100 книг (26-50)
Продолжаю сериал о книгах, оказавших на меня существенное воздействие, сочиняемый по просьбе камрадов из твиттера.
100 книг (1-25)
26. Фроянов и Дворниченко. Города-государства древней Руси.
Когда я поступил на истфак и нам начал читать лекции акад. Рыбаков, то я очень скоро услышал о том, что у него есть некий загадочный оппонент из Питера - Фроянов, который проповедует тайное знание, что никакого феодализма в Киевской Руси не было. Я немедленно постарался нарыть всего Фроянова какой был в библиотеках Использовал я для этого тот факт, что в нашей районной библиотеке молодые практикантки меня боготворили. Одна из них даже как-то при прочих набросилась на меня с объятиями, поцелуями, ласковыми прозвищами и даже куда-то клала руки. Я был такой теленок, что не догадался предложить встретиться. Зато немедленно спросил: У вас есть Фроянов? Мне отгрузили все что было, включая книгу про города-государства о существовании каковой я не знал. Про феодализм я так и по сей день ничего не понял. Это абсурдный схоластический спор. А вот концепцию гор-гос оценил. Не "князья коловращались" как учил Рыбаков, а городские веча пинали неугодных князей и приглашали угодных. Книга Фроянова была интересной попыткой приложить к русскому материалу концепцию полиса расширенную Дьяконовым на шумерские города Сейчас я с Фрояновым во многом не согласен, лествица князей была реальностью - долевая собственность в родовом предприятии. Но то что Фроянов серьезно продвинул этой книгой изучение Руси - несомненно. Еще у него отличная книга Мятежный Новгород. В 1992 году по умолчанию казалось, что раз Фроянов прогрессивный против реакционного Рыбакова, то он либерал. Оказалось нет... Фроянов настоящий национал-патриот старой закваски с элементами сталинизма. Питерский истфак при нем был цитаделью патриотов. поэтому как настал стабилизец в 2001 Фроянова со скандалом уволили. Но он крепкий, держится, новые книги выпускает. Например о том, Что Иван Грозный с помощью опричнины разгромил заговор "жидовствующих". Не близкая мне версия, но книга любопытная.
27. История древнего Востока
Два увесистых красных тома (лишь в нулевые к ним запоздало прибавился третий) резюмировали знания советских востоковедов о древности. Тогда, в 1992 это казалось некоей почти священной книгой с абсолютными истинами. Построения Дьяконова о шумерских город.-гос-вах. Или рассказы о тоталитарном господстве Третьей Династии Ура - все это завораживало. Я прочел первый том не отрываясь. А вот второй к несчастью задержался в прочтении на много лет, хотя именно в нем был очерк Древнего Египта гениального Перепелкина. Вот Перепелкин и в самом деле остается одной из лучших работ в мировой египтологии и по сей день. Трезвый и чуждый мифов анализ - это образец того как _надо_. А вот в изучении Шумеров и Вавилона Дьяконовым было все подавлено так, что альтернативы просто не развивались, загнобили гениального Белявского автора "Вавилон легендарный и Вавилон исторический". Он вынужден был работать сторожем, а публиковаться фактически в обход академий и тд. В частности его статьи брали в ГДР. Но на фоне тогдашнего комофициоза красный двухтомник был просто прыжком вперед. Как и его побочный "ребенок" - трехтомная "История древнего мира". Перечитывал недавно. Ничего особенного. Местами плоско и уныло, а тогда это были сто кубометров свежего воздуха. Авторы _посмели_ высказаться что Христос возможно не мифологический персонаж. Кстати, если уж говорить о востоковедении, книга Б.А. Тураева "История древнего Востока" (1, 2) для своего времени стояла на очень высоком научном уровне. Гораздо более высоком, чем красный двухтомник для своего. Не говоря уж об учебниках.
28. Можейко. 7 и 37 чудес
Кстати, вспомнил еще одну книжку без которой меня реально представить сложно, хотя относится она к школе После книги Можейко очень хотелось много куда съездить и много что посмотреть. Моя мечта номер 1 - Баальбек, 2 - Гореме. Интересно, что Кира Булычева я вообще не читал, а вот Можейко почти всего. Даже про Бирму: "Там где течет Иравади" правда самую крутую его книгу "1185 год" прочел лишь в прошлом году. Кстати, использовав метод "срезов" Можейко уже упоминавшийся наш школьный учитель С.Г. Смирнов написал свою книгу: "Годовые кольца истории", с "шагом" в 250 лет. Хорошая книга
29. Зимин. Витязь на распутье
Объективно это был наиболее компетентный из историков средневековой Руси в позднесоветское время. Но его научной карьере изрядно повредили нападки на подлинность Слова о полку Игореве. Нападки слабо обоснованные, но из-за царившей атмосферы в гуманитарке, критика слабых аргументов Зимина-Мазона превратилась в погром книги которую никто не читал. После этого карьера Зимина шла хуже чем это соответствовало его таланту. И умер он рано 1920-1980. Витязь - еще одна спорная книга Зимина. В ней он освещает феодальную войну 15 века как противостояние "косного" Василия Темного и "прогрессивных" Юрия Звенигородского и Шемяки. Мол военно-феодальная Москва победила торгово-промышленный Галич. А если бы было наоборот, то был бы Ренессанс. Все это конечно наивно до невозможности. Но сила Зимина не в этих обобщениях, а в скрупулезной работе с фактами. Глубже него никто по большим периодам тогд не копал. У него была картотека, куда он выписывал из всех источников все факты всех людей, а потом они играли в общей картине. Лучшая из книг Зимина, на мой взгляд, "Россия на пороге нового времени" - посвященная Василию III. Там дан очень Полный синтез политики внешней и внутренней, дипломатии, идеологии, экономики, церковных дел.
30. Сергеев. История древней Греции
Лучший советский учебник по Греции. Наша наставница Н.Н. Трухина сказала: Кафедральный учебник не берите. Учите Грецию по Сергееву. Книга и в самом деле была написана легко, изящно, непринужденно. После нее оставался ясный и рельефный образ Древней Греции. Сергеев кстати рано умер и ничего кроме двух учебников не написал Но на античной кафедре МГУ был мифологической фигурой. Второй его учебник "Очерки по истории древнего Рима" не переиздавали. Понятно почему - там неравномерная подробность изложения. Но картинность в этих очерках отменная, тоже хорошая книга. Читал этим летом в ней про Капри, глядя сквозь дымку на Капри.
Кстати, раз зашла речь о моей учительнице Н.Н. Трухиной, то порекомендую ее книжку. Биографию двух Сципионов и Катона: Трухина. "Политика и политики золотого века римской республики". В приложении перевод почти всех фрагментов речей Катона Старшего еще Трухина сделала перевод Корнелия Непота. "Плутарха для бедных". Шутка, на самом деле у Непота полно данные которых нет у Плутарха.
31. Виппер. История Греции в классическую эпоху
Виппер считался в дореволюционной России лучшим лектором. У него всегда яркие, емкие, выпуклые характеристики. История классической Греции - самая основательная его книга. Там особенно хорошо начало. Характеристика греческой географии. То что греческая "свобода" всегда была заточена острием против ближнего соседа из соседней долины. А самая скандальная книга Виппера - "Иван Грозный". Она сначала вышла в эмиграции, а потом Виппер вернулся в Москву и переписал ее под сталинскую концепцию опричнины. Но первое издание Ивана - это блистательная антирусофобская изящная книга. Я ее аж отсканировал и выложил в интернет.
