Ошибка Канта в его представлениях о природе пространства и времени - 12
Так вот. «Но позвольте! - быть может, воскликнет здесь какой-нибудь неглупый человек, который, в отличие от всех этих умственно отсталых еврейчегов из числа неокантианцев, феноменологов и прочих проходимцев от философии, не только правильно понял философию Канта, но понял и мою философию тоже. - Но позвольте! А на каком основании вы так уверенно говорите о гравитационном поле, об электромагнитных волнах и прочих вещах в объективной материальной реальности, которые якобы воздействуют на наши органы чувств? Ведь все это - только теории из физики, физико-математические модели, то есть построения нашего разума!»
И это очень правильный вопрос. Вопрос очень уместный. Вопрос по существу. И далее я постараюсь на него ответить. В самом деле, ведь что такое электромагнитная волна? Или гравитационное поле? Это только наши рациональные физико-математические модели, которые мы (то есть физики) выстраиваем для объяснения некоторых явлений в нашем эмпирическом опыте с помощью нашего разума. Теории, которые, заметим, появились относительно недавно. Скажем, сила гравитации была открыта Ньютоном только в 17 веке. Представляете? Почему яблоки и другие предметы падают вниз, почему нам тяжело подниматься в гору, но легко спускаться, что движет планетами и звездами - обо всем этом до Ньютона люди имели весьма смутные представления. Они просто не осознавали, что существует какая-то сила тяжести (она же гравитационная сила) - то есть сила притяжения Земли. А теория электромагнитного поля и электромагнитных волн и вовсе появилась только в середине 19 века. И для описания этого поля привлекается уже довольно сложная математика (векторные операторы над векторным полем).
То есть вопрос здесь все тот же: как наши эмпирические и теоретические (рациональные) знания соотнесены с объективной реальностью? Как мы познаем эту реальность? Для Канта такого вопроса не существует. У него объективная реальность - эта его «вещь-в-себе» - каким-то образом воздействуют на «душу», порождая в ней ощущения, и все. По Канту, эта объективная реальность в принципе непознаваема - мы даже не можем сказать, как наши ощущения и эмпирический опыт соотнесены с этой вещью-в-себе. У Канта довольно хитрая гносеологическая схема, но схема ошибочная, и философия Канта - это агностицизм.
У меня все иначе. Моя философия сильно отличается в этом смысле от философии Канта. Я утверждаю, что объективная реальность - материальна (я ее называю «вещью-как-материя» или «миром-как-материя»), и я утверждаю, что она познаваема. Хотя тот мир, который мы видим вокруг - его я называю «вещью-для-человека» или «миром-для-человека» - уже, конечно, не есть этот объективный мир, он от него принципиально отличен. И я еще при первом изложении своей философии пытался объяснить это главное отличие моей философии от философии Канта, и как вещь-для-человека соотнесена с вещью-как-материей. Для Канта такого вопроса нет. А в моей философии он появляется. Но при первом изложении мне пришлось коснуться по дороге многих других проблем философии, и этот момент мог показаться недостаточно ясным. И, собственно, поэтому я и решил этот момент прояснить отдельно еще раз - то есть показать, как соотносятся «вещь-как-материя» и «вещь-для-человека». Это главный момент во всей моей философии.
В моей философии объективный мир («вещь-в-себе» в терминологии Канта, или «вещь-как-материя» в моей терминологии) воздействует не на «душу». И даже не на сознание. Он воздействует на наше человеческое тело. Человеческое тело - это ключевой факт нашего бытия, и ключевое звено в моей философии. Которое в философии Канта отсутствует полностью. Но именно наше тело и является тем связующим звеном, которое связывает эти два мира - вещь-как-материю и вещь-для-человека.
