Параллельные миры ("Донецкие мозаики")
Параллельные миры
(«Донецкие мозаики»)
Нам непонятность ненавистна
в рулетке радостей и бед,
мы даже в смерти ищем смысла,
хотя его и в жизни нет.
Игорь Губерман.
Мы сидим с Саней в гостиной. На журнальном столике - чай и только что принесенный из магазина тортик. Саня изящно счищает ножиком кожуру с апельсина и не устает удивляться тому, что мы за столько лет не удосужились познакомиться очно - вот ведь альбом с фотографиями, на которых - наши детские лица. Наверное, просто время уже приходит вспоминать детство и пытаться выяснить, кто это такой в коротких штанишках рядом с тобой на сорокалетней давности фотографии. Наверное, время. Хотя кто-то все время это время (простите) подталкивает - сколько нужно было бы еще лет, чтобы мы вспомнили друг о друге, если бы не события последнего года. «Боже, да у нас же родственники в Донецке!»
- Мы с тобой засиделись, - вдруг всполошилась Саня, - пол-одиннадцатого уже. Сейчас горячую воду выключат.
- Это из-за войны?
- Нет, это всегда. У нас испокон веку воду на ночь выключали, до утра, до шести.
- А свет, газ?
- Ни разу. Знаешь, я за все это время только два раза эвакуационную сумку собирала. Ну, ту, чтобы схватить в убежище. Осенью один раз, а второй - позавчера. Очень близко стреляли.
Непринужденная семейная обстановка, мерный разговор под тортик, только что купленный в магазине, обо всем на свете… Какая такая война?
За окном слышны отдаленные звуки, которые запросто можно было бы принять за раскаты грома, если бы не зима. Если бы не Донецк.
- Ну, ты убедился, что у нас все нормально и меня не надо срочно забирать? - Я бы никогда и не подумал, что вот так может выглядеть вечер в военном Донецке.
****
Собственно, это изначально какая-то странная война. Странная тем, что ее картинки никак не накладываются и не стыкуются друг с другом, а существуют параллельно, как будто в разных мирах или даже разных измерениях. Как играющие дети в залитом светом вечернем парке в центре города
в одном мире, и снесенная прямым попаданием ракеты крыша школы всего в паре кварталов отсюда
в другом.
Как очереди за российской или Ахметовской гуманитарной помощью и ломящиеся от изобилия полки полупустых (от людей) супермаркетов.
Как письма Сани.
«Саня, бросай всё, приезжай!»
«Ты ничего не понимаешь. Тут все нормально, тут все совершенно нормально. Не беспокойся!»
«Тогда я к тебе приеду».
«Ни в коем случае, тут опасно!»
«Саня, так нормально или опасно?»
«Ты ничего не понимаешь. Жить - нормально. Приезжать - опасно. Не понимаешь? Я и сама не понимаю…»
****
Я хотел бы уберечь или, если хотите, предостеречь читателя от каких бы то ни было политических выводов. Я не собираюсь обсуждать тут ни гео- ни какую бы то ни было еще политику, давать оценки или, наоборот, рецепты. В моей памяти до сих пор моя поездка в Крым и Киев годичной почти давности, когда только давался старт всего того «сюра», который захватил наши (я имею в виду российские и украинские) народы и территории. Тогда я наивно вынес на свет Божий рассуждения о причинах и возможных последствиях запускаемых на наших глазах процессов. И получил по шее, и от друзей («Как ты можешь, или даже смеешь, рассуждать, посмотрев на все это всего в течение суток?»), и от оппонентов, и, особенно, от разного рода «троллей», желающих поспекулировать и понаслаждаться различным толкованием казалось бы всем понятных терминов. Таких, как патриотизм, фашизм, война, и так далее. Тогда я счел за благо закрыть под замок все эти записи. Но, когда начался Донбасс, я пожалел. И потом открыл. Потому, что единственной целью этой моей поездки, как (это только сейчас стало понятно) и предыдущих, было даже не разобраться - это, пожалуй, уже невозможно, - в том, что происходит. Целью было представить, получить картинку перед глазами. Это, знаете, как вы читаете, допустим, какую-нибудь книгу, в которой события разворачиваются в реальном месте. Так вот, ваше восприятие самой книги будет гораздо более полным и более близким к тому, что имел в виду автор, если вы будете знать это реальное место, представлять его. Так и здесь. Когда мне теперь, после поездки, говорят, что события происходят на Киевском или в Текстильщике, я сразу вижу реальный Киевский проспект или Текстильщик. Вот, только и всего. Но совсем избежать каких-то оценок или, упаси Бог, выводов, пожалуй, не удастся. Ну и ладно.
