Карман, полный времени
Для проекта День пропавших букв в Заповеднике сказок.
На два дня наш “Туманный” встал на техосмотр в доках Перенны. Хэкетт, которого никто не называл механиком, тем не менее засел в доках вместе с ремонтной командой, а мы установили график дежурств и разбрелись, кто куда.
Я забрал нашу почту. Подозрительно пахнущий сверток для капитана, я надеялся, что это не новые очень полезные добавки для чая. Кэпу всё съеденное шло на пользу, а мы были не такие устойчивые. Родители прислали новое семейное фото на фоне фамильной виллы. Порция, моя ехидная младшая сестра, умудрилась пририсовать сбоку в заднем ряду черный силуэт, ничем меня не напоминающий. Сверху приписала “вечно отсутствующий Квинт” и указала на силуэт стрелочкой, для верности.
Для старпома пришло два ящика с книгами, остальной экипаж, к счастью, обошелся письмами. Я погрузил ящики на гравитационную платформу, здесь ее почему-то называли “салазки”, взял веревочку, привязанную к этой платформе, и потащил всё за собой.
По дороге я с интересом читал афиши. На Перенне вечно что-то происходит. Обычно всякие симпозиумы. Планета обладает мягким умеренным климатом и живописным ландшафтом, как указано в межпланетарном путеводителе. Климат позволяет круглогодично вызревать разным сортам винограда, из которых получается невероятное количество вин. Перенна давно полюбилась почтенным академикам, здесь постоянно проводятся выставки, заседания, обсуждения, и просто встречи людей, которым лень придумывать названия для мероприятий.
- Что нового? - спросил старпом, забирая свои книги. Я нажал на кнопку “Возврат на базу”, “салазки” заложили лихой вираж и укатились, взрывая пушистые фонтанчики пыли.
- Встреча Пятого Непобедимого Легиона, всех просят отнестись с пониманием, у них какая-то годовщина какого-то выпуска. Спелеологический конгресс. Выставка сокровищ Месита.
- Ми, - сказала док. - Мисит. Это же обязательно надо посмотреть.
Надо, так надо.
Мисит - мертвая планета с богатым культурным наследием, в котором почти никто не разбирается, кроме фонда Грегоровиуса. Это док рассказала, когда мы через пару часов отправились на выставку. Фердинанд Грегоровиус почти пятьдесят лет назад во-первых, вычислил местонахождение планеты по нескольким указаниям в старых навигационных руководствах, еще до Эпохи Объединения, - и оказался прав, во-вторых, приземлился сразу посреди столицы Мисита (“повредил несколько культурных слоев” - неодобрительно сказала она) и раскопал там множество совершенно невероятных вещей.
- Но главная загадка - это письменность, - рассказывала док. - Ее до сих пор не расшифровали.
- Почему?
- Сначала Грегоровиус отказывался предоставить материалы, кроме нескольких пластин с гравировками, надеялся, что расшифрует все сам. Потом он передал все найденное и права на дальнейший поиск в фонд, но на определенных условиях. Они очень неохотно предоставляют доступ. С этой выставкой нам очень повезло.
- Откуда вы всё знаете?
- Состою в Обществе любителей мертвых языков, - док махнула рукой. - Письменность Мисита - это давно уже легендарная шутка, хотя и очень горькая.
Мы купили билеты в кассе и направились по заботливо проложенным стрелочкам к началу экспозиции. Зайти не получилось, потому что у входа громко возмущалась строгая пожилая дама в темном костюме.
- Это возмутительно, Сиртос! - она потрясала планшетом. - Я имею полное право зайти! Вчера же вы меня пускали?
- Мне очень жаль, - человек с бейджиком “Куратор” напротив нее делался меньше с каждой секундой, - но сегодня из фонда пришло особое распоряжение. Госпожа профессор…
- Что, директор Брабье узнал, что я здесь?
Человек кивнул. Дама вздохнула.
- Вы же понимаете, - сказала она уже спокойным голосом, - что это не на пользу ни фонду, ни Миситу. Знание должно быть свободно и доступно. Я уважала право господина Грегоровиуса как первоткрывателя, но продолжать прятать информацию теперь… это преступление. Я уйду, Сиртос, не волнуйтесь. И передайте то, что я сказала, Брабье, раз уж моих писем он не читает. Всего доброго. Приятного просмотра.
