Конкурсный текст: Долгие каникулы
Автор: cordova
Зима пришла на неделю раньше всех прогнозов. Колючий снежный ветер за какой-то час оборвал с деревьев оставшиеся листья, а телефонная связь то и дело прерывалась от перегрузок.
- Лин, дружище, прости, - голос Дениса прорвался сквозь шипение и треск. - Сам понимаешь, выбраться к тебе уже не смогу. Накрылись наши веселые каникулы. Буду всю Зиму торчать с предками, а ты …, - трубка снова зашипела, - … в общем, не спейся там.
Выглянув в окно, Лин понял, что перезванивать бессмысленно. Небо почернело, земля побелела. Даже аккуратно заштукатуренные и покрашенные оконные проемы первых и вторых этажей зданий недвусмысленно намекали, что если уж Зима пришла, то она обоснуется здесь в течение ближайших двух-трех часов. Упрашивать друга пробираться к нему через весь город, сквозь истерию и хаос - нет! Перспектива провести в одиночестве ближайшие месяца три-четыре отнюдь не радовала, но выбирать не приходилось.
Все лето 2010-го года в новостях рассказывали сначала о взрыве на буровой вышке. Потом о долгих и безуспешных попытках заткнуть фонтан нефти, выливающейся в Атлантику. Затем акцент сместился на миллиарды, потраченные на ликвидацию и компенсации. Не обошлось без скандальных разоблачений, отставок и падений курсов акций. Но самую главную новость СМИ не озвучили. Гольфстрим остановился. Теплое течение, обеспечивающее умеренный климат для всей Европы, до континента больше не доходило, распадаясь на фрагменты где-то Мексиканском заливе. Необычайно жаркое лето того года заставило города «украситься» блоками кондиционеров. Но никто не был готов к сорокаградусным морозам в ноябре, обледенению в декабре, и снежному шторму, продолжавшемуся с января по март. Стихийное бедствие, полностью остановившее цивилизацию на целых два месяца, тогда окрестили «Зимой». Предав растаявшей земле десятки тысяч жертв холода, голода и болезней, Европа принялась готовиться к следующей Зиме, а прогноз погоды в новостных сводках навсегда переместился на первое место.
Ту первую Зиму Лин помнил хорошо. Долгие и холодные дни без электричества, воды и почти без продуктов. По счастливой случайности в доме оказались несколько походных баллонов с газом. Растапливая в кастрюльке снег, мама шутила, что им с Лином давно не мешало бы похудеть, а тут - такой удобный случай. Когда двухмесячный буран закончился, и невесть откуда взявшееся солнце принялось топить снег на уровне второго этажа, мама достала из ящика последний кубик бульона.
- Думаю, это стоит отметить, - сказала она.
Лин помнил, как она плакала, держа в руках горячую чашку. Плакала впервые за всю их долгую Зиму. А он сидел как истукан и не мог подобрать слов.
Опустив роллеты на всех окнах, Лин отправил маме заранее написанное письмо. Интернет еще работал, но в ящике уже лежало уведомление от провайдера, что услуга будет прекращена в течение шести часов. Сотовая связь и телевидение вряд ли продержатся дольше. Да и черт с ними! Электричество куда важнее.
Проснулся он рано - на часах еще не было и шести. Снаружи ревела снежная буря, а в душе не утихала тревога. Он был готов к своей пятой по счету Зиме. Дальняя комната, бывшая некогда гостевой, превратилась в склад, способный на полгода обеспечить достаточно комфортное существование двух человек. Но ни одна Зима не обходится без сюрпризов - все на свете не предусмотришь, не распланируешь. Лин поднялся, заварил чай и решил, что тревогу нужно вытеснять работой, благо таковой имелось в избытке. Раз уж зимовать приходится одному, то есть все шансы заработать кучу денег.
