Будни духовного человека
Тем утром по дороге на работу меня остановила полиция.
В дороге я занималась по заветам святых отцов духовной бранью. Брань выходила хорошо, а духовность опять подгуляла.
В книге учителя йоги Айенгара, я прочла, что если вас подрезал на дороге водитель, то духовный человек подумает, что тот спешит в больницу к умирающему отцу и испытает к нему всякие добрые чувства. Я очень старалась:
"Вот же прет торопится, своло... Возможно, у него умирает отец!... Так ему и надо, подлому, народил дебила!...А ты чего лезешь?!.. Отец, его бедный отец!"
Я напоминала себе, что этот авторут ведет в город, где расположена крупная больница, поэтому не удивительно, что все умирающие отцы скопились там. Я сражалась за свою душу, но зло побеждало.
Прокляв очередного сироту, я забросила пранаяму и нажала на газ.
Тут-то меня и поймал патруль.
Перед этим на днях моя мама попросила меня купить бретонские сувениры для ее друзей в России. Я заехала в магазин до работы, чтобы не терять времени от пустой болтовни в обед.
В сувенирной лавке продавались бретонские флаги в черно-белую полоску, масляно-сахарные пироги "куин-аманы", трискелы и гермелины - горностаевые хвосты, диски с кельтской музыкой и футболки с надписями на брейзонеке. Припомнив мамин список (тете Люсе, тете Тане, другой тете Тане...), я взяла всего по два, и отправилась на работу.
Тогда-то меня и остановили жандармы.
-Рутинная проверка, - салютовал жандарм, нагибаясь ко мне.
-А я подумала, вам уже сообщили об ограблении банка, - сказала я, роясь в поисках документов и гадая, успели ли они запелегновать превышение.
-Не соообщили, но как раз когда не ищещь, находится самое лучшее, - мило заулыбался жандарм, засовывая голову в мое открытое окошко. Я собиралась было пофлиртовать (я всегда собираюсь, кроме как с Домиником на работе - но он весит 200 килограмм), но вдруг взгляд его похолодел, и он настороженно оглядел салон. Подошел второй полицейский и напряженно встал рядом, прикрывая товарища.
И тут я увидела себя со стороны. Я ехала как живой монумент бретонского восстания. Сам глава шуанского сопротивления был меньше похож на себя, чем я на него.
В подголовник пассажирского кресла был воткнут бретонский флаг. Доходя почти до флага, на сиденье высился стратегический запас пирогов куин-аманов, заставляя подозревать готовящуюся осаду. По салону рассыпались трискелы и гермелины - символы свободной Бретани. Я спешно закрутила ручечку звука, надеясь, что жандармы не успели распознать разносящийся из динамиков Брэйз Ма Бро - гимн Моя Бретань - в кельт-рок обработке.
И тут я неудержимо ощутила, что сейчас самое время выкрикнуть "Нет аэропорту!" и потрясти кулаком в воздухе. Весь мой вид требовал этих слов (и одноименной наклейки на капот). Я не очень понимаю суть данной борьбы и вообще-то могла бы извлечь некоторую пользу от аэропорта в нашем городе, но знаю, что современные наследники бретонских повстанцев всегда кричат "Нет аэропорту", потрясая кулаком. Флаг, гимн, и запах масляных квинаманов овладели мной как сила - берсерком, и, не удержавшись, я пискнула "Нон а ляэропор!"
Придя на работу, я тихо пояснила, что опоздала по политическим соображениям. И не стала уточнять, что жандарм долго смеялся.
Стоял август и на работе было время отпусков. Каждый день кто-нибудь, а то и сразу несколько коллег уходили в отпуск. Как выяснилось, в нашем отделе была традиция провожать уходящих пирогами и тортами. Тогда как другие отделы тихо работали за своими столами, наш ежедневно столпотворялся вокруг кофемашины, и даже мне однажды выпала честь нарезать торты.
- У нас самый дружный отдел! - радостно пояснила старшая коллега при очередных обильных проводах. Дружный, солидарный - высшая похвала из уст француза, которые настолько общественны, что всерьез осведомлялись, все ли "са ва" с коллегой, который в силу отпусков временно остался один в своей "маргаритке", состоящей из четырех столов - учитывая, что его окружали другие "маргаритки" на расстоянии протянутой руки. "Я чувствую себя немного изолированно, но са ва", - тихо, но отважно отвечал тот, и его похлопывали по плечу, ободряя, как героя затерянной арктической экспедиции. И вот:
- У нас самый дружный отдел....
- И самый толстый, - искрометно сострила я, жуя пятое пироженое. Пара поджарых загорелых дам покосились на меня недовольно, и только Маню от сдавленного смеха плюнул кофе на свои аккуратные замшевые кеды, которые он носит по моде с короткими, подвернутыми брюками.
Работа делилась на два мира: на "детей", как называют молодежь старшие коллеги ("Перезвоните позже, дети убежали на обед"), и собственно "старших", одним из представителей которых был Маню. Я оказалась посередине, поэтому перебегала между мирами как... как... примерно как Гермест Трисмегист.
Среди детей самым шумным был Антуан. Я запомнила его первым, потому что его звали так же, как моего сына, и еще потому что видела его чаще других. Раз пять Антуан просил у меня мой личный имейл по разным поводам, и всякий раз я искренно напоминала ему, что у меня рабочий, тогда он предлагал написать ему смс по каким-то отвлеченным поводам, и только потом, когда он принес угощение ко дню святой Натальи, я поняла, что, похоже, он флиртовал! Эта мысль мне понравилась. А я-то огого, подумала я, склонив голову на бок и с нежностью оглядев двадцати+летнего Антуана.
