Моё шестое чувство - чувство одиночества
Чувство одиночества для Алены началось с пеленок, когда с самого рождения её мама и папа не сделали своей маленькой принцессой в семье. Не подкидывали хохочущую к потолку, не тетешкали, не играли в прятки, не делали «козу» и не засыпали с ней в охапку, наплескавшись в ванночке. Не говорили, как они ее любят и не давали повода ей самой выразить словосочетание из слов "Мама, я тебя люблю"…
Когда Аленке исполнилось пять лет, и ей позволили бегать во двор, она ринулась знакомиться с девчонками, но не имея опыта, дружба у нее как-то не складывалась, и гнетущее чувство одиночества появлялось вновь. Во дворе все уже были знакомы между собой по садику, и не горели радостью встретить незнакомую девочку. Иногда в своих играх они были безразличны, иногда жестоки, иногда отворачивались, иногда предавали. Наша Аленка ничего не понимала и тщетно пыталась угодить и быть подружкой для всех не ради выгоды, но ради общения.
Когда Аленке шел восьмой год, её родители покинули прежний дом и такой близкий, наполненный детворой двор, и переехали из шумного города в глухую деревню.
Дом в деревне был большим, просторным, высоким. Но чувство одиночества и тоски не покидало Аленку, тем более, что вид из спальни у Аленки был на сельское кладбище. Родители постоянно ей твердили, что так будет лучше, что теперь их дела наладились, и папа даже пообещал Аленке купить мопед на тринадцатилетие.
Родители купили шикарную итальянскую мебель в зал и в кухню, большой телевизор, и даже побаловали Аленку, позволив самой выбрать мебель в её комнату. В новом доме был даже гостиный зал, пригодность которого Аленка не совсем понимала: они жили до этого в обычной двушке, прекрасно готовили и ели прямо на кухне. Так зачем эта комната, в которой только принимают трапезу - чего засиживаться, когда можно так же резко и быстро перекусить и побежать во двор!
Ах, да, во двор! Только здесь образовалась одна загвоздка, двор-то уже был не прежний бескрайний, а обнесенный цементным забором и собакой на цепи, с большим въездом и подъездной дорожкой к трехэтажному дому, с кругом для разворота внутри и даже длинным сараем в стороне, где раньше был загон для скота.
В общем, этот двор был достоин царских хором, но вот одна беда, он был таким пустынным, безликим и бездушным! Чувство одиночества и ненужности охватило Аленку при взгляде на двор. По нему уже не бегала детвора, наполняя его громкими криками, через него ты не мог пробежать в чужой двор и незаметно нарушить "чужую территорию". Быть замеченным "подозрительным и осуждающим" взглядом бабушек, вечно сторожащих границы на смыке территорий, и быстро убежать, пока тебя не застала "местная" детвора. В нем не с кем было поиграть в прятки, в резиночки, попрыгать на скакалке, поиграть в классики, бадминтон и даже в карты. В нем была тишина, а из окна виднелось тихое и безмолвное кладбище.
Но Аленка не сдавалась - она открыла для себя сказки. Они на время заглушали порой нестерпимое чувство одиночества. Все те бездонные и тихие вечера, когда в огромной, уставленной дорогой мебелью квартире не было не души, Аленка забиралась к себе в кресло, в свой тихий уголочек у окна с видом на погост, и читала сказки, читала взахлеб.
Читала так, что уже к через год она прочла почти все сказки мира. Почти каждую неделю она после занятий в школе забегала в книжный магазин, перед тем, как её заберут из города родители. Там она покупала новую книгу, чтобы спастись от оглушающей тишины сельского полнолуния. Так продолжалось, пока через полгода она не пришла в магазин и не потребовала дать ей все оставшиеся сказки. Но и этого хватило ненадолго.
Аленка уже не знала, как побороть чувство одиночества, а родители приезжали с работы всё позже и позже. Иногда она пыталась их дождаться, чтобы полететь им навстречу с криком "Мамочка!" и броситься в их объятия. Но Аленке приходилось из вечера в вечер одиноко плавать в этой оглушающей бесконечной вязкой тишине...
Однажды, когда последняя сказка была прочтена, Аленка поняла, что спасения больше нет. Родители раньше не приедут, и она осталась один на один в тишине и одиночестве. Она поняла это, сидя на широком подоконнике у того самого окна, из которого была видна пустынная пыльная дорога и старое сельское кладбище. Так начался другой этап в её жизни.
