Как Великороссы Донцов всего за 300 лет манкуртами сделали.
"Лет осемнадцати Сёма домой вернулся, мы жили на хуторе Литвиновке. Земли своей не имели, арендовали, как все иногородние, у казаков, и не просто деньги за аренду давали, а нужно ещё свою человеческую гордость казакам на потоптание приносить.
В какой-нибудь праздник идут «хохлы» к казакам, заключать аренды. Надо брать с собой вино, подарки. Приходят. Старые казаки за столами сидят. Наши «хохлы» до них. Ставят вино, дают подарки, снимают шапки и на коленях просят земли. А казаки ломаются, шутят. Гордость нашу с грязью месят".
(О сыне моём Семёне Михайловиче Будённом. Воспоминания М.Н. Будённой // Огонёк. Специальный номер. 15 лет Первой Конной армии. 1935. С.55)
Будэнный (с двумя "н") по украински- "повседневный", "обыденный"
В городе Антрацит по местному телеканалу выступил воюющий за "Русский Мир" атаман "национальной гвардии всевеликого войска донского" Н.Козицин. Он заявил, что не согласен идти на перемирие и планирует дойти аж до Киева (как он выразился - "матери городов русских").
Прочитав эту статью, вы поймёте, почему сообщество янычаров Рос. Империи именуемое эвфемизмом "великорусский народ", не могло сочинять песни про свого врага донского козака Булавина, чему так удивлялся Максим Горький в своей статье о жестокости великорусского крестьянства :
"Имя Болотникова не сохранилось в памяти крестьянства, его жизнь и деятельность не оставила по себе ни песен, ни легенд. И вообще в устном творчестве русского крестьянства нет ни слова о десятилетней эпохе - 1602-1603 гг. - кровавой смуты, о которой историк говорит как о «школе своевольства, безначалия, политического неразумия, двоедушия, обмана, легкомыслия и мелкого эгоизма, не способного оценить общих нужд». Но все это не оставило никаких следов ни в быте, ни в памяти русского крестьянства.
В легендах Италии сохранилась память о фра Дольчино, чехи помнят Яна Жижку, так же как крестьяне Германии Томаса Мюнцера, Флориана Гейера, а французы - героев и мучеников Жакерии и англичане имя Уота Тейлора, - обо всех этих людях в народе остались песни, легенды, рассказы.
Русское крестьянство не знает своих героев, вождей, фанатиков любви, справедливости, мести".
Памятник Кондратию Булавину в Луганске.
Война атамана Кондратия Булавина с империей Петра I стала одной из самых героических и в то же время заведомо обреченных на поражение освободительных эпопей казацкого народа. Военный потенциал даже объединенных казацких войск (Запорожского, Донского, Яицкого, Терского) был несопоставим с мощью колоссальной военной машины империи, поставившей себе на службу профессионализм немецких офицеров и неисчерпаемую русскую крестьянскую массу, мобилизованную в рекруты.
Разгром повстанческой армии Степана Разина в 1671 году не снял главного противоречия между Войском Донским и царством Романовых: казаки упорно не хотели считать себя подданными Московии, категорически не признавали юридическое право московитов на своих исконных землях.
Решение царской администрации о размещении на Дону некоторого контингента правительственных войск вызвало сильнейшее возмущение в среде казаков. Сами того не желая, дьяки Посольского приказа вызвали дотоле невиданное межнациональное напряжение в отношениях казаков и служилых великорусов.
Царские воеводы из крепостиц по Дону, Иловле и Бузулуку жаловались царю Алексею Михайловичу, что «казаки государевых ратных людей бьют и грабят, а дров сечь под городками не дают, а рыбу, ловленную в неводы, отнимают. Они, казаки, похваляются-де воевод и всех начальных людей, и стрельцов московских побить, а городовым стрельцам дать волю»
Воевода Петр Хованский с подкупающей откровенностью писал в октябре 1675 года в Посольский приказ:
-«Если Дон не укрепить многими городками (крепостями. - Н. Л.), а казаков-донцов не учинить невольниками, как мы (великорусы. - Н. Л.) великому государю неволею служим, - от них правды и впредь не будет».
Впоследствии строительством крепостей от Брянска и Белгорода к верховьям донской реки Медведица Московия приобрела возможность контролировать, а подчас и пресекать контакты между Доном и Запорожской Сечью.
По мнению большинства историков, взятие Азова войсками Петра I открыло новую эпоху в отношениях российского государства и народа казаков - эпоху полного подчинения казацких земель юрисдикции империи Романовых.
Одновременно на этих землях был дан старт совершенно новой для Руси-России национальной политике - политике превращения самобытного казацкого народа в так называемое воинское сословие, фактически в военного данника государства.
Все земельные конфликты, возникающие на пограничных рубежах Войска Донского, российская администрация никогда не разрешала в пользу казаков. В тех случаях когда у великорусских претендентов на казацкие земли, в основном у монастырей и помещиков, не оказывалось де-юре никаких прав на удовлетворение своих исков, власть реализовывала подлинно «соломоново решение» - конфисковывала спорные владения и отписывала их «на государя».
Например, в 1703 году казаки Пристанского городка потребовали вернуть в станичное владение свои исконные земли, некогда переданные тамбовским епископом Игнатием в оброк торговому человеку Анкудинову. Казаки доказывали, что никогда не передавали своих земель так называемому владыке, а, следовательно, юридически купец Анкудинов не имеет никаких прав на владение.
Поскольку купчина уже успел переселить на спорные земли крепостных крестьян, возник острый межнациональный конфликт.
Прибыв в деревню Русская поляна, казаки «многолюдством, с ружьями и бунчюками, в панцирях учинили круг». Поскольку русские крестьяне с решением этого круга об их выселении не согласились - произошло подлинное побоище. «Казаки их, крестьян, били и мучили, - докладывалось в сообщении сыскного исправника, - и велели им с женами и с детьми и со всякими пожитками выбираться вон с казацкой земли <...> а также припасов и ружья и всякого пожитку пограбили».
