Дневник. 1983-86 год. Глава 6. С нами Бог и Друце
Пятая глава
Ион Друце. Дай Бог ему здоровья, все-таки 95 лет - не шутка
Когда вы это читаете, учтите, что писал я это 33 года назад, и тогда так думал и воспринимал разные факты истории и окружающей жизни. С тех пор мои мнения по многим пунктам переменились. Иногда я это помечаю в примечаниях, но не хочу перегружать текст. Да, в конце концов, я не обязан ни перед кем отчитываться.
Оказывается, роман Друце "Белая церковь" я прочитал в журнале "Новый мир" уже после спектакля в ЦАТСА. Своего мнения об этой замечательной книге я, пожалуй, не изменил, хотя с тех пор не перечитывал.
Краткие пояснения даю курсивом. И для удобства решил снабдить свои старые записи заголовками и подзаголовками.
8 сентября 1983 года
Чудная вязь поэтических образов
И наконец Друце. "Белая церковь", роман поразительный, исторический, лирический, религиозный.
Исторический - вполне в порядке. Екатерина и Потемкин, возможно, обфантазированы, но образы их богаты, ярки. Екатерина II весьма симпатична в романе, очень умна, хотя и со слабостями, но и с очень человеческими чувствами. Звучит мотив одиночества и тяжести жизни коронованных лиц.
Она предана стране, вовсю думает и заботится об ее интересах, да и о народе. Потемкин еще лучше, незаурядный политик и стратег, обаятельный, с трагическими порывами, религиозный и мыслящий о Боге (по Друце это хорошо - об этом после).
Последние дни и часы Потемкина очень философично и мудро описаны. Есть общеисторические рассуждения, они уместны, хотя видно, что автор не историк, а больше лирик и лирически всё осмысляет.
Лирически - так как чудная вязь поэтических образов-метафор-картин скрепляет части романа. В Друце меня всегда поражал его язык, красивый и легкий (редко-редко - с красивостями). В романе этот поэтический метафоризм зрелый и четкий, без тени вычурности и сантимента. Вообще язык мудрый и как будто простой и легкий, но эта простота головокружительна и обманчива.
Храм и Потемкин
И о религиозности. Всё в романе, все пути приходят к Богу, все герои к нему обращены и оцениваются по силе их веры - их совести. Лишь Екатерина вне Бога, и это не придает ей обаяния, а наоборот, является как бы ее теневой стороной.
Образы священнослужителей разнообразны, написаны любовно и особенно тонко, как будто нежно, мягкой кистью.
Три героя, самых дорогих автору - отец Паисий, святой мудрый старик, не отрешенный от земных дел, а осмысляющий их через религиозные заветы. Его идея - бог в душе, в человеке. Екатерина маленькая - крестьянка, набожная, полуюродивая. Ее мечта - отстроить церковь в своем селе, дает лейтмотив, стержень и название роману.
Храм рушится в годы военных невзгод, но отстраивается. Он как символ всего молдавского народа.
Отец Иоанн, ученик Паисия, претворяет мысли учителя - не тем, что сам, вместе с Екатериной строит храм, но тем, что возвращает заблудшее село к Богу, просветляя полуодичавших людей.
А без Бога нельзя, это на все лады звучит со всех страниц и изо всех глав романа. И Потемкин связан с Богом темными, неясными узами, но это дает ему духовный оттенок, усложняет и облагораживет.
Роман, напоенный одним дыханием
По сравнению с романом в пьесу, все же уступающую ("Обретение", и название хуже), Друце ввел ряд диалогов и сцен, одну важнейшую - Потемкин и камердинер царицы Захар (живо и лихо его играет малозаметный, но отличный характерный актер Н. Корноухов), где раскрывается душа и мозг Потемкина, даже более, чем где-либо в романе.
