Белтир - сказка на ночь. Путешествие по Алтаю.
⇐ Предыдущая часть | Следующая часть ⇒
Решил опубликовать мистический рассказ, который моя Янка ya_yankel совершенно внезапно написала по приезду в Москву. Белтир - место непростое, все мы, находясь там, чувствовали каждый что-то своё, но выразить смогла только она. Её рассказ оставляю как есть, без своих комментариев.
Тревога навалилась, как только мы пересекли невидимую линию, прочерченную резкой тенью указателя. Старая табличка сообщала, что мы покидаем Белтир. Мы остановились на пустынной дороге и молча смотрели на выцветшую надпись из окон машины. Гнутую железку время от времени трепал порывистый ветер - и тогда она лениво покачивалась взад-вперёд, издавая тихий протяжный скрип. От этого плача по коже шли мурашки. Трагичная история Белтира наложила неизгладимый отпечаток печали на эти места, и всё окружающее казалось окутанным странной атмосферой одиночества. Когда-то в долине над посёлком произошло страшное землетрясение - настолько сильное, что он был практически уничтожен. С тех пор люди ушли оттуда, место было заброшено, и Белтир, лишённый живого присутствия человека, подчинился энтропии. Уцелели только несколько деревянных срубов - их фасады лишь немного покосило, и за эти одряхлевшие островки держались те, кто не захотел покинуть родной кров. Вдали уже были видны их бесцветные крыши, и мы со странной смесью любопытства и нерешительности вглядывались в них сквозь пыльное лобовое стекло.
С самого утра мы ехали без остановок, чтобы к вечеру успеть добраться до Улагана. Там, в горах, на обширном лесистом плато, большими каплями на зелени холмов лежали прохладные чистые озёра - и мы спешили к их красоте и спокойствию. Нам хотелось погрузиться в их уют - дикий, нерукотворный, во влажные берега, поросшие мягкой брусникой и пушистыми кедрами, в прозрачную воду вечно молодого озера; послушать ночной рёв лосей и, греясь у догорающего костра, наблюдать за беззвучным движением звёзд, не считая времени, пока сон не сомкнёт усталых глаз. Всё утро мы беззаботно ехали по шоссе, пока что-то неуловимое вдруг не вмешалось в наши планы. Поддавшись внезапному, необъяснимому импульсу, мы свернули с нашей дороги, и, будто ведомые, приехали сюда, в сухую колючую степь, где на пороге мёртвого посёлка неведомая сила напоследок остановила нас и тихо спросила: «Ну что, заедете?»
Старый указатель на мгновение затих и вновь, подхваченный ветром, тоскливо заскрипел. Я оторвала от него взгляд и посмотрела на другую сторону дороги. Там стоял его брат: такой же старый столб, но табличка была сорвана и небрежно валялась рядом в земле. Под многолетней ржавчиной и пылью ещё можно было рассмотреть не перечёркнутое название Белтир.
- Выезд из посёлка есть, а въезда, получается, нет,- пошутила я, отчего вдруг стало не по себе.
Мужчины промолчали.
- Поехали вперёд,- как-то безразлично, глядя перед собой сказал Коля.
Мы неспешно тронулись.
У нас было время передумать.
Белтир был безлюден. Мы медленно проезжали его единственную улицу, и ни одна пара глаз не наблюдала за нами. Жизнь, когда-то здесь кипевшая, билась теперь только в развешанном, рвущемся на ветру стираном тряпье. В посёлке были люди: доживали свой век старики, которые, залатав свои избы, продолжили вести хозяйство и простой степной быт. Жили здесь скотом. На твёрдой каменистой земле ничего нельзя было вырастить, поэтому ели в основном мясо. На лето и каникулы к старикам привозили детей - и тогда посёлок на короткое время наполнялся беготнёй и ребяческим криком.
И всё же Белтир умирал. В прямой линии домов продолжали зиять дыры пустырей, отмеченные лишь остатками бетонного фундамента и торчащими из земли щепами заборов. Кое-где уцелели стены домов, с которых на проезжающих смотрели глазницы пустых окон. Живой артерией сквозь посёлок протекала широкая река, но и она, казалось, нужна была лишь для того, чтобы выносить из раскинувшейся над Белтиром долины всё ветхое и отмершее.