Почему? Потому что наше тело - тоже, как и объективный материальный мир (вещь-как-материя), материально. Оно существует в этом материальном мире как материя, и испытывает материальное воздействие материального мира. Поэтому, в отличие от Канта, я утверждаю, что объективная реальность вовсе не является для нас чем-то принципиально недоступным - мы погружены в нее всем нашим телом. Но при этом наше тело одновременно уже проникнуто нашим сознанием. Именно наше тело связывает эти два мира. Оно вовсе не есть для нас нечто чуждое и «внешнее», оно служит для нас главным «прибором», который «погружен» в объективный материальный мир и доставляет нам о нем всю информацию.
После чего наше сознание, на основе полученной информации и с помощью своих собственных форм, выстраивает для нас свою «картинку» мира - которую мы, собственно, и видим вокруг, и которую мы и принимаем за «объективный мир». Но это уже, конечно, не объективный мир (мир-как-материя) - это уже конструкция нашего сознания. Которая существует в нашем сознании как феномен этого сознания. То есть это уже вещь-для-человека. Это уже человеческий мир, существующий в формах нашего сознания и в нашем сознании.
Но именно его мы и принимаем за «объективный мир» - так, словно бы он существует сам по себе, объективно, а не в нашем сознании. Хотя ведь понятно, что если «я что-то вижу» - то вижу это я, и если «я что-то слышу» - то слышу это я. То есть понятно, что этот окружающий нас мир как-то соотнесен с нашим «я» и с нашим сознанием, и вовсе не существует «независимо» от нашего сознания. (Проблема, над которой умственно отсталые еврейчеги из числа неокантианцев и феноменологов разбили все свои глупые еврейские головенки: как наше сознание «присутствует» в окружающем мире. Да никак оно не «присутствует». Это «окружающий нас мир» присутствует в нашем сознании - как феномен этого сознания).
То есть происходит то, что я назвал двумя «трансцендентными переходами». Сначала объективный материальный мир воздействует на наше тело и на наши органы чувств. Потом это воздействие начинает превращаться (уже в наших органах чувств) в реальность нашего сознания - в наши ощущения. А затем наше сознание с помощью присущих ему форм (вкусовых, зрительных, слуховых и прочих, включая пространство и время) выстраивает «картинку» окружающего мира и «накладывает» ее на объективный мир. И так в нашем сознании возникает вещь-для-человека. И эту «картинку» мы и принимаем за «объективный мир». Иначе говоря, окружающий нас мир - это декорации. Декорации, которые создает для нас наше собственное сознание, в формах этого сознания. И эти декорации, со всем их «реквизитом» (априорными формами нашего восприятия), мы всегда носим с собой, в нашей голове. НО.
Тем не менее, я утверждаю, что эти два мира - вещь-как-материя и вещь-для-человека - тождественны между собой. Это два разных мира. Два ПРИНЦИПИАЛЬНО разных мира. Вещь-как-материя - это объективный материальный мир, который целиком и полностью существует вне и независимо от нашего сознания, и лишь каким-то образом воздействует на наше тело как на материю. А вещь-для-человека - это уже феномен нашего сознания, создаваемый нашим сознанием и в формах этого сознания на основе полученной от наших органов чувств информации. В объективном мире, конечно, нет вкусов, цветов, звуков и запахов. И нет пространства и времени. Здесь старина Кант абсолютно прав. Все это - уже реальность нашего сознания. Это не иллюзия и не галлюцинация, и не какая-нибудь буддистская «майя» - это реальность. Реальность эмпирического опыта, в котором наше сознание «соприкасается» посредством тела с объективным материальным миром. Мы иногда в наших ощущениях и чувствах можем ошибаться - например, при повреждении наших органов чувств, или когда больны, или когда происходят серьезные расстройства психики и сознания. Так что при серьезных расстройствах люди могут слышать голоса в своей голове или видеть галлюцинации.
Но в обычном нормальном нашем состоянии эта реальность вещи-для-человека и реальность вещи-как-материя тождественны между собой. Это не тривиальное тождество, когда А=А. Это очень нетривиальное тождество, когда А=B, и при этом А и B принципиально отличны по своей природе. Но это тождество все-таки существует.