В основном, изменения вызваны приспособлением к театру, но сохранены как следует лишь образы Потемкина и Паисия, да и Екатерины II, а от Иоанна мало что осталось, но приходилось жертвовать хоть чем. Исчез сквозной сверхмотив разрушенного и возрожденного храма, и потому несколько риторичны слова о народе в финале, в романе они оправданы.
А так Друце сделал тоже по-своему неплохую пьесу, но роман его - это просто событие, настолько он гармоничен, напоён одним дыханием, ощущением и пронизан высоконравственной идеей, нигде не выскочившей в текст до конца, но плавающей в подтексте, показывая то одну грань, то другую.
Идея эта - о Боге внутри человека. Она проста, бесхитростна, но прочно нами забыта и осмеяна, и оттого отрадно, что она вернулась в литературу и вдохнула жизнь в грациозную, стройную друцевскую постройку, обратив этот роман, как готический храм, ввысь, к небесам (ну не готический храм, а православную церковку, суть не в этих разделениях).
Музиль меня мобилизует
Еще прочитал солидный отрывок из великого романа Р. Музиля "Человек без свойств", впервые напечатан на русском языке.
Гениально и захватывающе интересно. Предложения надо перечитывать по несколько раз, чтобы проникнуть в царство авторских мыслей, но это стоит того. Я люблю такую интеллектуальную прозу, она меня мобилизует, держит в форме.
( Роман осилил только в 2012 году)
9 сентября
Кровавый изверг Суворов
Еще впечатления о Друце. Глава о Суворове и взятии Измаила. Вроде ничего нового, всё известные факты. Но замолкает патриотический восторг, всегда вызываемый этим эпизодом.
Суворов малосимпатичен, великий стратег, он бесчеловечен, сознательно доводит солдат до состояния жестокого зверства, ожесточения, и те в результате не только берут крепость, но и режут всех турок до одного, до безумия, до абсурда.
Друце не пацифист, но он не одевает войну в поэтически-патриотическую одежду, хоть и освобождают в ней его любимую Молдавию. А о Суворове прав был Байрон в "Дон Жуане", рисуя его извергом, о людях и о крови он не думал, если возможна была победа
(какую я хрень писал, но из песни слов не выкинешь).
Крик души без художественных открытий
Прочел еще две пьесы. Неплохой драматург Лев Корсунский, мастер диалога, но он всё же остается в рамках комедии положений в соей пьесе "Самозванец", где он претендует на более глубокий срез, но слишком легкомыслен и легок. Хотя есть моменты весьма смешные. Так что очень мило, но писать особо не о чем.
Другое дело - "Вагончик" Н. Павловой - это крик души! Все документально и оттого страшно, хотя иногда попахивает морализаторством и утешительством. Но особых художественных открытий, замеченных Л. Аннинским, я не увидел.
Такого рода пьес было много, инсценированных судебных процессов. Здесь уровень документальности вполне допустимый, есть намеченные характеры, текст живой и не статейно-формализованный. Цель благородная, и вопрос острейший - о бессмысленной жестокости и бессмысленности существования целого слоя молодежи, в том числе девушек.
Павлова вообще написала не женско-дамскую пьесу, но два момента хочется подчеркнуть. Девочки-хулиганки все же идеализированы, они отнюдь не девственницы, как правило, и "мотив" их драки недостаточен, недостоверен, не оправдан, и их не оправдывает, чего хотела Павлова.
В этом мотивировании все же отдана дань дамскому сантименту, как и в финале пьесы, разжиженном, слезливом. Если есть лишний персонаж, это не скептический журналист Дебрин, иронический комментатор, а его возлюбленная, психолог Лиля. Без нее не было бы такого финала и всё стало бы жестче.
Нина Павлова. Интересная у нее судьба. Была журналисткой, драматургом, а потом...