В конце улицы, за чередой старых изб, стоял небольшой ухоженный дом. Мы остановились у него и зашли на довольно чистый, обнесённый новым забором двор, решив познакомиться с хозяином. Дом и рядом два сарайчика были аккуратно побелены, а чуть поодаль, на небольшом взгорке, велось строительство, сейчас пустовавшее. По всему двору были расставлены яркие деревянные статуи людей и столбы с фигурками животных и птиц. Они были новые, только что покрашенные, но назначение их было не ясно. «Наверное, для красоты»,- с сомнением подумала я. Единственным живым существом во дворе была большая лохматая псина, развалившаяся перед домом прямо на земле. Она была привязана, но при нашем появлении даже не шелохнулась - лишь лениво открыла глаз, пощурилась и снова погрузилась в дремоту. Мы стояли и мялись. Хозяин не выходил.
Внутри дома вдруг послышался шум: что-то упало и, покатившись по полу, ударилось о входную дверь; последовала неясная возня - и всё снова утихло. Мы переглянулись. Илья решительно шагнул в сторону дома и открыл входную дверь. Я и Коля подбежали вслед за ним - и мы втроём заглянули внутрь тесной, освещённой единственным окном комнаты.
За грязным деревянным столом спиной к нам сидел долговязый сухой старик. Перед ним, среди разбросанного хлама, стояла глубокая тарелка с бульоном, из которой торчали вываренные, почти без мяса кости. Старик медленно, как будто ему трудно было двигаться, обгладывал их и не обращал на нас никакого внимания. Картина была отвратительная: неловко вылавливая из тарелки мелкие кости, старик окунал свои чёрные заскорузлые пальцы прямо в похлёбку, и, обсосав очередной хрящ, жадно отпивал свой суп прямо через край тарелки. Время от времени он обтирал жирные руки о фуфайку, которая от этого была до невозможности засалена. Меня затошнило. Старик небрежно бросил очередную кость на стол и, как будто почувствовав чьё-то присутствие, медленно повернулся к двери. Увидев нас, он застыл вполоборота, но не выразил ни капли удивления. Длинное худое лицо этого человека было всё морщинистым и казалось очень жёстким; глаза, подёрнутые мутной белёсой дымкой, будто обращённые внутрь, без всякого выражения смотрели на нас. Мы ждали, что будет. С полминуты недвижно глядя на нас, старик вдруг зашевелился и, потянув к нам руку, произнёс что-то невнятное. Но голос его не слушался, до нас дошло лишь неопределённое грубое мычание. Он был мертвецки пьян.
- Здравствуйте. Мы хотели...- я не стала слушать, что скажет Илья, и быстро сбежала с крыльца. Старик был отвратителен. Во дворе мне всё теперь казалось другим: будто липкая грязь, скрывавшаяся за свежей краской, стоило приоткрыть дверь в этот дом, выползла оттуда и покрыла собой всё здесь. Я ушла к машине.
Улицу жгло солнце. Я покрыла голову шарфом и в ожидании мужчин бродила вдоль забора. Оставаться здесь не было никакого желания. Вспомнилось озеро - и с большей силой захотелось оказаться на его прохладных берегах. Мы явно увлеклись неожиданным приключением - и, как только вернутся мужчины, я решила предложить им уехать из Белтира.
Жара тем временем мучила. В машине был кондиционер, и я побрела к ней, но краем глаза заметила две приближающиеся фигуры и остановилась.
По дороге в мою сторону шла баба. Одетая в наборное старьё, она тем не менее - было видно - тщательно следила за одеждой и держалась щёгольски. У неё были очень узкие, монголоидные глаза и плоское, всё в мелких морщинах лицо. Женщина была ещё не стара, но выглядела уже давно увядшей. Всё её тело: узкий корпус, голова и конечности подчинялись, казалось, каждый своему ритму, поэтому походка казалась неровной и расшатанной, почти вызывающей. Со всем её угасшим образом не вязались только волосы: вместо чёрных и жёстких, как это бывает у местных жителей, они были мягкие и блестящие, русо-рыжего цвета и спадали игривой девичьей чёлкой на её тёмное, рано постаревшее лицо. Это придавало женщине очень странный, даже фантастический вид, будто перед вами была старая изношенная кукла, но с новеньким нейлоновым париком. За бабой плёлся маленький затасканный мужчина.
