ЦВЕТЫ в Третьяковке. - Эхо Москвы 08.03.2009. Часть ПЕРВАЯ
ЛАРИСА ЕРЁМИНА
Расшифровка передачи Эха в этом моём блоге уместилась в 3 части.
Фото картин на сайте передачи даны в конце. Я постаралась цитировать фото там, где о данном произведении говорится.
=======
http://echo.msk.ru/programs/tretiakovka/576773-echo.phtmlДата :08.03.2009 15:10Тема :Цветы - остатки рая на землеПередача :Собрание ТретьяковкиВедущие :Татьяна ПелипейкоГости :Екатерина Селезнева
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Добрый день. Татьяна Пелипейко у микрофона, и мы приступаем, приступаем мы к разговору о недавно открывшейся выставке, посвящённой цветам. Вот, в общем, получилась как-то очень весенняя, я бы сказала, тема.
Гость у нас - главный хранитель Третьяковской галереи, куратор данной выставки Екатерина Селезнёва.
Добрый день, Екатерина Леонидовна.
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Добрый день.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Это, во-первых. А, во-вторых, вы её так, к 8-му марту нарочно приурочили, или так сложилось?
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Нет, конечно, нарочно приурочили. Мы теперь тоже всё стараемся к чему-то приурочить, потому что, когда идея той выставки возникла, кто-то сказал: ну, это надо делать летом. Я сказала, что как раз летом такой выставки делать не надо, когда цветы всюду есть, и их очень много. А вот, когда цветок воспринимается, как драгоценность, как какое-то ожидание лета, весны, счастья, вот тогда эту выставку и надо делать.
И так получилось, что и время, и место оказались свободными в начале марта, и мы подумали, что это замечательно для того, чтобы эту выставку открыть.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А выставка, - давайте уж сразу тогда уточним различные оргвопросы, - работает в Инженерном корпусе.
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Да, и, что самое главное: будет работать завтра, хотя завтра понедельник и вроде бы должен быть выходной, но в связи с тем, что завтра - праздничный день, выставка работать будет в Инженерном корпусе с 10 до 18.30 - кассы, до 19.30 - музей.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну хорошо, теперь, когда, честно говоря, я уже выставку посмотрела, и иной раз увидела совершенно для меня неожиданные, так сказать, повороты тех или иных авторов к цветочной теме. И даже вопрос такой возник: а есть ли вообще художники, которые никогда цветов в том или ином виде не писали? Но наверняка есть, но как-то их, по-моему, немного.
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Конечно, есть! Конечно, есть!
Ну, Александр Иванов не писал цветов, например.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Но он писал растительность, тем не менее.
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Ну да, но вот именно цветочных натюрмортов, скажем, не писал. И даже по этому поводу высказался однажды в письме к Рабусу. Он сообщил примерно следующее: «Первый раз жалел я, что не пишу ни цветов, ни плодов». Он собирался уезжать, и, видимо, ему хотелось кому-то оставить на память. А мы понимаем, что такое, конечно, цветочный натюрморт - это тоже прекрасный всегда подарок.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Хотя, может быть, в Италии не так хотелось вот по этой самой причине, что цветов достаточно вокруг.
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Я думаю, что это всё-таки связано и с каким-то внутренним состоянием. Потому что, если мы вспомним, не так много цветов и у передвижников, скажем.
У передвижников - это скорее такие букеты состояния. Вот на нашей выставке представлена превосходная вещь Поленова размером с открытку, называется она «Галилейская анемона». И цветок этот обладает всеми теми же смысловыми достоинствами, которыми обладает красная роза, или гвоздика, изображённые на иконе, скажем, когда мы видим Богоматерь с Христом, и когда этот красный цветок воспринимается, как символ крестных страданий Христа.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну вот, есть и символика цветов, есть и формальная сторона их изображений.
Вернёмся мы и к тому, и к другому после того, как зададим вопрос нашим слушателям.
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Хорошо.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А вопрос, за который они смогут правильно, естественно, ответив на него, и, сделав это быстрее, чем другие, смогут получить такой красивый и увесистый довольно каталог выставки «Цветы в Третьяковской галерее».
Вопрос, конечно, тоже будет цветочный.
Итак, некий русский художник как-то раз сделал выставку собственных работ, полностью (целая выставка), состоящую из изображений не вообще, а только одного цветка. Ну, собственно говоря, очень простой вопрос для вас: кто это был, и что за цветок он таким образом представил?
Итак, имя - имя человека и имя цветка, пожалуйста.
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Да, выставка случилась в начале 1910 годов и имела оглушительный успех у публики.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Да, это уж вы подсказывать начинаете. Ну, да ладно!
Итак, пожалуйста, в виде sms-ок ваши ответы присылайте на номер: +7 (985) 970-45-45.
Итак, имя художника и название цветка, из изображения которого, причём в собственном, в родном изготовлении, он умудрился сделать целую большую экспозицию.
Ну что, ответы, я думаю, сейчас пойдут.