В 1988 году поселилась близ Оптиной пустыни. Пишет рассказы на христианские темы. Получила широкую известность как автор вышедшей в 2002 году книги «Пасха Красная» о трёх Оптинских новомучениках - иеромонахе Василии и иноках Ферапонте и Трофиме
Мои дневники
Дневник. 1983-86 год
Ион Друце. Дай Бог ему здоровья, все-таки 95 лет - не шутка
Когда вы это читаете, учтите, что писал я это 33 года назад, и тогда так думал и воспринимал разные факты истории и окружающей жизни. С тех пор мои мнения по многим пунктам переменились. Иногда я это помечаю в примечаниях, но не хочу перегружать текст. Да, в конце концов, я не обязан ни перед кем отчитываться.
Оказывается, роман Друце "Белая церковь" я прочитал в журнале "Новый мир" уже после спектакля в ЦАТСА. Своего мнения об этой замечательной книге я, пожалуй, не изменил, хотя с тех пор не перечитывал.
Краткие пояснения даю курсивом. И для удобства решил снабдить свои старые записи заголовками и подзаголовками.
8 сентября 1983 года
Чудная вязь поэтических образов
И наконец Друце. "Белая церковь", роман поразительный, исторический, лирический, религиозный.
Исторический - вполне в порядке. Екатерина и Потемкин, возможно, обфантазированы, но образы их богаты, ярки. Екатерина II весьма симпатична в романе, очень умна, хотя и со слабостями, но и с очень человеческими чувствами. Звучит мотив одиночества и тяжести жизни коронованных лиц.
Она предана стране, вовсю думает и заботится об ее интересах, да и о народе. Потемкин еще лучше, незаурядный политик и стратег, обаятельный, с трагическими порывами, религиозный и мыслящий о Боге (по Друце это хорошо - об этом после).
Последние дни и часы Потемкина очень философично и мудро описаны. Есть общеисторические рассуждения, они уместны, хотя видно, что автор не историк, а больше лирик и лирически всё осмысляет.
Лирически - так как чудная вязь поэтических образов-метафор-картин скрепляет части романа. В Друце меня всегда поражал его язык, красивый и легкий (редко-редко - с красивостями). В романе этот поэтический метафоризм зрелый и четкий, без тени вычурности и сантимента. Вообще язык мудрый и как будто простой и легкий, но эта простота головокружительна и обманчива.
Храм и Потемкин
И о религиозности. Всё в романе, все пути приходят к Богу, все герои к нему обращены и оцениваются по силе их веры - их совести. Лишь Екатерина вне Бога, и это не придает ей обаяния, а наоборот, является как бы ее теневой стороной.
Образы священнослужителей разнообразны, написаны любовно и особенно тонко, как будто нежно, мягкой кистью.
Три героя, самых дорогих автору - отец Паисий, святой мудрый старик, не отрешенный от земных дел, а осмысляющий их через религиозные заветы. Его идея - бог в душе, в человеке. Екатерина маленькая - крестьянка, набожная, полуюродивая. Ее мечта - отстроить церковь в своем селе, дает лейтмотив, стержень и название роману.
Храм рушится в годы военных невзгод, но отстраивается. Он как символ всего молдавского народа.
Отец Иоанн, ученик Паисия, претворяет мысли учителя - не тем, что сам, вместе с Екатериной строит храм, но тем, что возвращает заблудшее село к Богу, просветляя полуодичавших людей.
А без Бога нельзя, это на все лады звучит со всех страниц и изо всех глав романа. И Потемкин связан с Богом темными, неясными узами, но это дает ему духовный оттенок, усложняет и облагораживет.
Роман, напоенный одним дыханием
По сравнению с романом в пьесу, все же уступающую ("Обретение", и название хуже), Друце ввел ряд диалогов и сцен, одну важнейшую - Потемкин и камердинер царицы Захар (живо и лихо его играет малозаметный, но отличный характерный актер Н. Корноухов), где раскрывается душа и мозг Потемкина, даже более, чем где-либо в романе.
В основном, изменения вызваны приспособлением к театру, но сохранены как следует лишь образы Потемкина и Паисия, да и Екатерины II, а от Иоанна мало что осталось, но приходилось жертвовать хоть чем. Исчез сквозной сверхмотив разрушенного и возрожденного храма, и потому несколько риторичны слова о народе в финале, в романе они оправданы.