****
От Ростова до Донецка всего лишь чуть больше 200 километров через ставший знаменитым сначала из-за боев, потом из хроник путешествий на Донбасс разных наших знаменитостей, пункт пропуска Успенка. Мои друзья - ростовчане рассказывали мне когда-то, как во время футбольного чемпионата они гоняли в Донецк. Как их дети - подростки срывались из провинциального, по сравнению с казавшимся тогда столичным Донецком, Ростова, на дискотеки. Тогда это занимало от 2 до 3 часов. И я обратился за помощью к ним - разузнать, что, как, когда… Каких только небылиц я не наслушался, вылетая в Ростов. И что трасса закрыта (что действительно имело место пару дней до моего приезда), и что там орудуют банды, отнимающие деньги, телефоны, машины, и что в заложники за выкуп возьмут, и что там есть украинские блокпосты, для которых российский паспорт - красная тряпка. Прямым ходом с самолета мы поехали на автовокзал… Сегодня - два автобуса, 16-45 и 19-30.
- Ты с ума сошел - ночью ехать! - в один голос закричали провожатые… И я взял билет на завтрашний, утренний, 9-часовой.
- Оставишь нам все ценное! - наслушавшись баек, я и сам так решил. Комп, бумажник с кредитками, ключи от квартиры… С собой - паспорт, телефон (вот, не удержался, взял смартфон. Куда я без него - хоть в интернет выйти, хоть почту проверить, хоть видео снять, хотя я реально повертел в руках старую Нокию…), минимум денег. Фонарик, фотик-мыльница, диктофон. Личные вещи. На обратном пути российская таможня попросит выложить на стол весь этот джентльменский набор и искренне удивится:
- Журналист, что ли?
- Нет. Путешественник.
- А диктофон-то на что?
- Память плохая. Я себе всегда все надиктовываю, чтобы с блокнотами не возиться. Хотите послушать? - Искренне предложил я и сам обомлел от своей опрометчивости, вспомнив, что не стер четыре часа беседы с раненым «беркутовцем», которого встретил в частной гостиничке в Крыму в марте того года.
- Да ладно, езжай…
Главная мера предосторожности - не выделяться. Потому решили ехать на большом автобусе, а не на маршрутке или такси. Да черт с ним, что восемь часов по расписанию. Решение, как оказалось, правильное как раз с точки зрения простоты и скорости прохождения границы. Но по порядку.
****
Еще утром, перед отлетом, я стоял у полок московского супермаркета и размышлял, что взять в подарок в Донецк. Вот задачка, да? Не, ну московских конфеток. Колбаски копченой. О, баночку икры, только красной, чтоб не нарываться. Алкоголь… Нет, тогда багаж сдавать… В Ростове куплю, не забыть только. Интересно, действует ли в военном Донецке сухой закон?
Потом я поворачивался и шел к крупам. «Вот идиот, икорки, видишь ли. Тушенки возьми, да гречки». Перед глазами возникают то картинки блокадного Ленинграда, то сюжеты новостей… Нет, если бы так все плохо было, неужто Саня не сказала бы?
****
- Давай поймем, что ты должен знать обо мне, когда тебя будут спрашивать. - Мне понятно, что Саня, произнося эту фразу по телефону, опасается именно процесса перемещения по неспокойным территориям, а вовсе не постоянного там пребывания. Ну, хоть что-то начинает складываться в мозаиках. Я пытаюсь отшучиваться, типа, подробности из ее жизни буду рассказывать только под пытками, но она жестко одергивает:
- Сразу расскажешь…
В довоенной жизни Саня - врач. Последнее время - преподаватель в медицинском, доцент. Взрослая дочь закончила университет еще в довоенное время и успела получить престижную работу в Киеве. Живет там в маленькой квартирке. Когда началась война, Саня со старенькой мамой уехали к дочери. Мама осталась там, получив статус переселенки, а Саня вернулась. «Слушай, ну что я там буду делать? Работу там сейчас не найти. Квартирка маленькая. Зачем? Тут все нормально! А там я донецкая, враг … Только вот машину пришлось где-то там оставить».