Сначала он решил, что ему послышалось. Когда звук повторился, он подумал, что ветер нашел слабое звено в защите окон. Выключив музыку, он снова прислушался. Да, определенно кто-то тихонько стучался. Не издав даже шороха, Лин подкрался к двери и включил камеру домофона. На экране он увидел женщину с поднятой, сжатой в кулак рукой. Она вновь тихонько и как-то совсем нерешительно постучалась. «Ага, разбежался», - подумал он со злостью, - «Нашли дурака!» Он знал много историй о зимних грабежах и убийствах. Усмехнувшись, Лин переключил видеоканал, на сто процентов уверенный, что где-то на лестнице парочка хмурых личностей с нетерпением ожидает, когда очередной добрый самаритянин подпишет себе приговор. Но картинка с четырех камер опровергла его предположения.
Он поймал момент, когда женщина вновь подняла руку, рывком открыл дверь и втянул ее в квартиру.
- Что? - прорычал он, щелкнув замком. - Что надо?
Невысокая фигурка дернулась, попятилась обратно к двери. Белокурая голова опустилась еще ниже, рука судорожно сжимала уже ставший бесполезным телефон. Лин угрожающе шагнул вперед. И только тогда она, подняв взгляд, неожиданно спокойно, полным внутреннего достоинства голосом, произнесла:
- Разрешите воспользоваться вашей ванной.
Оторопевший Лин лишь кивнул и показал нужную дверь.
Когда, минут через десять, она вышла, причесанная и посвежевшая, Лин рассмотрел ее получше. Явно не девочка - лет тридцать с небольшим. Явно не попрошайка - одета неброско, но стильно и дорого. Обручальное кольцо на правой руке.
- Вы живете один? - прервала она его наблюдения, мельком оценив размеры квартиры.
- Допрос вместо банального «спасибо»? - Лин фыркнул.
- Да-да, конечно, - спохватилась она и слегка покраснела, - Большое спасибо. Вы меня очень выручили.
Лин не ответил. Он смотрел, как от волнения вздымается ее грудь, как сжимаются губы. В общем, ему уже все было ясно. Милая леди оказалась в безвыходной ситуации. И сейчас последует предложение, от которого он сможет отказаться. Он внутренне усмехнулся.
- Позвольте мне остаться, - наконец выдохнула она, - Я не останусь в долгу.
Ей было сложно это произнести. Лин видел, как она старается не отвести взгляд, как силится выглядеть достойно, но ситуация не оставляла трактовок.
- Этой Зимой я не заинтересован в компаньонах противоположного пола.
И хотя он не хотел никого унижать, интонация и смысл вышли хлесткими.
- Я не то имела…
- Дверь - там! - оборвал ее Лин.
Через два часа он не выдержал и нажал кнопку камеры. Положив голову на колени, она сидела на коврике соседской двери. Сотовый в руках, красная куртка накинута на плечи, рядом красный же чемодан.
- Из какой Вы квартиры? - спросил Лин, стоя на пороге. - Может быть правильнее просто вернуться?
- Из этой, - она указала себе за спину. - Вернуться я смогу лишь выломав железную дверь.
- Мда… Не повезло, - пробурчал Лин, подергав за ручку.
- Послушай! - она схватила его за руку, - Позволь мне перезимовать в твоем доме! Я успела позвонить, но отлично понимаю, что вытащить меня отсюда уже невозможно. Я заплачу сколько скажешь.
- Десять тысяч, - съязвил Лин.
- Хорошо.
- Деньги вперед.
- Хорошо, - она открыла сумку, достала пачку в банковской упаковке и протянула Лину.
Он взял деньги автоматически, до крайности удивленный тем, что жестокая шутка таковой вовсе не оказалась. Следующая мысль была радостной: «Десять штук! Самые легкие деньги в жизни! Невесть какой капитал, конечно… Но чтобы их заработать, нужно все-таки поднапрячься».
- Я не рассчитываю на многое, - заговорила она торопливо, как будто опасаясь, что Лин передумает. - Уголок для сна и немного еды, - добавила она тише.
Она представилась Марией и добавила, что против Маши тоже не возражает. Когда Лин назвался в ответ, она бросила удивленный взгляд, но ничего не спросила. Мало ли сейчас странных имен! Может кличка или интернетовский НИК-нэйм? Этот высокий парень, с черными волосами и глазами вообще выглядел странно. Какой-то он был «чужой». Пока показывал квартиру - говорил хоть и спокойно, но с каким-то внутренним вызовом. Голос как будто не слушался его, выдавая непривычные слуху интонации и оттенки звука.
