Лодка для дураков
Для проекта День развязывания узлов в Заповеднике сказок.
Рано утром над островом летит колокольный звон. Значит, барон снова вернулся с добычей, разграбив соседний остров или встретившийся ему в море корабль. По всему острову хлопают двери, слышатся голоса. Радуются все - не им сегодня тяжело придется.
Остров маленький - пять виноградников, да три скалы, да две деревни. В деревне у моря живут рыбаки, в деревне в горах - старики да Кассия. На всем острове нет никого несчастнее ее.
Двенадцать лет назад разразился шторм на море. До того страшный, что едва не оторвал остров от его каменных корней, не унес куда подальше. Неделю бушевали ветер и дождь, на восьмой день все стихло. Жители острова вышли на берег, посмотреть, что им морем принесло. И среди обломков кораблей и растерявших значение вещей нашли корзину с младенцем.
У Кассии волосы - белые-белые, и брови, и ресницы, и кожа. Других солнце целует, ее - палит. Нигде не спрятаться, все видят, знают, она - не такая. Пробовала мазать брови угольком и красить волосы отваром коры - только засмеяли. Дразнят медузой, и снится ей иногда, как плывет через ночное море, где нет и в помине солнца, быстро плывет, никому не нужная.
Только она, Кассия, знает правду. На том корабле везли принцессу, маленькую совсем. И много-много лет ее ищут. Недаром в ее корзине лежал амулет. Ничего больше не осталось, а амулет забрать побоялись. Вырезаны на нем странные письмена, на другой стороне - смотрит страшная голова в распущенных волосах. Кассия каждый вечер обводит письмена пальцем, желает голове доброй ночи. Скоро приплывет к острову корабль с золотыми веслами, сойдут с него король с королевой в жемчужных коронах, обнимут свою дочь и увезут отсюда, далеко-далеко.
На Пасху белили дома, Кассия опрокинула побелку, стоят дома как раньше, облезлые и низкие, нерадостные. Пытались Кассию посадить за ткацкий станок - путает нитки, вяжет кривые узлы, без слез не взглянешь. Козы ее не любят, молоко доить не дают. Пошлют хлеб печь, так или тесто убежит, или все сгорит. Дурная голова, кривые руки, решили всей деревней ее отправить коз пасти, пусть с ними прыгает.
В горах хорошо, людей неслышно, только бабку Диодору, у нее голос - труба. Выйдет ругаться на мужа или соседок, так даже козы к Кассии жмутся, страшно.
Стихла бабка Диодора, козы переглянулись и кинулись врассыпную. Целый день Кассия бегала за ними по горным тропинкам, собирала. К вечеру согнала в одно место, пересчитала. Нет одной козы! Самой злой, самой упрямой.
В деревне как увидели, начали кричать. Голова у Кассии пустая, ни за кем уследить не может. Ноги ей не нужны, видно, раз догнать одну козу не смогла. И сердца у Кассии нет, не жаль несчастную козу, одну в горах ночью.
Попыталась Кассия сказать, что коза уже сколько убегала, все равно возвращалась. Все пуще заголосили, конечно, ей, сироте, у которой ничего своего, легко за других решать. Пусть все козы разбегутся, да?
Развернулась Кассия и побежала. Нет ей здесь больше места. Пусть сами своих коз пасут и в лоб целуют. А она принцесса, принцесса! Скоро все узнают и пожалеют. Пришла на морской берег, села и смотрит. Море огромное, может и Кассии-медузе там место найдется?
Над морем звезды вышли, смотрят сверху, мигают тревожно. Засмотрелась на них Кассия и заснула.
Проснулась, а рядом на песочке сидят двое незнакомых людей. Увидели, что она глаза открыла, всплеснули руками, забегали вокруг.
- Принцесса наша!
- Нашлась!
- Проснулась!
- Десять лет ищем!
Одеты хоть и богато, но чудно. Один рыжий-рыжий, вроде и не бывает таких волос на самом деле. Вторая черная-пречерная, коса в два обхвата. У обоих глаза ясные, добрые.
- Мы из страны Кукканьи!
- У короля…
- …дочка пропала…
- …в путь…
- Нашли!
- Кого нашли-то? - спрашивает Кассия.
- Тебя же, тебя! - Всплескивают руками, смеются. - Вот и знак у тебя на шее, голова эта - герб Кукканьи.