Свыкшись с постоянным чувством одиночества, она всё чаще уходила в себя, пыталась найти во всем смысл, начала читать толстенные книги. Сказки теперь не интересовали ее: «Что за глупости, детство!».
Теперь это была история, и несколько смелых вождей смогли поразить её, оставив огненный отпечаток несбывшейся любви в её уже почти охладевшем сердце. Оно ещё раз встрепенулось в её груди последней вспышкой к бесстрашному князю Ярославу и... погасло. Душа, казалось, обледенела насовсем, она разучилась любить, наступила тьма.
Теперь Аленке было уже одиннадцать, и ей было уже не до любви: "Что за чушь, кто это придумал?" и "Что это за бред?". Она считала себя очень умной, взрослой. А обыденное чувство одиночества заменило чувство страха. По ночам Аленка всматривалась в таинственный облик сельского кладбища и всё трепетало в её груди от сладкого страха.
Когда страх достигал пика и тени вокруг становились будто осязаемыми, она пряталась под свое белое пушистое одеяло на своей «взрослой» кровати в просторной комнате трехэтажного безлюдного дома. А родители всё не приходили и не приходили, им было некогда, они "любили" её материально.
И вот сегодня перед нами уже другая девочка, знающая всё про космические миры и даже кое-что про квантовую физику, готовая поспорить с любым профессором о мироздании. Она даже состояла в группе Готов, и играла на гитаре.
Теперь её будоражат иные вопросы: «Кто мы? Зачем пришли сюда? И для чего всё это?». На её хмуром, а когда-то раньше светящемся радостью лице, не выражалось ни одной эмоции, казалось, ей все было безразлично. Чувство одиночества навалилось на нее с новой силой, и в глубине глаз внимательный собеседник увидел бы немую просьбу: "Ну полюбите меня!"
В этот вечер она как обычно сидела на подоконнике и всё ещё разглядывала смутные очертания неровного участка, на котором было расположено сельское кладбище, часть которого уходила вниз по склону горы за бугор. Уже очень скоро она решится посетить это "заколдованное" и завораживающее её место, обольщенная рассказами её школьной подруги о вампирах и странных существах из загробного мира. Но пока ещё было не время, и она сидела, немного уже подмерзшая, на своем излюбленном месте, чувствуя приближение чего-то нового и пронзительно вглядывалась в тишину.
Именно в "тишину", потому что ни один листочек, ни одна веточка не шевелились не деревьях. Девочка иногда вздрагивала от будоражащего предчувствия, что этот мир уже умер. Чувство одиночества на миг отступило, и она погружалась глубже и глубже в свои потаенные мысли. Какие мысли? Да вот, если спросить, она уже и не вспомнит, или может не было этих мыслей вообще, один только стальной завороженный, застывший взгляд в пустоту - в пустоту бытия и бессмысленности жизни.
Вот сидела она так, сидела и что называется, засиделась. Годы спустя, так и подумалось: нечего было сидеть в одиночестве на этом холодном подоконнике, глядя в никуда, делая из себя самого мудрого мудреца во всей Вселенной. Ведь парня так и не привлекла, может просто привыкла, сроднилась со своим вечным спутником по жизни - чувством одиночества.
Те же парни, которые и привлекались "заумными и долгими разговорами", были очкарики да зануды, а еще - то "отшибленный", то "пришибленный", то вообще такой далекий, что даже после 10 часов разговора и не почувствует, что рядом с ним красивая девчонка. На поцелуй не решится, да что там, даже не обнимет - весь такой одержимый своими идеями и холодный.
Нет, ну подумайте сами, нормальной женщине нужен "черствый сухарь" или "настоящий мужик"? Но Аленка была не из таких, ей интересно про небо, звёзды, романтику... Она уже сама привыкла. Не крикнет она: «Музыку, маэстро, музыку! И будем танцевать до упаду, а когда наши ноги откажут, нас домой на руках отнесут и в кровать уложат, и одеялом накроют. Ну, а дальше всё по плану!»
Потом ей будут говорить: «Да ты ж такая умная!» - а она не будет понимать, восхищение это или оскорбление. «Я не хочу быть самой умной, я хочу, чтобы вы меня поняли! Ну хотя бы один раз в моей жизни, ну хотя бы разок!». А в ответ тишина от чувства одиночества, или раздражающий смех праздногуляющих, которым ничего от жизни и не надо, кроме самого этого "праздногуляния".
