Попытка мемуаров с уклонами и отступлениями. Часть 9. Отступление 2
Часть 1. http://gilman-halanay.livejournal.com/158218.html
Часть 2. Уклон 1. http://gilman-halanay.livejournal.com/158482.html?view=663826#t663826
Часть 3. http://gilman-halanay.livejournal.com/158743.html?view=665367#t665367
Часть 4. Уклон 2. http://gilman-halanay.livejournal.com/159219.html
Часть 5. Отступление 1 http://gilman-halanay.livejournal.com/159418.html
Часть 6. http://gilman-halanay.livejournal.com/159615.html
Часть 7. Уклон 3. http://gilman-halanay.livejournal.com/159939.html
Часть 8. http://gilman-halanay.livejournal.com/160221.html
Как и почему папу не взяли в адъюнктуру и закинули в дырку
Папа в академии был круглым отличником. Кроме того, он был очень красивым и представительным мужчиной, высоким и плотным. Поэтому он все пять лет обучения в академии на всех парадах нес знамя. Знамя было тяжеленное и крепилось к поясу специальным креплением. Так что с парадов он приходил, падая от усталости. Зато почету было - зашибись!
Папа учился настолько отлично, что получил диплом с отличием, и его имя выгравировали на специальной доске, которая висела в вестибюле академии, а может, и сейчас висит. По крайней мере, в начале 90-х доска еще была. Его чертежи были самыми красивыми, он прекрасно рисовал и писал любыми шрифтами. Самый красивый был - архитектурный, я его очень любила. Когда я пошла в школу, именно этим шрифтом папа подписал все мои учебники, обернув их в плотную цветную бумагу.
Но сейчас не об этом. Папа писал диплом по маскировке аэродрома и занимался научной работой, да так серьезно, что руководитель говорил, что диплом тянет на диссертацию. Голова у него была светлая, и талантлив он был во всем. Папа хотел заниматься наукой, и мама тоже этого хотела, а еще хотела жить в Ленинграде, поэтому решили поступать в адъюнктуру. У мамы на участке был пациент, которого она успешно лечила, генерал, лично знакомый с начальником академии. Он предложил сделать протекцию - просто поговорить со своим знакомым на тему талантливого лейтенанта. Когда мама рассказала об этом папе, он возмутился и заявил очень жестко, что никогда и никуда не поступал по блату. Генералу дали "отбой". В результате в адъюнктуру взяли какого-то невнятного спортсмена, которого никто на кафедре не знал. "Сверху" его пристроили. А папу, соответственно, закинули в дыру. Он шел по распределению первым и взял Киевский военный округ, чтобы быть поближе к Крыму, к родителям. Киевский округ обернулся Старобельском.
Как говорится: "Бачилы очи, що купувалы, йиште, хочь повылазьте!" (Пишу транслитерацию, бо украинского шрифта у меня нет). Папа стал строить аэродромы, а у нас долго хранились его записи, чертежи, макеты. Так все и пропало.
А я все гадаю, неужели в тридцать лет, пройдя войну, унижение во время "дела врачей" (это отдельный рассказ), имея семью, он все-таки оставался идеалистом?
Часть 2. Уклон 1. http://gilman-halanay.livejournal.com/158482.html?view=663826#t663826
Часть 3. http://gilman-halanay.livejournal.com/158743.html?view=665367#t665367
Часть 4. Уклон 2. http://gilman-halanay.livejournal.com/159219.html
Часть 5. Отступление 1 http://gilman-halanay.livejournal.com/159418.html
Часть 6. http://gilman-halanay.livejournal.com/159615.html
Часть 7. Уклон 3. http://gilman-halanay.livejournal.com/159939.html
Часть 8. http://gilman-halanay.livejournal.com/160221.html
Как и почему папу не взяли в адъюнктуру и закинули в дырку
Папа в академии был круглым отличником. Кроме того, он был очень красивым и представительным мужчиной, высоким и плотным. Поэтому он все пять лет обучения в академии на всех парадах нес знамя. Знамя было тяжеленное и крепилось к поясу специальным креплением. Так что с парадов он приходил, падая от усталости. Зато почету было - зашибись!
Папа учился настолько отлично, что получил диплом с отличием, и его имя выгравировали на специальной доске, которая висела в вестибюле академии, а может, и сейчас висит. По крайней мере, в начале 90-х доска еще была. Его чертежи были самыми красивыми, он прекрасно рисовал и писал любыми шрифтами. Самый красивый был - архитектурный, я его очень любила. Когда я пошла в школу, именно этим шрифтом папа подписал все мои учебники, обернув их в плотную цветную бумагу.
Но сейчас не об этом. Папа писал диплом по маскировке аэродрома и занимался научной работой, да так серьезно, что руководитель говорил, что диплом тянет на диссертацию. Голова у него была светлая, и талантлив он был во всем. Папа хотел заниматься наукой, и мама тоже этого хотела, а еще хотела жить в Ленинграде, поэтому решили поступать в адъюнктуру. У мамы на участке был пациент, которого она успешно лечила, генерал, лично знакомый с начальником академии. Он предложил сделать протекцию - просто поговорить со своим знакомым на тему талантливого лейтенанта. Когда мама рассказала об этом папе, он возмутился и заявил очень жестко, что никогда и никуда не поступал по блату. Генералу дали "отбой". В результате в адъюнктуру взяли какого-то невнятного спортсмена, которого никто на кафедре не знал. "Сверху" его пристроили. А папу, соответственно, закинули в дыру. Он шел по распределению первым и взял Киевский военный округ, чтобы быть поближе к Крыму, к родителям. Киевский округ обернулся Старобельском.
Как говорится: "Бачилы очи, що купувалы, йиште, хочь повылазьте!" (Пишу транслитерацию, бо украинского шрифта у меня нет). Папа стал строить аэродромы, а у нас долго хранились его записи, чертежи, макеты. Так все и пропало.
А я все гадаю, неужели в тридцать лет, пройдя войну, унижение во время "дела врачей" (это отдельный рассказ), имея семью, он все-таки оставался идеалистом?