Железо от диавола
В арсенал вычислительных центров конца 80-х шаманский бубен не входил.
В отличие от Василия и Васьки-Третьего, нашего "дисковика" все называли Васечкой. "Дисковик" - это такая местная производная от титула инженера, отвечавшего за работу накопителей на магнитных дисках (НМД) и устройства управления оными (УУ НМД, в обиходе - "стойка управления"). Это не означает, впрочем, что Васечка не пекся об НМЛ (ленточных, стало быть) и УУ НМЛ, а также других железных зверушках в свою смену,- но основной его заботой была все же дисковая подсистема.
Легче всего представить себе НМД, имея перед глазами большую (выше пояса человеку среднего роста) стиральную машину с вертикальной центрифугой. Подняв крышку (что возможно было только при остановленной центрифуге), инженеры или операторы устанавливали или снимали пакеты магнитных дисков,- эдакие "тортики"; наши 100-Мбайтные тортики были не всякому дядьке в обхват. Погружаешь тортик в "тазик", особым движением снимаешь пластиковую крышку - установка пакета завершена. Теперь нужно сильно и мягко захлопнуть крышку устройства - и лишь после этого двигатель запустится со звуком взлетающей вдали СУшки, и на потоках воздуха плавающие головки чтения/записи входят между магнитных пластин. А УУ этими "стиралками" - и вовсе трехстворчатый шкаф,- весь в тумблерах, кнопках, лампочках и прочей техномути.
НМД были устройствами капризными: много механических частей, большое энергопотребление, протяженный интерфейс, громадный контроллер, состоящий из множества макроузлов... А главное - сами свойства магнитной записи на достаточно еще несовершенном покрытии. Снабженцы всеми правдами и неправдами, используя в качестве валюты священное вещество для техобслуживания, старались урвать диски BASF. А те, кому доставалась "болгария", могли считать себя бедолагами: рабочий слой на них сыпался немилосердно, густо уделывая головки.
Диагностика сбоев всей этой подсистемы была некой помесью опыта и ведовства, и Васечка в эту композицию вписался как нельзя лучше.
Васечка вполне мог послужить моделью художнику, в концепции которого Иисус - личность прежде всего страдающая. Предельно тощий, ростом под два метра, но какой-то даже не сутулый, а склоняющийся, словно ива надречная, он и ходил так - слегка заплетая ногами, свесив руки, встряхивая хайром,- словно и вправду снялся с насиженного места у пруда - да и пошел нехотя, через силу... Хайр у него был русый, выгорающий, самопроизвольно распадающийся на прямой пробор, челка ниже неожиданно темных бровей,- и темные зимой, "подгорающие" летом длинные ресницы над классически голубыми глазами,- и совершенно иконописные, продлинноватые - словно рисованные - черты лица.
При этом выражение этого самого лица было по большей части страдальческое,- кроме тех редких минут, когда поджатые губы и судорожно сжатые челюсти выдавали страх или злость.
Перешел к нам Васечка с ВЦ другого Завода. По слухам, тамошний системщик Слава был гуру одного из запрещенных в те чудные времена эзотерических кружков. Судя по всему, Слава был энергетически довольно сильным дядечкой, и поговаривали, что те немногие, кто посмел пожаловаться на него доктору или в другое ведомство по делам ума, чести и совести,- в дальнейшем интересовали только докторов, ибо пропатченный разум подавал в отставку. После пары таких случаев, видать, кружок и "расселили": не станешь же строить на хуторе Пятницкого (где находился дом печали) еще и вычислительный центр...
Васечка нашел новую опору в православии,- однако возненавидел разом и ГБ, и эзотерику, и докторов. К людям же, за которыми он числил некие "способности", относился со смесью любопытства, страха и подавленной агрессии. Когда с бригадой наладчиков раз в квартал на ВЦ приходил один из былых знакомцев по кружку Славы,- Васечку откровенно корежило, он едва в состоянии был свести "маму" с "папой".
Все это, однако, не мешало (а может, и помогало - кто знает?) Васечке быть специалистом, как принято говорить, "от бога". Правда, сам он все чаще говорил, что вся эта кибернетическая требуха - от диавола,- но до поры до времени работать это ему не мешало. Он был локальным божеством дисковой подсистемы.
Однажды Васечку направили на курсы повышения квалификации - в сущности, подтвердить дипломом свой и без того классный уровень. "Дисковые" курсы читались в Пензе, в "научно-учебном центре" при заводе ВЭМ. Лететь в Пензу нужно было "тушкой" из Симфи.
И вот,- билет на самолет с прилагающимся "аэропортовским" автобусным - куплен; дисковик только что завершил "предотлетную" профилактику. Системная группа приняла машину, работа пошла, а Васечка спустился за каким-то бумажным рожном в отдел кадров. До автобуса - час. Система встает вглухую, УУ НМД увесилось огнями, что твоя елка, сбросы не проходят ни на уровне системы, ни на стойке... а в дисплейном зале беснуется смена отладчиц - программисток заводоуправления. Вороний грай над палой лошадью не передаст этого накала эмоций.
Сорок минут до автобуса. Шаркая кроссовками, мотая хайром, в зал вбредает Васечка. Оценив ситуацию, медленно снимает растянутый невнятного цвета свитер, надевает первый попавшийся халат. Входит в гермозону и, раскинув крестом длиннющие руки, обнимает озверевшую стойку. Тихо произносит: "Ну, что ты, милая,- я ж ненадолго. Я вернусь..."
Стойка пошла - без единого пультового действия. До автобуса - полчаса. Васечка снял халат, напялил свитер и убрел.
...Говорят, через несколько лет он бросил чертово железо, подался в реставраторы, работает в крымских храмах и - быть может,- обрел спокойствие...
