Винные мемуары - 2. часть 1.
Винные мемуары: Мои университеты" ч1-13
Винные мемуары. Начало
Винные мемуары. Часть 2
Винные мемуары. Часть 3.
Винные мемуары. Часть 4.
Винные мемуары. Часть 5
Винные мемуары. Часть 6
Винные мемуары. Часть 7
Винные мемуары. Часть 8
Винные мемуары. Часть 9
Винные мемуары. Часть 10
Винные мемуары. Часть 11
Винные мемуары. Часть 12
Винные мемуары. Часть 13.
Часть вторая: Проблемы пития в переходный период
Наступили смутные времена и то малое, что еще оставалось, было по талонам. Впрочем у нас и в брежневские времена мало что было на прилавках, поэтому народ и не заметил бы разницу, если бы не тотальное исчезновение бухла и табака. У нас, далеких от цивилизации, BT считались хорошими сигаретами, а Ligeros и Partagos пижонскими. Пижонские сигареты пропали сами собой к году 85-ому, а за ними как журавли на юг полетели и остальные, оставив на прилавках курительные палочки производства Северной Кореи и Вьетнама. Так что каждый выкручивался как мог: кто-то разводил махорку у себя на даче, кто-то экспериментировал с грузинским чаем (я тоже пробовал - страшная гадость), кто пооборотистей, заводил знакомства в "Березке" или с летчиками. У меня как раз на примете был один знакомый летчик из местной авиации, который из рейсов привозил юговский Bond, так что проблему с куревом я более-менее закрыл. Вот с алкоголем все обстояло намного сложнее. Кто же не помнит километровые очереди за спиртным по талонам, очереди, в которых люди гибли, так и не получив живительной влаги. Помню пронзительную картину, когда маленький бухарик, отстоявший часовую очередь, дрожащей рукой положил вожделенную бутылку мимо авоськи и увидев осколки, в безумии упал на плитку и стал вылизывать оставшуюся жидкость. Другой алкаш выронил бутылку при выходе из гастронома. Завороженно смотрел он как бутылка перекатывается с одной ступеньки на другую, пока не падает на асфальт, где с грохотом разбивается. Этот видимо не был склонен к истерии, потому что деловито полез в карман, достал давно не стиранный платок и стал при его помощи отжимать пролитую жидкость себе в рот. Думаю, что любой из вас припомнит десятки подобных историй.
В условиях тотальной жажды, приятели-врачи были на вес золота. Ибо спирт был тем же самым, что и нефть для индустриальных держав. Поэтому и у меня был один приятель, Виктор М, врач-анестезиолог при детской больнице. При отсутствии иных вариантов, всегда можно было надеяться на кружку спирта. Да и сами врачи никогда не отказывались припасть к источнику забвения. Дело дошло до того, что однажды новый начальник отделения заметив, как драгоценная жидкость утекает из резервуаров, решил зацементировать брешь, в приказном порядке разбавив спирт зеленкой. Неделю весь состав учреждения ходил мрачным и угрюмым, но вот вышел из отпуска зам.начальника и узнав о случившемся, собрал подчиненных и произнес примерно такую речь: "Я уже давно говорил, что таких раздолбаев как вы, надо гнать обратно в институт. Что вы слушали там на лекциях? Неужели вы не знаете, что соли бис-(пара-диэтиламино)-трифенилангидрокарбинола не остаются в организме, а спокойно выходят из организма с мочой? Мне стыдно за вас". Чтобы убедить маловеров, сам первый и маханул зеленую стопку. Я пришел в больницу на следующий день и тоже с недоверием взглянул на окрашенный спирт. Мне пересказали вышеизложенную историю, дали соленый огурчик и пол помидорины. "Пей, давай. Приобщайся". Я выпил. Вкус был немного странным, но результат стандартным. Так опрокинув еще пару-тройку стопарей я и провел время в приятной беседе. Когда же пришло время сходить отлить, я уединившись в кабинке, увидел незабываемую сцену: весь унитаз был окрашен в ярко зеленый цвет, вызывавший ассоциации с техниколором. Понимая, что теперь уборщицам предстоит долгий и нелегкий труд, тем не менее присоединил и свой зеленый вклад к достижениям работников данной больницы.