****
Автобус - немного не новый, но достаточно еще приличный «Неоплан», почему-то с чешскими номерами,
заполнен чуть больше, чем наполовину. Знаете, что больше всего успокаивает? Целое лобовое стекло. Сосед - мужик лет 65 («постарайся поменьше разговаривать с попутчиками - мало ли, кто») и сам не склонен к разговорам. Единственный раз за всю дорогу он повернется ко мне на блокпосту между Макеевкой и Донецком… Вот там я и напишу, что он мне расскажет. Из пассажиров - большей частью женщины, но есть и мужчины. Две семьи беженцев возвращаются в Донецк из России, еще одна - из Киева, кружным путем. Чтоб не проходить многочисленные блокпосты украинских военных на прямом пути. Всего год назад можно было от Киева до Донецка доехать на скоростном «Хюндае» за несколько часов, с комфортом…
Автобус долго ползет по Ростовским пробкам, потом выбирается на оперативный простор и ходко идет по достаточно ровной дороге, обгоняя грузовики и легковушки. Где-то за Таганрогом обгоняем колонну из четырех тягачей с танками на платформах. Взявшиеся отвезти меня из гостиницы на автовокзал друзья удивились моему выбору гостиницы, которую я забронировал, ткнув пальцем в «букинг» уже из самолета - недалеко от железнодорожной ветки, идущей как раз в сторону Украины. «А что, по ней что-то ходит?» - удивился я. «Еще как. По ночам, составы с техникой». Я правда, ничего не видел и не слышал, поскольку окна выходили во дворик. Ну, говорят, так говорят. В конце концов, тут тягачи могли везти танки по дороге, идущей к КПП с Украиной, куда угодно, правда же?
КПП Успенка. Наш терминал - вполне себе современные строения, перед которыми припарковано достаточно много машин. Один джип с прицепом и нарисованными на крыше и боках, как машины, так и прицепа, самодельными плакатами «Везу помощь Донецку» с московскими номерами. Стоит, похоже, долго. Границу переходят в основном, машины с украинскими номерами, но парочка ростовских тоже замечена. Движение через пункт пропуска крайне неспешное. Автобус обходит небольшую очередь по выделенной полосе и встает у терминала. Тут надо выйти со всеми вещами.
Сначала нас выстраивают в холле, с вещами перед собой. Сумки надо открыть. Какое-то время мы ждем, пока таможенники ходят туда-сюда и что-то обсуждают. Оказывается, мы ждем кинолога с собакой. Пес приличной породы (на обратном пути будет смешной пудель) тыкается мордой в сумки и вальяжно отходит. Я на всякий случай достаю из пакета с подарками колбасу, но кинолог смеется - «Она не из этих…»
Обстановка, тем не менее, скорее, дружеская. Тут в терминале теплые туалеты, и в процессе осмотра можно туда выйти - нет никаких проблем. Потом нас приглашают в зал для досмотра багажа. Досмотр тотальный и тщательный. Таможенники - мужчины от сорока до пятидесяти.
- Что в рюкзаке?
- Личные вещи. - Таможенник теряет к нему интерес.
- А в сумке?
- Гостинцы. Конфеты, колбаса, баночка икры.
- Икры? Давайте посмотрим.
- Красной, красной… - Я начинаю вытаскивать из сумки пакетики и… не обнаруживаю банки. - Наверное, выкатилась, когда водитель тормознул по пути на вокзал. - Таможенник щурится в ответ, типа, обмануть хотел, задекларировал и не повез… Но обстановка разряжена. Впрочем, она и не была напряженной, ничем, кроме собственных ожиданий и «накруток».
Паспортный контроль. Российский паспорт только у меня, но он не вызывает никаких эмоций.
- К родственникам, что ли?
- Да, в Донецк.
- Счастливого пути.
