ХЕДЕР
Древне-еврейской грамоте и молитвам меня стал обучать дешевый малоквалифицированный меламед по прозвищу «Гиршеле Вор» (он был клептоманом). Для этого он приходил по утрам на полчаса к нам на квартиру. А на восьмом меня отдали в хедер. Мама полагала (а командовала парадом она), что здесь не надо скупиться, и, несмотря на наше крайне стесненное положение, определила меня в хороший хедер.
Это было большой ошибкой. В хедере среди сынков местных богачей я чувствовал себя бедным родственником. Они приносили на завтрак великолепные бутерброды, а мне дома давали черный хлеб, скупо помазанный маслом. Больше того, они покупали в соседней с хедером булочной пирожные по три копейки штука, а я еще ни разу в жизни не ел пирожного.
И вот появилась возможность его отведать: дедушка, высоко оценив мои успехи в хедерской учебе, назначил мне стипендию - копейку в день, которую должна была выплачивать мама. Сразу же пошли сокращения. Само собой разумеется, что суббота отпадает, в субботний день грех прикасаться к деньгам. Пятница, когда нас раньше отпускали из хедера, также исключалась. Таким образом, я мог рассчитывать только на пять копеек в неделю. Но и это немалая сумма.
Я твердо решил скопить три копейки и купить пирожное. Но искушения были слишком сильны. Ведь за копейку предлагали большой выбор всяких соблазнов: ириску, 7-8 мелких монпансье, маковку, орехи, полстакана сельтерской воды с сиропом, гору подсолнухов, да и мало ли что еще!
Но в конце концов, я все же взял себя в руки, скопил три копейки и с бьющимся сердцем пришел в булочную. Больше всего меня прельщали кремовые пирожные. Я выбрал самое пышное и понес в хедер, чтобы показать, что и мы не лыком шиты, но не выдержал и съел в пути.
Когда я рассказал об этом маме, она меня крепко отчитала:
- Как тебе не стыдно?! Людям хлеба не хватает, а ты ешь пирожные! Привыкнешь к ним - и пойдешь на преступление, чтобы их получить.
А в хедере мне делалось все менее уютно. Похолодало, товарищи одели щегольские шубки и издевались над моим убогим пальтишком. Я не выдержал и объявил бойкот - перестал с ними разговаривать. Я очень страдал, но не сдавался.
И тут свершилось чудо. Соломон Порховник, самый большой и сильный мальчик, признанный атаман, капитулировал, прислал парламентера с предложением мира. В полутемной передней он первый произнес сакраментальную фразу: «Я хочу с тобой мириться!» Лед был сломан.
А потом пришла новая беда. Приближался праздник «Ханука», когда после вечерней молитвы надо было зажигать маленькие восковые свечки, прибавляя в течение недели каждый день по одной. Можно было просто прикреплять их нажимом к подоконнику, но куда шикарнее было вставлять их в миниатюрные подсвечники. Вот такие подсвечники, по семь копеек штука, мне и предложил изготовить тот же Соломон Порховник. Сдуру я сказал: «Хорошо!» И тут же понял, что пропал (шутка ли, 49 копеек!), но обратного хода уже не было. Я с ужасом смотрел на будущее.
Подсвечники были изготовлены. Они жгли мне руки, когда я их принимал. Я перестал ходить в хедер, симулируя болезнь. Кончилось визитом меламеда к нам на квартиру с жалобой маме на меня и крайне неприятным разговором. Кое-как конфликт был урегулирован.
В нехорошую историю попал я и с тетрадками. Брат меламеда обучал нас письму и на этом малость подрабатывал: продавал тетради по три копейки, а сам покупал их оптом, дюжинами, и платил по 2 с половиной копейки. Я старался писать как можно лучше, и если сразу не получалось так, как мне хотелось, переписывал по несколько раз. Тетради мы получали в кредит и расплачивались по пятницам. Когда я сообразил, что с меня причитается целых 12 копеек, я пришел в ужас. Не решаясь попросить у мамы такую сумму, я зашел в лавку к теткам, благо она была близко, и попросил для мамы 10 копеек, а две копейки добавил из своей стипендии. Тетки дали денег. Я расплатился и со страхом ожидал разоблачения моих махинаций. Но как-то обошлось.
Два слова о самой хедерной учебе. Она носила строго религиозный характер. После букваря сразу сажали за молитвенник, затем переходили к Ветхому завету (Пятикнижию), потом к книгам пророков, а напоследок к Талмуду. Ни слова о прошлом еврейского народа, о государстве Израиль! Об этом имели весьма смутные представления даже самые набожные евреи. Только на уроках Закона Божия в средней школы восполнялся этот пробел по учебнику Цигельмана или Дубнова на русском языке, в городском же училище этого не было.
Между тем, были фундаментальные труды по истории евреев: многотомник Греца, солидная работа того же Дубнова (оба на русском языке). Но ортодоксальные евреи их игнорировали.
