Отрочество. Часть 25
Продолжение главы III. Отрочество
См. части 1 - 10, 11 - 20, 21, 22, 23, 24 .
См. также главы:
Глава I. Довоенное детство. Части 1 - 15.
Глава II. Военное детство. Части 1 - 20.
не могу здесь всего рассказать о моем Пушкине
Пусть простят меня мои потомки, но я опустил здесь много стихов, которые произвели на меня неизгладимое впечатление, и всю прозу Пушкина, которую я оценил тогда и восхищаюсь ею до сих пор. И если ты еще не прочитал всего Пушкина в подлиннике на русском языке, который иначе, как прекрасным не назовешь, мне жаль тебя, - ты не испытал величайшего наслаждения в своей жизни.
После окончания 4-го класса Варвара Михайловна, наша классная руководительница подарила мне «Капитанскую дочку». Она и сейчас лежит в книжном шкафу в Санкт-Петербурге, в нашей квартире на Обводном канале с надписью «За отличную учебу и примерное поведения». Там подпись Варвары Михайловны и даже печать школы. Это было первой повестью Пушкина, которую я прочитал. Впоследствии, я думаю, я прочитал все, « ...что вышло из-под пера его».
И большой и толстый однотомник Пушкина стоит там же на полке. Он был тоже подарен мне в одном из старших классов школы. Одно время этот том был моей настольной книгой.
К Александру Сергеевичу Пушкину у меня навсегда осталось трогательное отношение, как к учителю, как ко второму отцу, к человеку, который учил меня любить, страдать, бороться, ненавидеть, презирать, - в общем, учил жить.
И я даже какое-то время ловил себя на мысли, что в трудных ситуациях я иногда думал, а что бы сделал на моем месте Пушкин. Хотя и время было другое, и общество было совсем не то. Да и не был я совсем похож по своему характеру на него. И мысли в наших головах уже были совсем не о том.
Даже сейчас, гуляя, я вдруг начинаю вслух декламировать пушкинского «Пророка»:
Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей
Лермонтов
Еще больше, чем Пушкина я любил Лермонтова. Ранние стихи Пушкина были для меня довольно тяжеловесны. Они были ближе к языку Жуковского. А вот у Лермонтова таких тяжеловесных стихов уже нет. Каждое стихотворение - шедевр. Какой красивый язык! Как образно он пишет. Как льется его стих и попадает прямо в душу! Какая у него лирика! А гражданственность, стремление к свободе, раздумья о призвании поэта!
- Нет, равного Лермонтову поэта во всей русской литературе не сыщешь!
Изучать Лермонтова мы начали со стихотворения «На смерть поэта». И конечно я сразу выучил его наизусть. А потом не мог остановиться: «Бородино», поэмы «Демон», «Мцыри» - все учил наизусть. Да его стихи сами укладывались в памяти.
А потом я оценил его прозу. «Героя нашего времени» я перечитывал несколько раз.
Драматические театры
Я их обожал. Наверное, я посмотрел все спектакли во всех театрах, которые тогда шли. Вначале я ходил в ТЮЗ на Моховой и Пушкинский театр (Александринский). Потом стал посещать спектакли Театра Комедии (Акимов) и Большого драматического, Театра им. Ленинскеого комсомола, потом открылся Новый театр на Владимирском пр., и я в обязательном порядке смотрел все премьеры. Часто после спектакля, если это был, например, Мольер или Шекспир, я перечитывал их, находя другие нюансы и акценты. Это было мне интересно.
опера и балет
Я не часто ходил на оперу, но в каникулы мама брала билеты на все подряд, и весь репертуар Мариинки (театра оперы и балета им. Кирова) и Малого оперного театра я знал. Иногда мы ходили вдвоем с Лесохиным, но я видел, что он с трудом высиживает до конца. А вот с мамой ходить было интересно. Она всегда была настроена романтично. Всем восторгалась. В антрактах еще переживала прошлое действие. Музыка удивительно воздействовала на ее чувства. Она была очень эмоциональной женщиной, а тут все ее эмоции взлетали на самую верхнюю отметку. В общем, для нее каждый такой поход был полным счастьем. И после посещения оперы она еще несколько дней ходила счастливая.