Это она сказала уже нам.
Человек по имени Сиртос повернулся к нам.
- Приношу свои извинения, - сказал он, - это было… недоразумение. Впрочем, вы и так всё слышали, зачем я…
- Мы можем сделать вид, что не поняли, о чем речь, - предложила док.
- Не вижу смысла, - сказал Сиртос, - профессор Эберт права во всем. А фонд ведет трусливую политику, и я ее поддерживаю.
- Почему? - спросил я.
- Вы еще не видели, - он сказал это утвердительно.
- Я видела, а вот Квинт действительно впервые пришел.
- Тогда я не буду ничего объяснять, поговорим после, если у вас будет желание. Возьмите брошюру, там маршрут по залу.
И мы вошли внутрь.
Я ничего не знал о Мисите до сегодняшнего дня, и это был один из тех неожиданных подарков, которые - очень редко, - но могут случиться в жизни любого.
Я ходил среди фресок, где сохранились картины из жизни давно ушедших. Смотрел на миниатюрные статуэтки тамошних животных. На сосуды, инструменты. Похожие чувства находили на меня, когда в детстве на родной планете шли праздники в честь предков. Тогда в наш дом словно приходил кто-то невидимый, но не безразличный. Здесь я тоже чувствовал взгляды со всех сторон, они не давили, смотрели почти доброжелательно, просто очень издалека.
Док встала перед витриной с пластинами серебристого цвета.
- Вот они.
Я с почтением посмотрел на непонятные значки. Впрочем, там были и знакомые геометрические формы.
- Вот этот круг с точкой в центре похож на солнце.
- Да, но над Миситом было три солнца.
- А вот этот - голова как у той статуэтки и четыре черточки - наверное, количество?
- Ох, - сказала док, - пойдемте-ка отсюда, Квинт.
На крыльце музея сидели рядом профессор Эберт и Сиртос. Бейджик он уже снял и сразу стал как-то приятнее. Эберт показывала ему что-то на своем планшете и беседовали они вполне мирно.
- Вот и вы, - сказал Сиртос, - ну как?
- У моего спутника первый в жизни приступ лихорадки шифровальщика, - сказала док, и я даже не обиделся, ощущения действительно были новые.
Профессор Эберт невесело усмехнулась.
- Поздравляю, молодой человек. Постарайтесь переболеть этим побыстрее.
- А сколько лет болеете вы?
- Ужасно долго. Впервые я услышала про пластины с Мисита когда мне было тринадцать. Еще два года следила за передвижениями выставки, пока она не оказалась достаточно близко к моей планете. Потом учеба, древние языки, математика. И вот я почти в той же точке, где начала. Чуть меньше уверенности в своих силах и времени, чтобы успеть.
- Многие заболевают, только увидев их, - сказал Сиртос. - Я так и езжу с выставкой, хотя фонд, вслед за Грегоровиусом, запретил демонстрировать остальные пластины - только эти десять. А это значит - очень мало материала для изучения. Профессор Эберт проделала титаническую работу по сопоставлению с похожими языками, выявлению, закономерностей, но…
- Но закончу так же, как и прочие титаны - поражением, - закончила она. - Если бы Грегоровиус не пропал, был бы шанс договориться с ним. Десять пластин за пятьдесят лет - это крохи.
Из ресторана напротив высыпала толпа здоровенных людей. Они громко смеялись, кто-то пел, ему нестройно подпевали. Пятый Непобедимый Легион, судя по всему, прекрасно себя чувствовал.
Один из отмечавших остановился перед нами и, чуть раскачиваясь, уставился на профессора Эберт. Та, приподняв брови, посмотрела на него и сказала:
- Студент Рамирес?
- Так точно! - заорал счастливый студент. - Уже майор, мэм. Как вы нас всех помните?
На вид ему было под сорок, весь увешанный значками, шнурками и нашивками.
- Профессиональная память, - ответила профессор.
- А я вас на всю жизнь запомнил, - теперь он разговаривал и с нами, - нас же тогда сбили всех в вечернюю группу, чтобы никому не мешались. Говорили, что мы бестолковые и профессору ни к чему, ей нагрузку дали, чтобы насолить, а она, она…
Профессор поморщилась.
