СИРОТЫ 118: о чем они там, в Америке, спорят
Система призрения сирот является в Америке предметом очень острых публичных дискуссий и политической борьбы. Содержание дискуссий, их острота и характер аргументации сторон менялись в зависимости от изменений в системе и в законодательстве, регулирующем ее функционирование, от обнародования результатов исследований и каких-то еще обстоятельств динамичного американского общества. Обозреть все это я не в силах, но некоторые ключевые и, главное, поучительные для нас моменты я все-таки, кажется, ухватил.
Номинально все обсуждаемые спорные вопросы важны и для России, - но надо иметь в виду, что обсуждаются они в совсем другой ситуации. В Америке давно и прочно утвердилась фостерная система, поэтому попытки, например, предложить вместо нее институциональные формы - у них они называются orphanages («сиротские дома», как в дореволюционной России) это «диссидентство», борьба с системой - ситуация прямо обратная российской, где «диссидентами» являются те, кто борется с системой казенных учреждений за семейное устройство, считая фостер для себя образцом (не вполне обоснованно, как я уже писал). С другой стороны, в фостерной системе, какой она существует десятилетиями, задача сохранения родных семей долго оставалась одной из основных, и в смысле воздержания от изъятия детей без особой нужды (опасности для детей), и, в еще большей мере, в смысле возвращения детей в семью при появлении такой возможности; фостерные семьи рассматривались как временное прибежище (если сравнивать с малопохожей нашей ситуацией, то они выполняли функцию, скорее, приютов или социально-реабилитационных центров, в какой-то мере в сходной функции задуман патронат). Цифры возврата из фостера в родные семьи всегда были очень высоки, более половины детей (усыновляли много меньше).
Ситуация изменилась в президентство Клинтона: возобладали сторонники «спасения детей» от плохих родителей. Это проявилось в том, что, во-первых, стали устраняться препятствия для усыновления (главным из них была установка на сохранение возможности воссоединения с родной семьей), во-вторых, усилилась практика слежки за семьями и изъятия детей из семей, признанных для них неблагоприятными. Соответственно, усилилось и сопротивление наступлению на семьи, обострилась публичная дискуссия. Все это похоже на борьбу у нас против «ювеналки», но, по моему впечатлению, уровень американских дискуссий выше, аргументы сторон продуманней и глубже, так что ознакомиться с этими американскими обсуждениями полезно.
В поле публичных дискуссий присутствуют четыре позиции.
Первая - это сторонники существующей системы (разумеется, с оговорками о необходимости отдельных улучшений). Пример - описание и обоснование своей деятельности фостерным агентством Кейси.
Но больше слышно критиков: фостерную систему критикуют все остальные, с разных, в других отношениях противоположных позиций.
Позиция 2 - сторонники максимальной поддержки усыновления. Они не отвергают полностью существующую систему, но, всячески акцентируя цель «спасения детей», подвергают ее критике, с одной стороны, за неспособность обеспечить ребенку постоянство условий жизни (частая смена фостерных семей в жизни одного сироты), с другой - за притязания в каких-то случаях на «окончательным устройство», до совершеннолетия, с третьей - за чрезмерные усилия во что бы то ни стало сохранить возможность воссоединения с родной семьей. Последнее оказывается препятствием на пути усыновления, которое, наоборот, считается оптимальным решением. Эта позиция получила мощную правительственную и законодательную поддержку в президентство Билла Клинтона, а Хилари Клинтон стала ее самым влиятельным пропагандистом.
Пара цитат в дополнение к тому, что я уже цитировал, рассказывая про «Закон об усыновлении и безопасных семьях»:
С сайта ун-та Беркли, шт. Калифорния (1993)
«Г-жа Клинтон утверждает, что при правильной политике не менее 100 тысяч самых уязвимых детей нации могли бы быть исключены из списков воспитанников фостерной системы и обрести постоянное устройство в семьях новых родителей».
Проф. Барт: дети слишком подолгу остаются в системе, часто с младенчества лет до шести, тогда как «усыновление очень чувствительно к возрасту, так что дети в фостерных семьях постепенно лишаются шансов на усыновление. Для тех, кого не усыновили, фостерный опыт может быть травматичным, поскольку связан со сменой тех, кто о них заботится. По данным исследования ун-та Беркли половину младенцев, оставляемых в фостерной системе, может ждать жизнь в трех или большем числе семей в течение первых шести лет их жизни». Как правило, фостерная система далеко не обеспечивает того, постоянства, которое дает усыновление. «Если бы меня каждый год отдавали в новую семью, мой IQ непременно бы снизился на несколько пунктов».