оперетта
В Театре музыкальной комедии я бывал редко. К оперетте у нас доиа относились двояко. При Лизе слово оперетта было просто ругательным. Эту музыку она за музыку не считала. Но мама моя любила оперетты Кальмана и часто напевала оттуда популярные арии. Папа тоже иногда что-то из Кальмана напевал.
Впрочем, относительно папы все было очень непросто. Он напевал и арии из опер Леонкавалло «Паяцы» и Верди «Аида», но я не помню, чтобы он вообще ходил когда-нибудь в любой театр. Слух у него был замечательный, - он никогда не фальшивил, но в театр не ходил.
филармония
И в филармонию мы ходили только с мамой. Нечасто, но это всегда был праздник и для мамы, и для меня. Бах, Моцарт, Бетховен и другая великая музыка зажигала в ее душе ответный огонь. Современных композиторов - Шостаковича, Прокофьева она не понимала, но не признавалась вслух в этом. Только мне говорила потихоньку. И спрашивала у меня - понимаю ли я.
Но и понимая современное искусство, я с осторожностью высказываюсь о нем, не считая себя не только специалистом, но и человеком, способным правильно оценить то или иное произведение. Но я часто замечаю, что то, что нравится мне, далеко не всегда нравится другим. И наоборот. Современная музыка (не классика), которой увлекаются мои внучки, оставляет меня равнодушным. Возможно, все-таки, я устарел, и воспринимаю новое все хуже и труднее.
капелла
Капелла показалась мне странной, потому что мне сказали, что мальчиков специально кастрируют, чтобы у них сохранились теноровые голоса. Очень понравилась музыка, но все-равно уходил со странным ощущением. Потом я узнал, что хор в капелле может состоять не только из кастрированных мальчиков.
художественные музеи
Рассказ о моем отрочестве был бы неполным, если бы я опустил музеи Ленинграда. Прежде всего, конечно, нельзя не рассказать об Эрмитаже и Русском музее. И там, и там я был первый раз с мамой. Именно там я познакомился с живописью и скульптурой и полюбил их на всю жизнь. После каждого посещения я читал о художниках, о мире искусства. Именно тогда я понял, что есть непреходящие ценности человечества, живущие века. Сам я рисовать не умел и не умею, но понимаю, какая картина или скульптура меня волнует или заставляет задуматься, а какая оставляет равнодушным.
Настоящее искусство мгновенно трогает какае-то струны души и пробуждает какие-то чувства и мысли. И, мне кажется, этому нельзя научиться, - это лмбо есть в человеке, либо этого нет. И с этим ничего не поделаешь. Но воспитать уважение к искусству можно и нужно. В детстве человек это воспримет.
трофейные и советские кинофильмы
В кино я ходил нечасто. С папой обычно по выходным в «Хронику» на Невском около кинотеатра «Колизей», там показывали текущую хронику и документальное кино. Советские картины выходили редко, и об этом так много написано, что мне не хочется ничего добавлять. Да, я ходил, пожалуй на всё, что выпускалось на экраны. И по многу раз на трофейные фильмы, которые все еще иногда показывались во второстепенных кинотеатрах.
другие музеи
А вот в музей Обороны Ленинграда и Музей Военно-морского флота меня сводил папа. И там, и там мне было очень интересно. Я словно снова прикоснулся к войне, память о которой всегда остается со мной. Она и сейчас где-то внутри, но стоит только сказать слово «война», и весь этот пласт памяти мгновенно оказывается на поверхности.
В Ленинграде много музеев, и среди них один из самых интересных - кунсткамера. Попал я туда случайно. Посетив в очередной раз музей ВМФ, я увидел вывеску Кунсткамера, и решил зайти посмотреть. Названия такого я не знал. Ходил я по музею совершенно ошарашенный. Особенно меня впечатлили уродцы, стоящие в большом количестве в банках со спиртом. Я как-то раньше не задумывался над тем, кто каким может родиться. Это подвигло меня на поиск и чтение книг о человеке, его происхождении и физиологии.
