Про «Крысиного короля»
Первый роман Чайны Мьевиля, как и всякий, должно быть, первый роман, чертовски похож на своего автора. Мьевиль причёской и манерой одеваться весь в Женю Прилепина, но при этом покоренастей, последовательный троцкист и весьма изобилует серьгами. Таков же и его Крысиный король: это ода грязным лондонским улицам, традиционным британским клубным субкультурам, и в эту песнь сквозь ужас и мистику (иногда довольно точно, иногда неуклюже) внедряются ломти социалистических ценностей. В этом смысле и сам Мьевиль, и его роман ощущаются не столько пронзительно марксистским произведением, сколько подростковым: искренним, но нескладным, как Виктор Цой в исполнении начинающих музыкантов (с), что просят вас о помощи в переходе метро или на обочине главной пешеходной улицы вашего города. Пытающийся быть трогательным томик Ленина - подарок отца главному герою, а также легко предсказуемый революционный плот-твист в финале книжки - всё это звучит очень в лоб, как у бунтарей во времена четырнадцатилетнего максимализма.
Атмосферно Крысиный король тяготеет к городским легендам - прежде всего, разумеется, к Нилу Гейману. Не только потому, что действие происходит в Лондоне и в центре внимания - переосмысленные эпохой герои классических сказок и мифологий. Но даже в деталях: как подаётся город, его дыхание, романтика свалок и подворотен - всё это очень в духе Задверья того же Геймана или, скажем, фильма Гильермо дель Торо Хеллбой: Золотая армия. Но если городское фэнтези Геймана деликатное, вкусное, иногда ироничное - иными словами зрелое (зачастую оно даже вторит гоголевскому или булгаковскому), то Крысиный король по-молодецки злоупотребляет натурализмом. Процесс поедания просроченных тортиков и хот-догов на помойке, в ходе которого главный герой переживает свою крысиную трансформацию, звучит умилительно по-панковски. В задоре поскорее вызвать у читателя тошноту, Мьевиль безоговорочно выглядит в первую очередь неформалом, а не большевиком. При этом в книжке есть совершенно удивительные описания города - красивые, созерцательные, с налётом грусти Басё и абсолютно без налёта марксизма-ленинизма.
Тем не менее, общее постпанковое мироощущение Мьевиля подчёркивается в Крысином короле ещё и тем, насколько автор погружён в музыкальный андерграунд. Полем битвы предводителей животных кланов и таинственного Крысолова становится клубная субкультура, родиной которой Лондон, собственно, и является. Роман издан в 1998-м - когда рейв и джангл переживали кульминацию (даже я именно в этом году настойчиво пытался клубиться и приобщаться к прекрасному, но быстро наскучило), и подозреваю, в своё время он выглядел чертовски актуальным. Описания таинств микширования и сведения треков максимально подробны и поэтичны - не менее поэтичны, чем сцены мистики, крысиных толп, птичьих стай и убийств зловещего Крысолова. Синтезированные басы колышутся здесь грандиозно, как народные массы. Наверное, это главная находка книжки - усадить архетипы Гейне и братьев Гримм в русло drum'n'bass'a и заставить их там гармонично звучать - пусть такой подход и попахивает конъюнктуркой.
У книги чёткая трёхактная структура - в том и её достоинства, и принципиальные недостатки. С одной стороны, я очень люблю органичные структуры, грамотно выстроенную динамику, ладную череду рывков и замедлений, всплесков и провалов. Тот факт, что произведение выглядит добротным и завершённым, сегодня (в свете многочисленных, не будем указывать пальцем, поделок) особенно ценен. С другой стороны, когда роман читается как голливудский триллер средней руки, и ты с первых страниц угадываешь подавляющее большинство сюжетных поворотов и, собственно, финал - это непростительно скучно. Возможно, я припозднился с прочтением, и в конце прошлого века этот текст прозвучал бы живее, но вряд ли.
Вообще Крысиный король выглядит как большая репетиция перед следующим романом Мьевиля, Вокзалом потерянных снов, который я сейчас усердно одолеваю. Все те же старые добрые мотивы гниющего мегаполиса, гипнотического манипулирования волей и инфантильного панк-социализма перекочевали и в Нью-Кробюзон, правда в более осмысленном и художественно отточенном виде. Но об этом в следующий раз.