Они не придут. Рождение и смерть «теории риска». Часть II

[naval_manual]

Продолжение нового лонгрида.

Часть I.

Успех: 1898-1904

«Плану Тирпица» была суждена долгая и полная событиями жизнь - факт, который не так просто осознать при ретроспективном анализе. Предложив в декабре 1895 г. кайзеру «пойти дальше» и сделать немецкий флот инструментом глобальной политики, Тирпиц запустил процесс, продолжавшийся чуть больше девятнадцати лет, до февраля 1915 г., когда «теория риска» была официально похоронена. При этом первые шесть лет реализации «плана Тирпица» - 1898-1904 гг. - можно назвать временем, когда события развивались в соответствии с исходными предположениями госсекретаря.
К осени 1904 г. немцы имели 19 линейных кораблей - программа «Первого закона» была реализована полностью и в срок. Теперь немецкий флот превосходил британский «Флот Метрополии» (9 линейных кораблей в кампании, 3 в резерве), и мог бросить вызов соединённым силам «Флота Метрополии» и «Флота Канала» (ещё 8 линейных кораблей). Пять немецких линкоров - «Ольденбург» и 4 типа «Заксен» - уже практически утратили боевую ценность, но их вскоре должны были заменить новые корабли типа «Брауншвейг».

Цена и размеры кораблей росли медленно. Первый заложенный при Тирпице линкор, «Кайзер Фридрих III», имел водоизмещение 11 037 т и стоил 20,3 млн. марок. Начатый постройкой в ноябре 1904 г. «Шлезиен» обошёлся в 24,9 млн. при водоизмещении 13 191 т. Ещё лучше обстояли дела с «большими крейсерами»: пять заложенных в 1898-1903 гг. кораблей имели водоизмещение в пределах 9 800... 10 300 т и стоили от 15,3 до 16,5 млн. марок, при этом самым дешёвым оказался заложенный в 1902 г. «Роон».

К 1904 г. немецкий флот действительно стал политическим «фактором силы». Расчёт бюджетного комитета RMA от февраля 1900 г. оправдался: Великобритания уже не могла рассчитывать на быстрый и безболезненный разгром немецкого флота силами, дислоцированными в водах метрополии. Более того, исход такого противостояния стал, очевидно, спорным. С другой стороны, в случае столкновения Великобритании с Россией и Францией немецкий флот мог сыграть решающую роль, изменив баланс сил в пользу континентальной коалиции. Это был успех - безусловный, первый и последний успех Тирпица.

Кризис: 1904-1907

Можно сказать, что процесс медленной, но верной «фальсификации» основных стратегических предпосылок «плана Тирпица» начался ещё в 1902 г., с подписанием англо-японского союзного договора. Впрочем, это событие, завершившие период «блестящей изоляции» Великобритании, поначалу не повлияло существенно на мировой баланс морской силы. Радикальные изменения начались в 1904 г., когда началась русско-японская война, а Франция и Великобритании заключили договор «сердечного согласия».

Урегулирование колониальных споров между «вечными соперниками» стало тяжёлым ударом для Германии вообще, и для Тирпица в частности. Оставим за скобками интересный процесс дипломатической борьбы 1904-1907 гг., отметим главное. Попытка Германии заключить союз с Россией не привела к серьёзным результатам - Тирпиц, к слову, был против такого союза, считая его бесполезным с военной и опасным с политической точки зрения. Обратить вспять процесс сближения Великобритании и Франции немцам также не удалось. Сближение не было полноценным до тех пор, пока Россия и Великобритания оставались врагами - но эта ситуация изменилась в 1907 г., с заключением уже англо-русской «Антанты». Впрочем, для Тирпица и его плана куда как более важным было физическое уничтожение японцами основных сил русского Балтийского флота в 1904-1905 гг.

Таким образом, «план Тирпица» лишился важной - а, по мнению многих, главной и единственной - предпосылки. Немцы более не могли рассчитывать на то, что угроза со стороны Франции и России заставит Великобританию воздержаться от чреватого потерями конфликта с Германией. В «плане Тирпица» появилась большая брешь. Появилась внезапно и быстро - по сути дела, за тринадцать месяцев, разделивших заключение франко-британского договора (апрель 1904 г.) и Цусиму (май 1905 г.).

Заметим так же, что на судьбу немецкого флота повлияли такие далёкие, казалось бы, друг от друга люди, как архитектор «Антанты» Теофиль Делькассэ и триумфатор Цусимы Того Хэйхатиро. Это подчёркивает глобальный характер затеянной Тирпицем игры. Впрочем, главную роль в этой драме предстояло сыграть Джону Фишеру, ставшему в октябре 1904 г. Первым морским лордом британского Адмиралтейства.

