9.
…ранее
* * *
Из двух крайних ангаров и грузового отсека челнока разливался неяркий свет, очерчивающий контуры соседних зданий в центральной части поля. Освещение на остальном аэродроме мы отключили, как только загрузили питающий его реактор, оставив лишь тусклые прожектора на ближайшем высотном корпусе да фонарный столб рядом с рулежной дорожкой, в свете которого одиноко стояли два «Беркута».
Сюда еще доносились шум моторов и крики, было видно, как пара транспортеров-погрузчиков завозит по аппарели последние контейнеры, а стоящие внутри ребята принимают их и размещают в отсеке. На самой границе освещенного пятна две «Оды-пикапа» объезжали выглядывающие из-за облетевших деревьев корпуса института, проверяя, не оставили ли мы нигде чего лишнего, и везде ли расставили все нужное. Но мое внимание было привлечено к другому.
Я впервые видел С-371 вживую и вблизи. На сибирских базах мне, в отличие от, например, Ваньки, побывать так и не довелось, а с утра у меня было много куда более актуальных дел, чем созерцание наших технических достижений.
А они производили впечатление. Два стремительных силуэта с широко разнесенными килями и скошенными вперед крыльями, почти полностью черных, кроме обтекателей локаторов, только на хвостовом оперении нанесены белым тактические номера - восьмерка на ближайшем истребителе и девятка на дальнем. Двигатели обеих машин издавали мерное глухое гудение.
Почти с благоговением я обошел истребитель, потрогал закрытые подфюзеляжные отсеки, где должны размещаться ракеты, осмотрел шасси, пригляделся издали к парящим двигателям. Сейчас они прогреваются на турбореактивном режиме, на нем же осуществляется и взлет. Высотный режим, уже частично использующий термоядерную тягу, включается в тех случаях, где некоторым заражением воздуха можно пренебречь, и, наконец, только на самой границе плотных слоев атмосферы в ход вступает режим термоядерный. Такая схема довольно сложна, но, во-первых, позволяет удачно дублировать (а то и учетверять) в атмосферном полете основные ходовые агрегаты, а во-вторых, если использовать только термоядерную тягу, то после каждого полета наших машин придется основательно чистить воздух, что тем более неуместно, что максимальные скорости в нижних слоях атмосферы ограничены сопротивлением воздуха и тепловым барьером.
Интересно, где же наш механик? Я дотронулся до ведущей в открытую кабину лестницы, но тут из кабины «девятки» показалась голова Волкова:
- Эй, командир, это не твоя машина! Твоя вот!
- А что, есть какая-то разница? - откликнулся я.
- Ну, я уже эту делаю. Кроме того, у нее автопилот отрегулирован под ведущего, а у той - под ведомого. Я решил не возиться с этим. В конце концов, какая разница тебе?
Хм… неужели это настолько существенно? Впрочем, он изучал «триста семьдесят первые» только по макетам, отдельным механизмам, и лишь совсем немного по «обычному» Су-47, который тоже тут «живет», потому понятна его осторожность. Не переколдовал бы он ненароком…
- И верно, никакой, - ответил я и, подойдя к «девятке», залез вверх.
Степан, стоя внутри, что-то подкручивал на пульте.
- Ну, как, знакомо? - спросил он.
- Вполне.
- Ну вот, тогда посиди, освойся, вещи брось, - он присел на край кабины и пропустил меня внутрь. Я залез, швырнул рюкзак в достаточно вместительное багажное отделение и рухнул в кресло.
- Ну, как он? Проверил? - обратился я к механику, уже вылезшему на стремянку.
- Ну… - тот немного стушевался, - вроде, более-менее просмотрел. Ну, сам понимаешь, я ему сейчас капитальную проверку устроить не могу. Приборы, вроде, в норме, двигатели проверил только на малом режиме. Запаса разгонного топлива и водорода полно. Повреждения механизмов не фиксируются. Вроде, их перед вылетом с «Анапы» хорошо проверяли.
