Османский офицерский корпус в войне 1877-1878 гг. // Часть III - стратегическое командование
Оглавление публикации:
Часть I - формирование
Часть II - резервные и временные подразделения
Часть III - стратегическое командование
Часть IV - оперативное командование
5. Стратегическое командование
Чрезмерное желание нового султана руководить армией и контролировать ее действия на каждом этапе еще больше нарушило и без того плохую структуру управления и внесло беспорядок в процесс принятия решений высшим военным руководством. В системе, унаследованной от Махмуда II, хотя на бумаге сераскер являлся единоличным командующим армией от имени султана, на практике его власть была ограничена. Артиллерийские и инженерные войска - Топхане Мюшири (Топхане Мюширлиги), службы снабжения и технического обслуживания были в значительной степени независимыми. Командующие армиями, выполнявшие также функции губернаторов, в большей степени подчинялись непосредственно султану и великому визирю. Кроме того, существующие на всех уровнях советы и комитеты, также брали на себя часть обязанностей и ответственности командиров. Генеральный штаб (Erkan-ı Harbiye-i Umumiye Riyaseti), который был создан в 1860 году по примеру Пруссии, не обладал необходимой властью и полномочиями. Это имело своим следствием неспособность осуществлять стратегическое и оперативное планирование, штабную работу в области мобилизации, разведки, тылового обеспечения, картографии.
Абдул-Хамид II сильно навредил своими неправильными назначениями на ключевые военные должности. Сераскером был назначен лояльный султанату, но имевший сомнительную карьеру выходец из полковых офицеров Редиф-паша. Коррумпированный и продажный, он ставил свои личные интересы превыше всего. Ни знаний, ни способностей, ни авторитета для командования армией в военное время у него не было. Несмотря на это, принятые им решения сыграли решающую роль в начальный период войны. Дамад Махмуд Джелаледдин-паша, командующий артиллерией и начальник султанского секретариата (Mabeyn ve Tophane Müşiri), был еще одним некомпетентным военачальником. Помимо того, что он был женат на сестре Абдул-Хамида II, он также пользовался доверием последнего из-за того, что сыграл важную роль в его восшествии на престол. Хотя у него не было военной подготовки и командного опыта, он до конца войны был ближайшим военным советником султана. После отставки Редифа-паши ему удалось стать следующим сераскером.
Султан Абдул-Хамид II в военном мундире
Начальником генерального штаба был назначен пассивный и неспособный Махмуд Месуд-паша, что свело на нет и так не слишком большое значение этого органа военного управления. Помимо этого, Абдул-Хамид II создал Военный совет (Meclis-i Askerî, затем Meclis-i Umur-u Harbiye), в который собрал всех высокопоставленных пашей и некоторых министров, оставшихся в столице после отправления армии на фронт. На первый взгляд это выглядит правильным решением. Однако в реальности все подготовленные и способные офицеры отправились в действующую армию, а в Стамбуле остались в основном слишком старые или неспособные к командованию паши. Не ограничиваясь этим, султан учредил еще один специальный военный штаб (Heyet-i Müşavere-i Harbiye). Как и всегда, отобранные в этот штаб, получили назначение за их лояльность и связи со двором, а не за военные способности.
Редиф-паша
Как видно, командование войсками было предоставлено трем разным, независимым друг от друга органам военного управления, полномочия и иерархия которых в структуре армии были не ясны. Более того, поскольку большинство членов этих органов высоко ставили свои интересы, и интересы группировки, к которой они принадлежали, в скором времени между ними началось ожесточенное соперничество. Османская система принятия военных решений, и без того имевшая серьезные проблемы с единоначалием, погрузилась в хаос. Паши, избранные в военный совет, будучи обязанными своим новым положением султану, не осмеливались противоречить ему. Несмотря на наличие трех органов, все решения, большого или малого уровня, должны были приниматься или утверждаться султаном. Хотя Абдул Хамид II был умен и хитер, его военные познания, даже базовые, были слабыми. Лидерскими качествами он также не обладал. Поэтому, хотя он и создал два отдельных органа в дополнение к аппарату Сераскера, он почти что наугад соглашался с тем или иным предложением тех или иных органов военного управления. Поскольку решения принимались без здравой оценки других мнений, на практике это приводило к тому, что войска на фронте постоянно получали противоречивые приказы. Следует также отметить, что немаловажную роль в случайных и непоследовательных решениях султана играли интриги дворцового и высшего начальства. На более поздних этапах войны, после неоднократных поражений, Абдул-Хамид II потерял самообладание и отдавал одного пашу за другим под военный суд (Divan-ı Harbe), что вызвало настоящую панику среди них.