Из интервью Х.Клинтон Ларри Кингу из CNN (2000):
Усыновление сейчас легче и больше по средствам, чем думают многие американцы - благодаря недавним изменениям в Законе об усыновлении. Порядка четверти из примерно 400000 детей в фостерной системе сейчас доступны для усыновления, но «но нам не хватает постоянных любящих семей для этих детей».
Если раньше усыновление было привилегией богатых людей, то теперь мы даем такукю возможность всем.
И дальше об увеличении финансовой поддержки усыновителям от федерального правительства - в форме налоговых скидок и других программ, особенно для тех, кто усыновляет детей с особыми физическими и эмоциональными потребностями.
Позиция 3 - сторонники сторонники сиротских домов. Наиболее известный представитель - бывший спикер Палаты представителей, кандидат в президенты от республиканцев 2012 года, Ньют Джингрич (Newt Джingrich). На него ссылалась цитированная мною автор статьи об израильских детдомах. Попытка Джингрича навязать Америке такое решение вопроса провалилась, его резко критиковали и осмеивали, обвиняя, в частности, в стремлении отбирать детей у бедных одиноких матерей и использовать их труд (протестантская трудовая риторика занимала большое место в его речах). Главным аргументом Джингрича против фостерной системы была, как я понял, ее недостаточная подконтрольность, сделавшая возможными многочисленные злоупотребления.
Любопытно, что в конце концов слово «сиротский дом» (orphanage) было исключено из предвыборной платформы республиканцев и заменено хорошо знакомым нам выражением «детский дом» (children’s home). На практике существующие в Америке институциональные заведения (а их довольно много) называются по-разному.
Идея, однако, вовсе не умерла - «новым сиротским домам XXI века» посвящена вышедшая в 2004 году книга «Возвращение к сиротским домам? (A Return to Orphanages?)», которую надо бы почитать повнимательнее.
Вот каким прогнозом эта книга заканчивается:
«Можно ожидать, что многие из попыток создать “новые сиротские дома”, в частности во Флориде, Техасе и на Среднем Западе, продолжатся. Можно также ожидать, что и давно существующие заведения для оказания институциональной заботы (в частности, “городки” для мальчиков и девочек и СОС-деревни), и недавно созданные сиротские учреждения (такие как San Pasqual Academy, Place of Hope [Место Надежды], и Hope Village [Деревня Надежды]) будут стараться распространить свои программы на другие места в Соединенных Штатах. Наконец, можно ожидать, что произойдет возрождение интереса к сиротским домам и что будут прилагаться усилия на практическом и политическом уровнях переместить больше детей и молодежи в эти заведения. Важно, каково потенциальное воздействие этой тенденции на детей и молодежь. Кто-то будет продолжать отстаивать институциональную форму устройства, другие будут возражать, как один из профессионалов заботы о детях, которого мы интервьюировали для этого исследования, сказавший: “Каковы бы ни были мотивы сторонников сиротских домов, это всегда будет худая (poor) система для бедных (poor) детей“».
Позиция 4 - это позиция родителей и единомысленных с ними профессионалов, которые встревожены вмешательством в жизнь семей государства и нанятых им специалистов («государственных гопников», как выразился автор одного из комментов к посту, где обсуждалась аналогичная проблема в России). Для защиты этой позиции была создана организация под названием «Национальная коалиция за реформу системы защиты детей» (National Coalition for Child Protection Reform, NCCPR). Эти люди тоже ставят во главу угла благополучие ребенка, но считают, что для ребенка нет и не может быть ничего лучше родной семьи, даже и с бедностью, и в тесноте, и неполной, и с не слишком праведными родителями. Ее, семью, и нужно в первую очередь беречь; все остальное (и фостер, и в еще большей мере сиротское заведение) - для экстремальных ситуаций.
Цитирую материалы с их сайта.
Как возникла NCCPR
«В течение десятилетий в Америке звучал публичный монолог о злоупотреблениях против детей. Одна группа сходно мыслящих самопровозглашенных экспертов добивалась и добилась широчайшего общественного внимания. И они нарисовали нам искаженную картину дурного обращения с детьми и побудили нас создать ту неудачную систему, которую мы сейчас имеем.
