Три грани марксизма, или Новое открытие доказанной истины, Ч. 2/3 / К 200-летию / окончание

[mamlas]

Начало

II. В середине 40-х годов XIX века Маркс и Энгельс «выработали, резко борясь с различными учениями мелкобуржуазного социализма, теорию и практику революционного пролетарского социализма или коммунизма (марксизма)». (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 26. С. 48.) Уже в «Манифесте Коммунистической партии», появившемся в феврале 1848 года, было «с гениальной ясностью и яркостью обрисовано новое миросозерцание, последовательный материализм, охватывающий и область социальной жизни, диалектика как наиболее всестороннее и глубокое учение о развитии, теория классовой борьбы и всемирно-исторической революционной роли пролетариата, творца нового, коммунистического общества». (Там же.) С той поры вопрос об исторической миссии рабочего класса находится в центре внимания общественных наук и политической практики, и актуальность его не убывает.

Пролетариат - особый класс, не знающий себе равных в истории и обладающий двумя основными чертами, которые определяют все остальные.

Прежде всего он неимущ, то есть лишен средств производства и постоянно нуждается в средствах существования. Естественно, что по объективному своему состоянию, если оно четко им осознается, пролетариат не может не быть противником эксплуататорской частной собственности и любой основанной на ней социальной системы, кровно заинтересованным в коренном изменении своего общественного и материального положения. «У пролетариев нет ничего своего, что надо было бы им охранять, - констатирует «Манифест Коммунистической партии», - они должны разрушить всё, что до сих пор охраняло и обеспечивало частную собственность». (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 434.)

Именно этим объясняется категорическое неприятие классово сознательным рабочим всех не имеющих общечеловеческого содержания традиций частнособственнического общества, решительность, последовательность, непримиримость, радикализм в борьбе против каких-либо форм неравенства, угнетения, эксплуатации, материальной нужды и духовной нищеты. Именно эта истина выражена в уникальных по емкости содержания заключительных словах первого программного документа марксизма: «Пусть господствующие классы содрогаются перед Коммунистической Революцией. Пролетариям нечего в ней терять кроме своих цепей. Приобретут же они весь мир». (Там же.)

Мы были бы, конечно, не правы, если бы стали утверждать, что перечисленные качества всецело присущи одному лишь пролетариату. Неимущими, лишенными даже права на распоряжение собственной личностью были рабы. В подобном же положении - правда, при наличии частичной хозяйственной самостоятельности - находились крепостные крестьяне.

Но почему их восстания, иногда колебавшие троны и приводившие к гибели огромные империи, никогда не имели ясно выраженной положительной и тем более научной программы, не приводили к созданию нового строя? Почему идейным знаменем крупнейших крестьянских движений были либо взгляды, заимствованные у других классов (например, в России так называемый крестьянский царизм), либо приспособленная к нуждам момента религия, либо - в лучшем случае - утопический социализм?

В основном по двум причинам. Во-первых, социальное рабство большинством трудящихся до капитализма не воспринималось как необходимая принадлежность данного общественного строя. Его проявления чаще всего ставились в зависимость от личных качеств рабовладельца или крепостника. Лишь подрыв устоев патриархального хозяйства, разрыв связи работника с определенным местом и определенным эксплуататором, известное обобществление, а значит, и обнажение эксплуатации, которые производит капитализм, создают условия для понимания частнособственнических отношений как враждебной трудящимся системы, для действительно прочного объединения, консолидации пролетариев как неимущих.

Во-вторых, мало быть неимущим. «Маркс неоднократно указывал на одно изречение Сисмонди, имеющее громадное значение, - писал Ленин. - Пролетарии Древнего мира, гласит это изречение, жили на счет общества. Современное общество живет на счет пролетариев. Класс неимущих, но не трудящихся, не способен ниспровергнуть эксплуататоров. Только содержащий все общество класс пролетариев в силах произвести социальную революцию». (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 16. С. 69.) Такие неимущие или малоимущие трудящиеся, как рабы или мелкие производители, обладают гигантскими революционными потенциями, но они не в состоянии переделать классово-антагонистический строй. И дело здесь не в невежестве рабов или связанности мелких хозяев мизерной частной собственностью, хотя это тоже факторы немаловажные: суть в том, что ни те, ни другие принципиально не могут быть инициаторами строительства нового общества, так как не представляют соответствующего последнему типа организации труда.