32. Моммзен. История Рима
Куда же без него? Хотя пробиться сейчас через первую часть первого тома трудновато. Я лично любил 2-й где было про Гракхов, Мария и Суллу. Особенно впечатляло описание войны Мария с Тевтонами и Кимврами. Как жуткий германский националист Моммзен развернулся тут в полную силу и картинность. А вот его Цезарь мне не понравился. Хотя вообще меня всегда злили ритуальные инвективы советских историков против "модернизации". На мой взгляд, модернизация, то есть актуализация нарратива, снятие дистанции, гораздо меньший грех, чем искусственное преувеличение дистанции, создание пропасти между нами и древностью. Хочешь не "модернизировать" - сумей обьяснить древность интересно и аутентично.
33. Ортега и Гассет. Восстание масс
Знаменитый испанский философ о том, что пролетарии заняли все кинотеатры и места в ресторанах. На самом деле это, конечно Шпенглер для бедных, но писал Ортега весьма бойко и отлично умел переводить философию в публицистику Каковой навык мне впоследствии весьма пригодился. Хотя сама тематика "восстания масс" донельзя тухлая. Я сейчас регулярно встречаю её в сочинениях типа "За МКАДом жизни нет, всюду гопники и урла итд". Порождение социального расизма высших классов Европы... Социальная и культурная граница внутри европейских наций оказалась преувеличенной и никакой катастрофы из восстания масс не случилось. Национальное государство оказалось отлтичным инструментом преобразования На радостях европейцы сделали противоположную ошибку - решили, что границы между ними и неевропейскими народами тоже несущественны. Тут-то их и накрыло по полной Ганой, Мали, Пакистаном. Ну и нас в тот же каземат. Однако теперь "Ортеги" считаются "фашистами" и получают по 120 часов исправительных работ.
опять же без номера. Герман Гессе. Игра в бисер. Книга оказала на меня влияние отсутствием всякого влияния. Правда я запомнил выражение фельетонная эпоха и его применяю и помню как эти дибилы решали вопрос: следует ли настоящему касталийцу заниматься историей. Такие же не впечатлившие книги того же времени Томас Манн "Иосиф и его братья" (братья Манны - унылые графоманы). И "Властелин Колец". Зато мне понравилась Урсула Ле Гуин и молодая Хаецкая "Меч и радуга".
34. Мэри Стюарт. Полые холмы
Вообще придется сделать флешбек. Я пропустил книгу которая для меня в детстве значила очень много. Склероз и распад личности видимо. То ли исторический роман то ли фэнтези о воспитании короля Артура. Не знаю почему, но маленький я однозначно соотносил себя с Артуром, хотя никакого Мерлина поблизости и не ночевало. Наряду с Петром I и Дрюоном это была самая часто перечитываемая в детстве книга. И она кстати предопределила мое отношение к фэнтези - точнее почти полное отсутствие этого отношения - на фоне Стюарт все это смотрелось не круто. "Полые холмы" кстати лучшая книга мерлинианы - и "Хрустальный грот" и "Последнее волшебство" гораздо слабее. А Стюарт кстати еще жива!
35. Роуз. Блаженный Иоанн Чудотворец
Книга о св. Иоанне Максимовиче главе сперва Шанхайской а затем Сан-Франц епархий Зарубежной Церкви. О знаменитом чудотворце, юродивом, богослове и страдальце, много претерпевшем от своих же. Я ему всегда молюсь и он всегда помогает. Подробнее о свт. Иоанне я написал здесь: http://vz.ru/opinions/2012/7/6/587291.html (и там ссылка и на более ранний мой текст). Хотя я в основном читал богословскую и церковно историческую литературу, но эта книга и описанные в ней чудеса сделали для меня больше чем все трактаты. Это было так сказать достоверное свидетельство, что в наше время в нашей жизни бывают такие чудеса и такие судьбы людей Церкви про которые, будь они в каком-нибудь византийском житии мы бы решили что это неправда и литературный ход
36. Лосский. Очерк мистического богословия Восточной Церкви
Самое ясное систематичное изложение православного мировоззрения и метафизики. Когда читаешь эту книгу, то не расположенному заранее негативно человеку придется признать: если истина существует то она выглядит как-то так. Это невероятно красивая стройная и согласованная система, покоящаяся прежде всего на трудах Максима Исповедника и Григория Паламы. Для ХХ века было очень важно, что Лосский базирует православное богословие на идее личности. А также то, что он подчеркивает: в отличие от Католичества с идеей "тварной благодати" православие учит о непосредственном соединении человека с Богом чрез энергию Божию. Католиков и протестантов воззрение Лосского (а книга написана по-французски) так задело, что они обозвали его: "православным триумфализмом". Мол православные не видят сложности и противоречий мира, экзистенциальных пустот и блаблабла. Конечно у Лосского есть проблемы в изложении которые я со временем осознал: 1. Неисторизм, 2. Стремление к спрямлению углов. За счет этого у него даже одна крупная ошибка - учение об отсутствии всякой связи между Богом-Сыном и Богом-Духом, "антифилиокве", так сказать назло католикам. На самом деле св. Отцы учили о том, что Св. Дух исходит от Отца но воссиявает через Сына. Это не филиокве католиков даже близко, но и не простое его отрицание. Лосского за это критиковал Флоровский. Но в любом случае книгу Лосского читать и знать обязательно. Нельзя на ней застревать.
37. Флоровский. Пути русского богословия
Интеллектуальный детектив о том как русская мысль попала в 17 веке в западный плен, да так и не смогла из него выбраться. Жесткая критика русского интеллектуального западничества с позиции неопатристики. Книга не лишена серьезнх пробелов, в частности Флоровский когда ее писал знал очень мало о древнерусском богословии и по тем или иным причинам игнорировал почти все, что выпадало из его концепции Но читалось увлекательно В любом случае это располагало к книгам Флоровского о святых отцах: "Восточные отцы", и "Византийские отцы". А меня Флоровский увлек и еще сильнее. Дело в том, что мы с ним как философы хоть разного калибра но на одной волне: историзм, отрицание метафизики, неприятие предпочтения всеобщего частному, абстрактного конкретному, структуры событию, "вечности" истории, "проявления" творению. В 1998 году вместе с Володей Писляковым мы издали лучшие богословские работы Флоровского: "Догмат и история". Содержание, подобранное как раз мной, там следующее (Почти все статьи скопированы у Кротова сюда) Флоровский для меня был так же ценен тем, что вынес вместе с Лосским на себе основной груз богословской критики софиологии, крайне опасного неогностицизма Владимира Соловьева, Сергия Булгакова, Флоренского и проч. Доктрина эта грозила закопать православие А вот критика Флоровским евразийства, хотя я сам жесткий критик евразийства, меня не впечатлила. Она велась с позиций прямо Противоположных моим. У Флоровского "христианский универсализм" и неовизантизм. У меня - русский православный национализм и пожалуй этноцентризм.
38. Преп. Максим Исповедник. Творения
Глубочайший из православных богословов, живший в 7 в. Его учение и у образованнейших византийцев вызывало головокружение и сейчас не вполне постигнуто. Учение преп. Максима лежит в основе православной философии. Однако ничуть не меньше его учения вдохновляет его жизнь. Он был отставным знатным сановником, однако в монашестве простым монахом без священного сана. И однако он решился почти в одиночку противостоять ереси монофелитства, которая охватила тогда Византию и которую поддержали императоры. Ересь обосновывалась благородными соображениями - способствовать соединению с отколовшимися монофизитами, укрепить единство империи, противостоять персам. Однако ничто из этого не заставило преп. Максима замолчать и согласится с тем что у еретиков получалось: "во Христе Сын Божий соединился с зомби". В какой-то момент он оказался один против всех. Его пытали, отрезали язык, отрубили правую руку но все же он не сдался Умер несломленным. Для меня это был впечатляющий пример. Житие Преп. Максима можно найти здесь: С тех пор на русском преп. Максим издан почти полностью, в частности его главный философский труд "Амбигва", "Вопросы и недоумения" и даже "Письма".