Фишер привёл организацию и дислокацию сил британского флота в соответствие с изменившийся внешнеполитической обстановкой. Едва ли стоит описывать сложный процесс реорганизации, проводившийся в три этапа (1905, 1907 и 1909 гг.). Ключевыми с точки зрения дислокации линейных сил были следующие изменения: в августе 1905 г. Фишер вернул в домашние воды 5 линейных кораблей с китайской станции; весной 1905 г. штатное число линейных кораблей в составе Средиземноморского флота было уменьшено с 12-14 до 8. Тогда же был создан Атлантический флот с базой в Гибралтаре, включавший 8 линкоров - и если раньше самые новые корабли британского флота отправлялись на Мальту, то весной 1905 г. броненосцы типа «Кинг Эдуард VII» шли в Гибралтар. Атлантический флот играл роль «стратегического маятника», который, в случае необходимости, мог качнуться либо в сторону Мальты, либо в сторону Портсмута. Предполагалось, что линкоры из Гибралтара смогут усилить британский флот в Северном море через три дня после приказа.

Таким образом, если в 1904 г. «имперские обязательства» стоили британцам 18 линейных кораблей, при этом новейшие линкоры базировались на Мальте, то весной 1905 г. это число уменьшилось до 8, а лучшие линкоры находились в Гибралтаре. В марте 1907 г. и эта ситуация изменилась в худшую для немцев сторону - корабли типа «Кинг Эдуард VII» вошли в состав Флота Канала, а более новые линкоры теперь начинали свою службу во Флоте Метрополии. Так была отменена ещё одна важная предпосылка «плана Тирпица».

Фишеру так же пришлось решать кадровые и финансовые проблемы королевского флота - те, на которые так рассчитывал Тирпиц. Собственно, передислокация линейного флота поближе к Британии уже способствовала известной экономии. Однако Фишер пошёл дальше, упразднив «станции» и «эскадры» в относительно спокойных водах - в первую очередь, в Северной Америке. Кроме того, Фишер списал 90 старых и слабых кораблей, и ещё 64 - вывел в резерв. Принятые меры позволили уменьшить расходы - в 1905 г. бюджет королевского флота уменьшился на 3,5 млн. фунтов, или примерно на 10% по сравнению с 1904 г. - и высвободили кадры для комплектования новых и более важных в боевом отношении кораблей.

Фишер решил проблему наращивания боевой мощи британского флота за счёт относительно мелких политических жертв (его реформу, например, критиковали после того, как в январе 1907 г. во время землетрясения в Кингстауне на Ямайке помощь пострадавшим оказывали моряки американских, а не британских кораблей). Кроме того, при Фишере был реорганизован и флотский резерв. Введение «сокращённых команд» (nucleus crew) позволило сократить время мобилизации. Что - опять же - ударило по оперативным расчётам немцев и стратегическим калькуляциям самого Тирпица.

Словом, Фишер последовательно, одну за другой, устранял проблемы британского флота, на которые рассчитывал Тирпиц. Это, с одной стороны, указывает на известную проницательность немца, верно определившего болевые точки своего противника. С другой - подчёркивает то обстоятельство, что Тирпиц, в первую очередь, проиграл состязание - а не просто ошибся в своих расчетах. Наконец, следует подчеркнуть, что предпринятую Фишером реорганизацию не случайно называют «революцией»: многие его решения казались современникам радикальными, преждевременными и попросту ошибочными. Фишеру пришлось преодолевать сопротивление и бороться с критиками. Его действия не относились к числу очевидных и предсказуемых - а потому можно и нужно говорить не только о поражении Тирпица, но и о победе Фишера.

Впрочем, Фишер нанёс ещё один сильный удар своему противнику - речь, разумеется, о другой затеянной им «революции», «дредноутной». Справедливости ради следует уточнить, что ударом по «плану Тирпица» стала не сама концепция all big gun, а увеличение стоимости линейных кораблей. Нельзя не оговориться: да, к концепции линкоров с многочисленной тяжёлой артиллерией самостоятельно пришли не только британцы, но и американцы, и, что ещё важнее, немцы - первый проект немецкого дредноуты был утверждён кайзером в марте 1905 г. Наконец, период стагнации в линкоростроении закончился ещё раньше - рост размеров и цены кораблей начался в 1901-1902 гг. Но, так или иначе, все эти сложные процессы в конечном итоге ассоциируются с именами Фишера, «Дредноута» и «Инвинсибла».