А так Друце сделал тоже по-своему неплохую пьесу, но роман его - это просто событие, настолько он гармоничен, напоён одним дыханием, ощущением и пронизан высоконравственной идеей, нигде не выскочившей в текст до конца, но плавающей в подтексте, показывая то одну грань, то другую.
Идея эта - о Боге внутри человека. Она проста, бесхитростна, но прочно нами забыта и осмеяна, и оттого отрадно, что она вернулась в литературу и вдохнула жизнь в грациозную, стройную друцевскую постройку, обратив этот роман, как готический храм, ввысь, к небесам (ну не готический храм, а православную церковку, суть не в этих разделениях).
Музиль меня мобилизует
Еще прочитал солидный отрывок из великого романа Р. Музиля "Человек без свойств", впервые напечатан на русском языке.
Гениально и захватывающе интересно. Предложения надо перечитывать по несколько раз, чтобы проникнуть в царство авторских мыслей, но это стоит того. Я люблю такую интеллектуальную прозу, она меня мобилизует, держит в форме.
( Роман осилил только в 2012 году)
9 сентября
Кровавый изверг Суворов
Еще впечатления о Друце. Глава о Суворове и взятии Измаила. Вроде ничего нового, всё известные факты. Но замолкает патриотический восторг, всегда вызываемый этим эпизодом.
Суворов малосимпатичен, великий стратег, он бесчеловечен, сознательно доводит солдат до состояния жестокого зверства, ожесточения, и те в результате не только берут крепость, но и режут всех турок до одного, до безумия, до абсурда.
Друце не пацифист, но он не одевает войну в поэтически-патриотическую одежду, хоть и освобождают в ней его любимую Молдавию. А о Суворове прав был Байрон в "Дон Жуане", рисуя его извергом, о людях и о крови он не думал, если возможна была победа
(какую я хрень писал, но из песни слов не выкинешь).
Крик души без художественных открытий
Прочел еще две пьесы. Неплохой драматург Лев Корсунский, мастер диалога, но он всё же остается в рамках комедии положений в соей пьесе "Самозванец", где он претендует на более глубокий срез, но слишком легкомыслен и легок. Хотя есть моменты весьма смешные. Так что очень мило, но писать особо не о чем.
Другое дело - "Вагончик" Н. Павловой - это крик души! Все документально и оттого страшно, хотя иногда попахивает морализаторством и утешительством. Но особых художественных открытий, замеченных Л. Аннинским, я не увидел.
Такого рода пьес было много, инсценированных судебных процессов. Здесь уровень документальности вполне допустимый, есть намеченные характеры, текст живой и не статейно-формализованный. Цель благородная, и вопрос острейший - о бессмысленной жестокости и бессмысленности существования целого слоя молодежи, в том числе девушек.
Павлова вообще написала не женско-дамскую пьесу, но два момента хочется подчеркнуть. Девочки-хулиганки все же идеализированы, они отнюдь не девственницы, как правило, и "мотив" их драки недостаточен, недостоверен, не оправдан, и их не оправдывает, чего хотела Павлова.
В этом мотивировании все же отдана дань дамскому сантименту, как и в финале пьесы, разжиженном, слезливом. Если есть лишний персонаж, это не скептический журналист Дебрин, иронический комментатор, а его возлюбленная, психолог Лиля. Без нее не было бы такого финала и всё стало бы жестче.
Нина Павлова. Интересная у нее судьба. Была журналисткой, драматургом, а потом...
В 1988 году поселилась близ Оптиной пустыни. Пишет рассказы на христианские темы. Получила широкую известность как автор вышедшей в 2002 году книги «Пасха Красная» о трёх Оптинских новомучениках - иеромонахе Василии и иноках Ферапонте и Трофиме
Мои дневники
Дневник. 1983-86 год