39. Болотов. Лекции по истории Древней Церкви
Книга, влияния которой не мог обойти никто в моем поколении из изучавших церковную историю. В.В. Болотов, умерший в 1900 году в 46 лет блестящий церковный историк из Петербургской академии был прославлен Флоровским в "Путях". И в самом деле умница, полиглот, глубоко копавший востоковед. А его курс церковной истории изданный после смерти был лучшим изложением истории христианской мысли и догматики эпохи Вселенских соборов. Это потом когда вырастаешь, понимаешь, что в этом курсе очень много протестантских влияний, что симпатии Болотова к несторианству просто зашкаливают, что вообще характерно для либерал-православных, что его понимание гонений на христиан в Риме довольно однобоко и основано на гиперкритицизме и отрицании традиции... Свою статью "Мученики против магов" я написал как раз против "болотовско-гарнаковской" традиции. Но, тем не менее, Болотов был "нашим университетом". Читали так. Сперва краткий очерк Шмемана "Исторический путь православия". Затем Поснова "История Христианской Церкви" (филокатолик). Дальше Карташева "Вселенские соборы" - самая публицистичная книга с элементами драйва. И монументальный Болотов под конец. Самые двинутые еще читали Деяния Вселенских Соборов.
40. Концевич. Стяжание Духа Святого в путях Древней Руси
(удивительный случай - обложка тогдашнего издания не нашлась)
Обьективно - одна из наиболее повлиявших на меня книг. Бывший послушником последних оптинских старцев Ив. Мих. Концевич создал удивительную картину истории Руси как истории святости. Концевич наполняет образ Святой Руси _конкретным_ содержанием. Не "святая земля", а земля святых. С тех пор я абсолютно уверен, что именно генерация святых есть высшее осуществление исторической судьбы народа. Моя концепция агиополитики так же прямо вытекает из моего прочтения Концевича: обухом по голове была книга... Вторая прекрасная книга Концевича: "Оптина пустынь и ее время" - лучшее освещение этого духовного феномена.
41. Льюис. Письма Баламута
Увлекательная и рискованная книжка. Скажу сразу, заставить себя прочесть Нарнию я не смог. А вот ироничная попытка взглянуть на человека и его духовный путь глазами искушающего его беса показалась мне тогда забавной. Даже странно, что такому зануде как Льюис это пришло в голову. Возможно дело было как раз в том, что он протестант, а значит чужд Того мистического ужаса перед бесовщиной, который обязательно сыграл бы у католика или православного. Иногда мне кажется что Льюис именно потому и не побоялся написать эту книгу, что возможно полагал бесов символами, а не существами. И тут любопытный парадокс - мне-то эта книга попалась одновременно с Добротолюбием, которое начинается с Антония Великого. И первое что ты должен понять в православной аскетике - это то, что а. Бесы в самом деле существуют, б. Многие из твоих мыслей - это на самом деле их мысли для тебя. Я немного писал об этом тут. И вот я в 18 лет читал Льюиса реалистически. То есть я это воспринял не столько как сатиру, сколько как книжку именно о бесах. Понятно, что Достоевский написал бы лучше, но у Льюиса мне понравилась эта английская практичность: "попытаться показать как это работает".
42. Кураев. Традиция. Догмат. Обряд
Это сейчас многим кажется, что Кураев был всегда и говорит все время одно и то же, а тогда это был абсолютный взрыв мозга. 29 лет. Интеллигентские круглые очки. Тихий голос. Интеллектуальный фейерверк из ярко подобранных цитат и своих идей. Когда меня зазвали на лекцию Кураева в первый раз - я, конечно, был в абсолютном шоке. И хотя общаюсь с о. Андреем не так уж часто и по многим вопросам с ним не согласен, но считаю его своим учителем. "Традиция" - это первое издание части его лекционного курса причем свободное от каких-либо сиюминутных задач - таких как полемика с Рерихами, протестантами и т п., чистая теология традиции. И этим книга очень ценна. Ее кажется не переиздавали. Но в интернете она точно есть.
43. Аверинцев. Поэтика ранневизантийской литературы
Для позднесоветских интеллигентов это была чудо-книга. За нею охотились, ее читали чуть-ли не под подушкой, хотя она была издана вполне официально. Аверинцев дал увлекательно написанный портрет византийской православной цивилизации, не лишенный снобизма и манерности, зато полностью свободный от компромиссов с псевдомарксистскими завываниями, равно как и с западнической гиббоновщиной, которая чувствуется к примеру у Каждана. С Аверинцевым Византию полюбишь. Были там курьезы - цитаты из Нового Завета были по-латыни. Ходила легенда, что иначе цензура евангелие в печать не пропускала. Несмотря на 93 год книжку было все так же не достать. я ходил в библиотеку МГУ моя подруга мне ее брала и я сидел в читальном зале
44. Мирча Элиаде. Космос и история
Знаменитый румыно-французский религиовед и мыслитель о линейном и циклическом времени, мифах и ритуалах, шаманизме и мистике. Все это увлекательно изложено и собрано в красивую цельную и историчную схему. В СССР был такой тип издания "для научных библиотек" - мол, не кому попало всю эту заумь иностранную продавать, а только чтоб кандидаты и доктора в читальных залах критически постигали буржуазную мысль. Так издавали не только Элиаде, но и Фуко, Хайдеггера. Построения Элиаде стали для меня толчком размышлений в которых я в концепции циклического времени сильно засомневался. И особенно я усомнился в том что циклизм и антиисторизм были присущи древним грекам. Греки осознавали качественность времени, а не цикличность. В 90-е вышла еще небольшая книжка Элиаде "Священное и мирское" с отличным очерком теории религии. А сейчас уже переведено почти всё. Особенно следует выделить трехтомную историю религиозных идей, которую я держу на полке и как гурман облизываюсь. Как отдельный курьез следует отметить книгу "Забытый фашизм". Авторша противно и визгляво обвиняет румынских интеллектуалов в фашизме и любви к Гитлеру. Во-первых в Румынии был очень специфический "православный фашизм" Кодряну, а во-вторых Рейху сочувствовали практически все правые довоенной европы. И это надо было быть таким козлом как Адольф, чтобы так облажаться и Превратить "консервативную революцию" в грязную тупую резню. И все чисто из-за животной русофобии.
45. Станислав Гроф. Области человеческого бессознательного
Книга парадоксальным образом предохранившая меня от всякой фрейдо-юнговщины. Чехословацкий ученый изучал воздействие ЛСД на психику человека. до кислотной революции, вещества использовали для психотерапии И вот все персонажи фрейдоюнговского зверинца всплывали у пациентов Грофа со всей конкретностью, физиологизмом и наглядностью после этого к психоанализу начинаешь относиться как к слишком теоретичному и абстрактному, там где нужна конкретика и ясность. Потом Гроф создал некую собственную трансперсональную психологию с элементами секты. Вместо лсд они там дышат особым образом и получают те же глюки. И про эти глюки верят, что соприкасаются с опытом прошлых рождений и иными мирами. Некоторые мои знакомые этим увлекались и их пример как-то совсем не впечатлил. Да и пантеизм и реинкарнации - это абсолютно тема не для меня. А вот теория Грофа о перинатальных матрицах мне показалось интересной. "Матричные" различия где-то в ядре психики между носителями 2-й депрессивной "схваточной" матрицы и 3-й агрессивной родовой - наблюдаемы, хоть и недоказуемы.