Аленка не из тех, кто так просто сдается: «Если меня не понимают дома, в семье, в школе, то найдется же наверняка кто-то, ну хоть кто-то на этой планете, кто поймет меня. А может, это и будет любовь, та самая, про которую пишут в книгах, нескончаемая, вечная, неумирающая, и если сейчас меня никто не понимает, вся надежда на Него, Единственного… Точно, как же я раньше не догадалась! Точно, совершенно точно, и я его узнаю, первый, кто придет и поймет меня, тот и будет моим суженным. Как же просто всё, как я раньше не догадалась!" И искорка надежды вновь затеплилась в её сердце.
И они приходили, но что-то в них было не то. Они её не понимали, не до конца понимали; она тщетно всматривалась в глаза каждому их них, пытаясь найти хоть малейший, хоть какой-то далекий отголосок своей души в них, хоть какую-нибудь капельку понимания. Но всё тщетно. Да и как они могли понять её, если она сама не понимала себя, если внутри неё был, то все сметающий ураган, то дремучий лес, как квинтэссенция чувства одиночества, в котором было так страшно и холодно одной.
Но она сильная, она могла, да и разворачиваться назад она не умела, хотя много раз подумывала вернуться в прошлое. «Разворачивай, Ваня, коней назад, поехали обратно к обрыву!». Разворачивалась, а его там уже не было, был только вчерашний постылый и отчужденный день, а за ним наступало такое же постылое утро.
«И зачем это всё нужно?» - задавала не раз она себе этот предательский вопрос. Но шла вперед, сама не зная почему и к чему идет, понимая только, что идти нужно, а вот куда? Ну что же, она знала, что судьба приведет её, и очень верила, что не в холодный опустевший лабиринт жизни, в стены её тюрьмы под названием одиночество и непонимание, где любой отголосок будет лишь отражением эха её собственного голоса.
Пустая жизнь, пустые стены. Чувство одиночества, как постоянный фон её существования. Чего она больше всего боялась, смерти или бессмысленной жизни? Ясно было одно: ни то, ни другое она принимать не собиралась... Даже если это подразумевало сражаться до конца, до последней капли крови в ещё полных сил, надежды и детского отчаяния венах.
А тогда, в свои одиннадцать, Аленка стремительно сбегает по лестнице вниз, услышав, как вставляется ключ в замочную скважину входной двери, предвкушая встречу с родителями. Милые мама и папа, уставшие и голодные, на часах уже 23 ночи - опять они задержались с работы.
- Ура! Мама, мама!
- Лена, не кричи, и так голова раскалывается! - отвечает резко мама.
- Ну, ладно, извини, дай я хоть тебя обниму - думает Аленка.
- Лена, отстань, не видишь, я обувь снимаю, дай снять, я же уставшая! - отвечает мать раздраженно.
Аленка шарахается, то ли в ужасе, то ли в разочаровании, но тут за мамой заходит в дверь отец.
- Папа, папа! - кидается она было к нему, но выражение какой-то угрюмости папиного лица останавливают Аленку на полпути, и руки ее замирают сами собой. Странные люди, думает она, вот так к ним с раскрытыми объятиями, а они и взять не хотят, что там, даже не замечают.
- Алена, - говорит мама, - ты борщ разогрела? Мы с папой голодные. Иди накрывай на стол!
И она бредет, опустив голову, на кухню, а щемящее чувство одиночества настигает её опять. «Когда-нибудь, они заметят и поймут, как сильно я их люблю. Когда-нибудь они смогут оценить всю мою радость от их возвращения домой. Когда-нибудь, когда у них будет больше времени, они не будут такими занятыми и угрюмыми. Все будет, как в старые времена, когда у папы было время, поиграть, попрыгать с ней и братом...
Когда-нибудь всё будет очень хорошо, как раньше, как в сказках, стоящих прочитанными на полках в спальне, обложки которых я рассматриваю и вспоминаю, что там в них. Вспоминаю эти загадочные и счастливые миры, где героев ждет обязательно счастливый конец, вспоминаю каждую ночь перед тем как лечь спать, в надежде на то, что они когда-нибудь сбудутся".
Продолжение следует…
Статья написана с использованием материалов тренингов по системно-векторной психологии Юрия Бурлана.