Я устало улыбнулся. Ну, что ж, если при выходе на термоядерный режим двигатели откажут - значит, такова наша судьба. На полевом аэродроме (а для «Космоберкута» и ЛИИ - полевой аэродром) полную проверку действительно не провести. Даже на заводе к каждой такой машине полагалось по трое техников-специалистов.
Когда Степан слез и начал простукивать что-то снизу, я расслабился в кресле и оглядел приборную панель. Ну что, «девяточка», будем знакомы. В принципе, все как на тренажере, даже шлем с целеуказанием и выводом информации имеется. Многофункциональные ЖКИ, переключатели, ручка управления, педали - в общем, все на месте. И кресло удобное. Эх, высоко сижу, далеко гляжу. Если б еще ветер послабее. Ну, тут уж ничего не поделать - осень. И вообще…
…я неожиданно почувствовал, что сейчас начну засыпать. Еще бы - почти сутки на ногах. Я представил, каково будет, если, когда ребята улетят, я вот так же тут и усну - и возьмут меня приехавшие американцы тепленьким прямо в кабине. Впрочем, утешил я себя, возьмут очень тепленьким - если никто в течение четверти часа не введет ручной код в систему самоуничтожения комплекса, то тут сразу все и рванет, и истребитель тоже.
Хотя, все же, выспаться было бы здорово. И с этим надо что-то делать. Например, поставить в полете красное освещение - на всякий случай. Я приоткрыл глаза, вывел бортовой компьютер из спячки и провел необходимые изменения, заодно подогнав интерфейс панелей к более привычному по тренажеру виду. Потом попробовал реакцию ручки, педалей и триммеров - люфта практически не было, поверхности чутко, но жестко реагировали на мои действия. Да, за этой машиной явно ухаживали на совесть.
Снизу послышался голос Антона. Я высунулся из кабины. Кажется, наш бравый механик отчитывался перед ним о проверке двигателей. Было сильное желание позвать ребят отсюда, но все же сидеть сиднем, когда вот-вот накатит сон - дело неправильное, так что я спустился вниз. Они стояли у левого шасси и что-то на нем рассматривали.
- Антон, у тебя с собой кофия нету?
- Там, - он совершенно серьезно кивнул на челнок, - уже упакован. А что, спать хочешь?
- Взбодриться не помешает.
Антон пригляделся ко мне, подошел поближе и сказал тихо:
- И куда ты в таком виде полетишь? Мне кажется, ты зря так делаешь, Гриш, - в его голосе звучала неожиданная забота. Смотрящий на нас издали Степан, кажется, тоже уловил это: весь его вид словно говорил: «ну и нафига я тогда с этим тарантасом возился?»
- Да нет, Антошка, все в порядке. Потом, ты ж понимаешь, мне просто жутко хочется испытать настоящий истребитель, - ответил я с улыбкой.
- Думаешь, тебе одному? Пользуешься служебным положением? - он подмигнул, - ну, хорошо, кофе нет, но могу предложить таблетку стимулятора.
Я фыркнул.
- Не бойся, это не сильный, усиливает обмен веществ, - сказал он успокаивающе, - Только наесться надо получше.
- Вот уж с чем точно проблемы. Ты уверен? - впрочем, Антон с такими вещами относительно осторожен.
- Уверен. По крайней мере, если ты по дороге уснешь, будет хуже. Поэтому хотя бы просто возьми его с собой. Если начнешь засыпать - выпей.
- Кстати, Степ, - обратился я к нашему механику, - а систему водоснабжения и жизнеобеспечения ты проверил?
Тот искоса улыбнулся, поняв, что впустую его работа все же не пропадет:
- Обижаешь. Я ее проверил сразу, как они сели.
- Ну, уговорил. Давай свои таблетки, Антон.
Он вынул из кармана штормовки упаковку и протянул мне.
- Вот. Больше двух в сутки не принимай. Ладно, Гриш, я пойду. Вроде, лететь на нем можно, - он кивнул на истребитель, - Вы пока тут разбирайтесь, не перепутайте случайно, кого из них взрывать.