- Эти дела кафедры давно в прошлом. А работать с вами было одно удовольствие.
- Это нам удовольствие было, мэм, - он снова повернулся к нам, - девять вечера, полтора часа занятий, а мы сидим и слушаем про каких-то мертвых личностей. И интересно!
- Мы читали “Одиссею”, - пояснила профессор.
- “Если ж беду ниспошлют на него всемогущие боги, он негодует, но твёрдой душой неизбежное сносит”, - радостно процитировал майор. Док поперхнулась воздухом и закашлялась. - Ничего другого почти и не читал, всё скучное! А это - вещь, с собой вожу. Мэм, как у вас дела?
- Грустнее, чем хотелось бы.
Мы еще раз рассказали про трудности перевода и отсутствие материалов. Майор Рамирес почесал в затылке.
- То есть, у вас нет этих пропавших буковок, и вы по ним убиваетесь? Я сейчас беру ребят, мы быстренько летим к этому Грегоровиусу и трясем, пока они из него не посыпятся, так?
- Профессор Грегоровиус пропал больше десяти лет назад, - сообщил Сиртос, - вылетел на раскопки и исчез с радаров.
- Ну фонд этот ваш есть, так? Потрясем их, значит. Эй, команда, есть дело! - заорал на всю улицу. Новые люди отделились от толпы и побежали к нему.
- Профессор, остановите их, умоляю! - Сиртос начал заламывать руки.
- Остановлю конечно. При всех наших разногласиях с фондом я бы не хотела получить новые пластины таким образом.
- Их там нет! - пискнул Сиртос.
- Как?! - хором спросили мы.
- Грегоровиус вез остальные на своем корабле, - шепотом сказал он. - Поэтому ничего нового на выставках нет и не будет.
Я не решился посмотреть на профессора Эберт.
- “Если ж беду ниспошлют…” - сказала она наконец. - Я поговорю с Рамиресом, пока он никуда не полетел, а потом… думаю, я хочу прогуляться.
Мы молча смотрели, как она уходит.
На корабле я вывел на экран изображения известных таблиц. Снова посмотрел на знакомые значки. Вот этот очень похож на тот, который рисуют у нас на посуде. Может, Мисит раньше был связан с моей планетой?
Через четыре часа у меня были готовы три совершенно разные теории. Сдавшись, я задал поиск трудов профессора Эберт и принялся за чтение. Поспать так и не удалось.
Утром к нам пришел майор Рамирес. Мы все собрались в кают-компании.
- Я тут поспрашивал у ребят, - сказал Рамирес, - дали мне информацию по Грегоровиусу. Поэтому я хочу вас нанять.
- Поэтому? - переспросил старпом.
- Характеристики вашего корабля почти полностью совпадают с его кораблем. Который пропал. Вы переспрашивайте, если что, я знаю, что говорю коряво. Грегоровиус пропал недалеко отсюда, так? Мне хороший знакомый скинул его маршрут: скорость, какие виражи закладывал, все такое. Возьметесь повторить?
- Чего мы добиваемся? - спросил капитан.
- Ну вдруг понятно станет, куда он сгинул. Ребята, если будет опасно - сворачивайтесь, я ж всё понимаю. Просто - давайте попробуем. Ни черта в этих мертвых языках не разбираюсь, но на профессора вчера сил смотреть не было. Я со всей нашей группой связался, не думайте, деньги есть, Винни заделался важной шишкой, почти президент, у Вентцеля вообще свой банк. Что мы, такую малость для нее не сделаем, так?
Капитан взял бумаги, которые принес Рамирес и погрузился в чтение.
- Это очень интересно! - объявил он. - То есть, стандартный маршрут без отклонений, тем загадочнее, почему так вышло. Обожаю загадки!
Рамирес выдохнул.
- Может, стоит кого-то оставить? - спросил старпом. - Доктор, возможно…
- Я - член Общества любителей мертвых языков, - заявила док, - и вы от меня не избавитесь.
- Я нужен, - просто сказал Хэкетт, и тут возражений не было ни у кого.
- Квинт? Молчите, все вижу и так. Готовимся к вылету.
Лететь и правда было недалеко. Майор Рамирес шел рядом на крейсере и время от времени выходил на связь с воодушевляющими речевками, пока старпом не попросил его помолчать.