Все по порядку:
БАЗАР. ДНЕПР. ОРШИЦА
ДЕТСТВО
ДЕТСТВО (продолжаю)
Это было большой ошибкой. В хедере среди сынков местных богачей я чувствовал себя бедным родственником. Они приносили на завтрак великолепные бутерброды, а мне дома давали черный хлеб, скупо помазанный маслом. Больше того, они покупали в соседней с хедером булочной пирожные по три копейки штука, а я еще ни разу в жизни не ел пирожного.
И вот появилась возможность его отведать: дедушка, высоко оценив мои успехи в хедерской учебе, назначил мне стипендию - копейку в день, которую должна была выплачивать мама. Сразу же пошли сокращения. Само собой разумеется, что суббота отпадает, в субботний день грех прикасаться к деньгам. Пятница, когда нас раньше отпускали из хедера, также исключалась. Таким образом, я мог рассчитывать только на пять копеек в неделю. Но и это немалая сумма.
Я твердо решил скопить три копейки и купить пирожное. Но искушения были слишком сильны. Ведь за копейку предлагали большой выбор всяких соблазнов: ириску, 7-8 мелких монпансье, маковку, орехи, полстакана сельтерской воды с сиропом, гору подсолнухов, да и мало ли что еще!
Но в конце концов, я все же взял себя в руки, скопил три копейки и с бьющимся сердцем пришел в булочную. Больше всего меня прельщали кремовые пирожные. Я выбрал самое пышное и понес в хедер, чтобы показать, что и мы не лыком шиты, но не выдержал и съел в пути.
Когда я рассказал об этом маме, она меня крепко отчитала:
- Как тебе не стыдно?! Людям хлеба не хватает, а ты ешь пирожные! Привыкнешь к ним - и пойдешь на преступление, чтобы их получить.
А в хедере мне делалось все менее уютно. Похолодало, товарищи одели щегольские шубки и издевались над моим убогим пальтишком. Я не выдержал и объявил бойкот - перестал с ними разговаривать. Я очень страдал, но не сдавался.
И тут свершилось чудо. Соломон Порховник, самый большой и сильный мальчик, признанный атаман, капитулировал, прислал парламентера с предложением мира. В полутемной передней он первый произнес сакраментальную фразу: «Я хочу с тобой мириться!» Лед был сломан.
А потом пришла новая беда. Приближался праздник «Ханука», когда после вечерней молитвы надо было зажигать маленькие восковые свечки, прибавляя в течение недели каждый день по одной. Можно было просто прикреплять их нажимом к подоконнику, но куда шикарнее было вставлять их в миниатюрные подсвечники. Вот такие подсвечники, по семь копеек штука, мне и предложил изготовить тот же Соломон Порховник. Сдуру я сказал: «Хорошо!» И тут же понял, что пропал (шутка ли, 49 копеек!), но обратного хода уже не было. Я с ужасом смотрел на будущее.
Подсвечники были изготовлены. Они жгли мне руки, когда я их принимал. Я перестал ходить в хедер, симулируя болезнь. Кончилось визитом меламеда к нам на квартиру с жалобой маме на меня и крайне неприятным разговором. Кое-как конфликт был урегулирован.
В нехорошую историю попал я и с тетрадками. Брат меламеда обучал нас письму и на этом малость подрабатывал: продавал тетради по три копейки, а сам покупал их оптом, дюжинами, и платил по 2 с половиной копейки. Я старался писать как можно лучше, и если сразу не получалось так, как мне хотелось, переписывал по несколько раз. Тетради мы получали в кредит и расплачивались по пятницам. Когда я сообразил, что с меня причитается целых 12 копеек, я пришел в ужас. Не решаясь попросить у мамы такую сумму, я зашел в лавку к теткам, благо она была близко, и попросил для мамы 10 копеек, а две копейки добавил из своей стипендии. Тетки дали денег. Я расплатился и со страхом ожидал разоблачения моих махинаций. Но как-то обошлось.
Два слова о самой хедерной учебе. Она носила строго религиозный характер. После букваря сразу сажали за молитвенник, затем переходили к Ветхому завету (Пятикнижию), потом к книгам пророков, а напоследок к Талмуду. Ни слова о прошлом еврейского народа, о государстве Израиль! Об этом имели весьма смутные представления даже самые набожные евреи. Только на уроках Закона Божия в средней школы восполнялся этот пробел по учебнику Цигельмана или Дубнова на русском языке, в городском же училище этого не было.
Между тем, были фундаментальные труды по истории евреев: многотомник Греца, солидная работа того же Дубнова (оба на русском языке). Но ортодоксальные евреи их игнорировали.
Все по порядку:
БАЗАР. ДНЕПР. ОРШИЦА
ДЕТСТВО
ДЕТСТВО (продолжаю)