Моя философия. Синопсис. - 4
Моя философия. Синопсис. - 1.
Моя философия. Синопсис. - 2.
Моя философия. Синопсис. - 3.
Таким образом, я оказался в некотором «тупике»: что делать, было понятно, а как - не очень ясно. В чем состоит ошибочность философии Канта, мне было предельно ясно, но философия Канта является настолько «герметичной», что найти «выход в метафизику» из нее самой оказалось задачей очень непростой. И поэтому я решил пойти с другого конца - попытаться войти в философию Канта из метафизики.
13. Синтез "мира вещей Аристотеля" с "миром сознания Канта" (8 постов): ( 1), ( 2), ( 3), ( 4), ( 5), ( 6), ( 7), ( 8). Здесь я попытался более тщательно проработать отдельные «узлы» в моей философии, которые я наметил ранее. Во-первых, я более тщательно обрисовал «онтологическую структуру» вещи в ее трех модусах: вещи-в-себе, вещи-для и вещи-как-материи. И даже нарисовал вот такую схемку, поясняющую, как эти три модуса существуют в вещи:
Схема онтологии вещи и человека.
Во-вторых, на основе этой схемы, я более тщательно обрисовал, как и почему возможно рациональное познание объективного мира. Бытие есть Единство, и если что-то существует, то оно существует как некое единство. В мире вещей - как единство материи. И когда мы говорим о «познании вещи», то мы имеем в виду познание ее единства (как ее бытия) - через то, как это единство организовано во множественной материи. Собственно, «познать сущность вещи» означает познать, что она есть как некое единство.
Как это происходит? Материальная вещь воздействует на материю нашего тела, в результате порождая в нашем сознании ощущения. После чего сознание организует эту «материю ощущений» в нечто единое - уже в формах этого сознания. (Здесь я уже вполне следую Канту). А затем эта материя ощущений подводится рассудком под понятия, после чего эти понятия подводятся под категории разума, и все это подводится под единство нашего разума и под единство нашего «Я» («трансцендентальное единство апперцепции», если говорить в терминах Канта). В этом и состоит суть «рационального мышления» - в подведении всего опыта через понятия и категории под единство нашего разума и нашего «Я».
Но в основе единства разума лежит наше собственное единство, единство нашего «Я». И рациональное мышление - как подведение всего под единство разума - таким образом, есть просто требование сохранения нашего единства, а требование сохранения единства есть требование сохранения бытия - включая сохранение бытия разума. Таким образом, в основе нашего мышления лежит стремление сохранить нами свое бытие, свое единство. Логическая непротиворечивость (рациональность мышления) является просто условием сохранения единства нашего разума.
В результате этой деятельности разума мы получаем некую «единую картинку» - отдельной вещи, или нескольких вещей, или какой-то части окружающего мира, или всего мира в целом. Тождественно ли это единство единству самой вещи или окружающего мира или мира в целом? Нет! Ни в коем случае нет! Наше единство не есть единство других вещей или, тем более, Единство всего мира. Мы - с помощью рассудка и разума и на основе полученного опыта (ощущений) - только реконструируем единство самой вещи, и при этом это ее единство уже соотнесено с нашим собственным «Я» (а не с единством самой вещи).
Тем не менее, поскольку мы все же получаем некое единство - и при этом выстраиваем это единство на основе полученного опыта - наша картинка оказывается подобием объективного единства вещи или мира в целом. И это и есть то, что мы называем «знанием» или «теорией» - которые могут корректироваться при получении нового опыта или при нахождении нового способа создать такую единую картинку (например, при появлении новых понятий или при стремлении вписать эту картинку в какую-то более общую «картину мира» - скажем, какую-либо теорию в более общую теорию).
Таким образом, моя гносеология существенным образом отличается как от гносеологии Канта, так и Аристотеля. Да и от гносеологии всех прочих философских систем.
Ну, и в-третьих, я в этой части окончательно «разобрался» с формами Аристотеля. Когда горшечник сначала создает в своем уме некий «замысел» горшка, а потом реализует этот «замысел» в глине - во множестве одинаковых (или очень похожих) горшков, - то в итоге на свет появляется множество «вещей одного рода». Но и в природе встречается множество «вещей одного рода» - от песчинок и камней до растений и животных (включая человека). И Аристотель объяснил это тем, что в самой природе (в космосе) существует некий Ум, который порождает формы, а затем воплощает их в материи во множестве вещей одного рода - примерно так же, как горшечник воплощает свой замысел горшка в глине во множестве одинаковых (или похожих) горшков.
Это очень привлекательное и изящное объяснение того, почему в природе мы находим множество «вещей одного рода». Однако это объяснение - идущее своими корнями к Пифагору и Платону - совершенно ошибочно. То, что некоторые вещи - частицы, химические элементы и молекулы, планеты и звезды - природа производит «большими тиражами», объясняется тем, что в природе есть определенные ограничения, и в силу этих ограничений некоторые формы материи оказываются более устойчивыми, а другие тут же исчезают, едва появившись.
Примерно так же, в живой природе - из всего многообразия видов растений и животных - только наиболее устойчивые (приспособленные) сохраняются и воспроизводятся «большими тиражами». Правда, в живой природе «производство» растений и животных одного вида уже осуществляется через особый механизм размножения. То есть в живой природе уже наблюдается стремление вещей удержать, сохранить и воспроизвести свою (видовую) форму.
И вот этот момент для философии гораздо важнее и интереснее: откуда в живой природе взялось это стремление не только к сохранению своего бытия, но и своей формы. Почему возможна сама эта эволюция природы - то есть усложнение и усовершенствование форм материи - вот вопрос. Но для появления новых форм или воспроизводства уже существующих природе вовсе не требуются какие-то заранее готовые образцы-формы - все происходит в ходе естественной эволюции самой природы.