Рабочий класс не только лишен средств производства, не только страдает от необеспеченности существования - это объясняет многое, но вряд ли объяснит основное, - он первый из эксплуатируемых трудящихся классов благодаря принципиально новому характеру его производственной деятельности в условиях капитализма выступает в роли субъекта (созидателя) передовых общественных отношений. Это класс-коллективист, сила организующаяся и организующая по самому своему положению в современном машинном производстве. Такова вторая его существенная черта.

Докапиталистические способы производства, при всех огромных различиях между ними, основывались на рутинной технике, на относительно малоэффективных орудиях индивидуального пользования, ограничивавших возможности как развития, так и применения естественных и технических наук. Независимо от типа собственности (общинной или частной) и формы организации труда (совместного или индивидуального) работники были разобщены технологически. С утверждением частной собственности в качестве господствующего экономического отношения технологическое обособление работников подкрепилось обособлением социальным, экономические условия производства породили и закрепили отчужденность во взаимоотношениях людей.

Качественные перемены в этот порядок вносит только капитализм. Возникая как результат высшего развития частнособственнических отношений, он вместе с тем не может не менять организацию труда. Уже в мануфактуре, собирающей под одной крышей какое-то число специализированных рабочих, она приобретает совместный характер. Технологическое разобщение окончательно подрывается внедрением машин, превращением производства в систему взаимодействующих механизмов, в которую сам человек включен лишь в качестве некоей обезличенной детали. Средства и предметы труда, объединяющего единым процессом и в одних помещениях, десятки, сотни, тысячи работников, в организационном и технологическом отношениях становятся общественными. Развивается противоречие между общественным характером производств и частной формой присвоения средств производства и его результатов.

Производственный процесс, отнимающий у рабочего лучшую часть времени, силы, способности, душу, формирует его как звено, как момент функционирования рабочей силы коллектива. На предприятии он взаимодействует с другими рабочими как единичный элемент общего технологического процесса, как случайно-индивидуальное воплощение его необходимости. Формирование трудовой психологии рабочего происходит под непосредственным непрерывным воздействием все более рационально - с учетом новейших достижений научно-технической мысли - организуемого, укрупняющегося производства, дисциплинирующего и прививающего способность к дисциплине также и вне сферы непосредственного труда.

С этой организационно-производственной стороной жизнедеятельности работника конкурирует сторона экономически-бытовая. Вне стен предприятия, дома, в сфере удовлетворения личных потребностей пролетарий предоставлен самому себе. Преобладающее влияние в этой области на него оказывает не железная организация крупного машинного производства, а разъедающая сознание анархия частнособственнических имущественных отношений, влияние буржуазной или мелкобуржуазной среды. По неумолимой логике буржуазных общественных отношений человек ощущает свободу только в быту. Сознание рабочего раздваивается, он часто не знает, можно ли считать частью жизни труд, но не вполне уверен, что жизнь - это еда, сон, развлечения... Процесс труда формирует в нем коллективиста, процесс присвоения - индивидуалиста. Победить должна его пролетарская природа.

Сознание безысходности положения в пределах господствующей при капитализме системы производственно-экономических отношений питает в рабочем классе склонность к преобразованиям, усиливает его стремление внести свой исторический вклад в непрерывный процесс изменения и совершенствования форм общественной жизни. Приученный современной технологией к коллективному труду, разгадавший суть вековечной эксплуатации человека человеком, обнаруживший лучшую в современных условиях подготовленность к организованной борьбе, пролетариат является «интеллектуальным и моральным двигателем, физическим выполнителем» (Там же. Т. 26. С. 73) тех превращений, которые связаны с начавшимся при капитализме процессом всестороннего обобществления труда и которые могут быть доведены до конца лишь такими формами общественного устройства, как социализм и коммунизм.

Вся богатейшая история рабочего движения может быть представлена как сложный, противоречивый, полный стремительных сдвигов и подчас неожиданных поворотов, но неуклонно нарастающий процесс превращения пролетариата из «класса в себе» в «класс для себя», осуществления им своей всемирно-исторический миссии.