- Вот здесь, - сказал капитан, - снижаем скорость.
Мы повторили всё, даже оставили часть груза на Перенне, чтобы вес совпал. В иллюминаторах мигали звезды, сворачивались клубки туманностей, капитан со старпомом тихо обменивались замечаниями.
- Идем последний отрезок, - сообщил капитан.
И ничего не произошло.
Передатчик включился.
- Вижу, - сказал Рамирес, - ну, мы хотя бы…
Тут нас завертело, свет погас, зажглось аварийное освещение.
- Что происходит? - подключился из инженерного отсека Хэкетт.
- Пока не поняли, но все живы! У вас как?
- Все отказало, в виде исключения я здесь ни при чем.
- Я считаю, это уже неплохие новости, - отозвался капитан. - Так, все ориентируемся на местности.
Передатчик затрещал снова.
- Доброго дня, - пожелал незнакомый голос, - у вас неприятности?
- О да! - сказал капитан. - “Туманный”, следуем… хм, мы шли по стандартному маршруту и все отключилось.
- Ничего страшного, - сказал голос, - у меня та же проблема. Возможно, аномалия? Знаете, что? Сейчас как раз время завтрака. Я вас приглашаю, на сытый желудок думать легче.
- Это она, - сказала док, пока капитан приближался к новому кораблю. - яхта Грегоровиуса.
- Временная петля? - спросил я.
- Скорее всего, - согласился старпом.
- Ничего не есть, а то не вернемся! - скомандовал капитан.
- С одной стороны, это отдает сказками, с другой - сказки плохого не посоветуют, - сказала док.
- Мне рассказывали про мальчика, который вынес за пазухой виноград из подземного царства, а тот превратился в золото, - вспомнил я.
- Да, но он его всё равно не ел!
Тут я не нашел, что возразить.
- Максимильян Фердинанд Грегоровиус, очень приятно, прошу к столу.
Знаменитый археолог был таким же, как на фотографиях в сети: костюм-тройка, ухоженные белоснежные усы, пронзительные черные глаза. Ему должно было быть лет под сто, но он выглядел даже лучше моего дедушки, которому исполнилось восемьдесят в прошлом месяце, а дедушка каждое утро гулял по два часа.
- Я лечу на Мисит, - объяснял Грегоровиус, намазывая паштет на гренóк. - Хочу проверить, как идут раскопки. Я знаю, что они все говорят: состарился… устарел! Но Мисит нашел я, я, а не кто-то еще.
- Давно летите? - спросил старпом.
- Несколько суток. Угощайтесь, что же вы! Шампанского, может быть?
- Нет, благодарим, - под взглядом старпома кэп отдернул руку от бокала и насупился.
- Как продвигается расшифровка? - спросила док.
- Буду честен - не особо. Но кому еще я могу это доверить?
- А профессор Эберт? - не удержался я.
- Она слишком молода и настырна. Качества для ученого неплохие, но она требует! От меня! Никаких авторитетов. Давайте поговорим о приятном.
Мы незаметно принялись за еду. Очень трудно было удержаться, тем более, что кэп начал есть первым. Грегоровиус очень интересно рассказывал о раскопках, пропуская мимо ушей замечания доктора об участии прочих людей и не только. Если бы я не прочитал вчера ночью отчеты экспедиций - поверил бы, что он там работал и нашел всё едва ли не в одиночку. Он был очень обаятельный, и доктора это раздражало все больше.
- Единственное, в чем я уверен - это концепция времени на Мисите, - сказал он наконец. - Они верили, что в некоторых случаях можно чуть-чуть вернуться назад по времени и что-то там поменять. Очень четкие инструкции на фресках.
- Которые вы тоже не выставляли.
- Конечно же нет, моя дорогая, - снисходительно ответил он. - Широкой публике знать такое рано.
- Как и расшифровывать миситскую письменность? Пусть останется неисследованной, с этим вашим фондом и господином Брабье?
- При чем здесь Брабье? Он, конечно, мой внук и неплохой администратор, я не собираюсь его назначать главой фонда.
- Как будто вас спросят, - пробормотала док себе под нос.
- А сейчас я продемонстрирую вам свои коллекции! Не все, конечно, - Грегоровиус шутливо погрозил пальцем, - прошу за мной.