Эти «эксперты», чьи предшественники в XIX веке гордо называли себя «спасителями детей», убеждают нас, что мы стоим перед выбором: заняться массовым разрушением семей или смириться с гибелью невинных детей. На самом деле, система, которую они создали, привела и к тому, и к другому.
Профессиональное сообщество с самого начала разделилось относительно того, как реагировать на дурное обращение с детьми. Мы знаем, что может быть создана система, которая нарушает жизнь много меньшего числа семей, много большее число детей избавляет от помещения в нашу разрушительную фостерную систему обеспечивает большему числу детей защиту в руках их родителей. … Мы будем добиваться радикальных изменений в системе защиты детей. Но мы добиваемся этих изменений не потому, что эта система наносит вред родителям. Мы добиваемся изменений потому, что она вредит детям.
Наша цель превратить монолог о злоупотреблениях против детей в диалог».
«Из ответов на часто задаваемые вопросы:
Что мы предлагаем вместо существующей практики?
Это зависит от ситуации. Иногда лучшее, что могут сделать службы защиты детей, это извиниться перед ни в чем не повинной семьей, закрыть дверь и уйти. В других случаях может оказаться, что нужно всего лишь оказать помощь в устранении худших последствий нищеты. К примеру, возможно, что семье, живущей в опасном для жизни жилье, нужно просто дать сумму денег, достаточную для оплаты залога на лучшее жилье. В более сложных случаях программы «интенсивной помощи семьям для их сохранения» помогли сохранить десятки тысяч семей, которые были бы разрушены действиями служб защиты детей. Некоторые штаты и муниципалитеты пошли дальше и создали целые системы помощи, которые дали возможность сократить число детей в фостерной системе, сделав при этом их жизнь более безопасно».
«Сохранение семей БЕЗОПАСНЕЙ, чем фостер
Недостатки американской системы охраны детства концентрированно выражены в той формуле, которой часто пользуются для оправдания того, как она работает сегодня: «хватай ребенка и беги». Вы, вероятно, не один раз слышали эти слова: конечно, некоторые взрослые могут пострадать, когда у них без необходимости отбирают детей, но, утверждается дальше, нам приходится “ошибаться ради ребенка”. На самом деле, вероятно, ничто из риторики служб охраны детства не нанесло столько вреда детям, как формула “ошибаться ради ребенка”.
Когда ребенка без нужды бросают в фостер, он теряет не только маму и папу, но часто и братьев, сестер, тётей и дядей, дедушек и бабушек, учителей, друзей и одноклассников. Для достаточно юного существа это может стать опытом, сходным с похищением. Другие же дети испытывают чувство, что они, наверно, сделали что-то дурное и теперь несу за это наказание.
Одно недавнее исследование “выпускников” фостера показало, что у них вдвое чаще, чем у ветеранов Войны в заливе встречается посттравматический стресс и что лишь про 20% можно сказать, что у них все благополучно.
[Должен сказать - признавая правоту позиции в целом, - что этот аргумент “хромает”: неизвестно, чем вызваны результаты исследования - передачей в фостер или дофостерными, семейными условиями жизни ребенка].
Весь этот вред имеет место, даже когда мы имеем хорошую фостерную семью. Большинство семей таковы. Но число злоупотреблений в фостерной системе много выше, чем принято считать и много выше, чем в населении в целом.
Согласно тому же исследованию выпускников, треть фостерных детей сообщают о насилии со стороны фостерного родителя или другого взрослого в фостерной семье. (Это притом, что в исследовании не задавался вопрос об одной из самых распространенных форм насилия в фостере, насилии детей по отношению к другим детям). [Это, кстати, как утверждают - впрочем, специальных опросов никто не проводил - одна из бед наших детских домов. И шире, интернатов, казарм и т.п. - дедовщина].
Переход к сиротским домам не поможет - их показатели еще хуже.
Далее, чем больше мы заполняем фостерную систему детьми, которым там не место, тем менее безопасной она становится, поскольку агентства склонны перегружать фостерные семьи и понижать требования к фостерным родителям. Так если ребенка изымают из вполне безопасной родной семьи для того лишь, чтобы его били, насиловали и убивали в фостерной системе, значит ли это, что “ошибка совершается ради ребенка”?».
Вывод такой: система должна оставлять возможности разных действий в разных ситуациях, но безусловным приоритетом является сохранение родных семей, возможное много-много чаще, чем сейчас признается.
