М.Ильмъярв Безмолвное подчинение 2/5
Перевод с англ. яз. краткого изложения книги
Оглавление книги Часть 1/5 Часть 2/5 Часть 3/5 Часть 4/5 Часть 5/5
В свете сказанного ранее понятно, почему Народный Комиссариат Иностранных Дел считал Пятса самым подходящим кандидатом на пост Главы государства или Президента Эстонии, о чем неоднократно указывалось в переписке между Наркоматом и советским посольством в Таллине в 1920-ых.
На всенародном голосовании в октябре 1933 г. была принята конституция, предложенная политическим движением Борцов за Свободу, или Лигой Ветеранов (Vabadussõjalaste Liit, вапсы, организация ветеранов Освободительной войны 1918-1920). После референдума правительство Яана Тыниссона ушло в отставку и парламент утвердил новое правительство во главе с Пятсом; после чего началась президентская избирательная кампания. Сбор подписей в поддержку кандидатов в президенты показал, что у Пятса нет никаких перспектив для победы на выборах. Москва считала Лигу Ветеранов фашистской организацией. Не исключая возможности прихода вапсов к власти, Москва стремилась во что бы то ни стало это предотвратить. Советские власти отнеслись с большим вниманием к президентским выборам в Эстонии, поскольку они должны были определить политическую ориентацию страны на длительный период. Москва решила поддержать Пятса, дискредитировав его конкурентов. Инструкции, высланные посольству в Таллине, указывают на Пятса как на самого подходящего кандидата на пост Президента Эстонии. В конце 1933 в Москве на повестку дня был поставлен вопрос об обновлении торгового соглашения. Последующие заказы о закупке сельскохозяйственных продуктов должны были укрепить положение Пятса и помочь увеличить советское влияние в Эстонии. В советских архивах искались документы, которые могли бы подтвердить революционную деятельность Пятса в 1905-1907. Предоставляя поддержку Пятсу, советская пресса начала кампанию против вапсов; некоторые из этих статей цитировались в эстонской прессе.
Москва одобрила планы Пятса захватить власть, но не могла согласиться с тем, чтобы генерал Йохан Лайдонер стал президентом. В консультациях перед государственным переворотом Пятс пообещал Советам избегать Лайдонера. Однако незадолго до переворота он объявил, что не способен провести его в одиночку и поэтому должен положиться или на лидера вапсов генерала Андреса Ларка или на генерала Йохана Лайдонера. Каким было отношение Москвы к Пятсу после государственного переворота 12 марта? В Москве сочли переворот приемлемым, но все же были рассержены неспособностью или нежеланием Пятса избавиться от Лайдонера, а также начавшими проявляться первыми признаками изменений во внешнеполитической ориентации Эстонии. Тем не менее, Пятс у власти был положительным явлением с точки зрения Москвы.
В ноябре 1923 советское правительство начало в Риге деятельность своих хозяйственных предприятий, имевших в основном политические цели, -- например, Кооперативного Транзитбанка, который был создан для обслуживания советской транзитной торговли и внешнеторговых предприятий. Банк был организован Финансовым отделом ОГПУ и Народным комиссариатом рабоче-крестьянской инспекции (Рабкрин). Уже в 1923 Советы попытались через Кооперативный Транзитбанк поймать в свои сети Зигфридса Анна Мейеровичса, министра иностранных дел Латвии, одного из лидеров Крестьянского Союза. Мейеровичсу предложили превосходную финансовую сделку через Транзитбанк, от которой он отказался. Зато такое предложение принял Карлис Улманис. У Улманиса, лидера Крестьянского Союза, была своя роль в политических махинациях Советского Союза. Еще в 1920 г Улманис наедине с советскими представителями демонстрировал себя как горячий сторонник латвийско-советских экономических отношений. В конце 1920-ых и в начале 1930-ых, в условиях мирового экономического кризиса, Советский Союз субсидировал партию Крестьянский Союз через учреждения типа союза потребкооперации Konsums, акционерных обществ Standartlini и Lats. Эти фирмы получали выгодные заказы на продажу советской нефти и сельхозтехники на латвийском рынке, а также закупку латвийских сельхозпродуктов, получая беспроцентные ссуды от Транзитбанка.
При организации своего государственного переворота в 1934, Ульманис не консультировался с советским посольством. После его удачного завершения в Москве предполагали, что режим Ульманиса немедленно начнет политические увертюры с Германией. Москва отреагировала быстро: спустя два дня после переворота советскому послу в Риге было поручено предупредить Улманиса и напомнить ему о его отношениях с советскими послами и торговыми представителями.