Прямо передо мной возвращающаяся из России семья беженцев - сильно измотанная женщина и ее дочка лет 16, веселушка - хохотушка. Молодой парень из очереди берется помочь им с вещами, которых какое-то огромное множество - сумки, тюки, баулы, - а заодно пошутить с женщинами. Но нарывается на холодную злую отповедь.
- Поговорить хочешь? Найди кого-то другого. Я тридцать часов в дороге.
- Откуда, милая? - это старушка рядом.
- Из Лихославля.
- Наверное, летом там по лесу ходили, за грибами, - все еще не унимается парнишка.
- Болото там кругом. Общага без удобств. Гнилая вода в колодце. Сортир во дворе без двери. Крыша течет. Чего тебе еще? - И сквозь зубы в сторону. - Дерьмо…
Я молча беру один из ее баулов и также молча ставлю в багажник автобуса.
- Куда так далеко суешь? Не достану же, - И снова, отвернувшись в сторону сквозь зубы - Дерьмо…
Автобус вкатывается на территорию ДНР. Навстречу - толпа хаотично лезущих легковушек, к багажникам и крышам которых привязаны «черкизовского» типа сумки - новая волна беженцев, вызванная вчерашним обострением ситуации.
- А что с обратными билетами, - спрашиваю я водителя.
- Обратно идем полные, но ажиотажа нет. Если за день покупать - уедешь…
Пункт пропуска с украинской стороны границы разительно отличается от российского - прошитые пулями и осколками листы гофрированного железа, бетонные ежи и блоки, посеченные пулями деревья. Внутренние помещения используются только служащими пункта - молодыми ребятами в камуфляжной одежде, в защитного цвета свитерах и таких же шапочках, с автоматами. А, нет, вон девушка в камуфляже и с пластиковым стаканчиком чая в руке… На площадке сбоку от пункта идет досмотр встречного автобуса - там люди также, как час назад мы на российской таможне, стоят, поставив вещи перед собой. Но наш автобус в закуток не загоняют. Служащий ДНР заходит в автобус и собирает паспорта. Он в свитере и зеленой шапочке - ну точно такой же, как «зеленые человечки» почти годичной давности в Крыму. Мой паспорт не вызывает у него никаких эмоций.
- Куда едете?
- В Донецк.
- Зачем?
- К родственникам.
- Откуда?
- Из Москвы. - Ростовчане советовали не говорить мне, что я из Москвы. Ага, как будто по моей речи это непонятно. Нет, никогда лучше не врать, когда в этом нет необходимости… Речь парня тоже далека от украинской или южнорусской - никакого характерного гаканья или иных особенностей. Нормальный такой среднерусский говор.
Все. Никаких больше вопросов и эмоций. Проверять багаж у нас не будут - достаточно того, что россияне проверили. Час.
Очередь с той стороны тянется примерно на километр, дорога идет через лесочек с припорошенными окопами и сильно посеченными деревьями. Обгоревшие тополя вдоль дороги, деревенька с разрушенным до основания домом, на месте которого осталась только закопченная снаружи печь. А потом - мирные украинские пейзажи и неважно почищенная дорога, с покрытыми льдом краями и чистой серединой, что при встречных разъездах автобус вынужден сильно сбрасывать скорость и одним боком уходить на лед. Этот рейс, в отличие от обратного, не заходит в городки, типа Амвросиевки, Иловайска или Харцызска, поэтому места городских боев в них я рассмотрю только на обратном пути. Иловайск в районе железнодорожной станции станет потом для меня карточкой, которая, наверное, надолго займет место перед глазами при слове Донбасс. Но это потом.
Еще пара часов, и Макеевка. Блокпост, остановка. Солдат заходит в автобус и спрашивает водителя.
- Всё в порядке?
- Да.
- Езжайте. Удачи! - На этот раз без проверки паспортов.