Я поздоровалась и завела с ними разговор, расспрашивая о жизни в Белтире. В этот момент со двора вышли Коля и Илья и приблизились к нам.
- Все в новое село уехали, а мы здесь остались,- рассказывала женщина, переминаясь с ноги на ногу. Она как будто не могла стоять на одном месте и всё время топталась перед нами, то чуть отодвигаясь назад, то приближаясь. В её поведении и манере говорить было какое-то жеманство, даже кокетство, как бывает у детей, играющих в театр и говорящих за своих героев.
- А вы откуда приехали?- спросила она.
- На машине из Новосибирска приехали, а сами мы из Москвы.
Женщина немного нагнулась вперёд, потом вбок, и опять затопталась на месте.
- Мы не любим москвичей,- задумчиво сказала баба, глядя мимо меня, и как-то странно поморщилась, как при виде чего-то протухшего.
Возникла пауза, я натянуто улыбалась.
- Плохие люди к вам приезжают?- поражённая такой простой и беззлобной неприязнью, я спросила первое, что пришло в голову.
- Да,- снова поморщилась она и вдруг совершенно неожиданно захихикала, зажав беззубый рот рукой, будто не умея себя сдержать. Мужчина молча сидел на корточках, наблюдая за происходящим, но не вмешиваясь в разговор.
Я совершенно растерялась, не понимая, что происходит. Диалог получался диким. Эти двое не были похожи на людей, а лишь на их копии. Они будто явились из другого мира и, желая походить на человека, копировали его речь и поведение, но выходила странная, пугающая пародия. Мне стало жутко. Внутри всё напряглось. Мужчины беззаботно фотографировали, а женщина всё смеялась, манерно закрываясь рукой от объективов. Будто в спектакле, я втянулась в их неестественную игру и, стараясь улыбаться как можно шире, стала преувеличенно вежливо прощаться с этой парой - как вдруг неожиданно для самой себя увидела, что это не они, а я!.. я кривляюсь перед ними, и топчусь на месте, и кланяюсь во все стороны, и корчу страшные маски. Всё происходящее резко исказилось, обрушилось на меня новыми смыслами, и теперь я видела только уродливую гримасу этой бабы и напротив - своё собственное улыбающееся страшное лицо. Как в тумане я отвернулась и, отгоняя видение, зашагала прочь. Мужчины последовали за мной.
Через минуту женщина окликнула нас:
- Там в долине трещина в земле есть, езжайте, посмотрите,- показала она в сторону гор.
Я почти не слушала.
- Поехали отсюда,- у машины я сразу выплеснула наружу своё желание удрать.- Нам бы ещё до озера успеть доехать.
Это была неправда, до озера оставалось совсем немного. Но это мрачное место будто затянуло нас и необъяснимым образом удерживало, пробудив во мне иррациональный, мистический страх. Я готова была на всё, лишь бы уехать отсюда. Мужчины вопросительно переглядывались и молчали. Они тоже почувствовали что-то отталкивающее, но их взгляды всё же с любопытством обращались в сторону долины. Их влекло туда неодолимо. Они приняли решительный вид. Я не настаивала.
Сев в машину, мы поехали по направлению, указанному женщиной.
Солнце стояло в самом зените. Мы неспешно продвигались по пыльной гравийной дороге. Последние впечатления немного отступили назад, и я, отдав руль Коле, спокойно рассматривала пейзаж за окном автомобиля.
Долина была великолепна. Огороженная с двух сторон высокими скалами, она широко раздавалась между ними волнами поросших степной травой холмов. Где-то в середине мутным потоком текла река, разбитая в своём стремительном течении на сложный лабиринт рукавов. Вдалеке долина собиралась в узкое ущелье, но густой воздух скрывал его в молочной дымке и отсюда нельзя было хорошенько всё рассмотреть. Над этим туманом виднелись только далёкие горы, грозные и неприступные. Где-то за ними собирались чёрные грозовые тучи. Дорога вела туда.
Через некоторое время я заметила, что долина, несмотря на свою красоту, как будто обладает собственным сознанием и наполнена безличной, враждебной энергией. Она источала странную нечеловеческую силу, и я постепенно стала ощущать внутреннее беспокойство.
- Ещё проедемся немного и поедем назад,- Коле явно нравилось вести машину.
Я промолчала.
