Граничные условия демократии, окончание
Начало
Граничные условия демократии
#1. Самое первое, лежащее на поверхности условие - доверие всех сторон к технической части, т.е. к корректности виртуализации. Правила и процедуры голосования должны обеспечивать как корректность результатов, так и соответствие их представлениям сторон (всех мало-мальски значимых сторон, понятно что 100% удовлетворить невозможно) кто может голосовать, а кто нет. Политические противники должны доверять механизмам виртуализации, в противном случае возникает желание реализовать реальную поддержку (реальное насилие), желание тем большее, чем больше предполагаемые нарушения.
#2. Второе, непосредственно вытекающее из первого: все стороны должны загодя верить или удостоверится и согласится с правилами игры вообще и с корректностью будущих результатов выборов в частности - или не участвовать в них. Махинации и подтасовки способны убить доверие к результатам, но если доверия к результатам нет изначально - то и о демократии речи уже идти не может.
#3. Чтобы стороны согласились с последствиями конкретного голосования и выполнили свои обязательства даже при неудачном для них раскладе (проигрыше) необходимо, чтобы в долгосрочной перспективе для проигравшей стороне это имело смысл, даже при том, что здесь и сейчас она проигрывает. Зато завтра выиграет, а в целом в рамках системы выигрышей будет пусть хотя бы несколько больше, чем проигрышей. Таким образом проигрыши не должен быть постоянными. Появление постоянно проигрывающего, пусть даже с соблюдением самых демократических процедур, меньшинства - верный путь к разрушению демократии, так как оное меньшинство очень быстро поймет, что при таком раскладе ему скорее имеет смысл "попытать счастья" вне данной политической системы - т.е. вернутся к реальному насилию. Национальное и религиозное деления, похоже, оказываются наиболее быстро проявляющимися и с наиболее тяжелыми последствиями. Видимо, общим правилом можно считать что демократические процедуры не способны решить национальных и религиозных конфликтов - в таких ситуациях меньшинства не склонны подчиняться решениям большинства.
4. Но не следует забывать и о экстраважных сиюминутных вопросах - ну, таких как в фильме "Гараж", где герои пытаются демократическим голосованием решить весьма важный для них вопрос из тех, что в принципе корректно голосованием решен быть не может. Кстати, само существование таких вопросов оказывается жгучим откровением для многих неофитов демократии и, как ни странно, весьма существенным обоснованием механизма представительской демократии в пику демократии непосредственной, которая вроде бы только и вправе считаться настоящим народовластием. В самом деле, подобные вопросы способны расстроить любое согласие в принципе и только перенос их в недемократические (неголосовательные) ветви власти - судебную и исполнительную - спасает демократии от прилюдных конфузов (оставляя их только в фильмах типа "Гаража"). Конечно, в теории, постановку вопроса можно менять, попутно увязывая его с компенсациями ущемленным, но и это не помогает в ситуациях, когда перспективный выигрыш от следования демократии оказывается несоизмеримо меньше конкретного проигрыша здесь и сейчас. Читатель может проиграть в уме ситуацию с необходимостью введения карантина в области, где зарегистрировано начало эпидемии смертоносной болезни - как можно изменить постановку вопроса и как можно компенсировать ущемления прав, чтобы это остановило людей оказавшихся в этой области от попыток ее покинуть любой ценой.
Таким образом мы уже с ходу сформулировали 4 граничных условия, но этим счет не завершается.
Политтехнологии как могильщики демократии
Как мы уже говорили, насилие в политической жизни как таковое рождается из желания людей влиять на власть (будем для простоты и определенности рассматривать централизованное государство или подобную структуру как единую силу), а демократия - лишь способ виртуализировать это насилие. Власть везде и во все времена крайне отрицательно относилась и продолжает относится к любым попыткам народа и отдельных его на нее хоть как-то повлиять, да и вообще к любой обратной связи на свои действия. Идеал власть имущих - абсолютный (действительно абсолютный, а не балансирующий между силами) монарх или тиран, принимающий любые решения и поданные, радостно и самоотверженно бросающиеся выполнять любую его прихоть не щадя живота своего. Гадкая действительность же заставляет отвечать за свои действия даже абсолютного монарха или тирана, не говоря уж об очередном "демократически избранном президенте" и чем сильнее тот или другой отгораживаются от народа - бронированными дверями и стенами замков, секретарями и пресс-релизами, полицией и частными охранными агентствами, тайной полицией и телохранителями - тем просто больше усилий приходится прикладывать его оппонентам для преодоления многочисленных "линий обороны".
До поры до времени так все и шло, потом была придумана демократия и все зажили вроде бы более-менее мирно (за вычетом неизбежных инцидентов с психически нездоровыми людьми), да плюс выравнивание и образов жизни и жизненных уровней сгладило остроту противостояния разных политических сил и сблизило позиции их представителей. По крайней мере так было в "самой демократической стране мире" - США. Но и в самих США демократия утверждалась не так, чтобы уж совсем без проблем, а в остальных местах - и того хуже.