Затащив чемодан в отведенную ей спальню, она, не раздеваясь, рухнула на кровать. Хозяин квартиры вполне однозначно дал понять, что не желает видеть ее слишком часто и категорически запретил заходить в кабинет. Поэтому, проснувшись в темноте и полном неведении относительно времени суток, она осторожно выглянула в гостиную. Он сидел за барной стройкой, прихлебывал чай и что-то читал.
- Хватит подглядывать! Иди сюда!
Мария подошла, жмурясь от света. Сквозь завывание ветра за окнами Лин все же услышал ее.
- Я давно жду и прислушиваюсь, - ответил он на ее вопросительный взгляд. - Выспалась? Чай будешь?
- Сколько я спала?
- Около десяти часов. Чай будешь?
- Значит сейчас ночь. Почему ты не спишь?
- Вот же упрямая! Я спрашиваю, чай будешь?!
- Буду. И корочку хлеба, если можно.
Водрузив на стол чайник и коробку с печеньем, Лин снова сел.
- Думаю, что Зимой время суток не имеет большого значения, - заговорил он, когда гостья взяла чашку. - Открывать окна - себе дороже, поэтому в доме перманентная ночь. Когда мне хочется - я сплю. Когда не хочется - занимаюсь чем-нибудь еще. Часы есть только в компьютере, остальные убрал, чтобы не смели диктовать распорядок дня. Надеюсь, я ответил на твой вопрос? - и тут же, без паузы, продолжил. - А теперь удовлетвори, пожалуйста, и мое любопытство.
- Что именно тебя интересует?
- Сначала я решил, что ты «зимняя бабочка»…
- Ну, спасибо! Неужели я произвожу такое впечатление?
- Но потом я подумал, что женщины такого сорта договариваются с клиентами до наступления Зимы, поэтому открыл дверь. Но ты с такой легкостью рассталась с деньгами, что снова дала мне почву для сомнений. Не хочешь рассказать, как ты здесь оказалась?
- Твою соседку зовут Света. Она переехала сюда всего три месяца назад. Так?
Лин кивнул, и Мария продолжила - спокойно, но явно подбирая слова, чтобы быть максимально точной и лаконичной:
- Мы вместе учились в институте и дружим уже много лет. Эту Зиму мы с ней должны были провести на берегу Красного моря. Я приехала к ней вчера утром, чтобы оставить машину в подземном гараже и отправиться отсюда прямо в аэропорт. Но рейс перенесли на вечер. Света побежала проведать родителей, а я так замоталась в последнее время, что просто уснула в кресле. Когда открыла глаза и посмотрела на часы, поняла, что мы уже опаздываем. Вылетела из квартиры, дверь захлопнулась автоматически, и только внизу я сообразила, что…
- Что идти тебе уже некуда, - закончил фразу Лин.
- Ну да. Мужу я, правда, каким-то чудом дозвонилась. Но сказать, что буду зимовать на лестничной площадке, не решилась. Подумала, что смогу найти какой-нибудь выход.
- А если бы я тебя не впустил?
- Я стучалась во все двери, на всех этажах. Открыл только ты. И даже когда выставил вон, у меня оставалась надежда, что ты откроешь еще раз, а у меня получится убедить тебя. А деньги?… Ну да, деньги. Я все равно собиралась на них зимовать. Какая разница: потратить их здесь или в Египте.
Еще толком не проснувшись, Лин привычно щелкнул чайником и побрел в ванную. Дверь открылась настолько бесшумно и настолько неожиданно, что получив по голове и отлетев к противоположной стене, он не успел даже вскрикнуть.
- Ты уже проснулся… - Мария наткнулась на его ошалевший взгляд. - Ой, прости! - воскликнула она, когда Лин поморщился и стал тереть лоб, - Сейчас что-нибудь холодное приложу.
- Забей! Сам виноват. Привык, что брожу здесь один.
На самом деле он просто не думал, что она уже поднялась - в квартире было слишком тихо. Но о том, что рядом с ним теперь живет эта женщина, он отлично помнил. Вчера, когда они закончили разговор и разошлись по своим комнатам, он смотрел на экран компьютера невидящими глазами и размышлял о том, какая модель отношений подошла бы им обоим. Формально они принадлежали одному поколению. Однако по факту, она была на шесть лет старше. Не слишком большая разница, чтобы обращаться по имени-отчеству, но достаточная для того, чтобы внутренне спотыкаться, обращаясь на «ты». Кроме того, она ведь заплатила. И немалые деньги.