Последствия для Тирпица оказались тяжёлыми. Если - как мы отметили выше - за первые шесть лет его работы на посту главы RMA цена немецкого линкора увеличилась в 1,2 раза (с 20 до 24 млн. марок), то первый немецкий дредноут, «Нассау», заложенный в 1907 г., стоил в 1,5 раза больше последнего немецкого броненосца (36 млн. марок против 24). Ещё хуже была ситуация с большими крейсерами - хотя это обстоятельство несколько скрашивалось наличием «промежуточных» кораблей. Собственно, уже заложенный в 1904 г. «Гнейзенау» был в 1,25 раза дороже начатого годом ранее «Йорка» (20 млн. против 16), заложенный в 1907 г. «Блюхер» (28,5 млн.) был в 1,4 раза дороже «Шарнхорста», а первый настоящий немецкий линейный крейсер, «Фон дер Танн», начатый постройкой в 1908 г., стоил 36 млн. - в 1,25 раза дороже «Блюхера», в 2,25 раза дороже «Йорка».

Финансовые расчёты, положенные в основу «Второго закона о флоте», утратили актуальность. Тирпицу теперь приходилось регулярно обращаться к Рейхстагу за дополнительными финансами - что, в свою очередь, ставило под вопрос целесообразность наличия собственно «Закона» и, тем самым, финансовую политику Тирпица в целом. Вопрос о том, не стоит ли вернуться к практике ежегодного утверждения кораблестроительных планов, был самым страшным вопросом, который депутаты могли задать - и задавали - госсекретарю.

Второй неприятностью - не принципиальной, но важной - стала проблема Кильского канала. Уже «Нассау» не мог пройти по каналу в том виде, в котором тот существовал в 1909 г. Потребовалась дорогостоящая - 60 млн. марок - и длительная работа по углублению канала и расширению шлюзов. Работы закончились только летом 1914 г., и на протяжении 5 лет немецкие дредноуты могли попасть из Балтийского моря в Северное только через Датские проливы, что значительно усложнило процесс оперативного планирования для руководства немецкого флота.

Контратака и поражение: 1908-1915

К концу 1907 г. «теория риска», очевидно, могла быть реализована только в сценарии, предложенном бюджетным комитетом RMA в феврале 1900 г.: а именно, немецкий флот должен был быть достаточно сильным для того, чтобы иметь шанс нанести поражение британскому флоту в сражении у своих берегов, и, тем самым, создать предпосылки для вторжения в Великобританию - и такой риск должен был быть неприемлемым для британцев. Соответственно, «теория риска» жила, пока оставались «валидными» два последних предположения Тирпица: о том, что у британского правительства не хватит денег - или воли - для того, чтобы поддерживать достаточно высокий темп строительства линкоров; и о том, что британский флот, в случае начала войны, будет искать счастья у немецких берегов.

Либеральное британское правительство в это время действительно стремилось снизить военные - и морские, в первую очередь - расходы. Реформы Фишера позволили сделать это без потери боевой эффективности. Тем не менее, бюджет королевского флота снижался на протяжении трёх лет - в 1905-1907 гг..

Тирпиц решил воспользоваться сложившейся ситуацией, тем более что напряжение, возникшее в англо-германских отношениях в 1904-1905 гг., сменилось «разрядкой» 1906-1907 гг.  На этом, казавшемся благоприятным, фоне Тирпиц в конце 1907 г. внёс в Рейхстаг поправку («новелла») ко «Второму закону о флоте», которая была одобрена в марте 1908 г. Теперь срок «автоматической» замены линейных кораблей и больших крейсеров немецкого флота уменьшался с 25 до 20 лет. Это давало Тирпицу возможность закладывать по четыре «капитальных корабля» на протяжении следующих четырёх лет, в 1908-1911 гг., в то время как в предыдущие 10 лет (1898-1907 гг.) средний темп закладки оставался на уровне «три корабля в год».

Ответная реакция британцев превзошла, вероятно, самые светлые надежды Тирпициа. Противник ответил резким снижением темпов строительства: если в 1906 и 1907 гг. британцы закладывали по 4 капитальных корабля - и Тирпиц ожидал того же в 1908 г. - то первая программа после «новеллы 1908 г.» предполагала строительство одного дредноута. Более того: в мае 1908 г. министр иностранных дел Эдуард Грей инициировал переговоры с Германией по вопросу о взаимном сокращении темпов строительства флота.