Макеевка - достаточно большой город. Когда-то, еще в детстве, я увлекался разного рода географическими статистическими данными. С той поры засело, что Донецкая городская агломерация была третьей в Союзе после Подмосковья и Ферганской долины. В одном Донецке жило больше миллиона, но к нему примыкали 500-тысячные Макеевка с одной стороны, Горловка с другой и далее - Енакиево, Харцызск, Шахтерск, Торез… Это все городки, когда заканчивается один и сразу начинается другой…
Перечеркнутый знак Макеевки сменяется знаком Донецка. Блокпост, проверка документов. Мой попутчик, не поворачиваясь ко мне, но как-то краем в мою сторону бросает:
- Здесь у меня машину забрали…
- Когда?
- В начале лета. Также остановили и сказали: «Выходи». Сказали, что машина нужна сейчас республике.
- А Вы?
- А что я? Вышел и пошел пешком. Вещи забрать разрешили.
****
Наш с Саней вечерний разговор за тортиком прерывает телефонный звонок. Саня долго говорит, что все у нее в порядке, что это у нее гости, из Москвы. Потом возвращается:
- Это соседка сверху. Она услышала какой-то шум у нас в квартире, голоса, решила узнать как дела.
Вообще, с началом войны люди в Донецке как-то вдруг стали внимательнее относиться друг к другу. У них принято говорить соседям, куда, к кому и насколько они уходят и сообщать, когда возвращаются. Сейчас Саня пойдет и выключит свет в гостиной у соседки, которая уехала, и включит свет в ее спальне. Наверное, половина населения уехала из города, но, глядя на окна, вы не определите, где люди есть, а где их нет. Может, поэтому тут нет мародерства. Может, поэтому прекратилась начавшаяся было «экспроприация для нужд республики» всего, что стало вдруг бесхозным?
- Саня, а что стало с твоей машиной?
- Она стояла тут, на стоянке. Вон мое место под окном, видишь? А когда я летом уехала с мамой в Киев, я поставила ее на охраняемую стоянку. А потом мне позвонил сторож. Они пришли к нему со списком. Они сказали, что люди из этого списка предатели, - они уехали из ДНР. Значит, их собственность теперь собственность ДНР и они заберут машины. Через час. Я позвонила соседке. Через полчаса ее муж приехал и увез машину. Точно не знаю, куда. Он знает. Стоит где-то под Киевом. С нее успели уже колеса и зеркала снять. Но машину спасти успели.
- Ты знаешь, я ведь долго после начала боев симпатизировала украинцам. Это потом все поменялось, когда они нас практически предали. Скажи мне, почему они объявили траур по погибшим в Мариуполе, а по погибшим у нас в троллейбусе или на остановке не объявили? У нас что, другие погибшие? И я не знаю… А отъем прекратился, да. ДНР-овцы навели у себя порядок.
Прям опять по Губерману …
Есть в каждой нравственной системе
Идея, общая для всех:
Нельзя и с теми быть, и с теми,
Не предавая тех и тех.
****
Автобус идет по Донецким улицам. Они широки и хорошо убраны, троллейбусы и трамваи идут с завидной регулярностью, внутри люди. Только сидят все, транспорт полупустой. И люди стоят не на остановке, а метрах в 10 рядом. Самоуспокоение. Транспорта на дорогах очень мало. Пожалуй, это то, что бросилось бы в глаза в первую очередь. А так - абсолютно мирный чистенький город. Нет, конечно. Не все так радужно.
Но это исключение. Хотя, если присмотреться - многое не так. Вот, заправки.
Колонки обложены мешками с песком. А, с другой стороны, бензин есть. И очередей нет. Мозаика…
Автобус идет через весь Донецк, мимо нужного мне адреса, на южный автовокзал.
- Остановите на Шевченко?
- Нет.
- Почему?
- А мне потом с ДНР объясняться. До Южного без остановок пойду - это он громко и для всех.
Южный автовокзал - типичный автовокзал обычных городков. «Не бери машину на улице», - поучали меня и ростовчане, и Саня. Тут в городе много такси по вызову, официальных, но я уже успокоился и сажусь в машину на стоянке. Водитель везет меня по городу, сетуя, что очень быстро, что вот тут всегда во все времена были пробки, а теперь - со свистом, что уже к вечеру, а я у него первый пассажир. Мне он кажется симпатичным, и когда мы приезжаем по нужному мне адресу, я прошу у него телефон. Завтра я хочу покататься по местам, пострадавшим от бомбежек…
****
«Что бы ты хотел увидеть в Донецке?», - спросила меня в одном из писем Саня. «Город, - ответил я, - и с людьми поговорить. Лучше бы разных взглядов». «Кто ж тебе о своих реальных взглядах сейчас расскажет?»