46. Бахтин. К философии поступка
Бахтина я читал на удивление много. Всю серию "Бахтин под маской", книгу о Рабле, "Поэтику Достоевского".. Однако по большинству линий Бахтин никакого влияния не оказал. Меня тошнило от полифонии, карнавализма, инверсии верха и низа... Когда я слышу про "смеховую культуру", у меня встает перед глазами харя Шендеровича и тянет блевать. То есть интеллигентское бахтинианство - это самое омерзительное что я знаю из ментальных тараканов. Причем этим вирусом поражены даже очень умные люди. У меня стойкая бахтинонепереносимость. Но... среди работ Бахтина в числе ранних есть одна действительно важная. "Философия поступка". Она о том, что наш поступок, создаваемое им событие - уникальны. Поступок - это единственный выбор раз и навсегда, совершаемый во времени, но пребывающий вечно. Его нельзя отменить - можно лишь совершить противоположный поступок, столь же уникальный. Но фарш истории провернуть назад невозможно. Это резко расходилось с пантеистической и антиисторической традицией русской философии серебрянного века, где конкретное растворялось во всеобщем. И противоречило самому Бахтину в более известных поздних работах где уникальное сменилось инверсиями и переворачиваниями. Зато очень совпадало с Флоровским, который критиковал идею апокатастасиса: мол после Страшного Суда добрый Боженька всех помилует чтобы восстановить гармонию мира. Флоровский подчеркивал, что ценность истории именно в необратимости, что смысл именно в том, что одни дороги в рай, а другие в ад. Если в конечном счете все дороги в рай, то это бессмыслица и обман. Вот и Бахтина я тогда понимал так же. Но, видимо, сам он понимал себя в итоге как-то иначе... И из восхитительной философии поступка вышло бахтинианство. Впрочем все это чтение меня увлекло Достоевским и я начал его активно читать.
47. Достоевский. Идиот
На мой взгляд лучший из романов ФМД. Преступление - надрывное. БК - слишком эпично растянуты. Бесы - это отличный политический памфлет, злая идеологическая сатира. Но собственно как _роман_ пустоваты. А вот Идиот - это идеальный роман. Там все на месте - любовная интрига, завязка и развязка, невероятный драйв, искрометный юмор, герои. Именно в Идиоте у ФМД масса ярких сцен - утро казни, сожженые деньги, припадок, разговор о мертвом Христе, ну и финал... При этом сочнейшие, проработанные диалоги, филигранно выписанные характеры без попыток затыкать дыры в повествовании публицистикой Помню как мы с @NatHolmogorova летом 95 года валялись на траве в Кусково и читали вслух сцену про Сына Павлищева. Хохоту было... Еще, разумеется, я очень люблю Дневник Писателя, несмотря на всю политическую наивность многих суждений ФМД. Считаю, что слова "хозяин России - русский (великоросс, малоросс, белорусс - все одно)" должны быть на стене в каждой школе. Тогда же проштудировал и литературу о ФМД, биографии, мемуары, в частности - воспоминания и дневники Анны Григорьевны Достоевской. Анна Григорьевна превратилась для меня в настоящую героиню. С этими гениальными мужчинами можно только так и никак иначе.
48. Лихачев. Текстология
Академик Лихачев был конечно поразительной фигурой - быть одновременно официозным советским ученым - и кумиром интеллигенции и диссиденции, с постоянно вспоминаемым всеми сидением на Соловках. Лихачеву удавалось держать эту репутацию несмотря на то, что в 1940-е он писал книги о _русской национальной_ культуре. А позднее не слишком скрывал свой антисемитизм, каковой не ограничивался размышлениями о смысле истории. Известен страшный скандал между Лихачевым и Лурье из-за того что дочь академика собралась замуж за кого-то из родственниуов Лурье. Книга Гумилева "Древняя Русь и Вел. Степь" также не вышла бы без лоббистских усилий Лихачева. Но, при этом, академика продолжала превозносить перестроечная пресса и награждать Горбачев и Ельцин. Человек умел проходить между струй в совершенстве... И именно он стоял у формирования "мифа" о древнерусской культуре как он сложился за постсоветские годы и отобразился в таком грандиозном имиджевом проекте "Золотое Кольцо" (конкретно кольцо это впрочем Воронин). Текстология - это книга почти идеологически не нагруженная, в отличие от "Поэтики древнерусской литературы". Это книга о том, как читать и понимать древнерусские тексты, отличать подделки исправлять описки, по характеру ошибок устанавливать какая рукопись была написана раньше, а какая позже... Все это очень увлекательно и дает мощную прививку от фоменковщины. Понимаешь насколько сложным и многолинейным был процесс создания средневековых текстов и какой бред что их можно подделать все... Помимо прочего Лихачев рассказывал и о подделках в частности разоблачал мифы про "мужика с крыльями" сочиненные в 19-20 вв. В общем интересный был человек и автор. Но подписывать письмо 42 ему не стоило. Не отмыться.
49. Коллингвуд. Идея истории. Автобиография
Британский археолог и историк о том как тоансформировалось понимание истории с древности. А также о том какой должна быть историческая наука сегодня. Объясняющая история против "истории ножниц и клея". Коллингвуд мне понравился куда больше, чем Апология истории Марка Блока (прекрасный историк, прекрасная книга - но слишком французски-эссеистическая) и работы Февра. У него больше основательности и меньше социологизации... И потом он гегельянец (неожиданно для англичанина) в то время как школа анналов вышла из неокантианства. Поэтому Коллингвуд помог оформиться моему не совсем обычному взгляду на философию истории: _история как наука есть самосознание истории как явления_ Историописание есть тот мыслительный инструмент с помощью которого история как форма человеческой жизни не только познает себя, но и устанавливает себя, самоопределяет себя на будущее. Скажем, национальная историография - не только отражение строительства наций, но и средство их строительства. Многие события происходят так, а не иначе, потому что их участники планируют их в рамках определенной историографической традиции. Самому Коллингвуду, впрочем, это бы наверное показалось бы слишком спекулятивным. А его автобиография - кстати - это образец того как надо писать не историю себя, а историю своих мыслей и идей.
50. Кант. Критика чистого разума
При всем при том я в значительной степени кантианец. Хотя воспринимаю Канта довольно своеобразно. Для меня его философия - это учение о состоянии человеческого разума, поврежденного грехопадения. Все показанные Кантом проблемы между умопостигаемым и воспринимаемым, непознаваемость ноуменов иначе через систему предустановленного у нас ментального "софта". На мой взгляд Кант только прикоснулся к проблеме, поставив проблему "предустановленности софта", но не ошибок и багов в нем самом. Очень интересно, что философы вообще в итоге лукаво ушли от этой постановки вопроса о качестве мышления, спихнув ее на психологов. Одни ушли в разговоры о том, что всё это вообще неважно и никакой гносеологии нет. Другие - в изучение социальной обусловленности мышления - парадигм, эпистем и сценариев. А вот философских трактатов: "О Тупости"; "О рассеянности"; "О верхоглядстве" никто не написал. Хотя на деле этими поломками инструментов наше познание определяется не в меньшей степени, чем трансцедентальной аперцепцией и априорностью. То есть дело не только в том, что ноумен непостижим, но и в том, что человек всегда априорно неправ, не совсем, но в очень большой степени Человек не просто должен знать что ничего не знает. Человек это осознающий свой идиотизм идиот. Отсюда проистекает такая странная вещь как христианское кантианство. Субьект не может вырваться из гносеологической тюрьмы иначе чем через откровение иного субъекта. Вообще мысль, не моя, - ноумен Критики чистого разума - это моральный субъект Критики практического разума. Кстати оказавшись этим летом в Греции и посмотрев на тамошнее звездное небо я наконец-то понял фразу Канта о двух вещах приводящих в изумление. Эта фраза не просто банальность. Звездное небо в безлунную ясную ночь и в самом деле способно изумить и потрясти. И вот Кант хотел сказать что моральный закон в нас столь же изумителен как звезды, совесть и долг столь же небанальны и изумительны как Млечный Путь и вечерняя звезда.
