Город двадцать лет в начале 19-го века был центром всей Кавказской губернии, военным и административным ядром, с присутственными местами, ярмаркой, завязанной на город экономикой - столица Кавказа, ни дать, ни взять.
Именно тут был подписан трактат о вхождении Восточной
Грузии в состав Российской Империи - более того, сохранился дом, где сие примечательное событие было произведено.
Ноне тут рекламное агентство, потешно
Побыл столицей - пора и честь знать. Не по Сеньке шапка - небезызвестный генерал Ермолов походатайствовал на предмет перевода всех государственных служб в
Ставрополь, и Георгиевск плавно скатился обратно на уровень уездного города N - в котором пребывает и поныне.
Захожу я в Никольскую церковь - деревянная, ровесник городу, 18-й век - была привезена в разобранном виде, наскоро собрана - как раз во ознаменование имперского приобретения в виде Грузии.
Предполагалась быть временной, пока не сдюжат каменную, но каменную не сдюжили - а деревянная всё ещё стоит.
Только фоткаю - прибегает какой-то местный, не то послушник, не то просто хер с горы, и давай мне пиздеть про то, что фотографировать нельзя.
Я спрашиваю: - Нельзя в связи с чем?
Очевидно вопрос в такой форме ему никто никогда не формулировал, ответ был эпохальный: - В связи с терактами.
- А какая связь? - поинтересовался я, раздраженный, но заинтригованный - ибо, наверное, это всем понятно, но мне как-то не очень.
- Связь такая, что после теракта, если вы сфотографируете, как мы восстанавливать будем?
- Я запишу, - и я специально записал дословно в блокнот, чтобы не забыть, ибо формулировка - блеск. Да и просто позлить - ничто не приводит российских аборигенов в такую свирепость, как фотографирование, пристальное внимание и наглядная запись чего-то в книжечку в их присутствии.
А фотография вот.
Как-либо приобщаться к городу, с этим убогим отношением, желание пропало - ну что, правда, без какого-то Георгиевска не проживу? Поехал я дальше.
Правильно Ермолов сделал. Богадельней или курятником им управлять, а не Кавказом.
Пусть они сами с собой там трясутся, как дурак над торбой. Что я буду к ним лезть?