Выяснилось, например, что народы нынче якобы "не испытывают потребности" в непосредственной демократии, а "испытывают потребность" они в кормлении профессиональных политиков, решающих за них как народам жить. Выяснилось, что из двух основных механизмов представительской демократии в одном народы также "не испытывают потребности" - в том, что дает возможность отозвать представителя до окончания его полномочий - и все демократические системы во всем мире этот механизм по сути похоронили, оставив реально избирателям лишь возможность избирать представителей на очередной срок - часто как "кота в мешке". Но даже и это не сломило саму идею и до поры до времени все работало - политические партии старались худо-бедно следовать чаяниям избирателей и нейтрализовывать наиболее зарывающихся своих политиков, не доводя дела до худого. А потом нашелся умник и всех напарил c
Оказалось, что недостаточное рвение и старание в служении народу можно подправить правильно подав, т.е. откорректировав, информацию - где представить свои достижения покрасивей, а где замять промахи. Идея не так, чтобы очень свежая, но вот механизм - маркетинг - оказался новым и на уровне современных знаний психологии, так что сработало все на славу. И очень скоро оказалось, что правильный маркетинг в целом куда как эффективнее и проще, чем реальная работа на благо избирателей, и что несколько месяцев интенсивной маркетинговой обработки покупа... т.е. избирателей непосредственно перед выборами дают куда больший эффект, чем тщательная работа в течении четырех предшествующих лет. Но это было еще полбеды - в конце-концов, хоть что-то делать для избирателей все еще было нужно - трудно заморочить здравомыслящим обывателям голову до такой степени, чтобы они перестали думать о собственных нуждах. Трудно, но можно, особенно если за баксы :), и этим и занялись СМИ, к тому времени уже ставшие тем самым механизмом, через который к обывателям приходило подавляющее большинство информации о мире, в котором они живут. Специализированные методы маркетинга в политике называют еще политтехнологиями, а для внешнего применения (для тех самых обрабатываемых избирателей) - есть стыдливый эвфемизм PR.
Политтехнологии фактически отключили обратную связь между властью и народом, так как формировать мнение и желания народа стало много проще (и дешевле), чем честно ему служить. Однако, к сожалению для властей, промывание мозгов все еще далеко не идеально и находится довольно много людей с ней несогласных (не путать с так называемыми "политическими противниками" использующими те же методы промывания мозгов). Когда эти люди обнаруживают отсутствие обратной связи между собой и властью, им не остается ничего иного как брать в руки оружие - оружие реальное, поскольку власть, положившись на политтехнологии, в одностороннем порядке de facto отменила демократию. Этот процесс уже практически завершен в США, близок к завершению в Европе и только недавно - просто в силу ограниченности средств - стартовал в остальном мире, где, впрочем, и по сей день осуществляется преимущественно вокруг выборов.
Vs разовьем эту тему в следующем разделе, а пока сформулируем еще одно граничное условие, 5е по счету - адекватность восприятия избирателями деятельности своих избранников и кандидатов в оные.
Сравним, с мнением Сергея Кара-Мурзы высказанном в книге целиком посвященной тематике манипуляций сознанием и так и называющейся - "Манипуляции сознанием":
Глубина изменений и общества, и типа власти видна из того, что из общественной жизни была устранена сама проблема политического выбора через столкновение идей. Если раньше политика предполагала наличие программы, постановку проблем, изложение альтернатив их решения и обращение к интересам и разуму граждан, то теперь все это заменено конкуренцией образов, имиджей политиков, причем эти имиджи создаются по законам рекламного бизнеса. Формула такова: "если ты не принимаешь меня таким, каков я есть на самом деле, я стану таким, каким ты хочешь меня видеть". Литература полна описаниями того, как политики, желающие охватить разнородные и даже противостоящие группы избирателей, готовят несколько рекламных роликов с совершенно различными, несовместимыми имиджами.
Таким образом, телевидение на Западе устранило демократию как таковую, ибо демократия означает осмысление проблемы и разумный выбор в виде политических идей. Американский исследователь К.Блюм, анализируя кампанию Р.Рейгана 1984 г., отметил: "Тот, кто в конце ХХ века сохранил убеждение, что политика должна строиться на идеях, наверное, никогда не смотрит телевизор". Теперь для политиков важен сам факт появления на телеэкране, внедрение их образа в подсознание людей. Часто их выступления перед телекамерами вообще не несут никакого содержания, а не то что идей. Политики, например, тщательно избегают ситуаций, в которых они вынуждены были бы обнародовать свои ценности (идеалы, принципы, критерии выбора решений) - они "заменяют ценности котировкой". Они продают свой образ.