100 книг (1-25)
26. Фроянов и Дворниченко. Города-государства древней Руси.
Когда я поступил на истфак и нам начал читать лекции акад. Рыбаков, то я очень скоро услышал о том, что у него есть некий загадочный оппонент из Питера - Фроянов, который проповедует тайное знание, что никакого феодализма в Киевской Руси не было. Я немедленно постарался нарыть всего Фроянова какой был в библиотеках Использовал я для этого тот факт, что в нашей районной библиотеке молодые практикантки меня боготворили. Одна из них даже как-то при прочих набросилась на меня с объятиями, поцелуями, ласковыми прозвищами и даже куда-то клала руки. Я был такой теленок, что не догадался предложить встретиться. Зато немедленно спросил: У вас есть Фроянов? Мне отгрузили все что было, включая книгу про города-государства о существовании каковой я не знал. Про феодализм я так и по сей день ничего не понял. Это абсурдный схоластический спор. А вот концепцию гор-гос оценил. Не "князья коловращались" как учил Рыбаков, а городские веча пинали неугодных князей и приглашали угодных. Книга Фроянова была интересной попыткой приложить к русскому материалу концепцию полиса расширенную Дьяконовым на шумерские города Сейчас я с Фрояновым во многом не согласен, лествица князей была реальностью - долевая собственность в родовом предприятии. Но то что Фроянов серьезно продвинул этой книгой изучение Руси - несомненно. Еще у него отличная книга Мятежный Новгород. В 1992 году по умолчанию казалось, что раз Фроянов прогрессивный против реакционного Рыбакова, то он либерал. Оказалось нет... Фроянов настоящий национал-патриот старой закваски с элементами сталинизма. Питерский истфак при нем был цитаделью патриотов. поэтому как настал стабилизец в 2001 Фроянова со скандалом уволили. Но он крепкий, держится, новые книги выпускает. Например о том, Что Иван Грозный с помощью опричнины разгромил заговор "жидовствующих". Не близкая мне версия, но книга любопытная.
27. История древнего Востока
Два увесистых красных тома (лишь в нулевые к ним запоздало прибавился третий) резюмировали знания советских востоковедов о древности. Тогда, в 1992 это казалось некоей почти священной книгой с абсолютными истинами. Построения Дьяконова о шумерских город.-гос-вах. Или рассказы о тоталитарном господстве Третьей Династии Ура - все это завораживало. Я прочел первый том не отрываясь. А вот второй к несчастью задержался в прочтении на много лет, хотя именно в нем был очерк Древнего Египта гениального Перепелкина. Вот Перепелкин и в самом деле остается одной из лучших работ в мировой египтологии и по сей день. Трезвый и чуждый мифов анализ - это образец того как _надо_. А вот в изучении Шумеров и Вавилона Дьяконовым было все подавлено так, что альтернативы просто не развивались, загнобили гениального Белявского автора "Вавилон легендарный и Вавилон исторический". Он вынужден был работать сторожем, а публиковаться фактически в обход академий и тд. В частности его статьи брали в ГДР. Но на фоне тогдашнего комофициоза красный двухтомник был просто прыжком вперед. Как и его побочный "ребенок" - трехтомная "История древнего мира". Перечитывал недавно. Ничего особенного. Местами плоско и уныло, а тогда это были сто кубометров свежего воздуха. Авторы _посмели_ высказаться что Христос возможно не мифологический персонаж. Кстати, если уж говорить о востоковедении, книга Б.А. Тураева "История древнего Востока" (1, 2) для своего времени стояла на очень высоком научном уровне. Гораздо более высоком, чем красный двухтомник для своего. Не говоря уж об учебниках.
28. Можейко. 7 и 37 чудес
Кстати, вспомнил еще одну книжку без которой меня реально представить сложно, хотя относится она к школе После книги Можейко очень хотелось много куда съездить и много что посмотреть. Моя мечта номер 1 - Баальбек, 2 - Гореме. Интересно, что Кира Булычева я вообще не читал, а вот Можейко почти всего. Даже про Бирму: "Там где течет Иравади" правда самую крутую его книгу "1185 год" прочел лишь в прошлом году. Кстати, использовав метод "срезов" Можейко уже упоминавшийся наш школьный учитель С.Г. Смирнов написал свою книгу: "Годовые кольца истории", с "шагом" в 250 лет. Хорошая книга
29. Зимин. Витязь на распутье
Объективно это был наиболее компетентный из историков средневековой Руси в позднесоветское время. Но его научной карьере изрядно повредили нападки на подлинность Слова о полку Игореве. Нападки слабо обоснованные, но из-за царившей атмосферы в гуманитарке, критика слабых аргументов Зимина-Мазона превратилась в погром книги которую никто не читал. После этого карьера Зимина шла хуже чем это соответствовало его таланту. И умер он рано 1920-1980. Витязь - еще одна спорная книга Зимина. В ней он освещает феодальную войну 15 века как противостояние "косного" Василия Темного и "прогрессивных" Юрия Звенигородского и Шемяки. Мол военно-феодальная Москва победила торгово-промышленный Галич. А если бы было наоборот, то был бы Ренессанс. Все это конечно наивно до невозможности. Но сила Зимина не в этих обобщениях, а в скрупулезной работе с фактами. Глубже него никто по большим периодам тогд не копал. У него была картотека, куда он выписывал из всех источников все факты всех людей, а потом они играли в общей картине. Лучшая из книг Зимина, на мой взгляд, "Россия на пороге нового времени" - посвященная Василию III. Там дан очень Полный синтез политики внешней и внутренней, дипломатии, идеологии, экономики, церковных дел.
30. Сергеев. История древней Греции
Лучший советский учебник по Греции. Наша наставница Н.Н. Трухина сказала: Кафедральный учебник не берите. Учите Грецию по Сергееву. Книга и в самом деле была написана легко, изящно, непринужденно. После нее оставался ясный и рельефный образ Древней Греции. Сергеев кстати рано умер и ничего кроме двух учебников не написал Но на античной кафедре МГУ был мифологической фигурой. Второй его учебник "Очерки по истории древнего Рима" не переиздавали. Понятно почему - там неравномерная подробность изложения. Но картинность в этих очерках отменная, тоже хорошая книга. Читал этим летом в ней про Капри, глядя сквозь дымку на Капри.
Кстати, раз зашла речь о моей учительнице Н.Н. Трухиной, то порекомендую ее книжку. Биографию двух Сципионов и Катона: Трухина. "Политика и политики золотого века римской республики". В приложении перевод почти всех фрагментов речей Катона Старшего еще Трухина сделала перевод Корнелия Непота. "Плутарха для бедных". Шутка, на самом деле у Непота полно данные которых нет у Плутарха.
31. Виппер. История Греции в классическую эпоху
Виппер считался в дореволюционной России лучшим лектором. У него всегда яркие, емкие, выпуклые характеристики. История классической Греции - самая основательная его книга. Там особенно хорошо начало. Характеристика греческой географии. То что греческая "свобода" всегда была заточена острием против ближнего соседа из соседней долины. А самая скандальная книга Виппера - "Иван Грозный". Она сначала вышла в эмиграции, а потом Виппер вернулся в Москву и переписал ее под сталинскую концепцию опричнины. Но первое издание Ивана - это блистательная антирусофобская изящная книга. Я ее аж отсканировал и выложил в интернет.