продолжение следует...
* * *
Из двух крайних ангаров и грузового отсека челнока разливался неяркий свет, очерчивающий контуры соседних зданий в центральной части поля. Освещение на остальном аэродроме мы отключили, как только загрузили питающий его реактор, оставив лишь тусклые прожектора на ближайшем высотном корпусе да фонарный столб рядом с рулежной дорожкой, в свете которого одиноко стояли два «Беркута».
Сюда еще доносились шум моторов и крики, было видно, как пара транспортеров-погрузчиков завозит по аппарели последние контейнеры, а стоящие внутри ребята принимают их и размещают в отсеке. На самой границе освещенного пятна две «Оды-пикапа» объезжали выглядывающие из-за облетевших деревьев корпуса института, проверяя, не оставили ли мы нигде чего лишнего, и везде ли расставили все нужное. Но мое внимание было привлечено к другому.
Я впервые видел С-371 вживую и вблизи. На сибирских базах мне, в отличие от, например, Ваньки, побывать так и не довелось, а с утра у меня было много куда более актуальных дел, чем созерцание наших технических достижений.
А они производили впечатление. Два стремительных силуэта с широко разнесенными килями и скошенными вперед крыльями, почти полностью черных, кроме обтекателей локаторов, только на хвостовом оперении нанесены белым тактические номера - восьмерка на ближайшем истребителе и девятка на дальнем. Двигатели обеих машин издавали мерное глухое гудение.
Почти с благоговением я обошел истребитель, потрогал закрытые подфюзеляжные отсеки, где должны размещаться ракеты, осмотрел шасси, пригляделся издали к парящим двигателям. Сейчас они прогреваются на турбореактивном режиме, на нем же осуществляется и взлет. Высотный режим, уже частично использующий термоядерную тягу, включается в тех случаях, где некоторым заражением воздуха можно пренебречь, и, наконец, только на самой границе плотных слоев атмосферы в ход вступает режим термоядерный. Такая схема довольно сложна, но, во-первых, позволяет удачно дублировать (а то и учетверять) в атмосферном полете основные ходовые агрегаты, а во-вторых, если использовать только термоядерную тягу, то после каждого полета наших машин придется основательно чистить воздух, что тем более неуместно, что максимальные скорости в нижних слоях атмосферы ограничены сопротивлением воздуха и тепловым барьером.
Интересно, где же наш механик? Я дотронулся до ведущей в открытую кабину лестницы, но тут из кабины «девятки» показалась голова Волкова:
- Эй, командир, это не твоя машина! Твоя вот!
- А что, есть какая-то разница? - откликнулся я.
- Ну, я уже эту делаю. Кроме того, у нее автопилот отрегулирован под ведущего, а у той - под ведомого. Я решил не возиться с этим. В конце концов, какая разница тебе?
Хм… неужели это настолько существенно? Впрочем, он изучал «триста семьдесят первые» только по макетам, отдельным механизмам, и лишь совсем немного по «обычному» Су-47, который тоже тут «живет», потому понятна его осторожность. Не переколдовал бы он ненароком…
- И верно, никакой, - ответил я и, подойдя к «девятке», залез вверх.
Степан, стоя внутри, что-то подкручивал на пульте.
- Ну, как, знакомо? - спросил он.
- Вполне.
- Ну вот, тогда посиди, освойся, вещи брось, - он присел на край кабины и пропустил меня внутрь. Я залез, швырнул рюкзак в достаточно вместительное багажное отделение и рухнул в кресло.
- Ну, как он? Проверил? - обратился я к механику, уже вылезшему на стремянку.
- Ну… - тот немного стушевался, - вроде, более-менее просмотрел. Ну, сам понимаешь, я ему сейчас капитальную проверку устроить не могу. Приборы, вроде, в норме, двигатели проверил только на малом режиме. Запаса разгонного топлива и водорода полно. Повреждения механизмов не фиксируются. Вроде, их перед вылетом с «Анапы» хорошо проверяли.