Таким образом, британское правительство действительно продемонстрировало «деловой» подход, на который рассчитывал Тирпиц. Немецкий линейный флот действительно стал «политическим фактором силы» как и предсказывал Тирпиц. Более того, Великобритания действительно заняла «более примирительную позицию» - чего и хотел добиться Тирпиц. В мае 1908 г. глава RMA с удивлением и удовлетворением мог воскликнуть - «Теория риска работает!» - и оснований для того комментария было намного больше, чем в июле 1914 г., когда, говорят, он произнёс такой тост в присутствии кайзера.

Впрочем, радость в любом случае была бы недолгой. Переговоры не дали конкретных результатов - и совершенно точно не дали бы того результата, на который рассчитывал Тирпиц. В процессе консультацией с канцлером Бюловым он предложил зафиксировать соотношение 3:4. Это была почти магическая формула: в «Служебной записке №9» Тирпиц постулировал, что превосходство на 30% является минимально необходимым для успешного «наступления». Соответственно, верно было и обратное: соотношение 3:4 всё ещё оставляло шансы слабому в «оборонительном» сражении у своих берегов. Однако подобное соотношение совершенно точно не было бы принято британцам как «договорное».

Тирпиц ошибся в одном: неверным было представление о британском кабинете как о «монолите», следующем определённому идеологическому курсу вне зависимости от обстановки. Переговоры провалились раньше, чем Бюлов успел донести предложения Тирпица до британцев. А за провалом последовала «морская паника 1909 г.», организованная «ястребами» в кабинете кампания «we want eight» и радикальное увеличение расходов на судостроение. Ситуация во многом повторилась в 1912 г., во время знаменитой «миссии Холдейна» - впрочем, тогда Трипиц предложил уже соотношение 2:3 (не соответствовавшее его собственным оперативным идеям).

По большом счёту, англо-немецкая «гонка военно-морских вооружений» началась именно в 1908 г., после «новеллы». И - несмотря на фальстарт 1908 г. - британцы её уверенно выиграли. Ниже - сведения о числе капитальных кораблей, заложенных в Германии и Британии, в 1907-1914 гг.:

1907: 5:4

1908: 5:1

1909: 3:6

1910: 3:6

1911: 5:5

1912: 3:7

1913: 2:5

1914: 2:5

Британцам, в целом, удавалось выдерживать соотношение в пределах от радикального «два киля на каждый немецкий» до более «миролюбивого» 60-процентного превосходства над главным противником. Задержка 1908 г. привела к тому, что в самом начале Первой мировой войны соотношение по дредноутам было ближе к 3:2 - и даже несколько хуже, с учётом линейных крейсеров - однако и такое превосходство было, на самом деле, «безвариантным» для немцев, как с точки зрения возможного исхода сражения, так и с точки зрения резерва строящихся кораблей, который у Британии был намного больше.

Шансы немецкого флота на успех в бою даже у своих берегов никогда не были достаточно велики. Однако, если бы сражение в Гельголандской бухте в первые месяцы войны всё же случилось - Тирпиц как минимум мог бы считать, что его флот пригодился, а его теория о «естественном назначении флота» сработала. Но и этого не случилось.

Британское Адмиралтейство - так же, как и кабинет - не было монолитом. Процесс постепенного отказал от стратегии «ближней блокады» под давлением новых политических и технических факторов был длительным. При этом вопрос не исчерпывался «блокадой». Фактически, с 1907 г. - когда были разработаны первые планы войны с Германией - в британском Адмиралтействе конкурировали три основные идеи: дальняя блокада выходов из Северного моря; агрессивные действия в юго-восточной части Северного моря, у берегов Германии и Дании; и прорыв в Балтийское море для установления полной блокады всего немецкого побережья и высадки десанта в Померании - возможно, с участием России. Борьба взглядов продолжалась не только до войны, но и в дальнейшем, вплоть до лета 1917 г.

На практике, как известно, был реализован первый вариант. Однако не далее как в августе 1911 г. адмирал Артур Вильсон, сменивший Фишера на посту Первого морского лорда, на заседании «Комитета имперской обороны» отстаивал - как основной - план наступления в Северном море. В соответствии с идеей Вильсона, британский флот должен был организовать, при поддержке армии, широкомасштабные демонстрации у немецких берегов, с высадкой десанта, для того, чтобы отвлечь как можно больше немецких войск с Западного фронта. План был разработан недостаточно хорошо - или так, как минимум, показалось присутствовавшим на заседании членам правительства. Их куда как больше впечатлила презентация генерала Генри Вильсона, предлагавшего использовать британскую армию на французском фронте. Выбор был сделан в пользу армейского плана, Вильсону пришлось уйти в отставку. А спустя год новое руководство Адмиралтейства - во главе с Первым лордом Черчиллем - сделало выбор в пользу дальней блокады.