Оба эти термина принадлежат Марксу и Энгельсу, которые емко обозначали ими разные стадии зрелости рабочего класса. Как «класс в себе» он выступает, когда не обрел еще классового самосознания (или же - такое тоже случается - в силу каких-то причин временно его утратил), ведет растительный образ жизни, довольствуясь экономической борьбой за частичное улучшение своего положения в качестве слоя эксплуатируемых наемных работников либо участвуя в политической борьбе под эгидой классово чуждых ему социальных сил.

Напротив, как «класс для себя» пролетариат уже четко отграничивает собственные интересы от интересов других классов общества, способен распознавать своих реальных и потенциальных противников и союзников, достаточно образован, чтобы понимать свое положение авангарда социального прогресса в современную эпоху, усвоил принципы собственной научной революционной идеологии - марксизма-ленинизма, и умеет применять их на практике. Обязательным условием того, чтобы пролетариат стал и оставался «классом для себя», является, по Ленину, соединение научного социализма с рабочим движением, поднятие стихийной активности до уровня сознательной организованности, связанное с формированием самостоятельных политических рабочих партий, их неустанная и систематическая идейно-политическая и организаторская работа в массах.

После свершения социалистической революции рабочий класс перестает быть неимущим классом, сменяя отрицательное экономическое единство на базе необеспеченности существования, характерное для эксплуатируемого пролетариата капиталистических стран, положительным экономическим единством на базе общественной собственности на средства, предметы и продукты труда. Рабочий класс социалистических стран отрицает себя как пролетариат в национальных рамках, но остается частью мирового пролетариата. Нельзя согласиться с теми, кто, исходя из факта замены частной собственности собственностью общественной, по сути, оспаривает наличие у рабочего класса социалистической страны ряда существенных общепролетарских черт. Во-первых, превращение пролетариата в коллективного собственника средств производства не делает ни одного рабочего их персональным владельцем, более того, такая возможность постепенно исключается и для представителей других слоев населения, поскольку единственным источником всех личных доходов становится личный труд, а важнейшим принципом общества - «кто не работает, тот не ест». Во-вторых, рабочий класс социалистических стран в начале социалистического строительства один наследует крупнокапиталистическое организационно-техническое объединение, передовую городскую культуру, совокупность технических и технологических отношений крупного машинного производства, которые он развивает и распространяет на базе общественной собственности и научно-технического прогресса.

Ошибка, характерная для догматиков, - недооценка роли рабочего класса как субъекта начавшегося при капитализме процесса обобществления труда, которое должно носить и экономический, и технологический характер. Она вытекает из неправомерного отождествления интересов, возможностей и исторических ролей пролетариата и других трудящихся классов, выступающих его союзниками. В ниспровергающем господство крупного капитала экономическом обобществлении в современную эпоху заинтересовано большинство неимущих (или близких им) слоев, - технологически обобществить производство, наладить новые организационные отношения, учет материальных ресурсов и контроль за их использованием, внедрить в производство плановое начало, создать научную систему управления экономически обобществленным хозяйством в состоянии только рабочий класс.

Анализируя советский опыт реализации идеи «Манифеста Коммунистической партии» об организации пролетариата как господствующего класса, Ленин отмечал два основополагающих момента: взяв власть в свои руки, рабочий класс держит, сохраняет и укрепляет ее, как всякий класс, во-первых, изменением отношения к собственности и, во-вторых, новой конституцией. (См.: там же. Т. 40. С. 270.)

Общеизвестно, что исторически начальными актами Октябрьской революции явилась передача всей полноты государственной власти в руки Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и обращение к народам и правительствам воюющих стран с предложением заключить справедливый, демократический мир. Это были акты политического, надстроечного характера, что послужило в ходе известных дискуссий 50-х годов по проблеме базиса и надстройки поводом для заявлений о возникновении и существовании в течение нескольких месяцев - до национализации промышленности в 1918 году - одной лишь пролетарской надстройки без... соответствующего базиса. О том, что вторым - после Декрета о мире - законодательным документом Советской власти был Декрет о земле, если и не забывали, то высказывались в том смысле, что объявленная им национализация земли - это еще не социалистическая, а общедемократическая мера, осуществимая и в рамках буржуазного государства. Утверждать подобное значило неправомерно отождествлять социальное содержание сходных по форме мер, проводимых различными классами, с неодинаковыми, более того, противоположными интересами.