Я устало улыбнулся. Ну, что ж, если при выходе на термоядерный режим двигатели откажут - значит, такова наша судьба. На полевом аэродроме (а для «Космоберкута» и ЛИИ - полевой аэродром) полную проверку действительно не провести. Даже на заводе к каждой такой машине полагалось по трое техников-специалистов.
Когда Степан слез и начал простукивать что-то снизу, я расслабился в кресле и оглядел приборную панель. Ну что, «девяточка», будем знакомы. В принципе, все как на тренажере, даже шлем с целеуказанием и выводом информации имеется. Многофункциональные ЖКИ, переключатели, ручка управления, педали - в общем, все на месте. И кресло удобное. Эх, высоко сижу, далеко гляжу. Если б еще ветер послабее. Ну, тут уж ничего не поделать - осень. И вообще…
…я неожиданно почувствовал, что сейчас начну засыпать. Еще бы - почти сутки на ногах. Я представил, каково будет, если, когда ребята улетят, я вот так же тут и усну - и возьмут меня приехавшие американцы тепленьким прямо в кабине. Впрочем, утешил я себя, возьмут очень тепленьким - если никто в течение четверти часа не введет ручной код в систему самоуничтожения комплекса, то тут сразу все и рванет, и истребитель тоже.
Хотя, все же, выспаться было бы здорово. И с этим надо что-то делать. Например, поставить в полете красное освещение - на всякий случай. Я приоткрыл глаза, вывел бортовой компьютер из спячки и провел необходимые изменения, заодно подогнав интерфейс панелей к более привычному по тренажеру виду. Потом попробовал реакцию ручки, педалей и триммеров - люфта практически не было, поверхности чутко, но жестко реагировали на мои действия. Да, за этой машиной явно ухаживали на совесть.
Снизу послышался голос Антона. Я высунулся из кабины. Кажется, наш бравый механик отчитывался перед ним о проверке двигателей. Было сильное желание позвать ребят отсюда, но все же сидеть сиднем, когда вот-вот накатит сон - дело неправильное, так что я спустился вниз. Они стояли у левого шасси и что-то на нем рассматривали.
- Антон, у тебя с собой кофия нету?
- Там, - он совершенно серьезно кивнул на челнок, - уже упакован. А что, спать хочешь?
- Взбодриться не помешает.
Антон пригляделся ко мне, подошел поближе и сказал тихо:
- И куда ты в таком виде полетишь? Мне кажется, ты зря так делаешь, Гриш, - в его голосе звучала неожиданная забота. Смотрящий на нас издали Степан, кажется, тоже уловил это: весь его вид словно говорил: «ну и нафига я тогда с этим тарантасом возился?»
- Да нет, Антошка, все в порядке. Потом, ты ж понимаешь, мне просто жутко хочется испытать настоящий истребитель, - ответил я с улыбкой.
- Думаешь, тебе одному? Пользуешься служебным положением? - он подмигнул, - ну, хорошо, кофе нет, но могу предложить таблетку стимулятора.
Я фыркнул.
- Не бойся, это не сильный, усиливает обмен веществ, - сказал он успокаивающе, - Только наесться надо получше.
- Вот уж с чем точно проблемы. Ты уверен? - впрочем, Антон с такими вещами относительно осторожен.
- Уверен. По крайней мере, если ты по дороге уснешь, будет хуже. Поэтому хотя бы просто возьми его с собой. Если начнешь засыпать - выпей.
- Кстати, Степ, - обратился я к нашему механику, - а систему водоснабжения и жизнеобеспечения ты проверил?
Тот искоса улыбнулся, поняв, что впустую его работа все же не пропадет:
- Обижаешь. Я ее проверил сразу, как они сели.
- Ну, уговорил. Давай свои таблетки, Антон.
Он вынул из кармана штормовки упаковку и протянул мне.
- Вот. Больше двух в сутки не принимай. Ладно, Гриш, я пойду. Вроде, лететь на нем можно, - он кивнул на истребитель, - Вы пока тут разбирайтесь, не перепутайте случайно, кого из них взрывать.
продолжение следует...