Возвращаемся мы к выставке, и опять-таки скажем тем, кто в данный момент может открыть компьютер и видеть сайт «Эха Москвы», там, где сегодняшняя наша передача «Собрание Третьяковки», вы уже можете видеть кое-какие иллюстрации. Разумеется, это лишь малая доля. Хотя сегодня, пожалуй, больше иллюстраций там повешено, чем в других передачах, сложно достаточно…
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Выставка оказалась очень насыщенной - там более 250 произведений представлено.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: И то, наверное, это не всё, что даже у вас есть в фондах.
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Да, отбор был жесточайший. И просто кажется, что графика очень оказалась обижена, потому что ну выбрали пунктиром просто обозначить, что и в графическом искусстве эта тема также присутствует. А на самом деле, это можно было бы сразу делать второй том.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну, в общем, да, вполне. Может, они и сделают потом на волне этой обиды?
Какая там графическая работа Любови Поповой «Герань», состоящая из нескольких, абсолютно геометричных, абсолютно прямых линий. Совершенно потрясающая!
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Да, а какой Фонвизин! А какая Маврина. Тоже пришлось всё отсекать, Сафронова. Ой!
Т.ПЕЛИПЕЙКО: В общем, понятно. Короче, с отделом графики вы поссорились надолго, я так чувствую, обиженными они остались.
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Нет, не поссорились. Все были довольны, что… Вся галерея принимала очень заинтересованное участие в создании этой экспозиции.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну, хорошо. Итак, наш гость Екатерина Селезнёва в данной ситуации, прежде всего, куратор данной выставки.
С какой бы работы вы хотели начать? Вот для вас принципиально важной, какая является?
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Знаете, я увидела, что у вас выложена первая работа Осьмёркина.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну, это чисто случайно, - так повесилось.
Е.СЕЛЕЗНЁВА: А мне очень это показалось правильным, потому что, к сожалению, это имя как-то почти выпало из художественного нашего обихода. А зря и жаль, потому что Александр Александрович Осьмёркин - замечательный художник. Как он себя сам характеризовал: «Кровный сын Бубнововалетцев», сейчас, как мне кажется, просто незаслуженно забыт. И вот эта превосходная работа, может быть, позволит нам сегодня его вспомнить и поговорить о нём.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Нельзя сказать, чтобы он был совсем забыт. Но, тем не менее…
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Ну, по крайней мере, его знают специалисты. И я ни разу не слышала, чтобы кто-нибудь спрашивал.
Вы знаете, ведь очень часто звонят люди в Третьяковскую галерею и спрашивают: «А вот я могу увидеть работы такого художника, или такого художника? А вот такой-то художник у вас есть в собрании? Про Осьмёркина давно никто не спрашивал. И я считаю, что правильно будет с него начать ещё и потому, что эта работа позволит нам как-то порассуждать о том, что был цветочный натюрморт в советскую эпоху, потому что, так сказать, что это было до революции, это вполне…
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Вот как назвать эту работу? - Портрет, или натюрморт? Потому что это женский портрет в профиль.
Но для тех, кто сейчас не видит иллюстрации, но вы потом сможете зайти на сайт и посмотреть, или вообще найти работы Осьмёркина и ознакомиться подробнее.
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Она называется «Профиль и цветы».
Т.ПЕЛИПЕЙКО: А с другой стороны, цветы здесь не просто фон, хотя они на более дальнем плане, нежели женская фигура, но они занимают вообще добрых две трети картины данной. И вот действительно жанр, наверное, не знаю, вот тем, кому приходится каталогизировать это всё, наверное, обозначить трудно.
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Да. И вы знаете, в советское время был такой критик Осип Бескин, который очень негативно отозвался об этой работе Осьмёркина, говоря: «Я сознательно рассматриваю эту вещь в разделе натюрмортов».
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Какой примерно год этой работы?
Е.СЕЛЕЗНЁВА: 46-й, это 46-й год. И он, отдавая должное мастерству Осьмёркина, считал, что художник проявляет рафинированное, утончённое эстетство. И эту дивную женщину он рассматривает, как куклу, как какой-то такой трафаретный портрет, который похож на манекены в парикмахерских витринах.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: То есть, как часть натюрморта?
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Да, да. Что она неживая, хотя, на мой взгляд, это совершенно не так. Здесь Осьмёркин сопоставляет два мира. И мы понимаем, что эти - натюрморты, да, всё-таки натура уже неживая. Хотя цветы здесь тоже изображены живо, потому что они в цвету, просто в апофеозе своей красоты.
Но удивительный этот женский образ, как бы замкнутый на собственных переживаниях, как будто действительно закрытый. Но мы понимаем, сколько в нём и внутреннего достоинства, и красоты, и просто, видимо, и размышлений.