В Русскую поляну были введены солдаты. Дело за юридической правотой казаков спустили на тормозах: крестьян выселили, казаки часть «пожитков» вернули владельцам. Однако счастливыми обладателями своих родовых земель казаки не стали, все оброчные наделы купца Анкудинова были конфискованы в пользу казны.
Тяжкие и импульсивные, подчас даже кровавые реформы, которые Петр I обрушил на Россию, вызвали невероятно большой исход великорусского населения на казацкие земли.
Этнические казаки на определенном этапе были заинтересованы в этом приходе на Дон новой рабочей силы. «Новопришлые» люди на протяжении семи лет не могли и думать о приобретении прав «старых», то есть этнических, казаков.
Известный постулат казацкой вольницы «С Дона выдачи нет!» был ценен для этнических казаков не только в материальном, но и в определяющей мере в мировоззренческом аспекте, как подтверждение незыблемости казацкого национального суверенитета. Английский дипломат ХVII века Чарльз Уитворт в своих воспоминаниях отметил: «Всякий крестьянин или невольник, оказавшийся в стране казаков, получал свободу и не мог быть востребован своим хозяином или правительством московитов».
Эта пропозиция - «Дон, суверенитет, свободная воля - Московия, произвол власти, личная кабала» - определяла сознание этнических казаков на протяжении десятков поколений, поэтому любые попытки российской власти вернуть с Дона «беглых холопей» воспринимались в казацкой среде очень остро.
В июле 1707 года неистовый Петр I своим именным указом направил на Дон карательный отряд во главе с полковником Юрием Долгоруким.
Реакция этнических казаков не заставила себя ждать. В первых числах октября 1707 года более 250 казацких старшин и казаков собрались в Ореховом Буераке в трех верстах от Новоайдарского городка. Они собрались сюда по призыву атамана Бахмутского городка, уроженца станицы Трехизбянской, Кондратия Афанасьевича Булавина. «Общий для всех рек Войсковой совет» решил обороняться.
В ночь на 9 октября 1707 года булавинцы напали на отряд Долгорукого, находившийся на постое в станице Шульгинской: полковник был убит, «многих солдат и казаков скурвых побили до смерти». Казацкие старшины из Черкасска Петров и Саламата, бывшие в отряде Долгорукого на положении титулованных коллаборационистов, - «в одних рубашках, выскоча, едва ушли».
Важно отметить, что выступление Булавина сразу же приобрело характер национального восстания: казаки с особой беспощадностью расправлялись с теми казацкими коллаборационистами, которых подозревали в потворстве московитам.
Действия булавинцев неоднозначно были восприняты на Нижнем Дону в среде богатой старшины, контролировавшей политические настроения в Черкасске, столице Войска Донского. Немногие старые атаманы, такие, например, как Иван Зерщиков почти открыто радовались успехам Булавина. Последовательные сторонники тесного союза с Россией - А. Савельев, Н. Саламата, И. Машлыченко и другие, напротив, всячески агитировали против повстанцев.
В конечном счете, политическая позиция коллаборационистов победила.
Под нажимом «промосковской партии» войсковой атаман Лукьян Максимов стал действовать решительнее. Малый круг старшины в Черкасске поручил Максимову «примучить» булавинцев, не дожидаясь прихода на Дон регулярных российских войск.
Атаманское войско 18 октября 1707 года настигло повстанческий отряд Булавина на реке Айдар близ Закотненского городка. Произошел жаркий бой с применением артиллерии, в результате которого повстанцы были разбиты. С немногими сторонниками Булавину удалось скрыться от преследования в близлежащем лесу.
С повстанцами, взятыми в плен по приказу атамана Максимова, поступили жестко: десять человек, есаулов и сотников, повесили по деревьям за ноги, 130 повстанцам «носы резали», а остальных «кого-де захватили, послали в иные украинные городы».
Донская старшина поспешила заверить петровскую администрацию, что «воровство Кондрата Булавина они искоренили и почело быть во всех казацких городках смирно».
Москва отреагировала привычным методом: «за верные службы» старшине и низовым казакам выдали крупное денежное жалование - 10 000 рублей (русский конь в то время стоил 2 рубля, крымско-татарский - около 10).
Особое вознаграждение в размере 200 рублей получил калмыцкий князек Батыр, отряд которого принял самое деятельное участие в финальном бое с булавинцами.
В конце ноября 1707 года Кондратий Булавин с ближними соратниками прибыл в Запорожскую Сечь. Атаман попытался учесть крупнейшую политическую ошибку Степана Разина, который начал масштабную войну с Московией, не заручившись прямой военной поддержкой запорожцев.
20 декабря 1707 года на Сечи была созвана Рада. Запорожцам зачитали письмо Булавина, в котором он просил сечевиков присоединиться «к возмущению бунта в великороссийских городах».
Булавинский призыв нашел категорическую поддержку у массы рядовых запорожцев и очень настороженное отношение казацкой старшины. На Раде присутствовали и представители царской администрации, по просьбе которых кошевой атаман Тарас Финенко зачитал грамоту с требованием Петра I выдать «донского бунтовщика».
Запорожцы с негодованием отвергли московитские требования: «В Войску Запорожском никогда такого не бывало, дабы таковых людей, бунтовщиков или разбойников, выдавано было».
в итоге удалось убедить запорожцев подождать с окончательным решением вопроса о походе в Россию до весны - «когда дороги подсохнут».
Сторонники Булавина в среде сечевиков не смирились с этим решением и в феврале 1708 года добились созыва новой Рады. На ней с атаманства был снят кошевой Финенко и было принято решение не задерживать тех запорожцев, которые решат по личному почину присоединиться к Булавину. Вместе с тем официально Запорожская Сечь в войну с петровской Россией не вступила.