И такого наговорили! Кассия до конца дослушала - уже забыла, какое начало. Только в этом разве дело, если все так складывается, как она мечтала! А те двое ее за руки дергают, волосы теребят, говорят без умолку.
- А где король?
- Да разве он бросит королевство! Нас отправил. Вот мы и пойдем потихоньку, путь долгий.
- Я не боюсь! - заверяет их Кассия, вдруг бросят? - Я сильная, я дойду!
Пошли дальше по берегу, те двое вытащили лодку, сели все в нее и поплыли прочь. Кассия всё оглядывается - видят ли на острове, как принцессу от них увозят? Никто не смотрит, уплывает лодка.
И началась новая жизнь. Платье теперь у Кассии - нигде второго такого нет. Один рукав бархатный, второй рогожный. Пять юбок, одна пестрее другой, по подолу золотые мухи от бронзовых жаб улетают. Башмаков сроду не носила, а тут - каблуки красные, на носках бубенцы. Волосы на голове уложили, цветов, булавок навтыкали, будто мельничный жернов тащишь. Принцессы только так и ходят, ей рассказали.
Идут они домой, в королевство Кукканью. По пути заглядывают в каждый городок, в любую деревню. Кассии сначала не по себе было, потом привыкла. Принцессу все должны видеть.
Идут по главной улице, впереди те двое бегут, кричат, кто к ним пожаловал. За ними Кассия - важно, медленно. По сторонам не смотрит, а то упадет. Друзья ее о чем-то шепчутся.
Несут ей подарки, еду. Что-то отдают ее новым друзьям, те за пазуху прячут, берегут. Иногда ночуют на перинах, иногда приходится ночью уходить, очень тихо. Это когда их весточка от отца-короля ждет в соседнем городке, надо успеть. Кассия один раз сказала, что надо бы попрощаться, так на нее руками замахали, зашипели. Кто важнее - король Кукканьи или городок этот, который - миской накроешь, и не разглядеть? Им, может, и виднее, только принцесса-то здесь она, думает Кассия. Обиделась. Друзьям этим теперь тоже доверия нет. Вот приплывут в Кукканью - расскажет родителям, как ее не слушали!
Пришли в город Фрабулу. Большой город, каменной стеной подпоясанный, из-за нее башни так и вываливаются, словно им тесно. В городе базарный день, народу тьма.
- Сейчас пойдем на площадь, - говорят друзья, - всем расскажем про принцессу Кукканьи. А ты пока здесь сиди, нечего раньше времени всем показываться.
И ушли. Кассия встала, топнула ногой. Принцесса она или кто? Пусть не указывают! И пошла гулять.
Идёт по улицам заглядывает в лавки. Вдруг слышит звон. Стоит на пути лавка, вся увешана колокольчиками и подвесками. Весёлое место, нет там тишины. Подошла Кассия поближе и ахнула. Везде по стенам висят амулеты с женской головой, вместо волос змеи.
- Откуда столько? - спрашивает у хозяина.
- Так от кузнеца, - говорит тот и смотрит на неё, как на сумасшедшую. - Это же змеевики, их все покупают от болезней и чтобы аспиды не кусали. У барышни, я смотрю, тоже есть. Хороший, целых три монеты взял бы за него.
- Нет! Мой особенный, он из страны Кукканьи! Я туда дойду и стану принцессой!
Тут хозяин расхохотался. Остановиться не может, по коленкам себя хлопает. Совсем глупый.
- Про страну Кукканью нам всем в детстве сказки рассказывали, - говорит наконец. - Что там реки мёдом текут и жареные курицы по небу летают. Работать не надо - втыкай палку в землю, она прорастет золотыми яблоками, а ты лежи под деревом и открывай рот пошире. Только сколько живу - никогда не слышал, чтобы кто там побывал или оттуда пришёл.
Сжала Кассия кулаки, чтобы слезы из глаз не потекли, и побежала прочь. А змеевики прозвенели ей вслед серебряно.
Прибежала на площадь, а там другой шум. Тащит толпа её друзей, верёвкой связанных. Все кричат.
- Воры! Обманщики!
- Думали, забыли про вас!
- Два года назад здесь проходили, всех облапошили, теперь не cбежите!
- К герцогу их на суд!