Почему? Откуда мы (то есть я) это знаем? Ну, строго логически здесь, наверное, что-то доказать невозможно. Здесь возможно доказательство только чисто философское, исходящее из философских предпосылок (как, например, Кант всю свою философию выстроил, исходя из факта существования априорных синтетических суждений). Хотя можно привести и какие-то другие аргументы, которые косвенным образом это доказывают. И парочку таких аргументов я уже приводил ниже.
Например, понятно, что для того, чтобы существовать в объективном мире, наша картинка мира - вещь-для-человека - все же должна как-то соответствовать этому объективному миру. Давать о нем адекватные представления. Без этого мы бы просто не выжили. Кант всю жизнь прожил в одном городе, Кенигсберге, он лишь однажды выехал из него на 30 км. Он даже ни разу не видел Балтийское море, которое находится от Кенигсберга в 30 км. И он всю жизнь провел строго по расписанию - вставал в одно время, завтракал, работал, читал, потом шел читать лекции в местный университет, возвращался домой, обедал, в одно и то же время, независимо от погоды и времени года, совершал прогулку и т.д. То есть он жил в очень консервативном и стабильном мире, в котором не происходило ничего неожиданного. Он дважды подумывал о женитьбе, но пока он раздумывал, одна невеста уже успела выйти замуж за другого, а вторая уехала из Кенигсберга в другой город. Возможно, если бы Кант все-таки женился - это изменило бы некоторые его взгляды (хотя, я боюсь, в таком случае он, скорее всего, и вовсе не написал бы «Критику чистого разума» и другие свои философские работы).
Но только в Кенигсберге - провинциальном прусском городе, с его стабильным и консервативным образом жизни, и только при том размеренном и безопасном образе жизни, который вел Кант, - Кант мог допустить, что тот мир, который выстраивает для нас наше сознание, может не иметь никакого отношения к вещи-в-себе (то есть к объективному миру). Конечно, это не так.
А второй мой аргумент я приводил из теории эволюции. Во времена Канта теории эволюции живой природы еще не было и в помине, и если бы кто-то тогда вдруг заявил, что «человек произошел от обезьяны», то это сочли бы за богохульство и могли бы за это сильно наказать (у католиков и протестантов была очень сложная история отношений с религией - они вечно «путали Божий дар с яичницей»). Кант очень много читал, по разным темам, он сам написал множество трактатов (по космологии и другим дисциплинам), но биологией он интересовался мало. И поэтому он был искренне убежден, что чувственные познавательные способности человека уникальны, и что другие животные сознанием как таковым не обладают вовсе. Хотя понятно, что наше сознание формировалось на протяжении миллионов лет всей эволюции живой природы, и что главная цель этой эволюции была все та же - обеспечить выживаемость вида, а для этого нужны адекватные представления об объективном мире.
Да, конечно, эти два аргумента, с философской точки зрения, вряд ли можно счесть достаточно вескими, тем более, что второй аргумент - это опять-таки только теория, вокруг которой и сегодня множество споров. Но если бы наш эмпирический опыт не имел бы никакого отношения к объективному миру («вещи-в-себе», по терминологии Канта), то тогда возникает вопрос, а зачем он тогда вообще нужен? Наше сознание могло бы выстроить для нас какую-нибудь другую картинку, уже без опоры на всякий опыт - картинку еще более прекрасную. Ну, примерно, как это делается сегодня с помощью современных технологий виртуальной реальности. У Канта здесь явно «дырка». Из его философии совершенно непонятно, зачем нам нужен эмпирический опыт и его познание, если этот опыт и познание никак не соотнесены с объективной реальностью, и если эта его «вещь-в-себе» все равно остается принципиально непознаваемой.
Я же утверждаю, что объективный мир познаваем. И не только в нашем эмпирическом опыте, с помощью наших органов чувств и ощущений, но и с помощью нашего разума. И что не только чувственная картинка, которую создает для нас наше сознание, но и умозрительная картинка, которую мы создаем с помощью нашего разума на основе нашего эмпирического опыта - в науке и в наших теориях, - также прямо соотнесена с объективным миром. И вот об этом мы и поговорим далее.