Не отреагировала Сечь и на страстное письмо Булавина в мае 1708 года, в период ожесточенных сражений казацких повстанцев с петровскими войсками. В этом письме донской атаман фактически сформулировал идею всенародной освободительной казацкой войны, чтобы «было по-прежнему сильно воинство казацкое, разделенное ныне ляхами и москалями, а между ими, казаками, единомышленное братство».
В марте 1708 года Кондратий Булавин прибыл в Пристанский городок на Хопре. Сюда же съехались и другие видные вожди казацких повстанцев: полковники Леонтий Хохлач, Игнат Некрасов, Никита Голый. Прибыл и главный военный предводитель восставших, атаман Семен Драный, полководческие качества которого враги оценивали куда выше военного таланта самого Булавина. На состоявшемся Кругу было принято решение идти вначале на Черкасск «для истребления скурвых старшин», которые «продали реку». Называлась и сумма сделки царской администрации с войсковым атаманом Лукьяном Максимовым - 7000 рублей - за удержание казаков Нижнего Дона от поддержки Булавина.
Вождь «промосковской» партии атаман Максимов, в свою очередь, не дремал. Отмобилизовав низовых казаков, он соединился с русским отрядом полковника Васильева из Азова и конным корпусом калмыков. 9 апреля 1708 года выше Паншина городка на реке Лисковатке войско повстанцев сошлось с войском Максимова.
Скоротечный бой закончился переходом большей части казаков на сторону Булавина, захватом «4 пушек, пороховой казны и свинца, а также денежной казны 8000 руб.». Лукьян Максимов со своими сторонниками бежал.
По решению Войскового Круга, состоявшегося 6 мая в Черкасске, атамана Максимова, а также четырех старшин, последовательных сторонников русификации Дона - А. Савельева, Е. Петрова, Н. Саламата, И. Машлыченко - казнили
«Пятая колонна» Москвы в донской столице была существенно ослаблена, хотя, разумеется, отнюдь не ликвидирована.
С точки зрения военной стратегии повстанческая армия атамана Булавина была обречена на проигрыш изначально. Предельно милитаризованная петровская Россия очень мало напоминала вяловатую, архаичную, неорганизованную Московию времен царя Алексея Михайловича. Неистовая авторитарная воля Петра I могла бросить против казацких повстанцев колоссальный объем вооружения и многие десятки тысяч жизней безропотной крестьянской рекрутчины.
И хотя главное казацкое войско под командованием атамана Драного 8 июня 1708 года у реки Уразовой наголову разгромило Сумский слободской полк. Развивая наступление, эта, в сущности, очень небольшая казацкая армия (около 5,5 тысяч донцов и полторы тысячи запорожцев) осадила город Тор. Булавинцы били по городу из пушек, сожгли посад, но взять эту не слишком сильную крепость не смогли - к городу стали подходить основные силы армии князя Долгорукого.
Атаман Драный отвел свои полки к урочищу Кривая Лука. Здесь произошло ожесточенное сражение, длившееся полный световой день. Ярость боя была настолько велика, а сил у казаков было настолько несопоставимо мало, что Драный вынужден был лично водить в атаку атаманскую сотню. В одной из таких атак казацкий полководец был убит прямым попаданием ядра.
Итог сражения был страшен: вместе со своим признанным военным вождем казаки потеряли более 1500 человек, родовая вотчина Булавина Бахмутский городок был захвачен правительственными войсками, причем каратели полностью уничтожили это поселение вместе с жителями - «не оставив камень на камени»
В начале июня 1708 года Булавин начал подготовку к захвату Азова.
Поход к азовской крепости состоялся 6 июля 1708 года. Казацкий отряд возглавили полковники Л. Хохлач и И. Гайкин. Старики, видя малочисленность казацкого войска, скорбно вздыхали: «За смертью своей собрались браты!».
Русские полки встретили казаков у стен Азова. Прикрытые с тыла и флангов интенсивным огнем крепостной артиллерии, вооруженные дальнобойными мушкетами, рейтарские роты стойко сдерживали натиск казаков, а затем, сомкнув ряды, перешли в наступление. Разгром был полным: только убитыми потеряли 423 казака, около 500 повстанцев утонули в Дону и в реке Каланче при отступлении, 60 человек попали в плен.
Участь пленных была страшной: им вырвали ноздри и языки, а затем подвесили за ноги по периметру крепостных стен.
На следующий день после разгрома у Азова повстанческих сил - 7 июля 1708 года - казацкая «промосковская» старшина подняла в Черкасске мятеж. Захватив пушки и заперев ворота крепости, чтобы не допустить в Черкасск отступающие от Азова повстанческие отряды, коллаборационисты бросились штурмовать атаманский курень Булавина.
Войсковой атаман, забаррикадировав окна и двери куреня, мужественно принял свой последний бой. Азовский губернатор И. А. Толстой сообщал в Москву подробности расправы над Булавиным: «И они (мятежники. - Н. Л.) в курень тот из пушек и из ружья стреляли и всякими иными мерами его вора доставали».
Бой был долгий и для мятежников тоже кровопролитный: меткими выстрелами Булавин и его, оставшиеся в истории безымянными, трое побратимов уложили наповал шесть коллаборационистов. Все решил прямой выстрел в стену куреня из пушки: в дыму и клубах пыли в пролом ворвался есаул Сергей Ананьин и в упор выстрелил из пистолета в лицо контуженного Булавина.
Этот выстрел породил слухи о самоубийстве казацкого атамана, которые охотно подхватил агитпроп Петровской империи.