Надо отметить, что персонал детской больницы был весьма дружным и крепко споенным. Праздники превращались в буйное веселье для работников и страшный ужас для родителей размещенных здесь деток. В Новый Год, все обычно перепивались в дым, устраивали гонки на лафетах носилках, затевали вычурные груповушки в разных темных углах. В один из таких праздников несчастная родительница натолкнулась на колоритную вязку двух врачей с медсестрой, после чего гневная пошла жаловаться дежурному врачу. Дежурный, а тогда дежурил сам начальник отделения, сидел при полном параде, при орденах и галстуке, вертя в пальцах луковицу. Выслушав торопливую речь жалобщицы, он помолчал и сказал: "Да, негодяи, настоящие мерзавцы, я с ними разберусь. Послушайте, давайте водочки навернем за знакомство?" И тут женщина с ужасом поняла, что дежурный мертвецки пьян.
Помню еще была такая история. Раз с еще одним приятелем хорошо посидели за полночь у Виктора М. Он жил в своем живописном доме на берегу реки и кутить у него во дворе было весьма приятственно. Так что мы сидели до упора, потом упор рухнул и Света, жена уже уснувшего Виктора, постелила нам кровати. Утром проснувшись с тяжелым бодуном, мы обнаружили, что похмелиться нечем, а самого хозяина нет. Света сказала, что его вызвали срочно на операцию и нам стоит доползти до больницы, поскольку раздобыть выпивку там шансов намного больше, чем у них в доме. Страдая, мы побрели в больницу, благо была она неподалеку. Пойманная нами медсестра сказала, что М. сейчас на операции и лучше его не беспокоить. На слова о том, что у нас вопрос жизни и смерти, она ответила туманно "М. сейчас никак не может выйти". Пришлось заловить знакомого медбрата, который, давясь со смеху, рассказал, что Виктор, придя на операцию, тут же заснул на стуле и хирург, когда требуется помощь анестезиолога, просит медсестер Виктора будить. Тот просыпается, говорит дозу и вырубается вновь. Мы все-таки уговорили вызвать Виктора из операционной на минутку и вот из дверей высунулась совершенно заспанная физиономия. Молча взглянув на нас, прохрипела "подождите", пропала и спустя пару минут появилась с двухсотграммовой баночкой спирта. "В буфет идите. Я скоро приду".
В буфете нас ждал только что сваренный компот. Ничего другого на запивку больше не было. Мы разбодяжили спирт этим компотом, взяли для отмазки какой-то салат и вздрогнули по первой. Вы никогда не пробовали коктейль из горячего столовского компота со спиртом? Поразительная вещь. Поражает насмерть. Вот и мы пораженные, допив баночку, сообразили последним усилием, что необходимо как можно быстрее рвать отсюда и поспешили обратно, домой к Виктору. Потом меня стукнули пыльным пешком по голове и очнулся я от того, что кто-то тряс меня за плечо. С трудом разлепив глаза, увидел склонившегося надо мною Виктора. Как ни в чем не бывало, он произнес: "Хорошо, что меня дождались. Пойдем, я затарился". Ничего не понимая, я огляделся по сторонам. Мы с приятелем лежали в лопухах практически в двух шагах от ворот больницы. Судя по времени, мы провалялись там примерно час. Больше всего меня поразило то, что Виктор совершенно не удивился нашему местонахождению. Впрочем, приглядевшись я понял, что он до остекленения пьян.
Возле дома Виктора жил очень забавный деятель искусств, художник и скульптор. Ему досталась двухэтажная развалюха, из которой он сделал свою мастерскую, где и жил. Развалины очень живописно выглядели, к тому же ворота и забор он украсил дивными образцами своих работ. Он отлил огромную Бабу-Ягу со ступой и всяких чертенят. Посмотреть на красоту приводили даже иностранцев. Будучи не совсем в своем уме, он страшно боялся происков жидомасонов, поэтому помимо собак, держал во дворе на цепи медведя. Виктора, как врача, он сильно уважал и постоянно приносил ему на прочтение кипы патриотической литературы. Постоянно нам читал лекции о происках масонов и рассказывал жуткие истории, которые за давностью лет я уже и не припомню. Как следует поддав, мы имели обыкновение развлекаться над этим бедолагой. Мы рисовали ему на воротах магендавиды, втыкали циркули, а однажды прилепили на скотч небольшой мастерок.
