"Всё-таки камодить - это искусство!"- подумал главный инженер Земстройэкспедиции Гурьянов. Разные его методы накапливаний не выдерживали критики у окружающих. "Они у тебя, Сашка, чисто по определению, не работающие!", смеялся его друг и, по совместительству геодезист Семен Горинов. Александр Максимович на того не обижался, только улыбался, ( Read more... )

Зинаида Семеновна никогда не была подвержена ониомании. Поэтому её пятнадцатилетняя дочь, названная в честь своей родительницы, Зина предпочитала ходить по магазинам с отцом, в ком эта самая ониомания проявила себя во всей красе. С полными сумками и пакетами в руках они стояли в коридоре по возвращении из торгового центра и виновато кивали головами ( Read more... )

"Закрыжил ты меня!", завопил бухгалтер налоговому инспектору. "Извини, дружище", возразил ему друг детства, "Крыжить я тебя буду в начале осени, а пока, давай, делай ход." И Илье Петровичу пришлось сделать ход в "Монополии", который и привел его к проигрышу.

Будучи загруженным проблемами по уши и представляя себе, что готов к любой неожиданности, Соколов был фраппирован, получив письмо о судебном разбирательстве за неоплату коммунальнвх услуг.

Тридцать лет подобной жизни привели Тимофея к тому, что все знали его как анахорета. То есть его не знал никто. А если кто и помнил, то только удивлялся живучести жильца квартиры №5.

Где не ступала нога человека - белое пятно на карте. Ойкумена тогда какого цвета? Черного? Серого? Какой цвет оставляет нога человека? Серый? Серый след ноги человека переходящий в черно-краснеющий цвет человечества…

На самом деле их было трое: доктор Джекил, мистер Хайд, его доппельгангер, и ангел-хранитель - мистер Уинг. Его-то Стивенсон и не разглядел той ночью на крыше. А если бы и увидел, то не захотел бы поверить своим глазам.

Прослыв филистером, Елизар Петрович не беспокоился о том, что кто-то догадается о причинах его выбора покупки того или иного краденного предмета. Скупщик не показывал виду, что ему предлагают что-то дорогое. Поэтому в его коллекции, в загородном доме, можно было наткнуться на редкий и ценный образец живописи начала XX-го века.

Журфикс они так и не смогли определить за всё время своего совместного отпуска. Какой тут журфикс, когда в доме каждый вечер кто-то гостил! Люди приходили, уходили и Евгений с Татьяной были рады выходу на работу чтобы отдохнуть от них.

Остатки можно было с натяжкой назвать хабарой. Какая же это хабара, если её хватает только лишь на жизненно необходимое? Поэтому взвесив все «за» и «против» Серей Ефимович решительно принял все меры для поисков нового источника заработка.