- Слушай, - Лин улыбнулся, - Пока я буду зализывать раны, может быть ты приготовишь по-быстрому что-нибудь съедобное и горячее?
- Конечно! Чего бы тебе хотелось?
- Без разницы. Я не привередлив. Продукты - в холодильнике, ну и в ящиках. Думаю, разберешься.
Очень давно в этом доме не пахло так вкусно. Очень давно никто не готовил Лину завтрак, и он привык обходиться чаем и бутербродами. Очень давно он не слышал, как кто-то напевает, стоя у плиты.
- Садись, уже почти готово, - Мария обернулась, почувствовав его взгляд.
Она поставила на стол блюдо с дымящимся омлетом, завернутым в листья зеленого салата.
- Сначала опускаешь в соус. Это можно есть и руками, - объяснила она, - Тем более, что вилок я так и не нашла.
- Где-то есть, я потом поищу для тебя.
Ополовинив тарелку, Лин остановился. Мария пила чай, но к еде даже не притронулась.
- А ты почему не ешь? - спросил он.
- Я не голодна.
- Да ну! Если мне не изменяет память, то за последние двое суток ты выпила чашку чая и съела несколько печений.
- Не беспокойся. Я не собираюсь тебя объедать и мне давно не мешало бы похудеть.
Лин ударил рукой по столу и опустил голову. Затем, очень медленно, пытаясь совладать с собой, поднял взгляд и тихо проговорил:
- Если хочешь здесь жить, то у меня есть несколько условий. Во-первых, никогда и ни при каких условиях ты не произносишь подобных слов. Во-вторых, мы всегда едим вместе. И, в-третьих, с этого момента ты берешь на себя все заботы о вкусной и здоровой пище, - он сделал глоток из кружки, поморщился и добавил: - А в-четвертых, заваривать чай могу только я. Или ты - но после долгого и серьезного обучения, - кивнул на чайник. - Эту гадость нормальным людям пить нельзя.
Он молча ждал, пока заварится чай, а Мария помоет посуду. А потом заговорил, глядя в потолок:
- Наверное, каждый из нас носит в себе бомбу с часовым механизмом. Не думал, что мою так легко активировать, наивно полагал, что пять лет - достаточный срок. Но, похоже, страх голодной смерти из нашей первой Зимы будет преследовать меня всю жизнь. Мама тоже тогда сказала, что нам давно не мешало бы похудеть. Кто знал, что диета превратится в голодовку и растянется на два месяца. Но самое ужасное случилось, когда она упала. Просто обессилела от голода и нервного напряжения. Она пыталась спасти мою жизнь ценой своей собственной, а я этого попросту не заметил… - Лин снова надолго замолчал, потом налил еще чая и обратился уже к Марии, - Надеюсь, теперь мои мотивы ясны? Не заставляй меня переживать все это еще раз. Даже в воображении.
Мария ахнула, когда открыла дверь «склада»: стеллажи до самого потолка, коробки, мешки и банки, двухметровый морозильник с прозрачной дверью. На подоконнике под лампой дневного света - ящик с пробивающимися из земли ростками. Она наугад сунула в руку в одну из коробок, достала банку черной икры, улыбнулась и спросила:
- Шампанское тоже есть? А свежая клубника? Или может автомат Калашникова?
- Клубника, извини, только мороженая. Шампанское - в баре, ждет Нового года. А оружие не попало под твою юрисдикцию, поэтому - не скажу, - Лин улыбнулся в ответ. - Что тебя еще интересует?
- Я вот думаю, как мне с этим разобраться. Так много всего, нужна система.
- Здесь все разбито по категориям, каждый блок имеет свое назначение, - Лин вручил Марии папку с бумагами. - Изучай.
Глянув на первую страницу, Мария подняла на Лина изумленный взгляд. Колонки и строки таблиц были заполнены иероглифами.
- Что это?!