Личный именной указ Петра I от 12 апреля 1708 года давал князю Долгорукому все полномочия на осуществление, говоря современным языком, - любых преступлений против человечности. Даже с учетом известного изуверства первого российского императора, кровь стынет в жилах при чтении этого указа: «...Ходить по тем городкам казацким и деревням, которые пристанут к воровству, и оныя жечь без остатку, а людей рубить, а заводчиков - на колесы и колья, ибо сия сарынь (сброд, нелюди. - Н. Л.) кроме явной жесточи не может унята быть»
Традиционно считается, что исторически непревзойденным казакофобом был военный вождь большевиков Лев Троцкий с его призывами к «поголовному истреблению казаков как зоологической среды». Как видим «первый большевик на русском престоле» - определение поэта Максимилиана Волошина - в своей казакофобии ничем не уступал «железному наркому».
Известный современный историк Александр Широкорад, вообще не скрывающий своих симпатий к имперскому бытию России, не может сдержать негодования при описании геноцида, который учинили на Дону каратели князя Долгорукого.
«В 1708 году Петр приказал, пишет историк, не только казнить участников восстания, но и уничтожить десятки казацких городков вместе с населением. Солдаты убивали женщин и детей (чаще всего топили в Дону) и сжигали строения. Только отряд Долгорукого уничтожил 23,5 тысячи казаков мужского пола, - женщин и детей не считали. Мало того, православный царь не постеснялся натравить на казаков орды калмыков. Калмыки резали всех подряд, но, в отличие от князя Долгорукого, не вели учета своим жертвам. И еще не убивали женщин, а уводили их с собой».
Впоследствии, после полного подавления национальной войны казаков, князь Долгорукий составил для царской администрации исчерпывающую справку о своих «подвигах».
«В Есаулове сидело 3000 человек, канцелярски сухо сообщал царский палач, и штурмом взяты и все перевешаны, только из помянутых 50 человек за малолетством освобождены.
В Донецком сидело 2000 человек, также штурмом взяты и многое число побиты, а остальные все перевешаны.
Из-под Воронежа взято казаков 200 человек, и на Воронеже все помянутые перевешаны.
В Черкасском повешено около круга Донского (майдана. - Н. Л.) и противу станишных изб около 200 человек.
Також и многие партии (арестованных казаков. - Н. Л.) из разных городков были посыланы (выведены. - Н. Л.) и множество в тех партиях посечено».
В этом же докладе князь Долгорукий перечисляет уничтоженные казацкие городки и станицы:
-«По Хопру, сверху от Пристанной по Бузулук, - все.
По Донцу, сверху по Луганск, - все.
По Медведице - по Усть-Медведицкую станицу, что на Дону.
По Бузулуку - все.
По Айдару - все.
По Деркуле - все.
По Калитвам и по другим запольным речкам - все.
По Иловле по Иловлинскую (нынешний Иловайск) - все».
За все века предшествующей истории казацкий народ не знал столь чудовищного нашествия. Верхнее и большая часть среднего течения реки Дон в буквальном смысле обезлюдели: в некогда цветущих, а теперь сожженных станицах белели только казацкие кости.
Земли верховьев Дона вокруг крепости Воронеж и южнее, до реки Хопра, были отторгнуты указом Петра I у Войска Донского и заселены русскими крепостными крестьянами.
Такую страшную цену заплатили казаки за очередную попытку отстоять свободу национального развития своего народа.
Николай Лысенко
доктор исторических наук
* * *
Донщиной в исторической перспективе называются земли расселения украинцев в пределах территории бывшей Области войска Донского - полуавтономной административной единицы Российской империи XVIII-начала XX веков.
о второй раз украинці построили свои дома на нижнем Дону после того, как появились здесь в середине XVI века под руководством князя Дмитрия Вишневецкого, черкасского старосты, славного «Байды» украинских песен. Придя с Байдой к Дону, запорожские казаки основали здесь прочное поселение, названное Черкасским, в честь Черкасс, днепровского владения князя Вишневецкого на Украине.
Так запорожцы положили начало донским казакам, которые еще в XIX веке хорошо помнили, что предки их некогда были запорожцами, и назывались «черкасами» по своей первой столице.
Сначала донские казаки сохраняли свои украинские традиции, язык и обычаи, но впоследствии, за счет значительной части русских крестьян, бежавших на Дон от дурного крепостничества и "козачившихся" здесь, донцы весьма русифицировались.
Украинская Донщина и Кубань на карте Евразии: (карту смотреть в украинском тексте "Українська Донщина та далі на схід".)
До XVIII века, донские казаки, как и запорожские, сохраняли свою независимость, противостоя с оружием в руках посягательствам не только турок и татар, но и московским зайдам. Но уничтожив украинское казачество в Запорожье и на Гетманщине, российские власти сохранили казацкую организацию на Дону, превратив бывших борцов за свободу в своих верных слуг. Именно донские отряды, вместе с полицией, защищали в Москве и Петербурге имперский режим от революционных протестов, шашками разгоняя мирные демонстрации студенческой молодежи. В награду за это царский режим наделил донских казаков различными льготами, превеведя их на военное положение, и они несли только военную службу, почти не заботясь сельскохозяйственной делом.
Между тем положение украинского крестьянства в империи значительно ухудшилось. Потомки запорожских казаков теперь страдали от малоземелья, и вынуждены были искать новых земель, чтобы выжить и выкормить собственные семьи. Так украинцы втретье появились на Дону, но теперь не как хозяева этой территории, а как нищие арендаторы, которые кормили своим трудом и самих себя, и владельцев земли из донского казачества. На официальном уровне украинцы в Области войска Донского были лишены различных прав, и хотя во многих районах края составляли отныне национальное большинство, согласно законам империи презрительно именовались «иногородними», и страдали от произвола донских казаков, который всегда покрывался властью.
Для лучшего понимания процессов, не мешает знать -
Кем были на самом деле Разин и Пугачев,
откуда произошли донские козаки,
а на примере целенаправленного изменения властями и Рос. Империи и властями СССР этнического состава населения станицы Полтавской, вы увидите, что подавляющее большинство тех, кого мы сегодня знаем как промосковских казаков, на самом деле ряженые в казацкую форму великороссы.
