Evil 1999
Это был рубеж веков. Кончался 1999-й, переваливался в 2000-ый.
Я уже жил в Москве, но душой оставался в Киеве, оттого, собрав невеликие свои деньги, отчалил в благословенный мой город, в канун новогодних праздников, культовым дешевым поездом Москва-Жмеринка, транзитом через украинскую столицу.
Я тогда был сатанистом - носил перевернутый крест, все дела. Металл. Руки в любой ситуации сами складываются в "козу". Сатана - наш рулевой.
Мы с Максимилиано и Кириллищем, моими школьными еще друзьями и коллегами по металл-цеху, лелеяли мысль записать что-нибудь безбашенное.
Но на то время своих инструментов у нас не было, мы только периодически лабали что-то в актовых залах различных католических церквей (не понимая, зачем им под их хуёвый музон нужны многотысячедолларовые "Эксплореры" как у Хэтфилда), где косили под божьих овечек.
У нас была акустическая гитара, примитивный трёхоктавный синтезатор и бубен - вот и весь набор юного металлиста.
Хотя нет, не весь, не упомянул главного - у нас был магнитофон "Весна". Старый такой, кассетный, советский. Он, если ему выкрутить все ручки до отказа, адски перегружал при записи звук.
На нем уже был записан культовый проект Open Morgue, в жанре noise, ставший культовым в узких кругах, и прославившийся мемами "Ты весь прогнил и провонял" и, с которого мы неизменно начинали репетиции:
- "Ты вступай, а я подхвОчу"
- "Ну хОрОшО"
- "М, так я ж не знаю кОкие Оккорды"
- "А я шо, знаю?"
Собрались мы как-то у меня, перед Новым Годом. Звали Кириллища, но он тогда бросил учёбу, ушел из отчего дома и работал на трех работах, чтобы себя прокормить (вскоре он женится на женщине с двумя детьми, и станет работать на пяти работах круглыми сутками).
Поэтому были мы вдвоем с Максимилиано - просунули микрофон прямо внутрь акустической гитары, другой вывели наружу на запись.
Проба пера - я колочу в гитару, Максимилиано стучит в пол пустой пластиковой бутылкой, и оба орём всякие демонические пассажи.
Смотрится со стороны это весьма глупо, особенно оттого, что эффект перегруза слышен только на записи, а в процессе записи - треньканье как треньканье.
Периодически градус абсурда становится критическим - особенно когда по коридору шаркающей походкой проходит Женюша, за ним волочится провод чайника, а из его комнаты надрывается еврейская скрипочка (Женюшу порой на самую безумную музычку переклинивало).
Пошумели, дай, думаем, послушаем что вышло.
Поставили - глуховатые треньканья, вскоре должна вступить гитара. Мы ждём, не питая ненужных иллюзий.
И вдруг... - ДЖЖ-ДЖЖЖЖ! Гитара вступила, сидели мы на полу, благо, а не то иначе попадали бы со стульев.
Что-то невероятное - жирный, густой, совершенно адский звук! Студия Tico-tico, епть, а не комната в многоэтажке, с медвежатами и зайчиками на обоях. Слэйер и многоваттовые колонки, а не акустическая гитара, с болтающимся внутри микрофоном.
А наши подростковые, надтреснутые голоса идут через жирный, вязкий слой перегруза - и тоже, преображаются в дьявольские зазывания, хриплые, как вой алкаша, отчаянные, как вся наша тогдашняя безнадёжная жизнь.
Звуки синтезатора, больше в миру подходящие для "Марша отважных мышат" на детсадовском утреннике, преображаются в звуки ада, где томятся в великовечных муках души выпотрошенных грешников.
Мы с Максимилиано смотрим друг на друга честными подростковыми глазами, не веря, за какие-такие заслуги наш Скверный Владыка ниспослал нам столько счастья.
Мы помолчали, сглотнули, боясь упустить волну и подарок, начали писать всякое дальше.
Писали на одном дыхании, боясь вспугнуть.
В какой-то момент выдохнули - и начали слушать, что записали.
До сих пор - я слушаю, я сам не могу поверить, что это акустическая гитара, несмотря на то, что видел это все собственными глазами. Грязный такой, сырой, непричесанный, рвущий зубами звук.
Ну, Ildjarn на таком играет (мы за глаза называли его гитарный звук сломанным пылесосом) - и ничего, знаете ли, культовый чувак.
Hellhammer - ну тоже, полный гараж.