Вообще, нужно сказать, что, конечно, этот профиль не писался при температуре 36 и 6, потому что это жена Осьмёркина - Надежда Георгиевна Осьмёркина, которая стала его женой вот, по-моему, как раз в 46-м году. Его последняя муза. И, конечно, тут, наверное, каждое касание кисти холста оно пронизано вот этим любованием, этой молодостью, вот этим безупречным, медальным профилем, этой перламутровой кожей. Но при этом мы понимаем, что это как раз не кукла, что это очень благородный, живой и мыслящий человек.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Кстати, это не тот случай, когда Сезанн сажал позировать собственную супругу, что он, кажется, делал часто, и говорил ей: «Я бы хотел, чтобы ты позировала, как яблоко», - знаменитая эта фраза, которую очень любят цитировать.
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Я думаю, что не тот это случай. И не тот случай, когда, вы знаете, на нашей выставке присутствует замечательная работа Головина «Девочка и фарфор». И Головин, когда эту работу писал, он попросил Фросю, девочку Фросю, которая была дочерью дворника его, вот попозировать ему. И для этой картины Фросе был специально сшит костюм. Это я сегодня ещё всё обсудила с Идой Марковной Гофман, идя на передачу, со специалистом нашим по Головину. Потому что я подумала: «А вдруг зайдёт разговор? Я не точно помнила, кто там? Потому что там тоже удивительное это девичье лицо. Кто там изображён? Я только помню, что её Фрося зовут. Она говорит: «Это была дочь дворника, но она подошла Головину для вот этой работы». А здесь мы понимаем, что выбор, конечно, был продиктован иным.
Вы знаете, что и Осьмёркин, и Фальк оба учились у Мошкова. И Осьмёркин, и Фальк сохранили дружеские, тёплые отношения на всю жизнь. И они общались то, что называется, домами.
И вот, когда появилась Надежда Георгиевна Осьмёркина, то Фальк, (это мы находим в воспоминаниях его жены), - восхищался просто ею, и говорил: какая удивительная женщина Надежда Георгиевна! Какой она навела порядок в мастерской, как там стало чисто и просторно. Ничего, кроме книг и картин! Никакого быта!
И вот действительно в этой картине нет никакого быта. «Идеальная помощница» - называл он её.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Здесь цветы, женский образ и книги.
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Да, да.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: То есть, эстетическое, интеллектуальное удовольствие, в общем, так получается.
Е.СЕЛЕЗНЁВА: А сам Осьмёркин, когда преподавал, он замечательно как-то сказал своим ученикам про то, что картину художник должен обязательно себе представить, скажем, во дворце, то есть, в какой-то там, или в музейной обстановке. Во дворце он говорил. Или висящую в богатом, дворцовом интерьере. Среди мрамора, золота, шёлка.
И помимо всех своих качеств, она должна обладать ещё одним: она не должна затеряться среди всего этого великолепия.
И вот действительно, его работы они никогда и нигде не затеряются. Он даже так очень резко говорит: «Она должна стать его составной частью, а не казаться портянкой, вставленной в раму».
Это, конечно, вообще, такое его суровое суждение оно, безусловно, отражает все те коллизии, которые в это время происходили. Потому что мы же понимаем, какие шли бурные полемики по поводу того, какова действительно роль искусства в советское время.
Мы помним совершенно удивительное высказывание Дейнеки, замечательного мастера, который сказал: «Натюрмортизм надорвался».
Т.ПЕЛИПЕЙКО: С другой стороны, мало людей уходило в пейзаж и в натюрморт? Именно потому, что к ним было сложнее придраться просто-напросто, с идейной точки зрения.
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Бескин же сказал это со знаком «минус»: «Вот мансардное уединение он здесь демонстрирует».
А, если рассмотреть это мансардное уединение со знаком «плюс», то и получится вот это самое потрясающее место на свете - мастерская художника, куда мало кто имеет доступ, и где и происходят самые чудесные вещи.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Но, не говоря уже о том, что эта работа, конечно, может рассматриваться, конечно, как некое продолжение традиций и ХУШ века, и особенно раннего Х1Х, когда в женском портрете очень часто присутствовал цветок, или цветы, или цветочный фон.
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Да, я хотела бы сказать, что вы знаете, на нашей выставке мы поставили зеркало. Это зеркало замечательное, потому что на нём тоже есть цветочный орнамент. И рядом мы поставили вазу с цветами.
И вот вы знаете, во время монтажа я наблюдала за людьми и за собой. Вот ты бежишь, и вдруг ты наталкиваешься на это зеркало, смотришь туда, и понимаешь, что твоё выражение лица в данный момент совершенно не подходит к тому, потому что ты видишь просто свой портрет в зеркальном этом отражении с букетом цветов. И ты понимаешь, что это должно быть особое состояние.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Хочется выражение своего лица подстроить под…
Е.СЕЛЕЗНЁВА: Да.
Т.ПЕЛИПЕЙКО: Ну что, мы выражение собственных лиц в ближайшие несколько минут подстроим вновь к цветочной теме, а сейчас передадим слово НОВОСТЯМ.
НОВОСТИ "
(Окончание части первой - ЛЕ)
Часть ВТОРУЮ см http://l-fi-hran-plant.livejournal.com/3031.html
Часть ТРЕТЬЮ см http://l-fi-hran-plant.livejournal.com/3312.html