Тут:
Козаки донские и запорожские. Кто кому старший брат?
Этот пост размещен также на http://mysliwiec.dreamwidth.org/
В какой-нибудь праздник идут «хохлы» к казакам, заключать аренды. Надо брать с собой вино, подарки. Приходят. Старые казаки за столами сидят. Наши «хохлы» до них. Ставят вино, дают подарки, снимают шапки и на коленях просят земли. А казаки ломаются, шутят. Гордость нашу с грязью месят".
(О сыне моём Семёне Михайловиче Будённом. Воспоминания М.Н. Будённой // Огонёк. Специальный номер. 15 лет Первой Конной армии. 1935. С.55)
Будэнный (с двумя "н") по украински- "повседневный", "обыденный"
В городе Антрацит по местному телеканалу выступил воюющий за "Русский Мир" атаман "национальной гвардии всевеликого войска донского" Н.Козицин. Он заявил, что не согласен идти на перемирие и планирует дойти аж до Киева (как он выразился - "матери городов русских").
Прочитав эту статью, вы поймёте, почему сообщество янычаров Рос. Империи именуемое эвфемизмом "великорусский народ", не могло сочинять песни про свого врага донского козака Булавина, чему так удивлялся Максим Горький в своей статье о жестокости великорусского крестьянства :
"Имя Болотникова не сохранилось в памяти крестьянства, его жизнь и деятельность не оставила по себе ни песен, ни легенд. И вообще в устном творчестве русского крестьянства нет ни слова о десятилетней эпохе - 1602-1603 гг. - кровавой смуты, о которой историк говорит как о «школе своевольства, безначалия, политического неразумия, двоедушия, обмана, легкомыслия и мелкого эгоизма, не способного оценить общих нужд». Но все это не оставило никаких следов ни в быте, ни в памяти русского крестьянства.
В легендах Италии сохранилась память о фра Дольчино, чехи помнят Яна Жижку, так же как крестьяне Германии Томаса Мюнцера, Флориана Гейера, а французы - героев и мучеников Жакерии и англичане имя Уота Тейлора, - обо всех этих людях в народе остались песни, легенды, рассказы.
Русское крестьянство не знает своих героев, вождей, фанатиков любви, справедливости, мести".
Памятник Кондратию Булавину в Луганске.
Война атамана Кондратия Булавина с империей Петра I стала одной из самых героических и в то же время заведомо обреченных на поражение освободительных эпопей казацкого народа. Военный потенциал даже объединенных казацких войск (Запорожского, Донского, Яицкого, Терского) был несопоставим с мощью колоссальной военной машины империи, поставившей себе на службу профессионализм немецких офицеров и неисчерпаемую русскую крестьянскую массу, мобилизованную в рекруты.
Разгром повстанческой армии Степана Разина в 1671 году не снял главного противоречия между Войском Донским и царством Романовых: казаки упорно не хотели считать себя подданными Московии, категорически не признавали юридическое право московитов на своих исконных землях.
Решение царской администрации о размещении на Дону некоторого контингента правительственных войск вызвало сильнейшее возмущение в среде казаков. Сами того не желая, дьяки Посольского приказа вызвали дотоле невиданное межнациональное напряжение в отношениях казаков и служилых великорусов.
Царские воеводы из крепостиц по Дону, Иловле и Бузулуку жаловались царю Алексею Михайловичу, что «казаки государевых ратных людей бьют и грабят, а дров сечь под городками не дают, а рыбу, ловленную в неводы, отнимают. Они, казаки, похваляются-де воевод и всех начальных людей, и стрельцов московских побить, а городовым стрельцам дать волю»
Воевода Петр Хованский с подкупающей откровенностью писал в октябре 1675 года в Посольский приказ:
-«Если Дон не укрепить многими городками (крепостями. - Н. Л.), а казаков-донцов не учинить невольниками, как мы (великорусы. - Н. Л.) великому государю неволею служим, - от них правды и впредь не будет».
Впоследствии строительством крепостей от Брянска и Белгорода к верховьям донской реки Медведица Московия приобрела возможность контролировать, а подчас и пресекать контакты между Доном и Запорожской Сечью.
По мнению большинства историков, взятие Азова войсками Петра I открыло новую эпоху в отношениях российского государства и народа казаков - эпоху полного подчинения казацких земель юрисдикции империи Романовых.
Одновременно на этих землях был дан старт совершенно новой для Руси-России национальной политике - политике превращения самобытного казацкого народа в так называемое воинское сословие, фактически в военного данника государства.
Все земельные конфликты, возникающие на пограничных рубежах Войска Донского, российская администрация никогда не разрешала в пользу казаков. В тех случаях когда у великорусских претендентов на казацкие земли, в основном у монастырей и помещиков, не оказывалось де-юре никаких прав на удовлетворение своих исков, власть реализовывала подлинно «соломоново решение» - конфисковывала спорные владения и отписывала их «на государя».
Например, в 1703 году казаки Пристанского городка потребовали вернуть в станичное владение свои исконные земли, некогда переданные тамбовским епископом Игнатием в оброк торговому человеку Анкудинову. Казаки доказывали, что никогда не передавали своих земель так называемому владыке, а, следовательно, юридически купец Анкудинов не имеет никаких прав на владение.
Поскольку купчина уже успел переселить на спорные земли крепостных крестьян, возник острый межнациональный конфликт.
Прибыв в деревню Русская поляна, казаки «многолюдством, с ружьями и бунчюками, в панцирях учинили круг». Поскольку русские крестьяне с решением этого круга об их выселении не согласились - произошло подлинное побоище. «Казаки их, крестьян, били и мучили, - докладывалось в сообщении сыскного исправника, - и велели им с женами и с детьми и со всякими пожитками выбираться вон с казацкой земли <...> а также припасов и ружья и всякого пожитку пограбили».