Как-то в одну из наших совместных пьянок произошел случай, который мог бы стать для меня последним. В это время маленькими ручейками к нам стала проникать всякая иностранная отрава с русскими именами на этикетках. Каким-то путем ко мне попали пара пузырей водки Orloff, между нами говоря, жуткой дряни. На пробу пришел Виктор с женой и мы вчетвером (еще с нами была моя тогдашняя подруга) под какую-то снедь продегустировали этот напиток, добавив для качества водку из заначки. По окончанию дегустации мы решили пойти к Виктору домой, чтобы продолжить банкет и не спеша вышли на улицу. Женщины вели какой-то специфический для этого пола разговор, Виктор быстрым шагом уже ушел довольно далеко и я решил его догнать. К моему неудовольствию, дорогу перегородил какой-то длиннющий панелевоз. Раздосадованный препятствием, я решил не обходить махину, а просто быстренько перелезть под ней. Сказано - сделано. Вдруг слышу за спиной истошный крик, оглядываюсь - смотрю наши женщины орут страшными голосами. Ничего не понимаю, поворачиваюсь к Виктору и поражаюсь его мертвенно-бледным лицом. И вдруг до моей пьяной башки доходит, что панелевоз куда-то исчез, иначе бы подруг я увидеть никак не смог. Остолбенелый, я посмотрел направо и увидел, как машина заворачивает в конце улицы за угол. У меня задрожали ноги, голова закружилась и мы с Виктором, оставив женщин далеко позади, устремились к нему, потому что требовалось незамедлительно выпить. Ну, что я выслушал за остаток вечера, можно и не писать, и так все ясно...
Продолжение следует.
Винные мемуары. Начало
Винные мемуары. Часть 2
Винные мемуары. Часть 3.
Винные мемуары. Часть 4.
Винные мемуары. Часть 5
Винные мемуары. Часть 6
Винные мемуары. Часть 7
Винные мемуары. Часть 8
Винные мемуары. Часть 9
Винные мемуары. Часть 10
Винные мемуары. Часть 11
Винные мемуары. Часть 12
Винные мемуары. Часть 13.
Часть вторая: Проблемы пития в переходный период
Наступили смутные времена и то малое, что еще оставалось, было по талонам. Впрочем у нас и в брежневские времена мало что было на прилавках, поэтому народ и не заметил бы разницу, если бы не тотальное исчезновение бухла и табака. У нас, далеких от цивилизации, BT считались хорошими сигаретами, а Ligeros и Partagos пижонскими. Пижонские сигареты пропали сами собой к году 85-ому, а за ними как журавли на юг полетели и остальные, оставив на прилавках курительные палочки производства Северной Кореи и Вьетнама. Так что каждый выкручивался как мог: кто-то разводил махорку у себя на даче, кто-то экспериментировал с грузинским чаем (я тоже пробовал - страшная гадость), кто пооборотистей, заводил знакомства в "Березке" или с летчиками. У меня как раз на примете был один знакомый летчик из местной авиации, который из рейсов привозил юговский Bond, так что проблему с куревом я более-менее закрыл. Вот с алкоголем все обстояло намного сложнее. Кто же не помнит километровые очереди за спиртным по талонам, очереди, в которых люди гибли, так и не получив живительной влаги. Помню пронзительную картину, когда маленький бухарик, отстоявший часовую очередь, дрожащей рукой положил вожделенную бутылку мимо авоськи и увидев осколки, в безумии упал на плитку и стал вылизывать оставшуюся жидкость. Другой алкаш выронил бутылку при выходе из гастронома. Завороженно смотрел он как бутылка перекатывается с одной ступеньки на другую, пока не падает на асфальт, где с грохотом разбивается. Этот видимо не был склонен к истерии, потому что деловито полез в карман, достал давно не стиранный платок и стал при его помощи отжимать пролитую жидкость себе в рот. Думаю, что любой из вас припомнит десятки подобных историй.