Автор: Екатерина Бондаренко
Читать также:
МАЛЬЧИКИ НЕ ПЛАЧУТ, ИЛИ КАК НЕ СДЕЛАТЬ ИЗ РЕБЕНКА БУРАТИНО
ИНТЕРНЕТ-ЗАВИСИМОСТЬ ИЛИ ИГРЫ РАЗУМА
ЖИЗНЬ ПРЕКРАСНА. ФИЛЬМ, ОТ КОТОРОГО ЗАМИРАЕТ СЕРДЦЕ
Google
Когда Аленке исполнилось пять лет, и ей позволили бегать во двор, она ринулась знакомиться с девчонками, но не имея опыта, дружба у нее как-то не складывалась, и гнетущее чувство одиночества появлялось вновь. Во дворе все уже были знакомы между собой по садику, и не горели радостью встретить незнакомую девочку. Иногда в своих играх они были безразличны, иногда жестоки, иногда отворачивались, иногда предавали. Наша Аленка ничего не понимала и тщетно пыталась угодить и быть подружкой для всех не ради выгоды, но ради общения.
Когда Аленке шел восьмой год, её родители покинули прежний дом и такой близкий, наполненный детворой двор, и переехали из шумного города в глухую деревню.
Дом в деревне был большим, просторным, высоким. Но чувство одиночества и тоски не покидало Аленку, тем более, что вид из спальни у Аленки был на сельское кладбище. Родители постоянно ей твердили, что так будет лучше, что теперь их дела наладились, и папа даже пообещал Аленке купить мопед на тринадцатилетие.
Родители купили шикарную итальянскую мебель в зал и в кухню, большой телевизор, и даже побаловали Аленку, позволив самой выбрать мебель в её комнату. В новом доме был даже гостиный зал, пригодность которого Аленка не совсем понимала: они жили до этого в обычной двушке, прекрасно готовили и ели прямо на кухне. Так зачем эта комната, в которой только принимают трапезу - чего засиживаться, когда можно так же резко и быстро перекусить и побежать во двор!
Ах, да, во двор! Только здесь образовалась одна загвоздка, двор-то уже был не прежний бескрайний, а обнесенный цементным забором и собакой на цепи, с большим въездом и подъездной дорожкой к трехэтажному дому, с кругом для разворота внутри и даже длинным сараем в стороне, где раньше был загон для скота.
В общем, этот двор был достоин царских хором, но вот одна беда, он был таким пустынным, безликим и бездушным! Чувство одиночества и ненужности охватило Аленку при взгляде на двор. По нему уже не бегала детвора, наполняя его громкими криками, через него ты не мог пробежать в чужой двор и незаметно нарушить "чужую территорию". Быть замеченным "подозрительным и осуждающим" взглядом бабушек, вечно сторожащих границы на смыке территорий, и быстро убежать, пока тебя не застала "местная" детвора. В нем не с кем было поиграть в прятки, в резиночки, попрыгать на скакалке, поиграть в классики, бадминтон и даже в карты. В нем была тишина, а из окна виднелось тихое и безмолвное кладбище.
Но Аленка не сдавалась - она открыла для себя сказки. Они на время заглушали порой нестерпимое чувство одиночества. Все те бездонные и тихие вечера, когда в огромной, уставленной дорогой мебелью квартире не было не души, Аленка забиралась к себе в кресло, в свой тихий уголочек у окна с видом на погост, и читала сказки, читала взахлеб.
Читала так, что уже к через год она прочла почти все сказки мира. Почти каждую неделю она после занятий в школе забегала в книжный магазин, перед тем, как её заберут из города родители. Там она покупала новую книгу, чтобы спастись от оглушающей тишины сельского полнолуния. Так продолжалось, пока через полгода она не пришла в магазин и не потребовала дать ей все оставшиеся сказки. Но и этого хватило ненадолго.
Аленка уже не знала, как побороть чувство одиночества, а родители приезжали с работы всё позже и позже. Иногда она пыталась их дождаться, чтобы полететь им навстречу с криком "Мамочка!" и броситься в их объятия. Но Аленке приходилось из вечера в вечер одиноко плавать в этой оглушающей бесконечной вязкой тишине...
Однажды, когда последняя сказка была прочтена, Аленка поняла, что спасения больше нет. Родители раньше не приедут, и она осталась один на один в тишине и одиночестве. Она поняла это, сидя на широком подоконнике у того самого окна, из которого была видна пустынная пыльная дорога и старое сельское кладбище. Так начался другой этап в её жизни.
Свыкшись с постоянным чувством одиночества, она всё чаще уходила в себя, пыталась найти во всем смысл, начала читать толстенные книги. Сказки теперь не интересовали ее: «Что за глупости, детство!».