32. Моммзен. История Рима
Куда же без него? Хотя пробиться сейчас через первую часть первого тома трудновато. Я лично любил 2-й где было про Гракхов, Мария и Суллу. Особенно впечатляло описание войны Мария с Тевтонами и Кимврами. Как жуткий германский националист Моммзен развернулся тут в полную силу и картинность. А вот его Цезарь мне не понравился. Хотя вообще меня всегда злили ритуальные инвективы советских историков против "модернизации". На мой взгляд, модернизация, то есть актуализация нарратива, снятие дистанции, гораздо меньший грех, чем искусственное преувеличение дистанции, создание пропасти между нами и древностью. Хочешь не "модернизировать" - сумей обьяснить древность интересно и аутентично.
33. Ортега и Гассет. Восстание масс
Знаменитый испанский философ о том, что пролетарии заняли все кинотеатры и места в ресторанах. На самом деле это, конечно Шпенглер для бедных, но писал Ортега весьма бойко и отлично умел переводить философию в публицистику Каковой навык мне впоследствии весьма пригодился. Хотя сама тематика "восстания масс" донельзя тухлая. Я сейчас регулярно встречаю её в сочинениях типа "За МКАДом жизни нет, всюду гопники и урла итд". Порождение социального расизма высших классов Европы... Социальная и культурная граница внутри европейских наций оказалась преувеличенной и никакой катастрофы из восстания масс не случилось. Национальное государство оказалось отлтичным инструментом преобразования На радостях европейцы сделали противоположную ошибку - решили, что границы между ними и неевропейскими народами тоже несущественны. Тут-то их и накрыло по полной Ганой, Мали, Пакистаном. Ну и нас в тот же каземат. Однако теперь "Ортеги" считаются "фашистами" и получают по 120 часов исправительных работ.
опять же без номера. Герман Гессе. Игра в бисер. Книга оказала на меня влияние отсутствием всякого влияния. Правда я запомнил выражение фельетонная эпоха и его применяю и помню как эти дибилы решали вопрос: следует ли настоящему касталийцу заниматься историей. Такие же не впечатлившие книги того же времени Томас Манн "Иосиф и его братья" (братья Манны - унылые графоманы). И "Властелин Колец". Зато мне понравилась Урсула Ле Гуин и молодая Хаецкая "Меч и радуга".
34. Мэри Стюарт. Полые холмы
Вообще придется сделать флешбек. Я пропустил книгу которая для меня в детстве значила очень много. Склероз и распад личности видимо. То ли исторический роман то ли фэнтези о воспитании короля Артура. Не знаю почему, но маленький я однозначно соотносил себя с Артуром, хотя никакого Мерлина поблизости и не ночевало. Наряду с Петром I и Дрюоном это была самая часто перечитываемая в детстве книга. И она кстати предопределила мое отношение к фэнтези - точнее почти полное отсутствие этого отношения - на фоне Стюарт все это смотрелось не круто. "Полые холмы" кстати лучшая книга мерлинианы - и "Хрустальный грот" и "Последнее волшебство" гораздо слабее. А Стюарт кстати еще жива!
35. Роуз. Блаженный Иоанн Чудотворец
Книга о св. Иоанне Максимовиче главе сперва Шанхайской а затем Сан-Франц епархий Зарубежной Церкви. О знаменитом чудотворце, юродивом, богослове и страдальце, много претерпевшем от своих же. Я ему всегда молюсь и он всегда помогает. Подробнее о свт. Иоанне я написал здесь: http://vz.ru/opinions/2012/7/6/587291.html (и там ссылка и на более ранний мой текст). Хотя я в основном читал богословскую и церковно историческую литературу, но эта книга и описанные в ней чудеса сделали для меня больше чем все трактаты. Это было так сказать достоверное свидетельство, что в наше время в нашей жизни бывают такие чудеса и такие судьбы людей Церкви про которые, будь они в каком-нибудь византийском житии мы бы решили что это неправда и литературный ход
36. Лосский. Очерк мистического богословия Восточной Церкви
Самое ясное систематичное изложение православного мировоззрения и метафизики. Когда читаешь эту книгу, то не расположенному заранее негативно человеку придется признать: если истина существует то она выглядит как-то так. Это невероятно красивая стройная и согласованная система, покоящаяся прежде всего на трудах Максима Исповедника и Григория Паламы. Для ХХ века было очень важно, что Лосский базирует православное богословие на идее личности. А также то, что он подчеркивает: в отличие от Католичества с идеей "тварной благодати" православие учит о непосредственном соединении человека с Богом чрез энергию Божию. Католиков и протестантов воззрение Лосского (а книга написана по-французски) так задело, что они обозвали его: "православным триумфализмом". Мол православные не видят сложности и противоречий мира, экзистенциальных пустот и блаблабла. Конечно у Лосского есть проблемы в изложении которые я со временем осознал: 1. Неисторизм, 2. Стремление к спрямлению углов. За счет этого у него даже одна крупная ошибка - учение об отсутствии всякой связи между Богом-Сыном и Богом-Духом, "антифилиокве", так сказать назло католикам. На самом деле св. Отцы учили о том, что Св. Дух исходит от Отца но воссиявает через Сына. Это не филиокве католиков даже близко, но и не простое его отрицание. Лосского за это критиковал Флоровский. Но в любом случае книгу Лосского читать и знать обязательно. Нельзя на ней застревать.
37. Флоровский. Пути русского богословия
Интеллектуальный детектив о том как русская мысль попала в 17 веке в западный плен, да так и не смогла из него выбраться. Жесткая критика русского интеллектуального западничества с позиции неопатристики. Книга не лишена серьезнх пробелов, в частности Флоровский когда ее писал знал очень мало о древнерусском богословии и по тем или иным причинам игнорировал почти все, что выпадало из его концепции Но читалось увлекательно В любом случае это располагало к книгам Флоровского о святых отцах: "Восточные отцы", и "Византийские отцы". А меня Флоровский увлек и еще сильнее. Дело в том, что мы с ним как философы хоть разного калибра но на одной волне: историзм, отрицание метафизики, неприятие предпочтения всеобщего частному, абстрактного конкретному, структуры событию, "вечности" истории, "проявления" творению. В 1998 году вместе с Володей Писляковым мы издали лучшие богословские работы Флоровского: "Догмат и история". Содержание, подобранное как раз мной, там следующее (Почти все статьи скопированы у Кротова сюда) Флоровский для меня был так же ценен тем, что вынес вместе с Лосским на себе основной груз богословской критики софиологии, крайне опасного неогностицизма Владимира Соловьева, Сергия Булгакова, Флоренского и проч. Доктрина эта грозила закопать православие А вот критика Флоровским евразийства, хотя я сам жесткий критик евразийства, меня не впечатлила. Она велась с позиций прямо Противоположных моим. У Флоровского "христианский универсализм" и неовизантизм. У меня - русский православный национализм и пожалуй этноцентризм.
38. Преп. Максим Исповедник. Творения
Глубочайший из православных богословов, живший в 7 в. Его учение и у образованнейших византийцев вызывало головокружение и сейчас не вполне постигнуто. Учение преп. Максима лежит в основе православной философии. Однако ничуть не меньше его учения вдохновляет его жизнь. Он был отставным знатным сановником, однако в монашестве простым монахом без священного сана. И однако он решился почти в одиночку противостоять ереси монофелитства, которая охватила тогда Византию и которую поддержали императоры. Ересь обосновывалась благородными соображениями - способствовать соединению с отколовшимися монофизитами, укрепить единство империи, противостоять персам. Однако ничто из этого не заставило преп. Максима замолчать и согласится с тем что у еретиков получалось: "во Христе Сын Божий соединился с зомби". В какой-то момент он оказался один против всех. Его пытали, отрезали язык, отрубили правую руку но все же он не сдался Умер несломленным. Для меня это был впечатляющий пример. Житие Преп. Максима можно найти здесь: С тех пор на русском преп. Максим издан почти полностью, в частности его главный философский труд "Амбигва", "Вопросы и недоумения" и даже "Письма".