Культовый альбом Beherit, "Брошенный с Луны", с этим безумным, космическим звуком - тоже ведь звучание получилось случайно, при ошибке сведения.
Короче, слушаешь - можно предположить, что инструментарий сырой, но что это так может звучать перегруженная акустическая гитара - в это поверить решительно невозможно.
Вот и мы тогда, мы сидели, и боялись вспугнуть это хрупкое ощущение внезапно обвалившегося как лавина счастья. Хотелось то плакать от переизбытка чувств, то смеяться в экстатической радости.
Мы как-то очень робко посмотрели друг на друга. Я сказал: "Макс, да ведь мы теперь - тру" (в то время очень модны были разборки, кто внутри металла true, a кто позёр).
Макс совершенно серьезно кивнул: "Точно!".
Пауза.
Мы чувствовали себя как пацанва, которая приперлась на кладбище вызывать Люцифера, и могла предположить всё что угодно, кроме того, что он действительно явится.
- "Давай чтоль нажремся" - неуверенно предложил я, не найдя решительно ничего более интересного.
- "Давай" - неуверенно согласился Максимилиано.
Сперва мы позвонили Кириллищу, и наперебой кричали в трубку, что мы теперь тру, а он, оттого что не пришел, теперь всё еще позёр.
Он не слишком понимал, о чем мы ему кричим, в свойственной ему манере церемонно отшучивался.
Хотя когда позже услышал то, что мы записали, то не стал выпендриваться, и просто и честно признал - "Да, это тру. Невероятно!"
Мы собрали с Максом скудные деньги, что у нас были. Их хватило на бутылку достаточно гаденького портвейна.
Без малейшего удовольствия мы его таки распили.
Зашли на кухню в поисках закуски - там срач, и нет ничего, кроме одинокой пироженки.
Впрочем эта пироженка оказалась испорченной, и бедный Макс, успевший еще щедро кусануть, вынужден был драпать плеваться в ванну.
Посидели некоторое время, разошлись по банальным делам.
Портвейн лёг на душу криво. Максимильяно выгуливал собаку, собака начала задавать круги, и портвейн в один момент выпрыгнул на волю, украсив снег демоническим кругом, цвета запекшейся крови.
"Уйди, нечисть, я в круге!" - простебывали мы Вия.
Наступал новый век. По телевизору вдруг внезапно показался Ельцин.
"Я устал. Я мухожук. Наследником назначаю ИО".
У меня не было уверенности, что я вернусь в ту страну, из которой выезжал. Но в этом было даже что-то забавное. Словно земля исчезала из под ног, и дальше можно было с восторгом лететь в тартарары, в восторге всеобщего нигилизма.
Но было главное - прямо перед порогом нового века, новой эры, я успел совершить нечто невероятное в масштабе тогдашнего меня - записать злой, сырой, честный, очень искренний альбом в жанре культового, котируемого тогда тру-блэк-метала.
С этим в новый век вступать было не страшно.
Ну, разве что чуть-чуть.
Наступил новый год. И новый век, проложив символическую черту.
Да, чуть не забыл - проект мы назвали Evil. Нарочито просто, вплоть до примитивизма.
Альбом "Live". Или Псалом 666, по названию единственной русскоязычной вещи.
Evil - Live, 1999 ©
Позднее время и новый век родят множество других проектов, таких, например, как весёлая и разудалая гриндово-рок-н-ролльная Базука.
(Макс просто сказал однажды - "вот хочу чтобы была Базука, и ничего не знаю, блеать!". Ну а мы - нешто кто против?).
Вот, фотка Базуки - я справа, Макс слева. С мачете Монах - непосредственно в группе не музицировавший, но один из постоянных первейших слушателей, ну и вообще - сколько галлонов травы мы у Монаха вытянули, это уже давно можно памятник при жизни ставить, как великому вдохновителю всея всего.
Макс обрабатывал фотку для обложки, а тут вдруг шрифты заглючили - а мне показалось, что это настолько в тему общего безумия всех наших групп и проектов вписывается, что предложил так и оставить.
Но Evil cимволично остался в прошлом веке. Не было попыток как-то его переплюнуть.
Он такой один. Другого не будет.
Он выпрыгнул в этот мир, как демон, и таковым должен и остаться.
Нечасто, но я нахожу его в завалах своих музыкальных файлов - оцифрован с кассеты, и переслушиваю.
Каждый раз не веря, что всё это было со мной.
В прошлой, во всех смыслах, эпохе.
Однажды в Крыму. Три литра
Люди гибнут за металл