Тем не менее, когда мы садимся обедать, раздается звонок в дверь. Это Санина подруга.
- Она симпатизирует ДНР, - открывая дверь, говорит Саня. - Ты же хотел разные мнения услышать.
- А ты?
- И я симпатизирую. Только у меня это, похоже, защитная реакция. У меня, знаешь ли, много знакомых врачей. Есть психиатры. У них термин есть такой, специальный, так это, похоже, про меня. Ты можешь расспрашивать нас обо всем, все расскажем. Только мы сами многого не понимаем. Мы с тобой вечером погуляем, ты сам все увидишь.
- А у тебя уже есть какое-то впечатление? - вступает в разговор подруга.
- Да. Как-то очень мирно все. Не похоже на войну. Танк только на улице, и народу мало. Да мешки с песком.
- Это самое удивительное. Мы сами иногда смотрим телек, и не верим, что это о нас. Нет, мы завтра тебе Антона дадим, он тебе покажет все места разрушений и боев. Он волонтер, они сразу после бомбежек едут и оценивают, что надо срочно делать. Заделывают окна, дыры, крыши латают. Он покажет. Но все остальное… У нас работают все коммунальные службы. Если что-то нарушается, ну, там, вода, или свет - они еще до окончания обстрела едут чинить. У нас мусор вывозится по графику, представляешь?
Не представляю. Но это так. В Донецке продолжает работать раздельная система сбора мусора.
Там, где поврежден водопровод, организована система снабжения питьевой водой.
- А кто за все это платит?
- Ты знаешь, это и есть война. Люди ходят на работу, просто потому, что надо жить. Надо ходить на работу, и все. А заплатят за нее, или нет, и если заплатят, то когда и сколько - это уже другое. Поэтому трамваи ходят. Проезд - две гривны. Никто ничего не проверяет - они собирают выручку и как-то ее потом распределяют.
- А у вас в институте?
- Нас один раз собрало руководство, и объявило, что ДНР выдаст зарплату. Поскольку мало, то всем поровну. Вернее, уборщицам и младшему персоналу - всем по 3 тысячи. Преподавателям - по 4, профессорам - по 4 с половиной.
- Один раз?
- Да. Но не это самое страшное. У нас же студенты. Они спрашивают, что с ними будет. Будут ли их учить, какие им дипломы дадут. А что им отвечать? Ректор говорит, что он договорился, и будут дипломы российского образца. А я боюсь так говорить студентам. Мы же не можем им сказать неправду? Ты как думаешь, могут ли дать нам статус российского вуза?
- Ох Саня, какие ты вопросы задаешь. Я не знаю.
- Наш профессор съездил в Москву, поговорил, ему пообещали…
- А что Украина? Вы же украинский вуз?
- Это и есть беда. Они готовы сохранить статус вуза, только мы должны уехать на подконтрольную Украине территорию. Со всем институтом, студентами, преподавателями. Зарегистрироваться там. Нам даже место обозначили. А это поселок, где три тысячи жителей. Они это как представляют? Они нас кинули…
- А пенсионеры? - подхватывает подруга, - Ты знаешь, чтобы получить пенсию, пенсионер должен выехать с территории ДНР и встать на учет в пенсионном фонде вне ДНР. Тогда пенсию будут платить. А как, куда? А теперь еще пропуска нужно оформлять на блокпостах. А их десять дней оформляют. Это пенсионер должен ехать непонятно куда, жить в какой-то деревне 10 дней, пока ему не разрешат ехать дальше. Подавать заявление. Ехать обратно. Когда заявление рассмотрят, снова ехать. И пенсию тут не получишь - тут же ни почты, ни банков. За пенсией ехать - снова разрешение, снова 10 дней. Каково? Это они специально, чтоб от нас отделаться. Чтоб мы уехали насовсем. То есть им эта земля не нужна, получается? Но она нам нужна. Ты представляешь, каким был Донецк? Впрочем, почему был? Саня, поехали, покажем…
****
продолжение следует