39. Болотов. Лекции по истории Древней Церкви
Книга, влияния которой не мог обойти никто в моем поколении из изучавших церковную историю. В.В. Болотов, умерший в 1900 году в 46 лет блестящий церковный историк из Петербургской академии был прославлен Флоровским в "Путях". И в самом деле умница, полиглот, глубоко копавший востоковед. А его курс церковной истории изданный после смерти был лучшим изложением истории христианской мысли и догматики эпохи Вселенских соборов. Это потом когда вырастаешь, понимаешь, что в этом курсе очень много протестантских влияний, что симпатии Болотова к несторианству просто зашкаливают, что вообще характерно для либерал-православных, что его понимание гонений на христиан в Риме довольно однобоко и основано на гиперкритицизме и отрицании традиции... Свою статью "Мученики против магов" я написал как раз против "болотовско-гарнаковской" традиции. Но, тем не менее, Болотов был "нашим университетом". Читали так. Сперва краткий очерк Шмемана "Исторический путь православия". Затем Поснова "История Христианской Церкви" (филокатолик). Дальше Карташева "Вселенские соборы" - самая публицистичная книга с элементами драйва. И монументальный Болотов под конец. Самые двинутые еще читали Деяния Вселенских Соборов.
40. Концевич. Стяжание Духа Святого в путях Древней Руси
(удивительный случай - обложка тогдашнего издания не нашлась)
Обьективно - одна из наиболее повлиявших на меня книг. Бывший послушником последних оптинских старцев Ив. Мих. Концевич создал удивительную картину истории Руси как истории святости. Концевич наполняет образ Святой Руси _конкретным_ содержанием. Не "святая земля", а земля святых. С тех пор я абсолютно уверен, что именно генерация святых есть высшее осуществление исторической судьбы народа. Моя концепция агиополитики так же прямо вытекает из моего прочтения Концевича: обухом по голове была книга... Вторая прекрасная книга Концевича: "Оптина пустынь и ее время" - лучшее освещение этого духовного феномена.
41. Льюис. Письма Баламута
Увлекательная и рискованная книжка. Скажу сразу, заставить себя прочесть Нарнию я не смог. А вот ироничная попытка взглянуть на человека и его духовный путь глазами искушающего его беса показалась мне тогда забавной. Даже странно, что такому зануде как Льюис это пришло в голову. Возможно дело было как раз в том, что он протестант, а значит чужд Того мистического ужаса перед бесовщиной, который обязательно сыграл бы у католика или православного. Иногда мне кажется что Льюис именно потому и не побоялся написать эту книгу, что возможно полагал бесов символами, а не существами. И тут любопытный парадокс - мне-то эта книга попалась одновременно с Добротолюбием, которое начинается с Антония Великого. И первое что ты должен понять в православной аскетике - это то, что а. Бесы в самом деле существуют, б. Многие из твоих мыслей - это на самом деле их мысли для тебя. Я немного писал об этом тут. И вот я в 18 лет читал Льюиса реалистически. То есть я это воспринял не столько как сатиру, сколько как книжку именно о бесах. Понятно, что Достоевский написал бы лучше, но у Льюиса мне понравилась эта английская практичность: "попытаться показать как это работает".
42. Кураев. Традиция. Догмат. Обряд
Это сейчас многим кажется, что Кураев был всегда и говорит все время одно и то же, а тогда это был абсолютный взрыв мозга. 29 лет. Интеллигентские круглые очки. Тихий голос. Интеллектуальный фейерверк из ярко подобранных цитат и своих идей. Когда меня зазвали на лекцию Кураева в первый раз - я, конечно, был в абсолютном шоке. И хотя общаюсь с о. Андреем не так уж часто и по многим вопросам с ним не согласен, но считаю его своим учителем. "Традиция" - это первое издание части его лекционного курса причем свободное от каких-либо сиюминутных задач - таких как полемика с Рерихами, протестантами и т п., чистая теология традиции. И этим книга очень ценна. Ее кажется не переиздавали. Но в интернете она точно есть.
43. Аверинцев. Поэтика ранневизантийской литературы
Для позднесоветских интеллигентов это была чудо-книга. За нею охотились, ее читали чуть-ли не под подушкой, хотя она была издана вполне официально. Аверинцев дал увлекательно написанный портрет византийской православной цивилизации, не лишенный снобизма и манерности, зато полностью свободный от компромиссов с псевдомарксистскими завываниями, равно как и с западнической гиббоновщиной, которая чувствуется к примеру у Каждана. С Аверинцевым Византию полюбишь. Были там курьезы - цитаты из Нового Завета были по-латыни. Ходила легенда, что иначе цензура евангелие в печать не пропускала. Несмотря на 93 год книжку было все так же не достать. я ходил в библиотеку МГУ моя подруга мне ее брала и я сидел в читальном зале
44. Мирча Элиаде. Космос и история
Знаменитый румыно-французский религиовед и мыслитель о линейном и циклическом времени, мифах и ритуалах, шаманизме и мистике. Все это увлекательно изложено и собрано в красивую цельную и историчную схему. В СССР был такой тип издания "для научных библиотек" - мол, не кому попало всю эту заумь иностранную продавать, а только чтоб кандидаты и доктора в читальных залах критически постигали буржуазную мысль. Так издавали не только Элиаде, но и Фуко, Хайдеггера. Построения Элиаде стали для меня толчком размышлений в которых я в концепции циклического времени сильно засомневался. И особенно я усомнился в том что циклизм и антиисторизм были присущи древним грекам. Греки осознавали качественность времени, а не цикличность. В 90-е вышла еще небольшая книжка Элиаде "Священное и мирское" с отличным очерком теории религии. А сейчас уже переведено почти всё. Особенно следует выделить трехтомную историю религиозных идей, которую я держу на полке и как гурман облизываюсь. Как отдельный курьез следует отметить книгу "Забытый фашизм". Авторша противно и визгляво обвиняет румынских интеллектуалов в фашизме и любви к Гитлеру. Во-первых в Румынии был очень специфический "православный фашизм" Кодряну, а во-вторых Рейху сочувствовали практически все правые довоенной европы. И это надо было быть таким козлом как Адольф, чтобы так облажаться и Превратить "консервативную революцию" в грязную тупую резню. И все чисто из-за животной русофобии.
45. Станислав Гроф. Области человеческого бессознательного
Книга парадоксальным образом предохранившая меня от всякой фрейдо-юнговщины. Чехословацкий ученый изучал воздействие ЛСД на психику человека. до кислотной революции, вещества использовали для психотерапии И вот все персонажи фрейдоюнговского зверинца всплывали у пациентов Грофа со всей конкретностью, физиологизмом и наглядностью после этого к психоанализу начинаешь относиться как к слишком теоретичному и абстрактному, там где нужна конкретика и ясность. Потом Гроф создал некую собственную трансперсональную психологию с элементами секты. Вместо лсд они там дышат особым образом и получают те же глюки. И про эти глюки верят, что соприкасаются с опытом прошлых рождений и иными мирами. Некоторые мои знакомые этим увлекались и их пример как-то совсем не впечатлил. Да и пантеизм и реинкарнации - это абсолютно тема не для меня. А вот теория Грофа о перинатальных матрицах мне показалось интересной. "Матричные" различия где-то в ядре психики между носителями 2-й депрессивной "схваточной" матрицы и 3-й агрессивной родовой - наблюдаемы, хоть и недоказуемы.