- А где ты живешь? - спросил Антуан у меня.
Я назвала свой город, и Антуан обрадовался:
- О, у меня бабушка там живет, - сказал он.
- У нас с твоей бабушкой вообще много общего, - сказала я.
Антуан невинно улыбался, и только Маню за соседнем столом опять закашлялся кофе, прижимая к губам салфетку.
С Маню мы разговорились о русской культуре. Он попросил меня написать ему несколько слов на бумажке и с тех пор здоровался со мною по утрам старательным "Здхассссвуйтье".
Маню привлекала âme slave и русская культура, которую, однако, он находил немного:
- Не то чтобы тоскливой, нет, я не это хотел сказать.... и не грустной... нет,нет, не унылой, конечно... а... а....
Я перебила сконфузящегося Маню снисходительным смехом, одновременно вонзаясь пальцем в интернет на телефоне:
- О ля ля, мой милый Маню, да ты возьми Чехова, нашего Чехова! Вот тебе и душа русская, и усмеешься, животик надорвешь, какой юмор, какая острота. Вот погляди сам.
Гугл открыл мне сборник рассказов Чехова, и я тыкнула наугад в оглавление.
- Ухохочешься сейчас, - обещала я, уже заранее начиная давиться смехом, в предвкушении.
Маню поправил очки и нагнулся над экраном.
- "В приюте для неизлечимо больных и престарелых", - задорно перевела я и задумалась.
Маню же расхохотался.
- Вот видишь, - мрачно сказала я и спрятала телефон в карман.
Стояла августовская жара, и пресс-служба в очередном выпуске внутреннего ежедневника объявила послабления в дресс-коде. Руководитель тут же переоделся в розовую рубашку в лиловых бабочках. Это был дебош! Примерно с таким же настроем старшая коллега, ужасно умная шестидесятилетняя мадам в мини из того же материала, что и рубашка руководителя, произнесла "Живем рисково!" перекладывая синюю папку к красным. Я долго молча иронизировала над нею в душе ("Рисково, ухахаха, это они не ездили на частнике в Сухуми"), пока не узнала, что она только что под свою ответственность сходила конем миллионом семистами тысячами евро, помешивая чай с мятой со своего огорода.
Генно-модифицировавшись от жары, около моего стола, в оранжерее, зацвело дерево. Цветы были крупные, тропически яркие и с сильным ароматом. "Аромат такой... такой...., - пощелкал пальцами Маню, подыскивая подходящую характеристику в своем прошлом опыте.
"Как будто в оранжерее кто-то сдох!", - высказался Мика.
"Да, вот именно такая нотка", - вдумчиво покивал Маню, и они оба, толкаясь локтями, стали нажимать на кнопку, закрывающую окно в оранжерею. Я даже не успела нарезать букета для мужа ко дню нашей свадьбы.
Отпускное затишье сказалось на работе - ее стало катастрофически мало. Сидеть без дела мне было скучно, поэтому я как голодный пес жадно бросалась на каждую упавшую в ящик задачу:
- О, закладная, - с вожделением выдыхала я, - О да, закладная, дас ист фантастиш!
Начался сентябрь и школа. Мой почти шестилетний Антуан пошел в первый класс и ему начали задавать домашние задания. Арифметика ему нравилась и он охотно выполнял заданное, но вот чтение превращало его в героя КВНа Скорохода, который держал экзамен в консерваторию: "Какой это инструмент? Ф-лей-т...., ну же!?" "Флейтыч!"
- Какое это слово? - нервничала я, тыкая пальцем в крупно-написанное им самим его имя "Антуан". Стол под нашими локтями покачивался, словно переступая с ноги на ногу в нетерпении.
Антуан закатывал глаза, требовал дать ему подумать, пытался дотянуться языком до уха, потом, скосив только один глаз на буквы, прочитал:
- Ту... ту...., - и развел руками обиженно, - Нет, ну я же имею право ошибиться!?!!
Дальше мы читали подписи к истории в картинках. Персонажи тоже называли свое имя. Ко второму персонажу, которого звали ЛУ-ЛУ, Антуан понял принцип.
- А этого зовут..., - сказал он, провел пальцем по "ЛУЛУ" и продемонстрировал сосредоточенное чтение, - Арнольд!
- Мама, мама, а когда будет мой день рождения? - в это время настойчиво повторяла Лиза, в очередной раз поворачивая мое лицо за подбородок к себе.
- Почти через год, через десять месяцев, - ответила я и начала подробно рассказывать, сколько в месяце дней, и итого, значит...
- Послезавтра?! - уточнила Лиза.
Ночью мне снились мои друзья закладная, Арнольд и послезавтра.
Утра становились все темнее, и каждый раз меня ждал новый спектакль, утренний сеанс - сегодня первую партию вел густо висевший над полем туман, под который ныряла машина, когда дорога шла под горку. Внизу было ясно, дорогу перебегал заяц, который не рассчитав сил, прыгал и сваливался с пригорка в придорожную канаву, а потом дорога снова шла в гору и там, сверху, стекла и фары наглухо залеплял серый туман, и дорогу приходилось угадывать по красной полоске на экранчике навигатора. А потом я выезжала на авторут и:
"Отец, подумай о его бедном отце!.."
предыдущий пост жж: Как я устроилась на работу
Прочее на моем бложеке https://natikus.blogspot.com/