- А, черт! - Лин взъерошил волосы, - Просто китайский - более компактный.
- Китайский?!
- Ну да. А что тебя так удивляет?
- Ты хочешь сказать, что это твой родной язык?
- Я одинаково хорошо владею китайским, тайваньским и русским. Японским и английским - чуть хуже, но для работы хватает.
- Погоди, - Мария замялась, - Получается, что Лин - это твое настоящее имя?
- Конечно. Вполне обычное имя.
- Ты хочешь сказать, что ты - китаец?
Лин расхохотался:
- А ты хочешь сказать, что у меня типично европейская внешность?
- Ну… - Мария слегка смутилась, - Черные волосы, темные глаза. Но ты же почти на голову выше меня! И речь у тебя как в книгах русских классиков. Я подумала, мало ли, эхо монголо-татарского ига в генах.
- Вообще-то, мою маму зовут Екатерина Сергеевна. А отца Чжан Вэй Мин. Он родом из Тайваня и тоже полукровка, хотя очень не любит об этом вспоминать.
- А что ты тогда здесь делаешь? Да еще и Зимой. Там ведь у вас нет проблем с климатом.
- Зато других - полно, - Лин неожиданно помрачнел. - У тебя просто фантастический дар вытаскивать наружу крайне неприятные темы. Оставим это. Пойду я лучше «бухгалтерию» переводить.
Мария выставила время на духовке, Лин заметил, но не возразил. Он вставал на два часа раньше, пил чай и садился за свои переводы. Когда за дверью раздавалось негромкое «доброе утро, завтрак на столе» - Мария не делала даже попыток заглянуть в его комнату - он потягивался, нажимал F2 и выходил в мягкий свет гостиной. Возле его тарелки лежали палочки.
- Ты бездарна! - негодовал он, - Это совсем нетрудно! И палочками - вкуснее.
- Не хочу - не буду, - она упиралась, - Я выросла в других традициях. Нож и вилка - мои инструменты.
После нескольких дней обучения Лин сдался и, потратив почти два часа, все же отыскал набор столовых приборов.
- Давай поиграем в маджонг, - предложил он как-то вечером, но наткнувшись на удивленный взгляд Марии, тяжело вздохнул. - Ладно, тогда в халму. Это проще.
Пробная партия в китайские шашки прошла на удивление легко и быстро. Вторую Мария выиграла. Третья осталась за Лином.
- Слушай, а это здорово! - впервые за месяц, который они прожили вместе, она широко улыбалась, а ее глаза светились восторгом. - Я и в маджонг хочу! Поучишь меня?
- Почему бы и нет. Уж чего-чего, а времени у нас много.
Очередным темным утром, выйдя к завтраку, Лин присвистнул. Мария смущенно улыбнулась. Вместо прежних белокурых локонов - короткая мальчишеская стрижка. Джинсы, майка, непривычно голая шея и чуть оттопыренные уши - солидная и сдержанная дама в должности финансового директора безропотно уступила место застигнутому врасплох угловатому подростку.
- Я нашла у тебя ванной машинку, - объяснила она. - Надоели мне эти кудри.
С минуту Лин крутил в руках палочки, молча рассматривая свою обновлённую квартирантку.
- Теперь я с чистой совестью могу звать тебя Машей, - сказал он, одобрительно кивнув. - Ту, прежнюю Марию, я слегка побаивался. Все ждал, что начнет читать морали. А с тобой мы точно уживемся.
Внутренняя пружина их отношений, до сих пор сжатая и напряженная, вдруг ослабела и распрямилась - все стало легко и естественно. По негласному расписанию в 17-00 наступал обед, совмещенный с ужином. Затем они пили чай и во что-нибудь играли.
- Все, мои мозги сейчас вскипят. Я думала, что «Императорским нефритом» я тебя точно одолею, - Маша дулась. Обыграть Лина в этой мудреной китайской игре у нее пока не получилось ни разу. - Так не честно! - она смешала кости, - Теперь будем играть в «дурака».
- У меня карт нет, - усмехнулся Лин.
- Зато у меня есть. В чемодане, - она поднялась, и уже сделав пару шагов, обернулась, - О! Судя по твоему ответу, в «дурака» играть ты умеешь.