46. Бахтин. К философии поступка
Бахтина я читал на удивление много. Всю серию "Бахтин под маской", книгу о Рабле, "Поэтику Достоевского".. Однако по большинству линий Бахтин никакого влияния не оказал. Меня тошнило от полифонии, карнавализма, инверсии верха и низа... Когда я слышу про "смеховую культуру", у меня встает перед глазами харя Шендеровича и тянет блевать. То есть интеллигентское бахтинианство - это самое омерзительное что я знаю из ментальных тараканов. Причем этим вирусом поражены даже очень умные люди. У меня стойкая бахтинонепереносимость. Но... среди работ Бахтина в числе ранних есть одна действительно важная. "Философия поступка". Она о том, что наш поступок, создаваемое им событие - уникальны. Поступок - это единственный выбор раз и навсегда, совершаемый во времени, но пребывающий вечно. Его нельзя отменить - можно лишь совершить противоположный поступок, столь же уникальный. Но фарш истории провернуть назад невозможно. Это резко расходилось с пантеистической и антиисторической традицией русской философии серебрянного века, где конкретное растворялось во всеобщем. И противоречило самому Бахтину в более известных поздних работах где уникальное сменилось инверсиями и переворачиваниями. Зато очень совпадало с Флоровским, который критиковал идею апокатастасиса: мол после Страшного Суда добрый Боженька всех помилует чтобы восстановить гармонию мира. Флоровский подчеркивал, что ценность истории именно в необратимости, что смысл именно в том, что одни дороги в рай, а другие в ад. Если в конечном счете все дороги в рай, то это бессмыслица и обман. Вот и Бахтина я тогда понимал так же. Но, видимо, сам он понимал себя в итоге как-то иначе... И из восхитительной философии поступка вышло бахтинианство. Впрочем все это чтение меня увлекло Достоевским и я начал его активно читать.
47. Достоевский. Идиот
На мой взгляд лучший из романов ФМД. Преступление - надрывное. БК - слишком эпично растянуты. Бесы - это отличный политический памфлет, злая идеологическая сатира. Но собственно как _роман_ пустоваты. А вот Идиот - это идеальный роман. Там все на месте - любовная интрига, завязка и развязка, невероятный драйв, искрометный юмор, герои. Именно в Идиоте у ФМД масса ярких сцен - утро казни, сожженые деньги, припадок, разговор о мертвом Христе, ну и финал... При этом сочнейшие, проработанные диалоги, филигранно выписанные характеры без попыток затыкать дыры в повествовании публицистикой Помню как мы с @NatHolmogorova летом 95 года валялись на траве в Кусково и читали вслух сцену про Сына Павлищева. Хохоту было... Еще, разумеется, я очень люблю Дневник Писателя, несмотря на всю политическую наивность многих суждений ФМД. Считаю, что слова "хозяин России - русский (великоросс, малоросс, белорусс - все одно)" должны быть на стене в каждой школе. Тогда же проштудировал и литературу о ФМД, биографии, мемуары, в частности - воспоминания и дневники Анны Григорьевны Достоевской. Анна Григорьевна превратилась для меня в настоящую героиню. С этими гениальными мужчинами можно только так и никак иначе.
48. Лихачев. Текстология
Академик Лихачев был конечно поразительной фигурой - быть одновременно официозным советским ученым - и кумиром интеллигенции и диссиденции, с постоянно вспоминаемым всеми сидением на Соловках. Лихачеву удавалось держать эту репутацию несмотря на то, что в 1940-е он писал книги о _русской национальной_ культуре. А позднее не слишком скрывал свой антисемитизм, каковой не ограничивался размышлениями о смысле истории. Известен страшный скандал между Лихачевым и Лурье из-за того что дочь академика собралась замуж за кого-то из родственниуов Лурье. Книга Гумилева "Древняя Русь и Вел. Степь" также не вышла бы без лоббистских усилий Лихачева. Но, при этом, академика продолжала превозносить перестроечная пресса и награждать Горбачев и Ельцин. Человек умел проходить между струй в совершенстве... И именно он стоял у формирования "мифа" о древнерусской культуре как он сложился за постсоветские годы и отобразился в таком грандиозном имиджевом проекте "Золотое Кольцо" (конкретно кольцо это впрочем Воронин). Текстология - это книга почти идеологически не нагруженная, в отличие от "Поэтики древнерусской литературы". Это книга о том, как читать и понимать древнерусские тексты, отличать подделки исправлять описки, по характеру ошибок устанавливать какая рукопись была написана раньше, а какая позже... Все это очень увлекательно и дает мощную прививку от фоменковщины. Понимаешь насколько сложным и многолинейным был процесс создания средневековых текстов и какой бред что их можно подделать все... Помимо прочего Лихачев рассказывал и о подделках в частности разоблачал мифы про "мужика с крыльями" сочиненные в 19-20 вв. В общем интересный был человек и автор. Но подписывать письмо 42 ему не стоило. Не отмыться.
49. Коллингвуд. Идея истории. Автобиография
Британский археолог и историк о том как тоансформировалось понимание истории с древности. А также о том какой должна быть историческая наука сегодня. Объясняющая история против "истории ножниц и клея". Коллингвуд мне понравился куда больше, чем Апология истории Марка Блока (прекрасный историк, прекрасная книга - но слишком французски-эссеистическая) и работы Февра. У него больше основательности и меньше социологизации... И потом он гегельянец (неожиданно для англичанина) в то время как школа анналов вышла из неокантианства. Поэтому Коллингвуд помог оформиться моему не совсем обычному взгляду на философию истории: _история как наука есть самосознание истории как явления_ Историописание есть тот мыслительный инструмент с помощью которого история как форма человеческой жизни не только познает себя, но и устанавливает себя, самоопределяет себя на будущее. Скажем, национальная историография - не только отражение строительства наций, но и средство их строительства. Многие события происходят так, а не иначе, потому что их участники планируют их в рамках определенной историографической традиции. Самому Коллингвуду, впрочем, это бы наверное показалось бы слишком спекулятивным. А его автобиография - кстати - это образец того как надо писать не историю себя, а историю своих мыслей и идей.
50. Кант. Критика чистого разума
При всем при том я в значительной степени кантианец. Хотя воспринимаю Канта довольно своеобразно. Для меня его философия - это учение о состоянии человеческого разума, поврежденного грехопадения. Все показанные Кантом проблемы между умопостигаемым и воспринимаемым, непознаваемость ноуменов иначе через систему предустановленного у нас ментального "софта". На мой взгляд Кант только прикоснулся к проблеме, поставив проблему "предустановленности софта", но не ошибок и багов в нем самом. Очень интересно, что философы вообще в итоге лукаво ушли от этой постановки вопроса о качестве мышления, спихнув ее на психологов. Одни ушли в разговоры о том, что всё это вообще неважно и никакой гносеологии нет. Другие - в изучение социальной обусловленности мышления - парадигм, эпистем и сценариев. А вот философских трактатов: "О Тупости"; "О рассеянности"; "О верхоглядстве" никто не написал. Хотя на деле этими поломками инструментов наше познание определяется не в меньшей степени, чем трансцедентальной аперцепцией и априорностью. То есть дело не только в том, что ноумен непостижим, но и в том, что человек всегда априорно неправ, не совсем, но в очень большой степени Человек не просто должен знать что ничего не знает. Человек это осознающий свой идиотизм идиот. Отсюда проистекает такая странная вещь как христианское кантианство. Субьект не может вырваться из гносеологической тюрьмы иначе чем через откровение иного субъекта. Вообще мысль, не моя, - ноумен Критики чистого разума - это моральный субъект Критики практического разума. Кстати оказавшись этим летом в Греции и посмотрев на тамошнее звездное небо я наконец-то понял фразу Канта о двух вещах приводящих в изумление. Эта фраза не просто банальность. Звездное небо в безлунную ясную ночь и в самом деле способно изумить и потрясти. И вот Кант хотел сказать что моральный закон в нас столь же изумителен как звезды, совесть и долг столь же небанальны и изумительны как Млечный Путь и вечерняя звезда.