В Русскую поляну были введены солдаты. Дело за юридической правотой казаков спустили на тормозах: крестьян выселили, казаки часть «пожитков» вернули владельцам. Однако счастливыми обладателями своих родовых земель казаки не стали, все оброчные наделы купца Анкудинова были конфискованы в пользу казны.
Тяжкие и импульсивные, подчас даже кровавые реформы, которые Петр I обрушил на Россию, вызвали невероятно большой исход великорусского населения на казацкие земли.
Этнические казаки на определенном этапе были заинтересованы в этом приходе на Дон новой рабочей силы. «Новопришлые» люди на протяжении семи лет не могли и думать о приобретении прав «старых», то есть этнических, казаков.
Известный постулат казацкой вольницы «С Дона выдачи нет!» был ценен для этнических казаков не только в материальном, но и в определяющей мере в мировоззренческом аспекте, как подтверждение незыблемости казацкого национального суверенитета. Английский дипломат ХVII века Чарльз Уитворт в своих воспоминаниях отметил: «Всякий крестьянин или невольник, оказавшийся в стране казаков, получал свободу и не мог быть востребован своим хозяином или правительством московитов».
Эта пропозиция - «Дон, суверенитет, свободная воля - Московия, произвол власти, личная кабала» - определяла сознание этнических казаков на протяжении десятков поколений, поэтому любые попытки российской власти вернуть с Дона «беглых холопей» воспринимались в казацкой среде очень остро.
В июле 1707 года неистовый Петр I своим именным указом направил на Дон карательный отряд во главе с полковником Юрием Долгоруким.
Реакция этнических казаков не заставила себя ждать. В первых числах октября 1707 года более 250 казацких старшин и казаков собрались в Ореховом Буераке в трех верстах от Новоайдарского городка. Они собрались сюда по призыву атамана Бахмутского городка, уроженца станицы Трехизбянской, Кондратия Афанасьевича Булавина. «Общий для всех рек Войсковой совет» решил обороняться.
В ночь на 9 октября 1707 года булавинцы напали на отряд Долгорукого, находившийся на постое в станице Шульгинской: полковник был убит, «многих солдат и казаков скурвых побили до смерти». Казацкие старшины из Черкасска Петров и Саламата, бывшие в отряде Долгорукого на положении титулованных коллаборационистов, - «в одних рубашках, выскоча, едва ушли».
Важно отметить, что выступление Булавина сразу же приобрело характер национального восстания: казаки с особой беспощадностью расправлялись с теми казацкими коллаборационистами, которых подозревали в потворстве московитам.
Действия булавинцев неоднозначно были восприняты на Нижнем Дону в среде богатой старшины, контролировавшей политические настроения в Черкасске, столице Войска Донского. Немногие старые атаманы, такие, например, как Иван Зерщиков почти открыто радовались успехам Булавина. Последовательные сторонники тесного союза с Россией - А. Савельев, Н. Саламата, И. Машлыченко и другие, напротив, всячески агитировали против повстанцев.
В конечном счете, политическая позиция коллаборационистов победила.
Под нажимом «промосковской партии» войсковой атаман Лукьян Максимов стал действовать решительнее. Малый круг старшины в Черкасске поручил Максимову «примучить» булавинцев, не дожидаясь прихода на Дон регулярных российских войск.
Атаманское войско 18 октября 1707 года настигло повстанческий отряд Булавина на реке Айдар близ Закотненского городка. Произошел жаркий бой с применением артиллерии, в результате которого повстанцы были разбиты. С немногими сторонниками Булавину удалось скрыться от преследования в близлежащем лесу.
С повстанцами, взятыми в плен по приказу атамана Максимова, поступили жестко: десять человек, есаулов и сотников, повесили по деревьям за ноги, 130 повстанцам «носы резали», а остальных «кого-де захватили, послали в иные украинные городы».
Донская старшина поспешила заверить петровскую администрацию, что «воровство Кондрата Булавина они искоренили и почело быть во всех казацких городках смирно».
Москва отреагировала привычным методом: «за верные службы» старшине и низовым казакам выдали крупное денежное жалование - 10 000 рублей (русский конь в то время стоил 2 рубля, крымско-татарский - около 10).
Особое вознаграждение в размере 200 рублей получил калмыцкий князек Батыр, отряд которого принял самое деятельное участие в финальном бое с булавинцами.
В конце ноября 1707 года Кондратий Булавин с ближними соратниками прибыл в Запорожскую Сечь. Атаман попытался учесть крупнейшую политическую ошибку Степана Разина, который начал масштабную войну с Московией, не заручившись прямой военной поддержкой запорожцев.
20 декабря 1707 года на Сечи была созвана Рада. Запорожцам зачитали письмо Булавина, в котором он просил сечевиков присоединиться «к возмущению бунта в великороссийских городах».
Булавинский призыв нашел категорическую поддержку у массы рядовых запорожцев и очень настороженное отношение казацкой старшины. На Раде присутствовали и представители царской администрации, по просьбе которых кошевой атаман Тарас Финенко зачитал грамоту с требованием Петра I выдать «донского бунтовщика».
Запорожцы с негодованием отвергли московитские требования: «В Войску Запорожском никогда такого не бывало, дабы таковых людей, бунтовщиков или разбойников, выдавано было».
в итоге удалось убедить запорожцев подождать с окончательным решением вопроса о походе в Россию до весны - «когда дороги подсохнут».
Сторонники Булавина в среде сечевиков не смирились с этим решением и в феврале 1708 года добились созыва новой Рады. На ней с атаманства был снят кошевой Финенко и было принято решение не задерживать тех запорожцев, которые решат по личному почину присоединиться к Булавину. Вместе с тем официально Запорожская Сечь в войну с петровской Россией не вступила.