Через двадцать минут мы остановились неподалёку домика. Как и все предыдущие, он был пуст. Мужчины достали фототехнику и стали снимать, а я бесцельно поплелась к реке. Солнце уже еле заметно стало клониться к западу, но его лучи были по-прежнему обжигающе горячими. В самом верховье долины, там, где темнели тяжёлые тучи, уже видны были широкие полосы ливневых дождей, которые двигались в нашу сторону. Я решила вернуться и предупредить мужчин.
- Видела ведьмины круги?- окликнул меня Илья, когда я подошла к машине, и указал куда-то в сторону. Я пригляделась.
Прямо перед нами раскинулся большой пушистый луг, ровно поросший сочной зелёной травой. На нём были ясно видны чёткие окружности и полукольца, контуры которых были прорисованы более высокой травой.
- Ведьмины круги,- повторил Илья и ушёл к машине.
Чёрное облако резко закрыло собой солнце, погружая всё вокруг в густую тень. Я долго, не двигаясь смотрела на круги, ощущая, как волна нервного раздражения без всякой причины накатывает на тело, и посеменила вслед за Ильёй.
Пытаясь отвлечься, я достала из машины продукты и, бесцеремонно отстраняя мужчин от всякой помощи, приготовила еды. Моя напряжённость, кажется, передалась им. Мы поели. Сидя на коврике, я рассеянно слушала их разговор и, думая о преследующих нас недобрых знаках, рассматривала землю перед собой. Прямо у моего ботинка меж камней торчало небольшое растение: тощий, почти бесцветный росток украшался маленьким бледным цветком. Несмотря на жалкий вид, он крепко держался за сухой грунт, и ни ветер, ни человек, ни животное пока не уничтожили его. Мне это очень понравилось. Но рядом больше не росло ни единой травинки. Я оглянулась - нет, пусто, только иссохшая земля и мелкие камни вокруг. Тут я внимательнее пригляделась к месту и увидела, что мы сидим в самом центре небольшого холма. Абсолютно правильной округлой формы, голый, лишённый всякой растительности, он выжженным пупком возвышался прямо над лугом с ведьмиными кругами. У меня мороз пошёл по коже. Надо же было остановиться именно здесь!
Долина, будто заметив на себе мой взгляд, вдруг ожила и преобразилась. Пространство, исполняя её волю, напало на нас - и на тело резко навалились слабость и апатия. Что-то безликое, абстрактное, нечеловеческое настигало нас, и мы оказались беззащитны перед этой силой. Нужно было уезжать, но стало всё равно. Я испугалась, но ничего не хотела предпринять. Всё, что до этого казалось игрой воображения, стало явью, и теперь растревоженная долина хотела поглотить нас. Я посмотрела на мужчин - и всё то же самое прочла на их лицах.
- Поехали отсюда быстро,- Коля потащил нас к машине. Мне казалось это бесполезным. Утопая в собственном сознании, я сидела в машине и мяла липкие руки, пытаясь не утратить связь с привычными смыслами. Мир ускользал, и я ясно ощутила, что могу никогда не выехать из этой долины. Меня охватила тихая бесконтрольная паника.
Мужчины тоже были в смятении и много говорили. Я тоже стала говорить с ними, увидев в этом возможность ухватиться за ускользающую реальность. В сознании ясно возникли две вероятности, между которыми мне нужно было выбирать: я могла остаться в долине или могла уехать из неё. Я решила, что здесь оставаться не хочу,- и почувствовала, как волна хаоса, захватившая меня, отступает. Только сейчас я заметила, что за окном уже идёт дождь и сильный ветер гонит из долины вместе с нами пыль и листву.
Теперь нужно было только выбраться отсюда. Я попросила Колю не ехать быстро, и он понял меня. Убегая, нам не следовало спешить, демонстрируя полное спокойствие. Так мы добрались до Белтира и, не оборачиваясь, проехали его насквозь. Через пятнадцать минут показалось шоссе, и только тогда я выдохнула с облегчением. Долина нас отпустила.
Почти у самого поворота на нашу дорогу, мы встретили всадника - старика, который шёл по направлению в Белтир. Он был потрёпан и сильно пьян. Остановив нас, старик попросил закурить. Мы на минуту задержались.
- Куда путь держишь?- прежде чем уехать, спросил Коля.
- Туда, куда не надо,- флегматично протянул старик и, дёрнув повод, повёл своего коня в сторону бушующей долины.