коньки
На Елагином острове в ЦПКиО заливали на прудах катки, и я через весь город ездил туда кататься на коньках, начмная с пятого класса. Пожалуй, каждую зиму, когда реже, когда часто. В старших классах иногда ездили с девочками из соседней школы. Народу там всегда было много. Звучала музыка. Катки были освещены разноцветными гирляндами. Нам там всегда было весело, и мы катались допоздна.
экономическая география и любовь к статистике
Экономическая география - один из моих любимых предметов. Я сразу и навсегда запоминал, где и какие есть полезные ископаемые и где и какая развита промышленность. И много лет подряд, даже уже окончив не только школу, но и институт, я, по крайней мере, раз в месяц снимал с полки толстый «Справочник зарубежных стран, в который были вложены сравнительные таблицы роста экономики СССР по годам. Я любил заниматься сравнением экономических показателей - рост по годам и пятилеткам. Составлял графики и таблицы. Мне нравился процесс обгона Америки.
Сталин все время подчеркивал в своих выступлениях на съездах и в показателях пятилетних планов, как быстро растет наша тяжелпя промышленность, - основа могущества страны.
Хрущев обещал, что к 1980 году мы догоним, «поприветствуем» Америку и двинемся дальше. Вот я и рассчитывал, когда это произойдет, когда мы на самом деле догоним и перегоним по каждому из показателей - по углю, стали, нефти и еще по десятку самых разных показателей.
Для меня было шоком, когда в середине брежневского времени я вдруг понял, что темпы нашего роста не просто замедлились, а вообще обнулились. Что наши замечательные планы, с большой помпой провозглашенные на съездах партии, не выполняются. И не просто не выполняются, - они тайком от народа пересматриваются, и вот эти уменьшенные планы мы «успешно выполняем и перевыполняем».
Продолжение следует
См. части 1 - 10, 11 - 20, 21, 22, 23, 24 .
См. также главы:
Глава I. Довоенное детство. Части 1 - 15.
Глава II. Военное детство. Части 1 - 20.
не могу здесь всего рассказать о моем Пушкине
Пусть простят меня мои потомки, но я опустил здесь много стихов, которые произвели на меня неизгладимое впечатление, и всю прозу Пушкина, которую я оценил тогда и восхищаюсь ею до сих пор. И если ты еще не прочитал всего Пушкина в подлиннике на русском языке, который иначе, как прекрасным не назовешь, мне жаль тебя, - ты не испытал величайшего наслаждения в своей жизни.
После окончания 4-го класса Варвара Михайловна, наша классная руководительница подарила мне «Капитанскую дочку». Она и сейчас лежит в книжном шкафу в Санкт-Петербурге, в нашей квартире на Обводном канале с надписью «За отличную учебу и примерное поведения». Там подпись Варвары Михайловны и даже печать школы. Это было первой повестью Пушкина, которую я прочитал. Впоследствии, я думаю, я прочитал все, « ...что вышло из-под пера его».
И большой и толстый однотомник Пушкина стоит там же на полке. Он был тоже подарен мне в одном из старших классов школы. Одно время этот том был моей настольной книгой.
К Александру Сергеевичу Пушкину у меня навсегда осталось трогательное отношение, как к учителю, как ко второму отцу, к человеку, который учил меня любить, страдать, бороться, ненавидеть, презирать, - в общем, учил жить.
И я даже какое-то время ловил себя на мысли, что в трудных ситуациях я иногда думал, а что бы сделал на моем месте Пушкин. Хотя и время было другое, и общество было совсем не то. Да и не был я совсем похож по своему характеру на него. И мысли в наших головах уже были совсем не о том.