В отличие от Василия и Васьки-Третьего, нашего "дисковика" все называли Васечкой. "Дисковик" - это такая местная производная от титула инженера, отвечавшего за работу накопителей на магнитных дисках (НМД) и устройства управления оными (УУ НМД, в обиходе - "стойка управления"). Это не означает, впрочем, что Васечка не пекся об НМЛ (ленточных, стало быть) и УУ НМЛ, а также других железных зверушках в свою смену,- но основной его заботой была все же дисковая подсистема.
Легче всего представить себе НМД, имея перед глазами большую (выше пояса человеку среднего роста) стиральную машину с вертикальной центрифугой. Подняв крышку (что возможно было только при остановленной центрифуге), инженеры или операторы устанавливали или снимали пакеты магнитных дисков,- эдакие "тортики"; наши 100-Мбайтные тортики были не всякому дядьке в обхват. Погружаешь тортик в "тазик", особым движением снимаешь пластиковую крышку - установка пакета завершена. Теперь нужно сильно и мягко захлопнуть крышку устройства - и лишь после этого двигатель запустится со звуком взлетающей вдали СУшки, и на потоках воздуха плавающие головки чтения/записи входят между магнитных пластин. А УУ этими "стиралками" - и вовсе трехстворчатый шкаф,- весь в тумблерах, кнопках, лампочках и прочей техномути.
НМД были устройствами капризными: много механических частей, большое энергопотребление, протяженный интерфейс, громадный контроллер, состоящий из множества макроузлов... А главное - сами свойства магнитной записи на достаточно еще несовершенном покрытии. Снабженцы всеми правдами и неправдами, используя в качестве валюты священное вещество для техобслуживания, старались урвать диски BASF. А те, кому доставалась "болгария", могли считать себя бедолагами: рабочий слой на них сыпался немилосердно, густо уделывая головки.
Диагностика сбоев всей этой подсистемы была некой помесью опыта и ведовства, и Васечка в эту композицию вписался как нельзя лучше.
Васечка вполне мог послужить моделью художнику, в концепции которого Иисус - личность прежде всего страдающая. Предельно тощий, ростом под два метра, но какой-то даже не сутулый, а склоняющийся, словно ива надречная, он и ходил так - слегка заплетая ногами, свесив руки, встряхивая хайром,- словно и вправду снялся с насиженного места у пруда - да и пошел нехотя, через силу... Хайр у него был русый, выгорающий, самопроизвольно распадающийся на прямой пробор, челка ниже неожиданно темных бровей,- и темные зимой, "подгорающие" летом длинные ресницы над классически голубыми глазами,- и совершенно иконописные, продлинноватые - словно рисованные - черты лица.
При этом выражение этого самого лица было по большей части страдальческое,- кроме тех редких минут, когда поджатые губы и судорожно сжатые челюсти выдавали страх или злость.
Перешел к нам Васечка с ВЦ другого Завода. По слухам, тамошний системщик Слава был гуру одного из запрещенных в те чудные времена эзотерических кружков. Судя по всему, Слава был энергетически довольно сильным дядечкой, и поговаривали, что те немногие, кто посмел пожаловаться на него доктору или в другое ведомство по делам ума, чести и совести,- в дальнейшем интересовали только докторов, ибо пропатченный разум подавал в отставку. После пары таких случаев, видать, кружок и "расселили": не станешь же строить на хуторе Пятницкого (где находился дом печали) еще и вычислительный центр...
Васечка нашел новую опору в православии,- однако возненавидел разом и ГБ, и эзотерику, и докторов. К людям же, за которыми он числил некие "способности", относился со смесью любопытства, страха и подавленной агрессии. Когда с бригадой наладчиков раз в квартал на ВЦ приходил один из былых знакомцев по кружку Славы,- Васечку откровенно корежило, он едва в состоянии был свести "маму" с "папой".
Все это, однако, не мешало (а может, и помогало - кто знает?) Васечке быть специалистом, как принято говорить, "от бога". Правда, сам он все чаще говорил, что вся эта кибернетическая требуха - от диавола,- но до поры до времени работать это ему не мешало. Он был локальным божеством дисковой подсистемы.
Однажды Васечку направили на курсы повышения квалификации - в сущности, подтвердить дипломом свой и без того классный уровень. "Дисковые" курсы читались в Пензе, в "научно-учебном центре" при заводе ВЭМ. Лететь в Пензу нужно было "тушкой" из Симфи.
И вот,- билет на самолет с прилагающимся "аэропортовским" автобусным - куплен; дисковик только что завершил "предотлетную" профилактику. Системная группа приняла машину, работа пошла, а Васечка спустился за каким-то бумажным рожном в отдел кадров. До автобуса - час. Система встает вглухую, УУ НМД увесилось огнями, что твоя елка, сбросы не проходят ни на уровне системы, ни на стойке... а в дисплейном зале беснуется смена отладчиц - программисток заводоуправления. Вороний грай над палой лошадью не передаст этого накала эмоций.
Сорок минут до автобуса. Шаркая кроссовками, мотая хайром, в зал вбредает Васечка. Оценив ситуацию, медленно снимает растянутый невнятного цвета свитер, надевает первый попавшийся халат. Входит в гермозону и, раскинув крестом длиннющие руки, обнимает озверевшую стойку. Тихо произносит: "Ну, что ты, милая,- я ж ненадолго. Я вернусь..."
Стойка пошла - без единого пультового действия. До автобуса - полчаса. Васечка снял халат, напялил свитер и убрел.
...Говорят, через несколько лет он бросил чертово железо, подался в реставраторы, работает в крымских храмах и - быть может,- обрел спокойствие...