На этом у нас всё. Спокойной ночи.
Проект «12 месяцев»
Решил опубликовать мистический рассказ, который моя Янка ya_yankel совершенно внезапно написала по приезду в Москву. Белтир - место непростое, все мы, находясь там, чувствовали каждый что-то своё, но выразить смогла только она. Её рассказ оставляю как есть, без своих комментариев.
Тревога навалилась, как только мы пересекли невидимую линию, прочерченную резкой тенью указателя. Старая табличка сообщала, что мы покидаем Белтир. Мы остановились на пустынной дороге и молча смотрели на выцветшую надпись из окон машины. Гнутую железку время от времени трепал порывистый ветер - и тогда она лениво покачивалась взад-вперёд, издавая тихий протяжный скрип. От этого плача по коже шли мурашки. Трагичная история Белтира наложила неизгладимый отпечаток печали на эти места, и всё окружающее казалось окутанным странной атмосферой одиночества. Когда-то в долине над посёлком произошло страшное землетрясение - настолько сильное, что он был практически уничтожен. С тех пор люди ушли оттуда, место было заброшено, и Белтир, лишённый живого присутствия человека, подчинился энтропии. Уцелели только несколько деревянных срубов - их фасады лишь немного покосило, и за эти одряхлевшие островки держались те, кто не захотел покинуть родной кров. Вдали уже были видны их бесцветные крыши, и мы со странной смесью любопытства и нерешительности вглядывались в них сквозь пыльное лобовое стекло.
С самого утра мы ехали без остановок, чтобы к вечеру успеть добраться до Улагана. Там, в горах, на обширном лесистом плато, большими каплями на зелени холмов лежали прохладные чистые озёра - и мы спешили к их красоте и спокойствию. Нам хотелось погрузиться в их уют - дикий, нерукотворный, во влажные берега, поросшие мягкой брусникой и пушистыми кедрами, в прозрачную воду вечно молодого озера; послушать ночной рёв лосей и, греясь у догорающего костра, наблюдать за беззвучным движением звёзд, не считая времени, пока сон не сомкнёт усталых глаз. Всё утро мы беззаботно ехали по шоссе, пока что-то неуловимое вдруг не вмешалось в наши планы. Поддавшись внезапному, необъяснимому импульсу, мы свернули с нашей дороги, и, будто ведомые, приехали сюда, в сухую колючую степь, где на пороге мёртвого посёлка неведомая сила напоследок остановила нас и тихо спросила: «Ну что, заедете?»
Старый указатель на мгновение затих и вновь, подхваченный ветром, тоскливо заскрипел. Я оторвала от него взгляд и посмотрела на другую сторону дороги. Там стоял его брат: такой же старый столб, но табличка была сорвана и небрежно валялась рядом в земле. Под многолетней ржавчиной и пылью ещё можно было рассмотреть не перечёркнутое название Белтир.
- Выезд из посёлка есть, а въезда, получается, нет,- пошутила я, отчего вдруг стало не по себе.
Мужчины промолчали.
- Поехали вперёд,- как-то безразлично, глядя перед собой сказал Коля.
Мы неспешно тронулись.
У нас было время передумать.
Белтир был безлюден. Мы медленно проезжали его единственную улицу, и ни одна пара глаз не наблюдала за нами. Жизнь, когда-то здесь кипевшая, билась теперь только в развешанном, рвущемся на ветру стираном тряпье. В посёлке были люди: доживали свой век старики, которые, залатав свои избы, продолжили вести хозяйство и простой степной быт. Жили здесь скотом. На твёрдой каменистой земле ничего нельзя было вырастить, поэтому ели в основном мясо. На лето и каникулы к старикам привозили детей - и тогда посёлок на короткое время наполнялся беготнёй и ребяческим криком.
И всё же Белтир умирал. В прямой линии домов продолжали зиять дыры пустырей, отмеченные лишь остатками бетонного фундамента и торчащими из земли щепами заборов. Кое-где уцелели стены домов, с которых на проезжающих смотрели глазницы пустых окон. Живой артерией сквозь посёлок протекала широкая река, но и она, казалось, нужна была лишь для того, чтобы выносить из раскинувшейся над Белтиром долины всё ветхое и отмершее.