Теперь это была история, и несколько смелых вождей смогли поразить её, оставив огненный отпечаток несбывшейся любви в её уже почти охладевшем сердце. Оно ещё раз встрепенулось в её груди последней вспышкой к бесстрашному князю Ярославу и... погасло. Душа, казалось, обледенела насовсем, она разучилась любить, наступила тьма.
Теперь Аленке было уже одиннадцать, и ей было уже не до любви: "Что за чушь, кто это придумал?" и "Что это за бред?". Она считала себя очень умной, взрослой. А обыденное чувство одиночества заменило чувство страха. По ночам Аленка всматривалась в таинственный облик сельского кладбища и всё трепетало в её груди от сладкого страха.
Когда страх достигал пика и тени вокруг становились будто осязаемыми, она пряталась под свое белое пушистое одеяло на своей «взрослой» кровати в просторной комнате трехэтажного безлюдного дома. А родители всё не приходили и не приходили, им было некогда, они "любили" её материально.
И вот сегодня перед нами уже другая девочка, знающая всё про космические миры и даже кое-что про квантовую физику, готовая поспорить с любым профессором о мироздании. Она даже состояла в группе Готов, и играла на гитаре.
Теперь её будоражат иные вопросы: «Кто мы? Зачем пришли сюда? И для чего всё это?». На её хмуром, а когда-то раньше светящемся радостью лице, не выражалось ни одной эмоции, казалось, ей все было безразлично. Чувство одиночества навалилось на нее с новой силой, и в глубине глаз внимательный собеседник увидел бы немую просьбу: "Ну полюбите меня!"
В этот вечер она как обычно сидела на подоконнике и всё ещё разглядывала смутные очертания неровного участка, на котором было расположено сельское кладбище, часть которого уходила вниз по склону горы за бугор. Уже очень скоро она решится посетить это "заколдованное" и завораживающее её место, обольщенная рассказами её школьной подруги о вампирах и странных существах из загробного мира. Но пока ещё было не время, и она сидела, немного уже подмерзшая, на своем излюбленном месте, чувствуя приближение чего-то нового и пронзительно вглядывалась в тишину.
Именно в "тишину", потому что ни один листочек, ни одна веточка не шевелились не деревьях. Девочка иногда вздрагивала от будоражащего предчувствия, что этот мир уже умер. Чувство одиночества на миг отступило, и она погружалась глубже и глубже в свои потаенные мысли. Какие мысли? Да вот, если спросить, она уже и не вспомнит, или может не было этих мыслей вообще, один только стальной завороженный, застывший взгляд в пустоту - в пустоту бытия и бессмысленности жизни.
Вот сидела она так, сидела и что называется, засиделась. Годы спустя, так и подумалось: нечего было сидеть в одиночестве на этом холодном подоконнике, глядя в никуда, делая из себя самого мудрого мудреца во всей Вселенной. Ведь парня так и не привлекла, может просто привыкла, сроднилась со своим вечным спутником по жизни - чувством одиночества.
Те же парни, которые и привлекались "заумными и долгими разговорами", были очкарики да зануды, а еще - то "отшибленный", то "пришибленный", то вообще такой далекий, что даже после 10 часов разговора и не почувствует, что рядом с ним красивая девчонка. На поцелуй не решится, да что там, даже не обнимет - весь такой одержимый своими идеями и холодный.
Нет, ну подумайте сами, нормальной женщине нужен "черствый сухарь" или "настоящий мужик"? Но Аленка была не из таких, ей интересно про небо, звёзды, романтику... Она уже сама привыкла. Не крикнет она: «Музыку, маэстро, музыку! И будем танцевать до упаду, а когда наши ноги откажут, нас домой на руках отнесут и в кровать уложат, и одеялом накроют. Ну, а дальше всё по плану!»
Потом ей будут говорить: «Да ты ж такая умная!» - а она не будет понимать, восхищение это или оскорбление. «Я не хочу быть самой умной, я хочу, чтобы вы меня поняли! Ну хотя бы один раз в моей жизни, ну хотя бы разок!». А в ответ тишина от чувства одиночества, или раздражающий смех праздногуляющих, которым ничего от жизни и не надо, кроме самого этого "праздногуляния".