В условиях тотальной жажды, приятели-врачи были на вес золота. Ибо спирт был тем же самым, что и нефть для индустриальных держав. Поэтому и у меня был один приятель, Виктор М, врач-анестезиолог при детской больнице. При отсутствии иных вариантов, всегда можно было надеяться на кружку спирта. Да и сами врачи никогда не отказывались припасть к источнику забвения. Дело дошло до того, что однажды новый начальник отделения заметив, как драгоценная жидкость утекает из резервуаров, решил зацементировать брешь, в приказном порядке разбавив спирт зеленкой. Неделю весь состав учреждения ходил мрачным и угрюмым, но вот вышел из отпуска зам.начальника и узнав о случившемся, собрал подчиненных и произнес примерно такую речь: "Я уже давно говорил, что таких раздолбаев как вы, надо гнать обратно в институт. Что вы слушали там на лекциях? Неужели вы не знаете, что соли бис-(пара-диэтиламино)-трифенилангидрокарбинола не остаются в организме, а спокойно выходят из организма с мочой? Мне стыдно за вас". Чтобы убедить маловеров, сам первый и маханул зеленую стопку. Я пришел в больницу на следующий день и тоже с недоверием взглянул на окрашенный спирт. Мне пересказали вышеизложенную историю, дали соленый огурчик и пол помидорины. "Пей, давай. Приобщайся". Я выпил. Вкус был немного странным, но результат стандартным. Так опрокинув еще пару-тройку стопарей я и провел время в приятной беседе. Когда же пришло время сходить отлить, я уединившись в кабинке, увидел незабываемую сцену: весь унитаз был окрашен в ярко зеленый цвет, вызывавший ассоциации с техниколором. Понимая, что теперь уборщицам предстоит долгий и нелегкий труд, тем не менее присоединил и свой зеленый вклад к достижениям работников данной больницы.
Надо отметить, что персонал детской больницы был весьма дружным и крепко споенным. Праздники превращались в буйное веселье для работников и страшный ужас для родителей размещенных здесь деток. В Новый Год, все обычно перепивались в дым, устраивали гонки на лафетах носилках, затевали вычурные груповушки в разных темных углах. В один из таких праздников несчастная родительница натолкнулась на колоритную вязку двух врачей с медсестрой, после чего гневная пошла жаловаться дежурному врачу. Дежурный, а тогда дежурил сам начальник отделения, сидел при полном параде, при орденах и галстуке, вертя в пальцах луковицу. Выслушав торопливую речь жалобщицы, он помолчал и сказал: "Да, негодяи, настоящие мерзавцы, я с ними разберусь. Послушайте, давайте водочки навернем за знакомство?" И тут женщина с ужасом поняла, что дежурный мертвецки пьян.
Помню еще была такая история. Раз с еще одним приятелем хорошо посидели за полночь у Виктора М. Он жил в своем живописном доме на берегу реки и кутить у него во дворе было весьма приятственно. Так что мы сидели до упора, потом упор рухнул и Света, жена уже уснувшего Виктора, постелила нам кровати. Утром проснувшись с тяжелым бодуном, мы обнаружили, что похмелиться нечем, а самого хозяина нет. Света сказала, что его вызвали срочно на операцию и нам стоит доползти до больницы, поскольку раздобыть выпивку там шансов намного больше, чем у них в доме. Страдая, мы побрели в больницу, благо была она неподалеку. Пойманная нами медсестра сказала, что М. сейчас на операции и лучше его не беспокоить. На слова о том, что у нас вопрос жизни и смерти, она ответила туманно "М. сейчас никак не может выйти". Пришлось заловить знакомого медбрата, который, давясь со смеху, рассказал, что Виктор, придя на операцию, тут же заснул на стуле и хирург, когда требуется помощь анестезиолога, просит медсестер Виктора будить. Тот просыпается, говорит дозу и вырубается вновь. Мы все-таки уговорили вызвать Виктора из операционной на минутку и вот из дверей высунулась совершенно заспанная физиономия. Молча взглянув на нас, прохрипела "подождите", пропала и спустя пару минут появилась с двухсотграммовой баночкой спирта. "В буфет идите. Я скоро приду".