В конце улицы, за чередой старых изб, стоял небольшой ухоженный дом. Мы остановились у него и зашли на довольно чистый, обнесённый новым забором двор, решив познакомиться с хозяином. Дом и рядом два сарайчика были аккуратно побелены, а чуть поодаль, на небольшом взгорке, велось строительство, сейчас пустовавшее. По всему двору были расставлены яркие деревянные статуи людей и столбы с фигурками животных и птиц. Они были новые, только что покрашенные, но назначение их было не ясно. «Наверное, для красоты»,- с сомнением подумала я. Единственным живым существом во дворе была большая лохматая псина, развалившаяся перед домом прямо на земле. Она была привязана, но при нашем появлении даже не шелохнулась - лишь лениво открыла глаз, пощурилась и снова погрузилась в дремоту. Мы стояли и мялись. Хозяин не выходил.
Внутри дома вдруг послышался шум: что-то упало и, покатившись по полу, ударилось о входную дверь; последовала неясная возня - и всё снова утихло. Мы переглянулись. Илья решительно шагнул в сторону дома и открыл входную дверь. Я и Коля подбежали вслед за ним - и мы втроём заглянули внутрь тесной, освещённой единственным окном комнаты.
За грязным деревянным столом спиной к нам сидел долговязый сухой старик. Перед ним, среди разбросанного хлама, стояла глубокая тарелка с бульоном, из которой торчали вываренные, почти без мяса кости. Старик медленно, как будто ему трудно было двигаться, обгладывал их и не обращал на нас никакого внимания. Картина была отвратительная: неловко вылавливая из тарелки мелкие кости, старик окунал свои чёрные заскорузлые пальцы прямо в похлёбку, и, обсосав очередной хрящ, жадно отпивал свой суп прямо через край тарелки. Время от времени он обтирал жирные руки о фуфайку, которая от этого была до невозможности засалена. Меня затошнило. Старик небрежно бросил очередную кость на стол и, как будто почувствовав чьё-то присутствие, медленно повернулся к двери. Увидев нас, он застыл вполоборота, но не выразил ни капли удивления. Длинное худое лицо этого человека было всё морщинистым и казалось очень жёстким; глаза, подёрнутые мутной белёсой дымкой, будто обращённые внутрь, без всякого выражения смотрели на нас. Мы ждали, что будет. С полминуты недвижно глядя на нас, старик вдруг зашевелился и, потянув к нам руку, произнёс что-то невнятное. Но голос его не слушался, до нас дошло лишь неопределённое грубое мычание. Он был мертвецки пьян.
- Здравствуйте. Мы хотели...- я не стала слушать, что скажет Илья, и быстро сбежала с крыльца. Старик был отвратителен. Во дворе мне всё теперь казалось другим: будто липкая грязь, скрывавшаяся за свежей краской, стоило приоткрыть дверь в этот дом, выползла оттуда и покрыла собой всё здесь. Я ушла к машине.
Улицу жгло солнце. Я покрыла голову шарфом и в ожидании мужчин бродила вдоль забора. Оставаться здесь не было никакого желания. Вспомнилось озеро - и с большей силой захотелось оказаться на его прохладных берегах. Мы явно увлеклись неожиданным приключением - и, как только вернутся мужчины, я решила предложить им уехать из Белтира.
Жара тем временем мучила. В машине был кондиционер, и я побрела к ней, но краем глаза заметила две приближающиеся фигуры и остановилась.
По дороге в мою сторону шла баба. Одетая в наборное старьё, она тем не менее - было видно - тщательно следила за одеждой и держалась щёгольски. У неё были очень узкие, монголоидные глаза и плоское, всё в мелких морщинах лицо. Женщина была ещё не стара, но выглядела уже давно увядшей. Всё её тело: узкий корпус, голова и конечности подчинялись, казалось, каждый своему ритму, поэтому походка казалась неровной и расшатанной, почти вызывающей. Со всем её угасшим образом не вязались только волосы: вместо чёрных и жёстких, как это бывает у местных жителей, они были мягкие и блестящие, русо-рыжего цвета и спадали игривой девичьей чёлкой на её тёмное, рано постаревшее лицо. Это придавало женщине очень странный, даже фантастический вид, будто перед вами была старая изношенная кукла, но с новеньким нейлоновым париком. За бабой плёлся маленький затасканный мужчина.
Я поздоровалась и завела с ними разговор, расспрашивая о жизни в Белтире. В этот момент со двора вышли Коля и Илья и приблизились к нам.