- Это было первое, чему я научился в деревне у бабушки. К сведению, мне было всего пять лет. Да и в институтской общаге я много практиковался, так что не рассчитывай на легкую победу.
Из-за стола они переместились на диван. Маша сдала карты.
- На что играем? - поинтересовался Лин, - Насколько я помню, обычно «на раздевание», но это весело только в большой компании.
- На честные ответы.
- Ммм?...
- Играем до трех «дураков». Проигравший честно отвечает на три любых вопроса.
- Давно хотел спросить…- начал было Лин, но Маша оборвала его.
- Козырь - пики, у меня - шесть.
Два - ноль в пользу Маши заставили Лина слегка нервничать. Он не боялся никаких вопросов, просто не хотел проигрывать. Боги карточных игр прислушались к его желаниям, и счет сравнялся. Решающая партия проходила в напряженном молчании без явного перевеса одной из сторон. Но удача, все же, улыбнулась Лину, он радостно сжал кулаки, выкладывая пару королей и отлично зная, что Маша сможет побить только одного. Свое поражение она приняла с достоинством королевы.
- Теперь у меня есть три желания!
- Три вопроса, - поправила она Лина.
- Один фиг! Главное - распорядиться ими правильно и не остаться у разбитого корыта.
- Так что ты там хотел спросить?
- А! Это… - Лин вдруг засомневался, но потом все же озвучил: - Расскажи про свою первую Зиму.
- Ты все про нее знаешь.
- Шутишь? Не рассказывала ты ничего!
- Это и есть моя первая Зима, - спокойно объяснила Маша.
- Вообще-то она уже пятая.
- Но для меня она - первая. Я никогда раньше не зимовала, и все что здесь происходило Зимой, знала лишь по рассказам и фотографиям.
- Ты птица? На Зиму в теплые края? - Лин явно был разочарован. Он знал, что те, кто мог себе это позволить, именно так и поступали. Недорогие курорты Египта, Туниса, Марокко разрослись в несколько раз. На Бали, Хайнане или Мальдивах зимовала публика побогаче. Но большинство, все же, оставалось дома.
- В 2011-м, когда пришла настоящая Зима, я как раз была в Америке. Командировка. Вот такое совпадение. Все рейсы отменили, отели забиты, куча людей в панике. Неделю мы сидели в аэропорту, тогда же никто не знал, что это надолго. Думали, что погода наладится и все вернется на круги своя. Потом народ устал и начал разбредаться.
Виза моя уже давно закончилась, но тогда никто не обращал на это внимания. Хуже было то, что денег на карточке почти не осталось, хотя я жила в совсем недорогом отеле.
В общем, я устроилась на работу. Раскладывала продукты в супермаркете. Хорошая работа была, между прочим. Знакомые дали рекомендации, английский - на уровне, вот меня и взяли. Квартиру я снимала с такими же «зимними эмигрантами». У Адель в Париже было собственное кафе, она устроилась практически по специальности - в пекарню. Саманта у себя в Вильнюсе работала дизайнером, а стала хорошей официанткой. Знаешь, мы стали действительно близкими подругами. Для меня это странно, я никогда особенно не дружила с девочками. Но вот с ними - продолжаю поддерживать отношения.
А все остальные Зимы - да, ты прав: я была «птицей»! - Маша закончила рассказ. - Давай следующий вопрос!
- Не, я оставлю про запас, - пробормотал Лин, - Дай этот переварить.
В очередные 17-00 на предложение посмотреть какое-нибудь кино Лин промычал что-то невнятное, но принес из кабинета несколько дисков.
- Только на китайском, парочка - на японском, - сказал он.
- Ну и ладно. Так даже интересней! Ты будешь мне по ходу переводить. Посмотрим, насколько ты хорош как синхронист.
Это был вызов! Лин не подал вида, но его сердце вдруг застучало быстрее. Десять лет он доказывал себе и всему миру, что он действительно может быть высококлассным переводчиком, что дитя двух культур просто создано для такой работы. И, самое главное, что в семнадцать лет он сделал правильный выбор, уехав из дома отца на другой конец света, следуя иррациональному, но такому сильному зову души.