В буфете нас ждал только что сваренный компот. Ничего другого на запивку больше не было. Мы разбодяжили спирт этим компотом, взяли для отмазки какой-то салат и вздрогнули по первой. Вы никогда не пробовали коктейль из горячего столовского компота со спиртом? Поразительная вещь. Поражает насмерть. Вот и мы пораженные, допив баночку, сообразили последним усилием, что необходимо как можно быстрее рвать отсюда и поспешили обратно, домой к Виктору. Потом меня стукнули пыльным пешком по голове и очнулся я от того, что кто-то тряс меня за плечо. С трудом разлепив глаза, увидел склонившегося надо мною Виктора. Как ни в чем не бывало, он произнес: "Хорошо, что меня дождались. Пойдем, я затарился". Ничего не понимая, я огляделся по сторонам. Мы с приятелем лежали в лопухах практически в двух шагах от ворот больницы. Судя по времени, мы провалялись там примерно час. Больше всего меня поразило то, что Виктор совершенно не удивился нашему местонахождению. Впрочем, приглядевшись я понял, что он до остекленения пьян.
Возле дома Виктора жил очень забавный деятель искусств, художник и скульптор. Ему досталась двухэтажная развалюха, из которой он сделал свою мастерскую, где и жил. Развалины очень живописно выглядели, к тому же ворота и забор он украсил дивными образцами своих работ. Он отлил огромную Бабу-Ягу со ступой и всяких чертенят. Посмотреть на красоту приводили даже иностранцев. Будучи не совсем в своем уме, он страшно боялся происков жидомасонов, поэтому помимо собак, держал во дворе на цепи медведя. Виктора, как врача, он сильно уважал и постоянно приносил ему на прочтение кипы патриотической литературы. Постоянно нам читал лекции о происках масонов и рассказывал жуткие истории, которые за давностью лет я уже и не припомню. Как следует поддав, мы имели обыкновение развлекаться над этим бедолагой. Мы рисовали ему на воротах магендавиды, втыкали циркули, а однажды прилепили на скотч небольшой мастерок.
Как-то в одну из наших совместных пьянок произошел случай, который мог бы стать для меня последним. В это время маленькими ручейками к нам стала проникать всякая иностранная отрава с русскими именами на этикетках. Каким-то путем ко мне попали пара пузырей водки Orloff, между нами говоря, жуткой дряни. На пробу пришел Виктор с женой и мы вчетвером (еще с нами была моя тогдашняя подруга) под какую-то снедь продегустировали этот напиток, добавив для качества водку из заначки. По окончанию дегустации мы решили пойти к Виктору домой, чтобы продолжить банкет и не спеша вышли на улицу. Женщины вели какой-то специфический для этого пола разговор, Виктор быстрым шагом уже ушел довольно далеко и я решил его догнать. К моему неудовольствию, дорогу перегородил какой-то длиннющий панелевоз. Раздосадованный препятствием, я решил не обходить махину, а просто быстренько перелезть под ней. Сказано - сделано. Вдруг слышу за спиной истошный крик, оглядываюсь - смотрю наши женщины орут страшными голосами. Ничего не понимаю, поворачиваюсь к Виктору и поражаюсь его мертвенно-бледным лицом. И вдруг до моей пьяной башки доходит, что панелевоз куда-то исчез, иначе бы подруг я увидеть никак не смог. Остолбенелый, я посмотрел направо и увидел, как машина заворачивает в конце улицы за угол. У меня задрожали ноги, голова закружилась и мы с Виктором, оставив женщин далеко позади, устремились к нему, потому что требовалось незамедлительно выпить. Ну, что я выслушал за остаток вечера, можно и не писать, и так все ясно...
Продолжение следует.