- Все в новое село уехали, а мы здесь остались,- рассказывала женщина, переминаясь с ноги на ногу. Она как будто не могла стоять на одном месте и всё время топталась перед нами, то чуть отодвигаясь назад, то приближаясь. В её поведении и манере говорить было какое-то жеманство, даже кокетство, как бывает у детей, играющих в театр и говорящих за своих героев.
- А вы откуда приехали?- спросила она.
- На машине из Новосибирска приехали, а сами мы из Москвы.
Женщина немного нагнулась вперёд, потом вбок, и опять затопталась на месте.
- Мы не любим москвичей,- задумчиво сказала баба, глядя мимо меня, и как-то странно поморщилась, как при виде чего-то протухшего.
Возникла пауза, я натянуто улыбалась.
- Плохие люди к вам приезжают?- поражённая такой простой и беззлобной неприязнью, я спросила первое, что пришло в голову.
- Да,- снова поморщилась она и вдруг совершенно неожиданно захихикала, зажав беззубый рот рукой, будто не умея себя сдержать. Мужчина молча сидел на корточках, наблюдая за происходящим, но не вмешиваясь в разговор.
Я совершенно растерялась, не понимая, что происходит. Диалог получался диким. Эти двое не были похожи на людей, а лишь на их копии. Они будто явились из другого мира и, желая походить на человека, копировали его речь и поведение, но выходила странная, пугающая пародия. Мне стало жутко. Внутри всё напряглось. Мужчины беззаботно фотографировали, а женщина всё смеялась, манерно закрываясь рукой от объективов. Будто в спектакле, я втянулась в их неестественную игру и, стараясь улыбаться как можно шире, стала преувеличенно вежливо прощаться с этой парой - как вдруг неожиданно для самой себя увидела, что это не они, а я!.. я кривляюсь перед ними, и топчусь на месте, и кланяюсь во все стороны, и корчу страшные маски. Всё происходящее резко исказилось, обрушилось на меня новыми смыслами, и теперь я видела только уродливую гримасу этой бабы и напротив - своё собственное улыбающееся страшное лицо. Как в тумане я отвернулась и, отгоняя видение, зашагала прочь. Мужчины последовали за мной.
Через минуту женщина окликнула нас:
- Там в долине трещина в земле есть, езжайте, посмотрите,- показала она в сторону гор.
Я почти не слушала.
- Поехали отсюда,- у машины я сразу выплеснула наружу своё желание удрать.- Нам бы ещё до озера успеть доехать.
Это была неправда, до озера оставалось совсем немного. Но это мрачное место будто затянуло нас и необъяснимым образом удерживало, пробудив во мне иррациональный, мистический страх. Я готова была на всё, лишь бы уехать отсюда. Мужчины вопросительно переглядывались и молчали. Они тоже почувствовали что-то отталкивающее, но их взгляды всё же с любопытством обращались в сторону долины. Их влекло туда неодолимо. Они приняли решительный вид. Я не настаивала.
Сев в машину, мы поехали по направлению, указанному женщиной.
Солнце стояло в самом зените. Мы неспешно продвигались по пыльной гравийной дороге. Последние впечатления немного отступили назад, и я, отдав руль Коле, спокойно рассматривала пейзаж за окном автомобиля.
Долина была великолепна. Огороженная с двух сторон высокими скалами, она широко раздавалась между ними волнами поросших степной травой холмов. Где-то в середине мутным потоком текла река, разбитая в своём стремительном течении на сложный лабиринт рукавов. Вдалеке долина собиралась в узкое ущелье, но густой воздух скрывал его в молочной дымке и отсюда нельзя было хорошенько всё рассмотреть. Над этим туманом виднелись только далёкие горы, грозные и неприступные. Где-то за ними собирались чёрные грозовые тучи. Дорога вела туда.
Через некоторое время я заметила, что долина, несмотря на свою красоту, как будто обладает собственным сознанием и наполнена безличной, враждебной энергией. Она источала странную нечеловеческую силу, и я постепенно стала ощущать внутреннее беспокойство.
- Ещё проедемся немного и поедем назад,- Коле явно нравилось вести машину.
Я промолчала.