Не отреагировала Сечь и на страстное письмо Булавина в мае 1708 года, в период ожесточенных сражений казацких повстанцев с петровскими войсками. В этом письме донской атаман фактически сформулировал идею всенародной освободительной казацкой войны, чтобы «было по-прежнему сильно воинство казацкое, разделенное ныне ляхами и москалями, а между ими, казаками, единомышленное братство».
В марте 1708 года Кондратий Булавин прибыл в Пристанский городок на Хопре. Сюда же съехались и другие видные вожди казацких повстанцев: полковники Леонтий Хохлач, Игнат Некрасов, Никита Голый. Прибыл и главный военный предводитель восставших, атаман Семен Драный, полководческие качества которого враги оценивали куда выше военного таланта самого Булавина. На состоявшемся Кругу было принято решение идти вначале на Черкасск «для истребления скурвых старшин», которые «продали реку». Называлась и сумма сделки царской администрации с войсковым атаманом Лукьяном Максимовым - 7000 рублей - за удержание казаков Нижнего Дона от поддержки Булавина.
Вождь «промосковской» партии атаман Максимов, в свою очередь, не дремал. Отмобилизовав низовых казаков, он соединился с русским отрядом полковника Васильева из Азова и конным корпусом калмыков. 9 апреля 1708 года выше Паншина городка на реке Лисковатке войско повстанцев сошлось с войском Максимова.
Скоротечный бой закончился переходом большей части казаков на сторону Булавина, захватом «4 пушек, пороховой казны и свинца, а также денежной казны 8000 руб.». Лукьян Максимов со своими сторонниками бежал.
По решению Войскового Круга, состоявшегося 6 мая в Черкасске, атамана Максимова, а также четырех старшин, последовательных сторонников русификации Дона - А. Савельева, Е. Петрова, Н. Саламата, И. Машлыченко - казнили
«Пятая колонна» Москвы в донской столице была существенно ослаблена, хотя, разумеется, отнюдь не ликвидирована.
С точки зрения военной стратегии повстанческая армия атамана Булавина была обречена на проигрыш изначально. Предельно милитаризованная петровская Россия очень мало напоминала вяловатую, архаичную, неорганизованную Московию времен царя Алексея Михайловича. Неистовая авторитарная воля Петра I могла бросить против казацких повстанцев колоссальный объем вооружения и многие десятки тысяч жизней безропотной крестьянской рекрутчины.
И хотя главное казацкое войско под командованием атамана Драного 8 июня 1708 года у реки Уразовой наголову разгромило Сумский слободской полк. Развивая наступление, эта, в сущности, очень небольшая казацкая армия (около 5,5 тысяч донцов и полторы тысячи запорожцев) осадила город Тор. Булавинцы били по городу из пушек, сожгли посад, но взять эту не слишком сильную крепость не смогли - к городу стали подходить основные силы армии князя Долгорукого.
Атаман Драный отвел свои полки к урочищу Кривая Лука. Здесь произошло ожесточенное сражение, длившееся полный световой день. Ярость боя была настолько велика, а сил у казаков было настолько несопоставимо мало, что Драный вынужден был лично водить в атаку атаманскую сотню. В одной из таких атак казацкий полководец был убит прямым попаданием ядра.
Итог сражения был страшен: вместе со своим признанным военным вождем казаки потеряли более 1500 человек, родовая вотчина Булавина Бахмутский городок был захвачен правительственными войсками, причем каратели полностью уничтожили это поселение вместе с жителями - «не оставив камень на камени»
В начале июня 1708 года Булавин начал подготовку к захвату Азова.
Поход к азовской крепости состоялся 6 июля 1708 года. Казацкий отряд возглавили полковники Л. Хохлач и И. Гайкин. Старики, видя малочисленность казацкого войска, скорбно вздыхали: «За смертью своей собрались браты!».
Русские полки встретили казаков у стен Азова. Прикрытые с тыла и флангов интенсивным огнем крепостной артиллерии, вооруженные дальнобойными мушкетами, рейтарские роты стойко сдерживали натиск казаков, а затем, сомкнув ряды, перешли в наступление. Разгром был полным: только убитыми потеряли 423 казака, около 500 повстанцев утонули в Дону и в реке Каланче при отступлении, 60 человек попали в плен.
Участь пленных была страшной: им вырвали ноздри и языки, а затем подвесили за ноги по периметру крепостных стен.
На следующий день после разгрома у Азова повстанческих сил - 7 июля 1708 года - казацкая «промосковская» старшина подняла в Черкасске мятеж. Захватив пушки и заперев ворота крепости, чтобы не допустить в Черкасск отступающие от Азова повстанческие отряды, коллаборационисты бросились штурмовать атаманский курень Булавина.
Войсковой атаман, забаррикадировав окна и двери куреня, мужественно принял свой последний бой. Азовский губернатор И. А. Толстой сообщал в Москву подробности расправы над Булавиным: «И они (мятежники. - Н. Л.) в курень тот из пушек и из ружья стреляли и всякими иными мерами его вора доставали».
Бой был долгий и для мятежников тоже кровопролитный: меткими выстрелами Булавин и его, оставшиеся в истории безымянными, трое побратимов уложили наповал шесть коллаборационистов. Все решил прямой выстрел в стену куреня из пушки: в дыму и клубах пыли в пролом ворвался есаул Сергей Ананьин и в упор выстрелил из пистолета в лицо контуженного Булавина.
Этот выстрел породил слухи о самоубийстве казацкого атамана, которые охотно подхватил агитпроп Петровской империи.
Личный именной указ Петра I от 12 апреля 1708 года давал князю Долгорукому все полномочия на осуществление, говоря современным языком, - любых преступлений против человечности. Даже с учетом известного изуверства первого российского императора, кровь стынет в жилах при чтении этого указа: «...Ходить по тем городкам казацким и деревням, которые пристанут к воровству, и оныя жечь без остатку, а людей рубить, а заводчиков - на колесы и колья, ибо сия сарынь (сброд, нелюди. - Н. Л.) кроме явной жесточи не может унята быть»
Традиционно считается, что исторически непревзойденным казакофобом был военный вождь большевиков Лев Троцкий с его призывами к «поголовному истреблению казаков как зоологической среды». Как видим «первый большевик на русском престоле» - определение поэта Максимилиана Волошина - в своей казакофобии ничем не уступал «железному наркому».