Замерло у Кассии сердце, кинулась вперёд, чтобы друзей защитить. А те увидели её и давай на неё пальцами показывать:
- Это она во всём виновата!
- Нас подучила!
- Приказала!
- Заставила!
Схватили люди и Кассию, привязали веревкой к остальным.
- Ты не горюй, - шепчут ей друзья, пока их тащат, - ты здесь в первый раз, они тебя не сильно накажут. А нам больше нельзя, а то в смоле и перьях обваляют.
И еще громче кричат, жалуются, как Кассия их обманула. А та все слова растеряла, только прыгают в голове, как котята из корзины, мысли: некуда идти, всё выдумка, и сама она тоже. Море рядом шумит, только не видно его, а то бы засмотрелась и забыла всё, что здесь творится.
Привели их к подножию широкой лестницы. Наверху сидит герцог, видно только носки зеленых сапог да алый плащ. Все наперебой говорят, только Кассия молчит. Пусть ее все предали, всё равно будет гордой, потом узнают, пожалеют.
А бывшие друзья уже всё на нее свалили. И два года назад, оказывается, тоже Кассия во всем виновата была. Шумит народ, смотрят на нее злыми глазами. Кассия молчит.
Пробился через толпу хозяин лавки с амулетами, упал на колени перед лестницей:
- Господин герцог! Девчонка полоумная, не понимает, что делает! Не может она быть виновата.
И рассказал про их встречу, что Кассия про страну Кукканью говорила. Прислушался народ, захохотал. Лучше бы и дальше ее не любили, чем так смеяться!
Герцог заговорил, слова его волной прошли над людьми:
- Этих двоих - обвалять в смоле и перьях. Девчонку - в шутовские палаты, пусть и дальше меня веселит, отрабатывает свою глупость.
Началась еще одна новая жизнь. Платье у Кассии прежнее, туфли с бубенцами, цветы в волосах, новые ленты от герцога. Только радости от них теперь никакой нет.
Выйдет Кассия погулять по дворцу, зазвенят колокольцы на платье, обязательно кто-нибудь закричит:
- Ах, это же сама принцесса Кукканьи! Дорогу, дорогу!
Все на нее смотрят, все ей кланяются, только теперь от этого плакать хочется, а не нос задирать. Нет страны, где ее ждут, нет никого, кто ее понимает.
Неделю бродила Кассия, ничего не видела. Потом отошла, стала смотреть по сторонам. У герцога большой дворец, в нем много комнат и людей. Кассия живет в шутовских палатах, там все, как она - ненужные. Карлики, уродцы, дети с бородами, старушки с детским взглядом. Кто курицей кудахчет, кто у герцога туфли ворует, кто дерется на потеху гостям или над другими потешается. Матушка Туча - такая толстая, что не может встать, ее таскают в кресле. Розанна - красавица, если бы не заячья губа. Горбун Рикидис - за голос его все любят, а как закончит петь, даже не посмотрят. Дураки, думает Кассия. Она, Кассия, тоже дура, только здесь долго сидеть не собирается.
В первый раз убежала ночью. Двери в шутовские палаты всегда открыты. У больших кованых ворот встретила её стража, поклонились с почтением. Сказали, негоже принцессе по ночам одной разгуливать, проводили назад. Кто-то посмеялся утром, матушка Туча на них посмотрела только, перестали. Розанна вздохнула. А не надо Кассии этой жалости и защиты!
Герцог взял её в город, их много с ним было. Кассия дождалась, когда побольше людей вокруг будет, слезла с осла (дали ей белого, с розовыми глазками, и золотыми розами в гриве, раньше бы глаз с него не сводила, а сейчас - осёл и осёл) и побежала прочь.
-На ужин курица, не опаздывай! - крикнул вслед горбун Рикидис. Опять смеётся. А она возьмёт и убежит!
Бежит Кассия по улицам, перед ней расступаются, никто не ловит. Бежит, а городу конца нет. Из калитки вышла женщина, кинулась Кассия ей навстречу:
- Помогите! Спрячьте до ночи!
- Что ты, - говорит женщина, руки её от себя отводит. - Если кто-то из герцогских шутов пропадёт, всему городу плохо придётся. Иди во дворец, девочка, а то к вечеру тебя туда приведут.
За ужином Рикидис подсел рядом, курицу ест, только хруст за ушами. Кассия не выдержала, спросила:
- Почему они с нами так?