Политика назначений командующих фронтами также была противоречива. Например, 38-летнего Ахмеда Мухтара-пашу, самого молодого и талантливого полководца, назначили главнокомандующим Анатолии (Anadolu Serdarı), то есть на Кавказский фронт. В то же время 70-летнего Абдулкерима Надира-пашу (он же Абди-паша) назначили командующим Балканским фронтом. Точно так же без всякой логики и сложным образом распределялись на командные должности старшие и младшие «образованные» и «полковые» офицеры. В то время, как как молодой и талантливый Осман Нури-паша был назначен в Видинскую армию, пожилой выходец из «полковых» офицеров Эшреф-паша, последнее время занимавший гражданские должности, принял командование соседним Рущукским корпусом. Когда его отстранили от командования из-за его некомпетентности, то на замену ему назначили самого старого, 81-летнего, адмирала Ахмет-пашу, не имеющего опыта в сухопутной войне.
Слева направо: Ахмед Мухтар-паша, Абдулкерим Надир-паша, Осман Нури-паша
Абдул-Хамид II и высшее командование долго колебались в отношении военной стратегии в преддверии войны и после объявления войны, а также в отношении того, каким образом действующая армия будет разделена и развернута в два отдельных фронта, и не смогли прийти к какому-либо окончательному решению. Прошлый опыт показывал, что русские будут наступать одновременно как на Балканах, так и на Кавказе, и постараются как можно быстрее достичь Эдирне и Эрзурума. Опять же, согласно прошлому опыту, самыми большими трудностями, с которыми русские столкнулись при достижении этих целей, были трудности рельефа местности, а не османская оборона. Река Дунай и Балканские горы, а также горы Соганлы (Соганлуг) на Кавказе, очень затрудняли продвижение русских и даже останавливали их. Эпидемические заболевания и трудности со снабжением увеличивали потери. Как и следовало ожидать, система обороны Османской империи на обоих фронтах основывалась на этих естественных преградах и городах-крепостях с XVIII века. Основу обороны на Балканах составляли крепости дельты Дуная и крепости Варна, Силистра, Русе и Видин, а на Кавказе, после потери Ахыски (Ахалцихе) и Ахылкелек (Ахалкалаки) - крепости Батум, Карс, Ардаган, Догубаязыт-Агры (Баязет) и Эрзурум. После длительных обсуждений Абдул-Хамид II и его советники приняли решение использовать старую стратегию защиты. По этому решению следовало держать стратегическую оборону опираясь при этом на крепости.
Однако, являвшееся плодом долгих раздумий решение, было нереализуемо. Крепости, бывшие основой обороны, находились в запустении со времен Крымской войны и у них было мало шансов устоять против современной артиллерии. В этот период был частично модернизирован только Карс, а в Шумене, командном центре армии, было построено несколько современных бастионов. Более того, поскольку крепости (особенно на Кавказском фронте) не представляли собой взаимосвязанную оборонительную систему, с началом наступления противника каждая из них оставалась сама по себе. Что еще хуже, после распределения войск и вооружения по крепостям, оставшейся части армии не хватило для защиты пространств между ними, а также для формирования резервных линий обороны на случай прорыва первой линии. Также усугублял ситуацию тот факт, что большинство командиров были готовы к обороне только в местах нахождения своих частей.