Переводить фильм оказалось, на удивление, легко. Уже минут через десять он и сам увлекся действом, озвучивая реплики на полном автомате.
- Вот я не понимаю, - пошли титры, Маша заерзала на диване, украдкой смахивая слезу, - Его фактически принесли в жертву. Свои же! А он все равно остается верен. Не мстит, даже не сопротивляется. Это ведь глупо!
- Да нет, нормально… - Лин пожал плечами, - Просто ты не знакома с понятием «господин».
- Разве? Мне даже реклама приходит с обращением «Уважаемая госпожа …».
- Оно имеет совсем другой смысл и другие исторические корни. Здесь его услышишь на официальных мероприятиях высокого уровня, да и то - для торжественности. Азиатский «господин» - это тип мышления, это - принцип вертикальных связей. Как может прийти в голову обижаться на господина? Никогда! Потому что он лучше знает, как правильно. А у всех, кто «под ним», есть право подчиняться его решениям и, в случае чего, отдать за него жизнь. В исторических фильмах об этом говорится прямым текстом, в современном обществе - подразумевается, но работает по умолчанию.
- Это что-то сродни уважения к старшим?
- Похоже. Но только к старшим, наделенным безграничной силой и властью.
- А ты считаешь своего отца «господином»?
- Сколько себя помню, на людях я всегда должен был называть его «господин президент», - он вдруг помрачнел и, помолчав, продолжил, - Но, по правде сказать, это издержки богатых и влиятельных семейств. В обычных домах детей просто любят, хотя могут и поколотить. И это тоже нормально. Но пойти против отца, против семьи - это очень, очень плохо. Это даже не предательство… Я вот для отца просто умер.
- Как? Ты что?! - Маша не скрывала потрясения.
- Вот так бывает, когда единственный наследник слишком рано увидел, что жить можно и по-другому, - Лин криво улыбался, в его голосе сквозила горькая ирония. - Но я даже рад, честное слово. Как подумаю, что сидел бы сейчас в небоскребе и занимался компанией отца - становится жутко! Уж лучше здесь, лучше Зима, лучше я как-нибудь сам…
- Но ты ведь справился! Ты ведь добился успеха на своем собственном пути! Разве для родителей это не повод для гордости за своего ребенка?
- Мама мною очень гордится. И мне этого достаточно. А для «господина президента» я пошел недостойной кривой дорожкой, из-за меня он потерял лицо. Я сейчас понимаю его куда лучше и мечтаю, что когда-нибудь он сможет понять и простить меня. - Лин откинулся на подушки, снова сел и заговорил совершенно другим тоном. - Так! Все, хватит. Ты вечно толкаешь меня в какие-то проблемные темы. Давай поговорим о чем-нибудь другом.
- А почему они так странно целуются? - пока Лин загружал очередной диск, Маша радикально сменила тему. - Как-то совсем по-детски.
- Что ты имеешь виду?
- Ну, совсем без страсти. Очень сдержанно. А ведь это был кульминационный момент.
- Ах, это… - Лин улыбнулся, - Продолжаем разговор о культурных различиях?
- Наверное... Раз ты так говоришь.
- Здесь все просто. Целуются все одинаково. Но когда дело касается первого поцелуя - есть определенные правила. Это своеобразная декларация о намерениях. Каждый этап имеет символическое значение. Вот смотри: сначала двое стоят и смотрят друг на друга, - Лин повернулся и пристально взглянул на Машу, - Потом сближаются. Могут одновременно, а может кто-то один, - он подвинулся ближе. - А затем очень медленно соприкасаются губами. И не более. Никаких объятий, никаких сплетений рук и тел. Только губы. И только касание.
Маша как завороженная смотрела в черные глаза, которые вдруг оказались слишком близко. Пока Лин говорил, она чувствовала его дыхание. Когда он умолк, то стал еще ближе. Она судорожно вдохнула и отстранилась.
- Правильно! Не хочешь! - Лин засмеялся, - Достаточно всего одного мимолетного движения, чтобы обозначить «да» или «нет». А если любовь неявная, неравная, запретная, то вот такой поцелуй может случиться только по обоюдному желанию. Ну и, кроме того, первый поцелуй - это всегда событие. Даже сейчас.
( Продолжение следует...)