Мои дочитывания и Лесков-рождественский
В чтении у меня давно сложилась привычка делать перерывы и чередовать. Ибо как самое вкусное блюдо надоедает в слишком больших объемах, так и любой писатель, даже самый замечательный.
Потому-то я употребил термин "дочитывание".
1. Тургенев. В завершение этого. Три повести - Постоялый двор, Два приятеля и Затишье. Все написаны после Муму и все немного не те, честно говоря. Чего-то не хватает, ощущается недописанность, а иногда есть заданность. В "Двух приятелях" особенно, Тургенев сам признавался, что специально "убил" главного героя на нелепой дуэли, так как он ему надоел и был неприятен. Оттого, видимо, и возникло у меня при чтении ощущение неполной убедительности этой развязки.
Между прочим. в Затишье примерно такого же героя, очередного "лишнего человека" автор "убивать" не стал, тот просто спился. Вышло более естественно. Но все равно остается чувство незавершенности, недовершенности, тем более, что совсем без литературного "убийства" не обошлось, Тургенев "утопил" девушку, влюбленную в спившегося господина.
В Двух приятелях я обратил внимание еще на такую мелкую, даже мельчайшую детали - фамилию одного из французов, пехотных офицеров, участников роковой дуэли: одного звали m-r Lecoq, другого m-r Pinochet, то бишь один из них, Pinochet - однофамилец чилийского диктатора Пиночета (можно прочитать повесть, она короткая). Это просто забавно, да я так и думал, что Пиночет происходит из французских эмигрантов.
Дальше
2. Шервуд Андерсон. В завершение этого.
Удивительный писатель, в самом деле совсем особенный, ни на кого не похожий, ни из американцекв, ни из всех остальных.
Читать его легко и тяжело одновременно. Легко - потому что высокая, глубокая и тонкая литература, без ненужных изысков и лишних усложненностей, как у Фолкнера (при всем уважении к его гению), тут истинная высокая простота. Тяжело - так как очень грустно. Трагическое мировосприятие. Даже названия рассказов угнетают: The Sad Horn Blowers, Death in the Woods, Brother Death. Шедевры! Но безысходны до умопомрачения. Да и рассказик с обманчиво общим названием The Man`s Story не менее мрачный, там еще главный герой - на удивление ненормальный. Впрочем, в ряду других персонажей он вполне типичный для Андерсон. Все-таки что-то у него было с психикой, да и биография даёт основания, столь тревожное восприятие бытия просто так не возникает.
Но хочется читать его и читать!
3. Лесков. Святочные рассказы. Вроде бы оптимистические рождественские истории со счастливым концом, со светлой развязкой, это непременно, но пока до нее доберешься...
Впрочем, Лесков не воспринимал жизнь трагично и нельзя сказать, что не любил людей, как иные, пусть великие, гениальные русские писатели (Лев Толстой, Бунин). Даже к евреям относился терпимо, хотя при чтении рассказа с невозможным для фейсбука названием Жидовская кувырколлегия могут возникнуть вопросы, нет ли в этом антисемитизма? Однако нет. Есть реализм и только. Не Лесков виноват, в том, что евреи в Российской империи в ту пору были вот такие. Кто сомневается, пусть прочитает.
Ну а нравы в русской армии были жуткими, что говорить. В рассказе "Фигура" нет евреев, а нравы описаны те же. Впрочем, в XIX веке ни в каких армиях нравы не были более гуманными, не надо строить иллюзий.
Еще из святочных рассказов замечательна новелла "Зверь" (https://skazki.rustih.ru/nikolaj-leskov-zver/). Русские писатели с поразительной точностью проникают в психологию животных.
Хотя, впрочем, у Ш. Андерсона в невеселом рассказе Death in the Woods - удивительно точно описаны собаки, да настоящий писатель - во всем настоящий, пишет он о людях или о зверях, они же братья наши меньшие.
В чтении Лескова я как раз делаю перерыв и переключаюсь на другую волну.
Потому-то я употребил термин "дочитывание".
1. Тургенев. В завершение этого. Три повести - Постоялый двор, Два приятеля и Затишье. Все написаны после Муму и все немного не те, честно говоря. Чего-то не хватает, ощущается недописанность, а иногда есть заданность. В "Двух приятелях" особенно, Тургенев сам признавался, что специально "убил" главного героя на нелепой дуэли, так как он ему надоел и был неприятен. Оттого, видимо, и возникло у меня при чтении ощущение неполной убедительности этой развязки.
Между прочим. в Затишье примерно такого же героя, очередного "лишнего человека" автор "убивать" не стал, тот просто спился. Вышло более естественно. Но все равно остается чувство незавершенности, недовершенности, тем более, что совсем без литературного "убийства" не обошлось, Тургенев "утопил" девушку, влюбленную в спившегося господина.
В Двух приятелях я обратил внимание еще на такую мелкую, даже мельчайшую детали - фамилию одного из французов, пехотных офицеров, участников роковой дуэли: одного звали m-r Lecoq, другого m-r Pinochet, то бишь один из них, Pinochet - однофамилец чилийского диктатора Пиночета (можно прочитать повесть, она короткая). Это просто забавно, да я так и думал, что Пиночет происходит из французских эмигрантов.
Дальше
2. Шервуд Андерсон. В завершение этого.
Удивительный писатель, в самом деле совсем особенный, ни на кого не похожий, ни из американцекв, ни из всех остальных.
Читать его легко и тяжело одновременно. Легко - потому что высокая, глубокая и тонкая литература, без ненужных изысков и лишних усложненностей, как у Фолкнера (при всем уважении к его гению), тут истинная высокая простота. Тяжело - так как очень грустно. Трагическое мировосприятие. Даже названия рассказов угнетают: The Sad Horn Blowers, Death in the Woods, Brother Death. Шедевры! Но безысходны до умопомрачения. Да и рассказик с обманчиво общим названием The Man`s Story не менее мрачный, там еще главный герой - на удивление ненормальный. Впрочем, в ряду других персонажей он вполне типичный для Андерсон. Все-таки что-то у него было с психикой, да и биография даёт основания, столь тревожное восприятие бытия просто так не возникает.
Но хочется читать его и читать!
3. Лесков. Святочные рассказы. Вроде бы оптимистические рождественские истории со счастливым концом, со светлой развязкой, это непременно, но пока до нее доберешься...
Впрочем, Лесков не воспринимал жизнь трагично и нельзя сказать, что не любил людей, как иные, пусть великие, гениальные русские писатели (Лев Толстой, Бунин). Даже к евреям относился терпимо, хотя при чтении рассказа с невозможным для фейсбука названием Жидовская кувырколлегия могут возникнуть вопросы, нет ли в этом антисемитизма? Однако нет. Есть реализм и только. Не Лесков виноват, в том, что евреи в Российской империи в ту пору были вот такие. Кто сомневается, пусть прочитает.
Ну а нравы в русской армии были жуткими, что говорить. В рассказе "Фигура" нет евреев, а нравы описаны те же. Впрочем, в XIX веке ни в каких армиях нравы не были более гуманными, не надо строить иллюзий.
Еще из святочных рассказов замечательна новелла "Зверь" (https://skazki.rustih.ru/nikolaj-leskov-zver/). Русские писатели с поразительной точностью проникают в психологию животных.
Хотя, впрочем, у Ш. Андерсона в невеселом рассказе Death in the Woods - удивительно точно описаны собаки, да настоящий писатель - во всем настоящий, пишет он о людях или о зверях, они же братья наши меньшие.
В чтении Лескова я как раз делаю перерыв и переключаюсь на другую волну.