст. инструктор отдела спецхимии…
Не знаю, возможно, читать это кому-то скучно, но меня завораживают эти аббревиатуры, эти «спец-» и «секретный», вся эта каббалистика довоенной сов. власти…
В феврале 1936 отчислена ввиду перевода в Главазот. А там, в Глававзоте: референт проектной группы, референт и пом. гл. инженера, потом по сокращению штата уволена и, наконец, в мае 1937 г. назначена на должность секретаря главного инженера треста «Росчермет».
На этом «трудовой список» (но не трудовая жизнь бабушки) кончается.
К тому же периоду (1923-1937) относятся документы, связанные с моим отцом. В сентябре 1927 г. бабушка пишет заявление о приеме сына Ростислава, 1918 г.р., во 2-й класс школы № 36 и прилагает анкету, где, кстати, в несоответствии с «трудовым списком» (ни одному документу нельзя верить!) о месте службы написано «занимаюсь шитьем».
На 1934 год приходится дневник моего отца-школьника (http://gignomai.livejournal.com/153656.html и еще две записи), где про его мать, мою бабушку сказано, что «даже мама» (позднейшее пояснение отца: даже далекая от политики мама) сказала про убиенного Кирова: «такого хорошего человека убили!».
Позднейшие довоенные документы архива относятся к отцу. О бабушке мало. Вот автобиография мамы 1939, кажется, года, где о свекрови сказано, что она работает в Росметаллоснабе НКМП [Наркомате местной пром-сти] и справка от 31 июля 1940 г., данная для представления в Домоуправление, о том, что она действительно работает в Республиканском Тресте «МЕСТПРОМСНАБ» в должности ст. экономист.
Там же, в Наркомместпроме, бабушка работает и в июле 1941 - о чем говорит справка, выданная в связи со «временным переводом на периферию» [эвакуацией в Уфу] о том, что за ней «сохраняется жилая площадь… в г. Москве по Солянке улице, дом № 11, кв. № 7» Вот это уже тот адрес, который и я помню.
Дальше - война.