Напомним, что Ленин считал эту меру не только самым радикальным актом ликвидации феодально-крепостнических пережитков, но и средством создания наиболее гибкого строя для перехода к социализму в земледелии. (См.: Там же. Т. 37. С. 326.)

Он, как вспоминает М.Ф. Фофанова, был глубоко озабочен тем, чтобы найти в крестьянских наказах «маленькую заручку», которая позволила бы содержавшуюся в них эсеровскую идею социализации перекроить затем на большевистский лад. Такой «заручкой» явилось требование передать крупные высококультурные земледельческие и животноводческие хозяйства, как не подлежащие разделу, в исключительное пользование государства или общин. Это требование и позволяло наметить еще до обобществления индустрии реальный путь к созданию социалистического сектора в сельском хозяйстве. (См.: История Коммунистической партии Советского Союза. Т. 2. Кн. 1. М., 1967. С. 336.)

Таким образом, положение рабочего класса как господствующего стало упрочиваться не только в политической, но и в экономической cфере, в сфере отношений собственности практически в первый день Советской власти (Декрет о земле был предложен II Всероссийскому съезду Советов 25-го и принят 26 октября 1917 г.)

Пролетариат пользуется завоеванной политической властью не для того, чтобы самому превратиться в класс, возвышающийся над другими и их порабощающий, а лишь для того, чтобы положить конец всякому классовому господству, всякому порабощению. Он не стремится увековечивать завоеванное положение в обществе. Советский рабочий класс за всю историю своего существования делал все для распространения этого положения, по мере созревания необходимых материальных и духовных предпосылок, на другие слои ассоциированных трудящихся.

Советский рабочий класс - это 2/3 занятого населения страны, гигантский человеческий массив, спаянный коллективистским характером технологии и организации труда в индустрии и общественной собственностью на средства производства, - большинство трудового народа. Это могучий отряд трудящихся, 4/5 которых составляют люди со средним (полным и неполным) и высшим образованием, причем 2/3 его нового пополнения - юноши и девушки, получившие подготовку в системе профессионально-технического обучения. Это такая категория работников социалистического производства, труд которой все больше наполняется интеллектуальным содержанием. Для современного рабочего типичным становится совмещение функций физического и умственного труда, что кладет конец еще бытующему (в том числе и среди части ученых) предрассудку, будто рабочий класс должен быть целиком и полностью связан с выполнением операций, требующих главным образом мускульных усилий. Ни Маркс, ни Энгельс, ни Ленин никогда не допускали столь зауженной трактовки вопроса. А рабочий класс СССР всем своим бытием, своими свершениями на рубежах пятилеток утверждает себя как активного проводника научно-технической революции, выступает наряду с колхозным крестьянством и народной интеллигенцией носителем интеллектуального потенциала советского общества.

Оценивая опыт развития социалистического общества за десятилетия, XXVI съезд КПСС (1981 г.) выдвинул положение о том, что становление бесклассовой социальной структуры в главном и основном произойдет в исторических рамках зрелого социализма. Отсюда следует, что молодое бесклассовое общество явится на первых порах (сколь долго, определить сейчас невозможно) пока что не коммунистическим, а социалистическим. Однако его бесклассовость не означает, что это общество окажется социально бесструктурным. Преодоление классовых различий еще не равнозначно полной социальной однородности, а ее достижение зависит от ликвидации сектора ручного, малоквалифицированного и тяжелого физического труда, постепенного преодоления общественно значимых различий между людьми преимущественно физического и преимущественно умственного, монотонного и творческого, организаторского и исполнительского труда.

Эти остатки старого разделения труда еще долго будут воздействовать на социальную структуру и в бесклассовом социалистическом обществе. По-видимому, в ней относительно большее значение должны приобрести квалификационные различия между людьми, а сама она, можно предположить, будет иметь как бы ячеистый характер; ведь усилится влияние различного рода социалистических трудовых коллективов и массовых объединений граждан, сплачиваемых и возглавляемых партийными организациями. Нет сомнения, что роль последних как концентрированных выразителей и продолжателей всемирно-исторической миссии рабочего класса должна возрастать. При этом было бы односторонним истолковывать построение бесклассового социалистического общества как исчезновение только рабочего класса или же слияние его с колхозным крестьянством. Речь идет о более широком процессе массового, коммунистического по своей направленности, перевоплощения всех без исключения социальных групп трудящихся, об историческом сдвиге, органически связанном с претворением в жизнь не каких-либо иных, а именно пролетарских идеалов.