Аленка не из тех, кто так просто сдается: «Если меня не понимают дома, в семье, в школе, то найдется же наверняка кто-то, ну хоть кто-то на этой планете, кто поймет меня. А может, это и будет любовь, та самая, про которую пишут в книгах, нескончаемая, вечная, неумирающая, и если сейчас меня никто не понимает, вся надежда на Него, Единственного… Точно, как же я раньше не догадалась! Точно, совершенно точно, и я его узнаю, первый, кто придет и поймет меня, тот и будет моим суженным. Как же просто всё, как я раньше не догадалась!" И искорка надежды вновь затеплилась в её сердце.
И они приходили, но что-то в них было не то. Они её не понимали, не до конца понимали; она тщетно всматривалась в глаза каждому их них, пытаясь найти хоть малейший, хоть какой-то далекий отголосок своей души в них, хоть какую-нибудь капельку понимания. Но всё тщетно. Да и как они могли понять её, если она сама не понимала себя, если внутри неё был, то все сметающий ураган, то дремучий лес, как квинтэссенция чувства одиночества, в котором было так страшно и холодно одной.
Но она сильная, она могла, да и разворачиваться назад она не умела, хотя много раз подумывала вернуться в прошлое. «Разворачивай, Ваня, коней назад, поехали обратно к обрыву!». Разворачивалась, а его там уже не было, был только вчерашний постылый и отчужденный день, а за ним наступало такое же постылое утро.
«И зачем это всё нужно?» - задавала не раз она себе этот предательский вопрос. Но шла вперед, сама не зная почему и к чему идет, понимая только, что идти нужно, а вот куда? Ну что же, она знала, что судьба приведет её, и очень верила, что не в холодный опустевший лабиринт жизни, в стены её тюрьмы под названием одиночество и непонимание, где любой отголосок будет лишь отражением эха её собственного голоса.
Пустая жизнь, пустые стены. Чувство одиночества, как постоянный фон её существования. Чего она больше всего боялась, смерти или бессмысленной жизни? Ясно было одно: ни то, ни другое она принимать не собиралась... Даже если это подразумевало сражаться до конца, до последней капли крови в ещё полных сил, надежды и детского отчаяния венах.
А тогда, в свои одиннадцать, Аленка стремительно сбегает по лестнице вниз, услышав, как вставляется ключ в замочную скважину входной двери, предвкушая встречу с родителями. Милые мама и папа, уставшие и голодные, на часах уже 23 ночи - опять они задержались с работы.
- Ура! Мама, мама!
- Лена, не кричи, и так голова раскалывается! - отвечает резко мама.
- Ну, ладно, извини, дай я хоть тебя обниму - думает Аленка.
- Лена, отстань, не видишь, я обувь снимаю, дай снять, я же уставшая! - отвечает мать раздраженно.
Аленка шарахается, то ли в ужасе, то ли в разочаровании, но тут за мамой заходит в дверь отец.
- Папа, папа! - кидается она было к нему, но выражение какой-то угрюмости папиного лица останавливают Аленку на полпути, и руки ее замирают сами собой. Странные люди, думает она, вот так к ним с раскрытыми объятиями, а они и взять не хотят, что там, даже не замечают.
- Алена, - говорит мама, - ты борщ разогрела? Мы с папой голодные. Иди накрывай на стол!
И она бредет, опустив голову, на кухню, а щемящее чувство одиночества настигает её опять. «Когда-нибудь, они заметят и поймут, как сильно я их люблю. Когда-нибудь они смогут оценить всю мою радость от их возвращения домой. Когда-нибудь, когда у них будет больше времени, они не будут такими занятыми и угрюмыми. Все будет, как в старые времена, когда у папы было время, поиграть, попрыгать с ней и братом...
Когда-нибудь всё будет очень хорошо, как раньше, как в сказках, стоящих прочитанными на полках в спальне, обложки которых я рассматриваю и вспоминаю, что там в них. Вспоминаю эти загадочные и счастливые миры, где героев ждет обязательно счастливый конец, вспоминаю каждую ночь перед тем как лечь спать, в надежде на то, что они когда-нибудь сбудутся".
Продолжение следует…
Статья написана с использованием материалов тренингов по системно-векторной психологии Юрия Бурлана.
Автор: Екатерина Бондаренко
Читать также:
МАЛЬЧИКИ НЕ ПЛАЧУТ, ИЛИ КАК НЕ СДЕЛАТЬ ИЗ РЕБЕНКА БУРАТИНО
ИНТЕРНЕТ-ЗАВИСИМОСТЬ ИЛИ ИГРЫ РАЗУМА
ЖИЗНЬ ПРЕКРАСНА. ФИЛЬМ, ОТ КОТОРОГО ЗАМИРАЕТ СЕРДЦЕ