Ну, пожалуй, хватит. Очевидно, что и здесь немало риторических перехлёстов. И вообще, не нам решать за американцев, как им наладить оптимальную систему сиротского устройства. Но вся эта дискуссия дает материал для более многомерного видения нашей ситуации, наших проблем и наших возможностей их решения. Об этом в следующий раз.
Номинально все обсуждаемые спорные вопросы важны и для России, - но надо иметь в виду, что обсуждаются они в совсем другой ситуации. В Америке давно и прочно утвердилась фостерная система, поэтому попытки, например, предложить вместо нее институциональные формы - у них они называются orphanages («сиротские дома», как в дореволюционной России) это «диссидентство», борьба с системой - ситуация прямо обратная российской, где «диссидентами» являются те, кто борется с системой казенных учреждений за семейное устройство, считая фостер для себя образцом (не вполне обоснованно, как я уже писал). С другой стороны, в фостерной системе, какой она существует десятилетиями, задача сохранения родных семей долго оставалась одной из основных, и в смысле воздержания от изъятия детей без особой нужды (опасности для детей), и, в еще большей мере, в смысле возвращения детей в семью при появлении такой возможности; фостерные семьи рассматривались как временное прибежище (если сравнивать с малопохожей нашей ситуацией, то они выполняли функцию, скорее, приютов или социально-реабилитационных центров, в какой-то мере в сходной функции задуман патронат). Цифры возврата из фостера в родные семьи всегда были очень высоки, более половины детей (усыновляли много меньше).
Ситуация изменилась в президентство Клинтона: возобладали сторонники «спасения детей» от плохих родителей. Это проявилось в том, что, во-первых, стали устраняться препятствия для усыновления (главным из них была установка на сохранение возможности воссоединения с родной семьей), во-вторых, усилилась практика слежки за семьями и изъятия детей из семей, признанных для них неблагоприятными. Соответственно, усилилось и сопротивление наступлению на семьи, обострилась публичная дискуссия. Все это похоже на борьбу у нас против «ювеналки», но, по моему впечатлению, уровень американских дискуссий выше, аргументы сторон продуманней и глубже, так что ознакомиться с этими американскими обсуждениями полезно.
В поле публичных дискуссий присутствуют четыре позиции.
Первая - это сторонники существующей системы (разумеется, с оговорками о необходимости отдельных улучшений). Пример - описание и обоснование своей деятельности фостерным агентством Кейси.
Но больше слышно критиков: фостерную систему критикуют все остальные, с разных, в других отношениях противоположных позиций.
Позиция 2 - сторонники максимальной поддержки усыновления. Они не отвергают полностью существующую систему, но, всячески акцентируя цель «спасения детей», подвергают ее критике, с одной стороны, за неспособность обеспечить ребенку постоянство условий жизни (частая смена фостерных семей в жизни одного сироты), с другой - за притязания в каких-то случаях на «окончательным устройство», до совершеннолетия, с третьей - за чрезмерные усилия во что бы то ни стало сохранить возможность воссоединения с родной семьей. Последнее оказывается препятствием на пути усыновления, которое, наоборот, считается оптимальным решением. Эта позиция получила мощную правительственную и законодательную поддержку в президентство Билла Клинтона, а Хилари Клинтон стала ее самым влиятельным пропагандистом.
Пара цитат в дополнение к тому, что я уже цитировал, рассказывая про «Закон об усыновлении и безопасных семьях»:
С сайта ун-та Беркли, шт. Калифорния (1993)
«Г-жа Клинтон утверждает, что при правильной политике не менее 100 тысяч самых уязвимых детей нации могли бы быть исключены из списков воспитанников фостерной системы и обрести постоянное устройство в семьях новых родителей».
Проф. Барт: дети слишком подолгу остаются в системе, часто с младенчества лет до шести, тогда как «усыновление очень чувствительно к возрасту, так что дети в фостерных семьях постепенно лишаются шансов на усыновление. Для тех, кого не усыновили, фостерный опыт может быть травматичным, поскольку связан со сменой тех, кто о них заботится. По данным исследования ун-та Беркли половину младенцев, оставляемых в фостерной системе, может ждать жизнь в трех или большем числе семей в течение первых шести лет их жизни». Как правило, фостерная система далеко не обеспечивает того, постоянства, которое дает усыновление. «Если бы меня каждый год отдавали в новую семью, мой IQ непременно бы снизился на несколько пунктов».