Через двадцать минут мы остановились неподалёку домика. Как и все предыдущие, он был пуст. Мужчины достали фототехнику и стали снимать, а я бесцельно поплелась к реке. Солнце уже еле заметно стало клониться к западу, но его лучи были по-прежнему обжигающе горячими. В самом верховье долины, там, где темнели тяжёлые тучи, уже видны были широкие полосы ливневых дождей, которые двигались в нашу сторону. Я решила вернуться и предупредить мужчин.
- Видела ведьмины круги?- окликнул меня Илья, когда я подошла к машине, и указал куда-то в сторону. Я пригляделась.
Прямо перед нами раскинулся большой пушистый луг, ровно поросший сочной зелёной травой. На нём были ясно видны чёткие окружности и полукольца, контуры которых были прорисованы более высокой травой.
- Ведьмины круги,- повторил Илья и ушёл к машине.
Чёрное облако резко закрыло собой солнце, погружая всё вокруг в густую тень. Я долго, не двигаясь смотрела на круги, ощущая, как волна нервного раздражения без всякой причины накатывает на тело, и посеменила вслед за Ильёй.
Пытаясь отвлечься, я достала из машины продукты и, бесцеремонно отстраняя мужчин от всякой помощи, приготовила еды. Моя напряжённость, кажется, передалась им. Мы поели. Сидя на коврике, я рассеянно слушала их разговор и, думая о преследующих нас недобрых знаках, рассматривала землю перед собой. Прямо у моего ботинка меж камней торчало небольшое растение: тощий, почти бесцветный росток украшался маленьким бледным цветком. Несмотря на жалкий вид, он крепко держался за сухой грунт, и ни ветер, ни человек, ни животное пока не уничтожили его. Мне это очень понравилось. Но рядом больше не росло ни единой травинки. Я оглянулась - нет, пусто, только иссохшая земля и мелкие камни вокруг. Тут я внимательнее пригляделась к месту и увидела, что мы сидим в самом центре небольшого холма. Абсолютно правильной округлой формы, голый, лишённый всякой растительности, он выжженным пупком возвышался прямо над лугом с ведьмиными кругами. У меня мороз пошёл по коже. Надо же было остановиться именно здесь!
Долина, будто заметив на себе мой взгляд, вдруг ожила и преобразилась. Пространство, исполняя её волю, напало на нас - и на тело резко навалились слабость и апатия. Что-то безликое, абстрактное, нечеловеческое настигало нас, и мы оказались беззащитны перед этой силой. Нужно было уезжать, но стало всё равно. Я испугалась, но ничего не хотела предпринять. Всё, что до этого казалось игрой воображения, стало явью, и теперь растревоженная долина хотела поглотить нас. Я посмотрела на мужчин - и всё то же самое прочла на их лицах.
- Поехали отсюда быстро,- Коля потащил нас к машине. Мне казалось это бесполезным. Утопая в собственном сознании, я сидела в машине и мяла липкие руки, пытаясь не утратить связь с привычными смыслами. Мир ускользал, и я ясно ощутила, что могу никогда не выехать из этой долины. Меня охватила тихая бесконтрольная паника.
Мужчины тоже были в смятении и много говорили. Я тоже стала говорить с ними, увидев в этом возможность ухватиться за ускользающую реальность. В сознании ясно возникли две вероятности, между которыми мне нужно было выбирать: я могла остаться в долине или могла уехать из неё. Я решила, что здесь оставаться не хочу,- и почувствовала, как волна хаоса, захватившая меня, отступает. Только сейчас я заметила, что за окном уже идёт дождь и сильный ветер гонит из долины вместе с нами пыль и листву.
Теперь нужно было только выбраться отсюда. Я попросила Колю не ехать быстро, и он понял меня. Убегая, нам не следовало спешить, демонстрируя полное спокойствие. Так мы добрались до Белтира и, не оборачиваясь, проехали его насквозь. Через пятнадцать минут показалось шоссе, и только тогда я выдохнула с облегчением. Долина нас отпустила.
Почти у самого поворота на нашу дорогу, мы встретили всадника - старика, который шёл по направлению в Белтир. Он был потрёпан и сильно пьян. Остановив нас, старик попросил закурить. Мы на минуту задержались.
- Куда путь держишь?- прежде чем уехать, спросил Коля.
- Туда, куда не надо,- флегматично протянул старик и, дёрнув повод, повёл своего коня в сторону бушующей долины.
На этом у нас всё. Спокойной ночи.
Проект «12 месяцев»