Даже сейчас, гуляя, я вдруг начинаю вслух декламировать пушкинского «Пророка»:
Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей
Лермонтов
Еще больше, чем Пушкина я любил Лермонтова. Ранние стихи Пушкина были для меня довольно тяжеловесны. Они были ближе к языку Жуковского. А вот у Лермонтова таких тяжеловесных стихов уже нет. Каждое стихотворение - шедевр. Какой красивый язык! Как образно он пишет. Как льется его стих и попадает прямо в душу! Какая у него лирика! А гражданственность, стремление к свободе, раздумья о призвании поэта!
- Нет, равного Лермонтову поэта во всей русской литературе не сыщешь!
Изучать Лермонтова мы начали со стихотворения «На смерть поэта». И конечно я сразу выучил его наизусть. А потом не мог остановиться: «Бородино», поэмы «Демон», «Мцыри» - все учил наизусть. Да его стихи сами укладывались в памяти.
А потом я оценил его прозу. «Героя нашего времени» я перечитывал несколько раз.
Драматические театры
Я их обожал. Наверное, я посмотрел все спектакли во всех театрах, которые тогда шли. Вначале я ходил в ТЮЗ на Моховой и Пушкинский театр (Александринский). Потом стал посещать спектакли Театра Комедии (Акимов) и Большого драматического, Театра им. Ленинскеого комсомола, потом открылся Новый театр на Владимирском пр., и я в обязательном порядке смотрел все премьеры. Часто после спектакля, если это был, например, Мольер или Шекспир, я перечитывал их, находя другие нюансы и акценты. Это было мне интересно.
опера и балет
Я не часто ходил на оперу, но в каникулы мама брала билеты на все подряд, и весь репертуар Мариинки (театра оперы и балета им. Кирова) и Малого оперного театра я знал. Иногда мы ходили вдвоем с Лесохиным, но я видел, что он с трудом высиживает до конца. А вот с мамой ходить было интересно. Она всегда была настроена романтично. Всем восторгалась. В антрактах еще переживала прошлое действие. Музыка удивительно воздействовала на ее чувства. Она была очень эмоциональной женщиной, а тут все ее эмоции взлетали на самую верхнюю отметку. В общем, для нее каждый такой поход был полным счастьем. И после посещения оперы она еще несколько дней ходила счастливая.
оперетта
В Театре музыкальной комедии я бывал редко. К оперетте у нас доиа относились двояко. При Лизе слово оперетта было просто ругательным. Эту музыку она за музыку не считала. Но мама моя любила оперетты Кальмана и часто напевала оттуда популярные арии. Папа тоже иногда что-то из Кальмана напевал.
Впрочем, относительно папы все было очень непросто. Он напевал и арии из опер Леонкавалло «Паяцы» и Верди «Аида», но я не помню, чтобы он вообще ходил когда-нибудь в любой театр. Слух у него был замечательный, - он никогда не фальшивил, но в театр не ходил.
филармония
И в филармонию мы ходили только с мамой. Нечасто, но это всегда был праздник и для мамы, и для меня. Бах, Моцарт, Бетховен и другая великая музыка зажигала в ее душе ответный огонь. Современных композиторов - Шостаковича, Прокофьева она не понимала, но не признавалась вслух в этом. Только мне говорила потихоньку. И спрашивала у меня - понимаю ли я.
Но и понимая современное искусство, я с осторожностью высказываюсь о нем, не считая себя не только специалистом, но и человеком, способным правильно оценить то или иное произведение. Но я часто замечаю, что то, что нравится мне, далеко не всегда нравится другим. И наоборот. Современная музыка (не классика), которой увлекаются мои внучки, оставляет меня равнодушным. Возможно, все-таки, я устарел, и воспринимаю новое все хуже и труднее.
капелла
Капелла показалась мне странной, потому что мне сказали, что мальчиков специально кастрируют, чтобы у них сохранились теноровые голоса. Очень понравилась музыка, но все-равно уходил со странным ощущением. Потом я узнал, что хор в капелле может состоять не только из кастрированных мальчиков.