Из интервью Х.Клинтон Ларри Кингу из CNN (2000):
Усыновление сейчас легче и больше по средствам, чем думают многие американцы - благодаря недавним изменениям в Законе об усыновлении. Порядка четверти из примерно 400000 детей в фостерной системе сейчас доступны для усыновления, но «но нам не хватает постоянных любящих семей для этих детей».
Если раньше усыновление было привилегией богатых людей, то теперь мы даем такукю возможность всем.
И дальше об увеличении финансовой поддержки усыновителям от федерального правительства - в форме налоговых скидок и других программ, особенно для тех, кто усыновляет детей с особыми физическими и эмоциональными потребностями.
Позиция 3 - сторонники сторонники сиротских домов. Наиболее известный представитель - бывший спикер Палаты представителей, кандидат в президенты от республиканцев 2012 года, Ньют Джингрич (Newt Джingrich). На него ссылалась цитированная мною автор статьи об израильских детдомах. Попытка Джингрича навязать Америке такое решение вопроса провалилась, его резко критиковали и осмеивали, обвиняя, в частности, в стремлении отбирать детей у бедных одиноких матерей и использовать их труд (протестантская трудовая риторика занимала большое место в его речах). Главным аргументом Джингрича против фостерной системы была, как я понял, ее недостаточная подконтрольность, сделавшая возможными многочисленные злоупотребления.
Любопытно, что в конце концов слово «сиротский дом» (orphanage) было исключено из предвыборной платформы республиканцев и заменено хорошо знакомым нам выражением «детский дом» (children’s home). На практике существующие в Америке институциональные заведения (а их довольно много) называются по-разному.
Идея, однако, вовсе не умерла - «новым сиротским домам XXI века» посвящена вышедшая в 2004 году книга «Возвращение к сиротским домам? (A Return to Orphanages?)», которую надо бы почитать повнимательнее.
Вот каким прогнозом эта книга заканчивается:
«Можно ожидать, что многие из попыток создать “новые сиротские дома”, в частности во Флориде, Техасе и на Среднем Западе, продолжатся. Можно также ожидать, что и давно существующие заведения для оказания институциональной заботы (в частности, “городки” для мальчиков и девочек и СОС-деревни), и недавно созданные сиротские учреждения (такие как San Pasqual Academy, Place of Hope [Место Надежды], и Hope Village [Деревня Надежды]) будут стараться распространить свои программы на другие места в Соединенных Штатах. Наконец, можно ожидать, что произойдет возрождение интереса к сиротским домам и что будут прилагаться усилия на практическом и политическом уровнях переместить больше детей и молодежи в эти заведения. Важно, каково потенциальное воздействие этой тенденции на детей и молодежь. Кто-то будет продолжать отстаивать институциональную форму устройства, другие будут возражать, как один из профессионалов заботы о детях, которого мы интервьюировали для этого исследования, сказавший: “Каковы бы ни были мотивы сторонников сиротских домов, это всегда будет худая (poor) система для бедных (poor) детей“».
Позиция 4 - это позиция родителей и единомысленных с ними профессионалов, которые встревожены вмешательством в жизнь семей государства и нанятых им специалистов («государственных гопников», как выразился автор одного из комментов к посту, где обсуждалась аналогичная проблема в России). Для защиты этой позиции была создана организация под названием «Национальная коалиция за реформу системы защиты детей» (National Coalition for Child Protection Reform, NCCPR). Эти люди тоже ставят во главу угла благополучие ребенка, но считают, что для ребенка нет и не может быть ничего лучше родной семьи, даже и с бедностью, и в тесноте, и неполной, и с не слишком праведными родителями. Ее, семью, и нужно в первую очередь беречь; все остальное (и фостер, и в еще большей мере сиротское заведение) - для экстремальных ситуаций.
Цитирую материалы с их сайта.
Как возникла NCCPR
«В течение десятилетий в Америке звучал публичный монолог о злоупотреблениях против детей. Одна группа сходно мыслящих самопровозглашенных экспертов добивалась и добилась широчайшего общественного внимания. И они нарисовали нам искаженную картину дурного обращения с детьми и побудили нас создать ту неудачную систему, которую мы сейчас имеем.
Эти «эксперты», чьи предшественники в XIX веке гордо называли себя «спасителями детей», убеждают нас, что мы стоим перед выбором: заняться массовым разрушением семей или смириться с гибелью невинных детей. На самом деле, система, которую они создали, привела и к тому, и к другому.