Русско-турецкая война 1828-1829 гг. показала, что русские после года проб и ошибок смогли прорваться через линию крепостей и продвинуться в жизненно важные районы, а именно к Эдирне и Эрзуруму. Так что как минимум эти две крепости необходимо было укрепить в соответствии с современными требованиями и разместить в них сильные гарнизоны. Однако, ожидая победы над русскими, ничего этого сделано не было. Хотя в обоих городах велись некоторые приготовления, сильные гарнизоны для них выделены не были. При этом, несмотря на то, что русские находились за Дунаем, а Англия и Франция не были противниками, в Галлиполи была построена укрепленная линия Булаир, а также была отремонтирована линия Чаталджа у Стамбула.
Основными причинами, которыми обосновывалось рассредоточение войск по разным крепостям, были защита каждой пяди территории и обеспечение безопасности мирного населения. В действительности никаких конкретных мер по защите мирного населения от нападений казаков и болгарских ополченцев не принималось, командующим фронтами не отдавалось никаких конкретных приказов, а только пожелания. Наоборот, большая часть жандармерии и заптиев (полиции) использовалась для усиления армии, а у местных чиновников была отнята вооруженная сила для обеспечения порядка.
Прошлый опыт показал, что восточная Анатолия была самым слабым фронтом. Армяне и греки открыто поддерживали Россию, а большинство курдских племен придерживались выжидательной политики, решив не вступать в войну, пока не будет определен победитель. Несмотря на это, османское верховное командование хотя и назначило сюда командующим компетентного Ахмеда Мухтара-пашу, в остальном отправило сюда самых слабых и проблемных офицеров и даже усилило войска на Балканах, взяв подкрепления из слабой 4-й армии, находившейся в Анатолии. Для обоснования этого ссылались на обещания некоторых крупных племенных вождей и шейхов о том, что они мобилизуют тысячи своих сторонников.
Последней крупной ошибкой высшего командования была неспособность империи мобилизовать свои силы. Реформы не смогли ввести действительно всеобщую воинскую обязанность. От военной службы освобождались не только немусульмане, но и мусульмане некоторых городов и районов, особенно жители Стамбула. В обществе еще не был распространен национализм и современные патриотические чувства, по причине чего господствовало традиционное отношение и равнодушие к военной службе. Точно так же османские гражданские и военные чиновники не знали о концепциях тотальной мобилизации и вооруженной нации. Им не было понятно, что при отсталой, аграрной экономике и устаревшем общественном строе не может быть создана современная армия.
Несмотря на все эти недостатки и проблемы с мышлением, высшее руководство и командующие фронтами могли, по крайней мере, мобилизовать мусульманское население в зоне боевых действий, объяснив угрозу, исходящую от врага, и катастрофические последствия, которые может вызвать возможное поражение. Но такая возможность даже не рассматривалась. При этом оборона Батума стала хорошим свидетельством того, на что способны мобилизованные и должным образом оснащенные гражданские добровольцы. Точно так же без поддержки гражданского населения оборона Плевны не продлилась бы так долго. Однако этот опыт более нигде не использовался. Русские армии занимали значительные территории, и при этом не имели проблем с безопасностью тыла, если не считать отдельных инцидентов. Примечательна пассивная позиция мусульман на фоне сотрудничества болгарского и армянского народов с русскими захватчиками и их участия в военных действиях путем создания иррегулярных отрядов. Народное сопротивление, начавшееся в Родопских горах после окончательного поражения, было запоздалой попыткой, которая, несмотря на успех, не повлияла на исход войны.
Не сумев мобилизовать человеческий потенциал Османской империи для войны, высшее командование так же неудачно использовало регулярную армию. Несмотря на значительную нехватку войск, военная операция против Черногории не была остановлена, и 78 батальонов остались в Шкодере и Герцеговине. Для обеспечения внутренней и пограничной безопасности 125 батальонов было оставлено в Сербии, на границе с Грецией и на Крите. В результате на Балканы получилось выделить 196 батальонов, а на Кавказ - 87 батальонов (реально попали на фронт 74 батальона).
Все изложенное выше показывает, что османское верховное командование и особенно султан не были способны руководить боевыми действиями. Еще до начала военных действий армия на обоих фронтах оказалась в трудном положении из-за допущенных стратегических ошибок. Инициатива также была предоставлена России.