Рабочему классу и рабочему движению противопоказаны иллюзии в отношении перспективы. Отсутствие политической трезвости и реализма, провозглашение заведомо неосуществимых лозунгов и наигранное бодрячество в пропаганде пагубно сказываются на его просвещении. Ведь и без того превращение рабочего класса из «класса в себе» в «класс для себя» в условиях неутихающей идеологической борьбы - процесс весьма неравномерный, знающий приливы и отливы, взлеты и падения в зависимости от способности противостоять проискам буржуазии, ее все более изощренным методам манипулирования сознанием масс.

[ПРИМЕЧАНИЕ. Этот абзац в статье начала 80-х годов, когда ни о «перестройке» Горбачева, ни о «святых» 90-х Ельцина пока никто не думал, выражает естественную тревогу по поводу непредсказуемого будущего. Факт, что такая тревога уже была. Знаю это и по личному общению с партийным активом всех уровней - от низового, районного до столичного, и по редакционной почте. Разумеется, мы рассчитывали на надежность нашего вездесущего, всеохватывающего, опытнейшего управленческого механизма, фиксируя иногда допускаемые им глупости, медлительность, просчеты, но были абсолютно (и ошибочно) уверены в гарантиях взаимной бдительности. Сомнения в идейной несостоятельности Горбачева у меня были с самого начала, но общение с допущением таких высказываний кое-кем трактовалось как «антисоветчина». Мы, к примеру, располагали данными об обострении общего кризиса капитализма, ставящего под вопрос само существование этой системы уже к началу 90-х, но не знали о том, что концепция выхода из положения за счет разорения как раз нас уже готовится по ту сторону Атлантики. Обрушение не менее чем наполовину гигантского индустриального и аграрного потенциала наряду с развалом советского общества и Советского государства имели своим последствием крутое сокращение численности рабочего класса, свертывание его профессионально-технической подготовки, деконцентрацию и частичный подкуп якобы кооперативным движением. Зато русский рынок перед Западом был распахнут. Советская централизация управления в руках ренегатов сработала «втихую» на контрреволюцию.]
* * *

Наши классовые противники, говорилось на XXVI съезде КПСС, учатся на своих поражениях. Один из уроков, который они извлекли из краха «моделей» контрреволюции в Венгрии 1956 года и в Чехословакии 1968 года, состоит в том, что без существенного воздействия на рабочий класс, без обработки его в антисоциалистическом духе и хотя бы частичной дезориентации никому не добиться ослабления народной власти. Этим во многом объясняется линия поведения врагов социализма в Польше, которые, воспользовавшись крупными ошибками и злоупотреблениями бывшего польского руководства, лицемерно встали на «защиту» интересов рабочих, противопоставляя их своей же классовой партии, системе диктатуры пролетариата в целом, демагогически ставя знак равенства между народно-демократическим государством как «работодателем» и работодателем-капиталистом.

Не правда ли, очень похоже на позу «защитника» прав человека, которую еще недавно усердно репетировал разбойничий американский империализм? Налицо явное намерение возвратить рабочий класс страны, вынужденный в тяжелой обстановке иметь дело со сложнейшими перипетиями переходного периода от капитализма к социализму, из состояния «класса для себя» в прежнее, давно превзойденное рабское состояние «класса в себе».

Кризисные явления в Польше еще не изжиты. Лишь будущим историкам удастся проанализировать все извилины столь многослойного драматического хода событий. Однако уже теперь общепризнано, что снижение уровня классового самосознания части польских рабочих произошло в силу ряда обстоятельств, в том числе не только крайней слабости идейно-политической работы в массах, но и совершенной бездоказательности и утопичности поставленной прежним польским руководством цели на 70-е годы - построения развитого социалистического общества до окончательного разрешения исторического вопроса «кто - кого?» в пользу людей труда. Польские события со всей убедительностью вновь показали, насколько важно теоретическое осмысление этапов становления и развития нового социального строя. Осмысление по Марксу и никак иначе.