Известный современный историк Александр Широкорад, вообще не скрывающий своих симпатий к имперскому бытию России, не может сдержать негодования при описании геноцида, который учинили на Дону каратели князя Долгорукого.
«В 1708 году Петр приказал, пишет историк, не только казнить участников восстания, но и уничтожить десятки казацких городков вместе с населением. Солдаты убивали женщин и детей (чаще всего топили в Дону) и сжигали строения. Только отряд Долгорукого уничтожил 23,5 тысячи казаков мужского пола, - женщин и детей не считали. Мало того, православный царь не постеснялся натравить на казаков орды калмыков. Калмыки резали всех подряд, но, в отличие от князя Долгорукого, не вели учета своим жертвам. И еще не убивали женщин, а уводили их с собой».
Впоследствии, после полного подавления национальной войны казаков, князь Долгорукий составил для царской администрации исчерпывающую справку о своих «подвигах».
«В Есаулове сидело 3000 человек, канцелярски сухо сообщал царский палач, и штурмом взяты и все перевешаны, только из помянутых 50 человек за малолетством освобождены.
В Донецком сидело 2000 человек, также штурмом взяты и многое число побиты, а остальные все перевешаны.
Из-под Воронежа взято казаков 200 человек, и на Воронеже все помянутые перевешаны.
В Черкасском повешено около круга Донского (майдана. - Н. Л.) и противу станишных изб около 200 человек.
Також и многие партии (арестованных казаков. - Н. Л.) из разных городков были посыланы (выведены. - Н. Л.) и множество в тех партиях посечено».
В этом же докладе князь Долгорукий перечисляет уничтоженные казацкие городки и станицы:
-«По Хопру, сверху от Пристанной по Бузулук, - все.
По Донцу, сверху по Луганск, - все.
По Медведице - по Усть-Медведицкую станицу, что на Дону.
По Бузулуку - все.
По Айдару - все.
По Деркуле - все.
По Калитвам и по другим запольным речкам - все.
По Иловле по Иловлинскую (нынешний Иловайск) - все».
За все века предшествующей истории казацкий народ не знал столь чудовищного нашествия. Верхнее и большая часть среднего течения реки Дон в буквальном смысле обезлюдели: в некогда цветущих, а теперь сожженных станицах белели только казацкие кости.
Земли верховьев Дона вокруг крепости Воронеж и южнее, до реки Хопра, были отторгнуты указом Петра I у Войска Донского и заселены русскими крепостными крестьянами.
Такую страшную цену заплатили казаки за очередную попытку отстоять свободу национального развития своего народа.
Николай Лысенко
доктор исторических наук
* * *
Донщиной в исторической перспективе называются земли расселения украинцев в пределах территории бывшей Области войска Донского - полуавтономной административной единицы Российской империи XVIII-начала XX веков.
о второй раз украинці построили свои дома на нижнем Дону после того, как появились здесь в середине XVI века под руководством князя Дмитрия Вишневецкого, черкасского старосты, славного «Байды» украинских песен. Придя с Байдой к Дону, запорожские казаки основали здесь прочное поселение, названное Черкасским, в честь Черкасс, днепровского владения князя Вишневецкого на Украине.
Так запорожцы положили начало донским казакам, которые еще в XIX веке хорошо помнили, что предки их некогда были запорожцами, и назывались «черкасами» по своей первой столице.
Сначала донские казаки сохраняли свои украинские традиции, язык и обычаи, но впоследствии, за счет значительной части русских крестьян, бежавших на Дон от дурного крепостничества и "козачившихся" здесь, донцы весьма русифицировались.
Украинская Донщина и Кубань на карте Евразии: (карту смотреть в украинском тексте "Українська Донщина та далі на схід".)
До XVIII века, донские казаки, как и запорожские, сохраняли свою независимость, противостоя с оружием в руках посягательствам не только турок и татар, но и московским зайдам. Но уничтожив украинское казачество в Запорожье и на Гетманщине, российские власти сохранили казацкую организацию на Дону, превратив бывших борцов за свободу в своих верных слуг. Именно донские отряды, вместе с полицией, защищали в Москве и Петербурге имперский режим от революционных протестов, шашками разгоняя мирные демонстрации студенческой молодежи. В награду за это царский режим наделил донских казаков различными льготами, превеведя их на военное положение, и они несли только военную службу, почти не заботясь сельскохозяйственной делом.
Между тем положение украинского крестьянства в империи значительно ухудшилось. Потомки запорожских казаков теперь страдали от малоземелья, и вынуждены были искать новых земель, чтобы выжить и выкормить собственные семьи. Так украинцы втретье появились на Дону, но теперь не как хозяева этой территории, а как нищие арендаторы, которые кормили своим трудом и самих себя, и владельцев земли из донского казачества. На официальном уровне украинцы в Области войска Донского были лишены различных прав, и хотя во многих районах края составляли отныне национальное большинство, согласно законам империи презрительно именовались «иногородними», и страдали от произвола донских казаков, который всегда покрывался властью.
Для лучшего понимания процессов, не мешает знать -
Кем были на самом деле Разин и Пугачев,
откуда произошли донские козаки,
а на примере целенаправленного изменения властями и Рос. Империи и властями СССР этнического состава населения станицы Полтавской, вы увидите, что подавляющее большинство тех, кого мы сегодня знаем как промосковских казаков, на самом деле ряженые в казацкую форму великороссы.
Тут:
Козаки донские и запорожские. Кто кому старший брат?
Этот пост размещен также на http://mysliwiec.dreamwidth.org/