Решение о дальней блокаде не было очевидным решением до войны, и остаётся спорным до сего дня. Оно содержало и стратегические, и оперативные изъяны. Это был самый верный, но не самый короткий путь к победе. На практике затягивание войны привело к тому, что Британия понесла слишком тяжёлые экономические и людские потери и, в итоге, лишилась своей позиции мирового лидера - в споре с США. При этом, даже в чистой теории, дальняя блокада не могла быть эффективным средством в скоротечной войне, британский флот не участвовал в решении ключевой задачи - срыве немецкого блицкрига на Западном фронте - и на эту проблему Артур Вильсон указывал ещё в 1905 г.

Кроме того, «дальняя блокада» была блокадой «торговой», а не «военной» - путаница с этими терминами затрудняет верное восприятие случившегося. Британский флот эффективно уничтожил немецкую торговлю, однако «Флот Открытого моря» заблокирован, в строгом смысле этого слова, не был - а юго-восточное побережье Британии оставалось беззащитным. Перед немцами открывалась, как минимум теоретически, возможность атак против британских прибрежных городов и даже против сил в Канале. Если бы «Флоту Открытого моря» удалось выйти из Гельголандской бухты незамеченным, он имел бы неплохие шансы нанести удар и вернуться в базу до того, как Гранд-Флит, базирующийся в Скапа-Флоу, успел бы вмешаться. Этот крупный недостаток британской диспозиции мог бы иметь далеко идущие последствия, если бы не случай: авария крейсера «Магдебург» в августе 1914 г. в Балтийском море. В результате этой аварии в руки сначала русской, а потом британской разведки попали немецкие коды, позволившие британцам читать немецкий радиотраффик. Без этого британцы не смогли бы противодействовать немецким набегам в конце 1914 г.

Словом, идея Тирпица о «естественном назначении флота», о том, что сильнейший должен искать счастья у берегов противника, была близка и высокопоставленным британцам - помимо Вильсона, за «наступление» был и Фишер, и, позже, Черчилль. «Фальсификация» этого предположения в 1912 г. не была неизбежной, а принятая дислокация могла бы быть изменена в конце 1914 г., в результате немецких набегов - если бы не авария «Магдебурга». Однако случилось то, что случилось. Британцы не пришли.

Первые месяцы войны стали периодом агонии «теории риска». Мучительное понимание пришло к немцам достаточно быстро. Уже в сентябре 1914 г. командующий «Разведывательными силами» «Флота открытого моря», Франц Хиппер, предложил использовать линейные крейсера против британских дозоров между Британией и Норвегией. Это было возвращение к классической немецкой идее «вылазок» (Ausfall), которые рассматривались как основное средство борьбы с вражеской блокадой в 70-90-х годах XIX в. Операцию, после долгих сомнений, одобрили - только с тем, чтобы отменить в последний момент. В ноябре 1914 г. тот же Хиппер предложил уже более радикальный план «самоубийственного» - по мнению самого Хиппера - рейда линейных крейсеров в Атлантику. Этот план был отвергнут, вместо него немцы предприняли два набега на британские берега - не принесшие, впрочем, значительных результатов.

Единственной крупной и безоговорочной победой немецкого флота, имевшей, к тому же, серьёзные оперативные последствия, стал бой у Коронеля. Крупнейшим стратегическим успехом стало активное участие в привлечении Турции на сторону Центральных держав. Дредноут «Одейшиес» погиб на поставленных у британских берегов минах. Немецкие подводные лодки нанесли несколько сильных ударов, наиболее известным из которых стало уничтожение U-9 трёх британских броненосных крейсеров.

Малая война - Kleinkrieg - от которой Тирпиц не ждал многого, приносила одну удачу за другой. Линейный флот успехов не добился и перешёл к набеговым действиям - которые сам Тирпиц в «Служебной записке №9» критиковал, как подрывающие мораль флота, вынужденного постоянно обращаться в добровольное бегство. До окончательного, официального краха идеологии Тирпица оставался один шаг.

В феврале 1915 г. немецкое руководство решило - в первый раз - прибегнуть к «неограниченной подводной войне». Это был радикальный, идеологический слом - немцы приняли на вооружение методы jeune ecole. Тирпиц, за двадцать лет до того давший резкую, развёрнутую, убедительную критику теория Оба и Шармэ, переход к подводной войне поддержал. В феврале 1915 г. «теория риска» была похоронена официально, и её создатель бросил ком земли на её гроб.

Часть III.