- Потому что один шут исчезнет - всех накажут, - поясняет Рикидис. - Это оскорбление для герцога. Город вверх дном перевернут. Уже было, сбежал от нас один мальчик. Хроменький такой, заика, ковылял смешно, герцог каждый раз хохотал, как видел. А он убежал. Так пока каждый дом в Фрабуле не обыскали, герцог не успокоился.
- А как он убежал?
- Ты слушаешь меня вообще? - рассердился Рикидис. - Говорю: одна убежишь, всех накажут. Шутов всех выпороли за его побег.
Обвела Кассия шутов взглядом. Кто они ей? Уродцы, слабоумные, без слез не взглянешь. Каждый человек всегда сам за себя, это она поняла уже. Встала молча, ушла.
На другой день, когда позвали герцогских гостей развлекать, Кассия губы надувать не стала. Уселась прямо на пол и давай про страну Кукканью кружева развешивать. Все вокруг смеются, едой давятся, в Кассию летят монеты и сладости, а она говорит и говорит.
Скоро стала любимицей у герцога. Везде ходит, звенят серебряно колокольчики на платье, в косах столько лент, что они по полу волочатся. Зайдет в залу, где герцог с советниками дела обсуждает, ходит, на столы залезает. Герцог только по голове потреплет или подзатыльник даст, если в плохом настроении.
Через месяц Кассия села за ужином рядом с Рикидисом.
- Ты так и не сказал, как тот мальчик сбежал.
Рикидис вздохнул.
- По стене спустился, которая вся резная. Только я же тебе говорил, что он хромой. Нога подвела, упал в ров, там его и нашли через несколько дней, мертвого. А под стеной теперь караул. Ты опять сбежать решила, что ли?
- Ты сказал - если один сбежит, всем тяжело придется.
- Верно. Хоть и медленно, а смотрю, доходит, до тебя.
- Рикидис, - Кассия вцепилась ему в рукав, зашептала в ухо, - а если все?
- Что все?
- Если все сбегут? Кого наказывать?
В шутах ходил старичок. Тихий, в углу обычно сидел, ел мало, ни с кем не говорил.
- Он что-то не то на картах высмотрел, все думали земли с золотом открыл, а там почти и нет ничего, герцог его сюда отправил. Раньше был человек - теперь шут, кто его слушать будет.
Шептались Рикидис с Кассией со старичком, с матушкой Тучей, со всеми остальными. Герцог нарадоваться не мог на своих дураков. Все веселые, щеки горят, то колесом ходят, то шутки шутят - не заставишь замолчать. Пару раз пришлось даже плетью вытянуть, чтоб опомнились, а они все равно смеются.
На день рождения герцога устроили невиданный праздник. Пировали три дня. Самых важных гостей на герцогской барке возили в море, чтобы там огненные колеса в небо запускать и на русалок охотиться. Барка позолоченная, весла увили цветочными гирляндами.
На четвертую ночь все заснули. Да никто и не смотрел на ту сторону дворца, что к морю выходила. Куда убежишь со мраморных ступеней, что прямо в воду уходят? Только в эту ночь привязали там герцогскую барку, забыли.
Слышится шелест. Бегут дураки со всех ног, прочь от хорошей жизни. Матушку Тучу шесть карликов тащат в ее кресле, ступают тихо, ноги у всех бархатом обмотаны. Это Кассия придумала занавеси из приемного зала порезать.
Просела барка под их весом, вставили весла в уключины, Кассия пилит последний узел тупым серебряным ножом, что сегодня удалось с пира стащить.
- Куда мы на такой уплывем, - ругается рядом Рикидис, - потонем в открытом море.
- В страну Кукканью, - отвечает Кассия, смех давит, - зато сами.
На барке старичок расстелил карты, которые из герцогского кабинета стащили, промерил путь.
- Туда плывем! - приказывает седой капитан, и все его слушаются.
Упали весла. Покружило барку немного, потом поняли, как надо, потихоньку дальше двинулись.
Кассия стоит на корме, смотрит на герцогский дворец. Темно там и тихо. Никто не смотрит, уплывает дурацкая лодка.
Вот уже и не видно ее.
(вторая сказка по архетипам от amarinn Дракончик-сиротинушка, и почему его никто не люююбит)