Я было пошел за всеми, но тут меня дернула за рукав доктор.
- Капитан его отвлечет, - прошептала она.
Мы пошли по коридору в другую сторону. Я почти не смотрел на витрины, а то бы остался там навечно. Док только ворчала, что такие люди и тормозят науку сильнее всего.
Ящики с пластинами стояли в конце коридора. Промаркированные, с прикрепленной описью.
- Квинт, ну сколько можно смотреть! Берем и тащим.
- Тут магнитное крепление, - прохрипел я.
- Хотя бы один, и пусть он дальше тут болтается со всеми своими находками!
- Так нельзя!
- Ему же можно!
- А нам нельзя!
Док помолчала.
- Тогда бросайте этот ящик и идемте со мной.
Мы быстро их нашли. По возгласам капитана “Потрясающе!”.
- Господин Грегоровиус, - начала док, - вы знаете, что болтаетесь здесь в космосе почти одиннадцать лет?
- Какая прелестная шутка!
- Квинт?
Я пошарил по карманам и достал брошюру с посещения выставки. Грегоровиус осмотрел ее, хмыкнул на дату, и сказал:
- Да кто же так ставит свет, ничего не разглядеть.
- Ваш драгоценный Брабье. А еще фонд скрывает от всех, что пластины пропали вместе с вами. И в памяти человечества в конце концов останется не великий археолог, а скупец, так и не поделившийся находками.
- Но если я здесь застрял, то и вы, получается, тоже. Что же вы портите отношения с соседом по вечности?
- Потому что правда важнее. И все еще можно изменить, - док вздохнула - вы же попали сюда, потому что хотели попробовать вернуться в определенный момент?
Белоснежные усы Грегоровиуса опустились.
- Вы догадливы. Только не спрашивайте, в какой. Это личное. Думал, что спокойно пройдусь по линии, а, выходит, оказался в запасном кармане со временем, о котором никто не помнит.
- Ну у нас же тоже получилось! - вступил капитан. - Значит, закономерность есть, и мы сейчас придумаем, что с этим делать.
Мы вытащили Хэкетта с “Туманного”, и он со старпомом засел над вычислениями.
- …и таблицу звуковых соответствий она тоже составила! - это док рассказывала Грегоровиусу, что произошло в его отсутствие.
Я подошел к капитану, который смотрел на очередное панно, украшающее столовую на яхте. Там тоже плыли звезды и мигали туманности, только они не менялись.
- Время, - сказал кэп с непонятной интонацией. - Как же с ним быть, а, Квинт?
- Не знаю, - честно сказал я. - Вы думаете, мы тоже вернемся через десять лет?
- Как пойдет, - он пожал плечами, - тут мы с вами мало на что можем повлиять.
- Как эти истории про то, кто кому снится?
- На самом деле, - сказал капитан, и от его голоса меня точно сковало ледяной коркой, - тот ученый со своей прекрасной чепухой про бабочку был не совсем прав. Мы - сон огромного дракона. Давным-давно он улетел подальше от всех, чтобы выспаться, а снится ему вот это всё. Сейчас границы мира расширились, очень сильно. Его сон стал тревожным. Ну, это одна из версий, не забивайте голову.
- Мы готовы, - поднял голову Хэкетт, - только надо изменить вес. Либо что-то скинуть в космос, либо перетащить с одного корабля на другой.
Так вышло, что почему-то мы все посмотрели на Грегоровиуса. Он залихватски махнул рукой.
- Забирайте пластины к себе! Сейчас напишу вам доверенность, если сам не выберусь. Раз уж я оказался не самым приятным человеком, во что я все равно до конца не верю, надо исправляться. В знак добрых намерений, не возражайте.
В иллюминаторе снова мигнуло. Передатчик включился.
- …попробовали, так? - договорил Рамирес. - Эй, что у вас там, откуда второй корабль?
Временную петлю занесли во все карты и справочники. Грегоровиус задал встряску своему фонду и лично встретился с профессором Эберт. Они готовят новую книгу.
Я тоже вступил в Общество любителей мертвых языков. Мне прислали значок и блокнот для записей. Не думаю, правда, что я когда-нибудь снова переживу то, что испытал в те несколько дней на Перенне. Такое случается только раз.