художественные музеи
Рассказ о моем отрочестве был бы неполным, если бы я опустил музеи Ленинграда. Прежде всего, конечно, нельзя не рассказать об Эрмитаже и Русском музее. И там, и там я был первый раз с мамой. Именно там я познакомился с живописью и скульптурой и полюбил их на всю жизнь. После каждого посещения я читал о художниках, о мире искусства. Именно тогда я понял, что есть непреходящие ценности человечества, живущие века. Сам я рисовать не умел и не умею, но понимаю, какая картина или скульптура меня волнует или заставляет задуматься, а какая оставляет равнодушным.
Настоящее искусство мгновенно трогает какае-то струны души и пробуждает какие-то чувства и мысли. И, мне кажется, этому нельзя научиться, - это лмбо есть в человеке, либо этого нет. И с этим ничего не поделаешь. Но воспитать уважение к искусству можно и нужно. В детстве человек это воспримет.
трофейные и советские кинофильмы
В кино я ходил нечасто. С папой обычно по выходным в «Хронику» на Невском около кинотеатра «Колизей», там показывали текущую хронику и документальное кино. Советские картины выходили редко, и об этом так много написано, что мне не хочется ничего добавлять. Да, я ходил, пожалуй на всё, что выпускалось на экраны. И по многу раз на трофейные фильмы, которые все еще иногда показывались во второстепенных кинотеатрах.
другие музеи
А вот в музей Обороны Ленинграда и Музей Военно-морского флота меня сводил папа. И там, и там мне было очень интересно. Я словно снова прикоснулся к войне, память о которой всегда остается со мной. Она и сейчас где-то внутри, но стоит только сказать слово «война», и весь этот пласт памяти мгновенно оказывается на поверхности.
В Ленинграде много музеев, и среди них один из самых интересных - кунсткамера. Попал я туда случайно. Посетив в очередной раз музей ВМФ, я увидел вывеску Кунсткамера, и решил зайти посмотреть. Названия такого я не знал. Ходил я по музею совершенно ошарашенный. Особенно меня впечатлили уродцы, стоящие в большом количестве в банках со спиртом. Я как-то раньше не задумывался над тем, кто каким может родиться. Это подвигло меня на поиск и чтение книг о человеке, его происхождении и физиологии.
коньки
На Елагином острове в ЦПКиО заливали на прудах катки, и я через весь город ездил туда кататься на коньках, начмная с пятого класса. Пожалуй, каждую зиму, когда реже, когда часто. В старших классах иногда ездили с девочками из соседней школы. Народу там всегда было много. Звучала музыка. Катки были освещены разноцветными гирляндами. Нам там всегда было весело, и мы катались допоздна.
экономическая география и любовь к статистике
Экономическая география - один из моих любимых предметов. Я сразу и навсегда запоминал, где и какие есть полезные ископаемые и где и какая развита промышленность. И много лет подряд, даже уже окончив не только школу, но и институт, я, по крайней мере, раз в месяц снимал с полки толстый «Справочник зарубежных стран, в который были вложены сравнительные таблицы роста экономики СССР по годам. Я любил заниматься сравнением экономических показателей - рост по годам и пятилеткам. Составлял графики и таблицы. Мне нравился процесс обгона Америки.
Сталин все время подчеркивал в своих выступлениях на съездах и в показателях пятилетних планов, как быстро растет наша тяжелпя промышленность, - основа могущества страны.
Хрущев обещал, что к 1980 году мы догоним, «поприветствуем» Америку и двинемся дальше. Вот я и рассчитывал, когда это произойдет, когда мы на самом деле догоним и перегоним по каждому из показателей - по углю, стали, нефти и еще по десятку самых разных показателей.
Для меня было шоком, когда в середине брежневского времени я вдруг понял, что темпы нашего роста не просто замедлились, а вообще обнулились. Что наши замечательные планы, с большой помпой провозглашенные на съездах партии, не выполняются. И не просто не выполняются, - они тайком от народа пересматриваются, и вот эти уменьшенные планы мы «успешно выполняем и перевыполняем».
Продолжение следует