Государственный переворот в Литве произошел в 1926 г. Лидеры партии националистов (Tautininkai) Антанас Сметона и Аугистинас Волдемарас начали консультации с советским посольством еще в 1923. Тогда они просили советское правительство помочь подготовить благопрятные для переворота международные условия; потому что литовский переворот мог стать для Польши предлогом оккупировать Литву. Запрошена была и денежная помощь: Москву попросили финансировать издаваемую Сметоной газету Tautos Vairas в объеме 400$ в месяц. Статьи, которые бы публиковались в газете, должны были обсуждаться с советским послом. Москва не стеснялась тратить деньги на литовских политических деятелей в 1924-1926, чтобы шантажировать их и вбить клин между Литвой и другими прибалтийскими государствами и Польшей. В декабре 1926 Сметона и Волдемарас вместе с группой молодых офицеров захватили власть под предлогом защиты государства от коммунистической угрозы. Использование коммунистической угрозы в качестве предлога Москву особенно не смущало. Но чтобы оправдать переворот и продемонстрировать серьезность коммунистической угрозы, лидеры переворота решили расстрелять четырех коммунистов. Это стало для Советов неприятным сюрпризом. Посол Александровский советовал Москве шантажировать Сметону и Волдемараса в случае, если смертные приговоры не будут отменены.
С одной стороны, это примеры советских подрывных действий против прибалтийских государств. Но как оценить поведение Константина Пятса? Пятс мог бы считаться умным политиком, у которого были "особые отношения" с советским посольством, который хотел поддержать эстонскую экономику с помощью советских контрактов и который действовал в интересах страны и эстонского народа. Тем не менее, множество фактов свидетельствует против такой трактовки. Скорее всего, Пятс хотел использовать информацию, полученную от советского посольства, в своих личных интересах. Заключение торгового соглашения в 1929 и сделка с Нефтесиндикатом указывают на то, что он стремился к личной выгоде. В течение периода независимости имя Константина Пятса может быть связано, например, со сделками с советским золотом, банкротством Харьюского Банка, особыми отношениями с советским посольством и государственным переворотом 1934 г. Совершенно непатриотические и антиэстонские действия, которые должны были бы вызвать глубокое общенациональное отвращение, не привели, однако, к такой реакции. Наоборот, уважение к Пятсу и его репутация только росли с годами, в частности, среди большинства эстонских историков как на родине, так и в эмиграции. Похоже, что общее отношение к Пятсу было сфабриковано в основном усилиями эстонской пропагандистской машиной так называемого "молчаливого времени", а в дальнейшем оно усугубилось жестокой действительностью советского периода.
Очевидно, что прибалтийские государства не могли предотвратить советскую и германскую оккупации. Но мы-то знаем, как сдались прибалтийские страны. Безмолвно! Поэтому возникает вопрос о том, что, возможно, в 1939-1940 Пятсу напомнили о его "особых отношениях" с советским посольством - по крайней мере, с советской стороны.
Политическая ситуация в Европе сильно изменилась после того, как нацисты пришли к власти в Германии. Германия вышла из Лиги Наций и в 1934 г. заключила пакт о ненападении с Польшей, который сильно повлиял на политическую ситуацию в прибалтийских странах. Следствием пакта стало ухудшение литовско-германских отношений. 5 мая 1934 Польша заключила советский-польский Пакт о ненападении, который существенно осложнил международное положение Литвы. Литовцы боялись альянса Польши и Советского Союза, направленного против Литвы. Литва оказалась в политической изоляции. В апреле 1934 в литовском меморандуме к Эстонии и Латвии было предложено политическое сотрудничество; по-видимому, с целью использовать в своих интересах отношения Латвии и Эстонии с Германией и Польшей. В Каунасе поняли, что, если независимость Прибалтики должна быть сохранена, необходима Балтийская Лига.
Литовская инициатива поставила Эстонию и Латвию в трудное положение, поскольку касалась их отношений с Германией и Польшей. В Таллине и Риге боялись, что Литва, пытаясь выйти из политической изоляции, заключит политический или военный союз с Советским Союзом, и тогда от остального мира окажутся отрезанными Эстония и Латвия. Поэтому они сочли целесообразным согласиться; Эстония надеялась подвигнуть Литву к улучшению отношений с Польшей и Германией. 12 сентября 1934 г. в Женеве Эстония, Латвия и Литва подписали Соглашение о Дружбе и Сотрудничестве в Прибалтике (Балтийская Лига, или Балтийская Антанта). Статья 1 соглашения обязала три правительства координировать свою внешнюю политику в вопросах, представляющих взаимный интерес. Правда, в Статье 3 были перечислены определенные вопросы, к которым не применялась Статья 1; это значило, что Литва должна была решать ее критические проблемы без помощи Эстонии или Латвии. Соглашение не содержало никаких положений относительно военных вопросов, а военный союз, заключенный между Эстонией и Латвией еще в 1923 оставался в силе. Немедленно после создания Балтийской Лиги Литва предприняла шаги, чтобы организовать и военный союз трех стран. Эстония и Латвия отклонили эти предложения Литвы под тем предлогом, что создание прибалтийского военного союза повредит эстонско-германским и эстонско-польским отношениям.