III. Гениальные прозрения Маркса, данный в его трудах ясный и сжатый очерк основ будущего общественного устройства явились бесценным вкладом в пролетарскую философию социального оптимизма. Они выдержали всестороннее испытание в горниле Великого Октября и последующих социалистических революций, в практике созидания нового общества в Советском Союзе и других братских странах.

Поистине всемирно историческое значение имеет постановка Марксом вопроса о том, какой вид примет политическая организация общества, когда к власти придет рабочий класс.

Какому превращению подвергнется государственность в коммунистическом обществе, спрашивает он, или же какие тогда останутся общественные функции, аналогичные теперешним государственным функциям?

Ответ, который, по Марксу, может быть дан только научно, он формулирует в духе своего тезиса: свобода состоит в том, чтобы превратить государство из органа, стоящего над обществом, в орган, всецело подчиненный обществу. «Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе, - пишет Маркс. - Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата». (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 27.)

Как показывает практика социалистического строительства, именно диктатура рабочего класса обеспечивает радикальную замену эксплуататорской государственной машины новыми органами власти, которые всецело ставятся на службу интересам трудящихся. И именно диктатура рабочего класса - по мере перехода различных слоев на социалистические позиции, становления его социально-политического и идейного единства - создает предпосылки для преобразования пролетарской государственности и демократии во всенародную.

Открытие необходимости переходного периода от старого общества к новому и определение классовой природы соответствующего этому периоду государства уже само по себе было выдающимся научным достижением. Однако Маркс идет еще дальше и дает куда более отдаленный социальный прогноз. По ленинским словам, он применяет теорию развития и к будущему обществу на основании того, что оно происходит из капитализма, является результатом действий такой общественной силы, которая рождена капитализмом. «У Маркса, - подчеркивает Ленин, - нет ни тени попыток сочинять утопии, по-пустому гадать насчет того, чего знать нельзя. Маркс ставит вопрос о коммунизме, как естествоиспытатель поставил бы вопрос о развитии новой, скажем, биологической разновидности, раз мы знаем, что она так-то возникла и в таком определенном направлении видоизменяется». (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 33. С. 85.)

Научное проникновение в сущность идущего на смену капитализму социального строя, впервые предоставляющего каждому человеку реальную возможность возвыситься из обособленного «частного лица» в полноправного члена общества, позволило Марксу сквозь толщу десятилетий безошибочно определить ряд его общезначимых черт. Вот некоторые из них:

- превращение средств труда в достояние всего общества;

- непосредственное включение индивидуального труда в коллективный труд и прямое признание его обществом;

- коллективное присвоение совокупного общественного продукта;

- постоянное сохранение в руках общества и неподверженность индивидуальному распределению той части произведенного продукта, которая необходима для возмещения сношенных и израсходованных средств производства и его расширения, а также для создания резервного или страхового фонда;

- выделение из той части продукта, которая идет на потребительские нужды, издержек управления и общественных фондов, предназначаемых для совместного удовлетворения потребностей (образование, здравоохранение, коммунально-бытовое обслуживание и пр.), для содержания нетрудоспособных и т.д.; уже после Маркса практика показала также необходимость известных расходов для обеспечения надежной обороны социализма от империалистической агрессии, от попыток экспорта контрреволюции;

- распределение по труду в зависимости от его количества и качества;

- сохранение при индивидуальном распределении того же принципа, что и при обмене товарными эквивалентами: известное количество труда в одной форме обменивается на такое же количество труда в другой;

- сохранение в силу неравенства способностей отдельных людей, их квалификации, индивидуальной производительности труда и пр. также известного неравенства в материальной обеспеченности. При социализме это «неравное право для неравного труда» играет позитивную роль, поскольку общество располагает пока относительно ограниченными производительными силами и потребительскими ресурсами и вынуждено активно формировать новое отношение к труду и общественной собственности, пуская в ход различные рычаги как морального, так и материального стимулирования.

Окончание следует...
Ричард Косолапов
«Советская Россия», 10-14 апреля 2018