Профессиональное сообщество с самого начала разделилось относительно того, как реагировать на дурное обращение с детьми. Мы знаем, что может быть создана система, которая нарушает жизнь много меньшего числа семей, много большее число детей избавляет от помещения в нашу разрушительную фостерную систему обеспечивает большему числу детей защиту в руках их родителей. … Мы будем добиваться радикальных изменений в системе защиты детей. Но мы добиваемся этих изменений не потому, что эта система наносит вред родителям. Мы добиваемся изменений потому, что она вредит детям.
Наша цель превратить монолог о злоупотреблениях против детей в диалог».
«Из ответов на часто задаваемые вопросы:
Что мы предлагаем вместо существующей практики?
Это зависит от ситуации. Иногда лучшее, что могут сделать службы защиты детей, это извиниться перед ни в чем не повинной семьей, закрыть дверь и уйти. В других случаях может оказаться, что нужно всего лишь оказать помощь в устранении худших последствий нищеты. К примеру, возможно, что семье, живущей в опасном для жизни жилье, нужно просто дать сумму денег, достаточную для оплаты залога на лучшее жилье. В более сложных случаях программы «интенсивной помощи семьям для их сохранения» помогли сохранить десятки тысяч семей, которые были бы разрушены действиями служб защиты детей. Некоторые штаты и муниципалитеты пошли дальше и создали целые системы помощи, которые дали возможность сократить число детей в фостерной системе, сделав при этом их жизнь более безопасно».
«Сохранение семей БЕЗОПАСНЕЙ, чем фостер
Недостатки американской системы охраны детства концентрированно выражены в той формуле, которой часто пользуются для оправдания того, как она работает сегодня: «хватай ребенка и беги». Вы, вероятно, не один раз слышали эти слова: конечно, некоторые взрослые могут пострадать, когда у них без необходимости отбирают детей, но, утверждается дальше, нам приходится “ошибаться ради ребенка”. На самом деле, вероятно, ничто из риторики служб охраны детства не нанесло столько вреда детям, как формула “ошибаться ради ребенка”.
Когда ребенка без нужды бросают в фостер, он теряет не только маму и папу, но часто и братьев, сестер, тётей и дядей, дедушек и бабушек, учителей, друзей и одноклассников. Для достаточно юного существа это может стать опытом, сходным с похищением. Другие же дети испытывают чувство, что они, наверно, сделали что-то дурное и теперь несу за это наказание.
Одно недавнее исследование “выпускников” фостера показало, что у них вдвое чаще, чем у ветеранов Войны в заливе встречается посттравматический стресс и что лишь про 20% можно сказать, что у них все благополучно.
[Должен сказать - признавая правоту позиции в целом, - что этот аргумент “хромает”: неизвестно, чем вызваны результаты исследования - передачей в фостер или дофостерными, семейными условиями жизни ребенка].
Весь этот вред имеет место, даже когда мы имеем хорошую фостерную семью. Большинство семей таковы. Но число злоупотреблений в фостерной системе много выше, чем принято считать и много выше, чем в населении в целом.
Согласно тому же исследованию выпускников, треть фостерных детей сообщают о насилии со стороны фостерного родителя или другого взрослого в фостерной семье. (Это притом, что в исследовании не задавался вопрос об одной из самых распространенных форм насилия в фостере, насилии детей по отношению к другим детям). [Это, кстати, как утверждают - впрочем, специальных опросов никто не проводил - одна из бед наших детских домов. И шире, интернатов, казарм и т.п. - дедовщина].
Переход к сиротским домам не поможет - их показатели еще хуже.
Далее, чем больше мы заполняем фостерную систему детьми, которым там не место, тем менее безопасной она становится, поскольку агентства склонны перегружать фостерные семьи и понижать требования к фостерным родителям. Так если ребенка изымают из вполне безопасной родной семьи для того лишь, чтобы его били, насиловали и убивали в фостерной системе, значит ли это, что “ошибка совершается ради ребенка”?».
Вывод такой: система должна оставлять возможности разных действий в разных ситуациях, но безусловным приоритетом является сохранение родных семей, возможное много-много чаще, чем сейчас признается.
Ну, пожалуй, хватит. Очевидно, что и здесь немало риторических перехлёстов. И вообще, не нам решать за американцев, как им наладить оптимальную систему сиротского устройства. Но вся эта дискуссия дает материал для более многомерного видения нашей ситуации, наших проблем и наших возможностей их решения. Об этом в следующий раз.