Советский Союз до сих пор действовал против создания прибалтийского блока. Приход к власти нацистов и перемены в германско-польских отношенях принуждали Советы рассмотреть и другую точку зрения, полагая, что при сохранении влияния на литовскую внешнюю политику, можно было бы влиять и на внешнюю политику Эстонии и Латвии. В Берлине поначалу колебались относительно создания Балтийской Лиги: было заявлено, что Германия приветствовала бы прибалтийский блок, если Эстония отказалась бы от своей прежней ориентации на Англию и Польшу. В Берлине надеялись, что склонив Эстонию ближе к Германии, можно будет также влиять на внешнюю политику Латвии и Литвы - идея была в том, чтобы использовать Эстонию в тех же самых целях, в которых Советы хотели использовать Литву. Финские власти, однако, отказались присоединиться к Балтийской Лиге, поскольку союз с южными соседями считали опасным для безопасности Финляндии. Это мнение разделяла финская общественность, поскольку в Финляндии критично относились к авторитарным режимам в прибалтийских странах.
К середине 1930-ых в мировой политике произошли существенные изменения. Советский Союз стал членом Лиги Наций и заключил договоры о взаимопомощи с Францией и Чехословакией. 9 июня 1935 г. Великобритания и Германия подписали военно-морское соглашение. До тех пор Германия была слабой военной силой, теперь же в Восточной Европе сложилась новая ситуация. Если прежде Эстония и Латвия противостояли общему врагу - Советскому Союзу, то теперь он рисковали пасть жертвой борьбы между двумя великими державами.
Заключение англо-германского военно-морского соглашения определило изменения во внешней политике Латвии, Эстонии и Финляндии. Эти три государства потеряли главную опору своей независимости. К тому времени Эстония и Латвия согласовывали почти все свои важные внешнеполитические шаги с Варшавой и Лондоном. Лето 1935 ознаменовалось необычайно активной дипломатической деятельностью, поскольку все страны искали выход из затруднительного положения. Подходы к вопросам безопасности сильно отличались; кроме того, отношения между Литвой, Германией и Польшей были напряженными из-за споров Литвы с Польшей вокруг Вильнюса и с Германией вокруг Мемеля (Клайпеды). Советский Союз воспринимался как друг Литвы. Отношение к Советскому Союзу и Германии в Латвии было настороженным, там продолжался поиск близких контактов со Скандинавией. В Эстонии к Советскому Союзу относились с презрением и страхом, в то время как отношения с Польшей и Германией оставались хорошими. В Эстонии шли поиски более близких контактов с соседней северной Финляндией, поскольку та также, как и Эстония, считала своей единственной опасностью Советский Союз.
Первый шаг к выходу из этого политического кризиса был сделан Финляндией. Осенью 1935 в Финляндии началось пропаганда ориентации на Скандинавию. Руководители страны мотивировали ее историческими причинами, подчеркивая, что в случае войны Финляндия могла бы получать военную технику из Швеции или через Швецию. 5 декабря 1935 скандинавская ориентация финской внешней политики была официально декларирована парламентом. Новая политическая ориентация, как ожидалось, поможет Финляндии удержать ее вне войны подобно Швеции, Норвегии и Дании в Первой Мировой войне. Реальное значение этой декларации, однако, состояло в том, чтобы отклонить советские предложения о сотрудничестве, заявив, что Финляндия является нейтральной скандинавской страной, а также для того, чтобы замаскировать тесные контакты финских военных с Германией.
Прошедшие в 1935 консультации по безопасности между Эстонией, Латвией и Литвой показали, что позиции этих трех стран в отношении восточноевропейских проблем безопасности были полностью несовместимы. Финляндия, дистанцирующая себя от Прибалтики, ослабление Лиги Наций и устойчивый рост германского влияния в Европе дали эстонскому военному руководству основания считать, что в новых обстоятельствах будет разумней принять прогерманскую ориентацию в вопросах безопасности. Назначение бывшего эстонского посла в Берлине Фридриха Акеля на пост министра иностранных дел в июне 1936 г. стало началом прогерманской ориентации во внешней политике Эстонии. Визиты эстонских военных в Германию и их участие в германских армейских маневрах подтверждают новую линию эстонской внешней политики. По мнению эстонских военного руководства, Германия в 1936 была единственной страной, способной обеспечить поддержку в случае нападения Советского Союза. Лидеры германской внешней и военной политики на самом деле обещали помощь и поддержку западным соседям СССР в случае нападения. В результате военное сотрудничество между Латвией и Эстонией было отодвинуто на задний план - по мнению Таллина, в Европе наконец-то появилась такая страна, которая могла эффективно гарантировать безопасность Эстонии.
Литва и Латвия не были уверены в Германии. Мюнхенское соглашение 1938 и последующий рост германского влияния в мировой политике также привели к изменениям во внешней политике Латвии и Литвы, в то время как Финляндия и Эстония укрепляли свои связи с Германией. Ориентация внешней политики Литвы и Латвии была близка к курсу Чехословакии. Краеугольными камнями внешней политики Литвы была Лига Наций и коллективная безопасность. Внешняя политика Каунаса была основана на доверии к Советскому Союзу, дружбе с Великобританией и Францией и на надежде в случае необходимости получить помощь. Под давлением Германии и Польши прибалтийские страны в сентябре 1938 объявили о том, что они оставляют за собой право решать о степени применения Статьи 16 Устава Лиги Наций. Для Латвии и Литвы это означало отказ от основных принципов их политики.
Оглавление книги Часть 1/5 Часть 2/5 Часть 3/5 Часть 4/5 Часть 5/5