Телевидение персонифицирует социальные и политические противоречия, представляет их не как столкновение социальных интересов и соответствующих программ, а как столкновение лидеров ("существование заменяет сущность"). Программная риторика вытесняется личностной, политические дебаты становятся театром с хорошей режиссурой (например, в таких дебатах большую роль приобретают не высказывания, а мизансцены, жесты, внешний облик). Те, кто наблюдает эти дебаты на телеэкране, входят в роль зрителя и утрачивают свободу воли и ответственность гражданина, делающего выбор. Политические консультанты, которые выступают как режиссеры этих спектаклей, сами могут вообще не иметь никаких идеологических пристрастий и выступают как специалисты по маркетингу. Нередко после одной избирательной кампании они получают контракт от политических противников "их" кандидата.
Создание телевизионного образа как главная технология политической борьбы имела для культуры и в целом для общества страшные последствия. Говорят, что "имидж господствует над речью" - произошла смена языка в политике. Язык стал таким, что политик может полчаса гладко говорить, но после этого невозможно кратко повторить основное содержание его речи. Из политики устраняется сама категория противоречия, конфликта. Телевидение превратило политический язык (дискурс) из конфликтного в соглашательский - политик, создавая свой имидж, всегда обещает "сотрудничать со всеми здоровыми силами". Таким образом, из политики устранена всякая диалектика. Язык тесно связан с системой ценностей и, как считается, возникновение особого телевизионного языка привело к глубокому кризису самой категории ценностей в политике. Переход от диалектического языка к "соглашательскому" означал катастрофическое обеднение и упрощение политической жизни.
Милиция США
Предыдущий раздел читателю может показаться несколько абстрактным и где-то даже надуманным - если читатель знает мир исключительно по тщательно выверенной и дозируемой СМИ информации. Но даже обычный читатель почти наверняка слышал об антиглобалистах и видел пару-тройку телерепортажей о них. Их позиции, в общем, не освещаются СМИ и рядовой читатель обычно не знает и не может себе представить что движет этими людьми, кроме как исходя из их названия, но, во всяком случае, они - есть. Есть люди, несогласные с происходящими в мире процессами и единственное, что могут они противопоставить властям - насилие, уже не виртуальное, но совершенно реальное, в той или иной форме. Естественно, СМИ представляют действия антиглобалистов как правонарушения разной степени серьезности, а их самих - если и не как преступников, то как среду где рождаются антисоциальные элементы. И они действительно в каком-то смысле антисоциальны, поскольку позволяют себе наглость сомневаться в том, что вдувается СМИ в головы более доверчивых обывателей. Впрочем, об антиглобалистах авторы этой статьи знают не так уж много, на самом деле, а вот, в силу ряда обстоятельств, о милиции (militia) в США - гораздо больше, в то время как типичный читатель о них не слышал вообще (кроме может быть случайно попавшегося третьеразрядного боевика "Militia", где подлые милиционеры (militiamen) пытаются похитить бактериологическое оружие у доблестной армии США). Причем, нельзя сказать, что информация совсем недоступна, просто мало кто интересуется такой немейнстримной темой.
Милиция в США - неформальное и добровольное вооруженное ополчение, чье существование гарантируется 2й поправкой к конституции США. Для создания отряда милиции не требуется чьих-то разрешений или какой-то регистрации - достаточно собраться нескольким желающим с оружием и объявить себя милицией. Милиция была весьма популярна во времена написания Билля о правах, впоследствии исчезла и возродилась только в 1970х годах - как раз примерно в то время, когда власти США стали больше полагаться на СМИ и PR, чем на демократию. И чем меньше власти США слушали собственный народ - по крайней мере некоторую его часть, отличавшуюся весьма консервативными взглядами - тем более массовым и активным становилось это движение, с самого начала ставшего в крайне резкую оппозицию политике властей США, в оппозицию даже более резкую, чем нынешние антиглобалисты. На сегодняшний день по оценкам (точно их сосчитать не представляется возможным) отряды милиции составляют несколько сотен тысяч человек, причем это только в тех штатах, где они как-то организовались. Если учесть другие штаты, где милиция по разным причинам не организовалась, и тех, кто по каким-то причинам не счет возможным открыто вступить в какой-то отряд милиции, и просто сочувствующих, то можно оценить - от одного до двух миллионов человек, готовых при первой же реальной возможности с оружием в руках выступить против федерального правительства США (к правительствам штатов и местным властям милиционеры относятся куда более спокойно), покушающегося по их мнению, и весьма обоснованному мнению, на их конституционные права. Нельзя сказать, чтобы власти США бездействовали, но это как и вообще все о современной милиции в США - отдельная большая тема. Нас больше интересует как сам факт наличия совершенно невероятного на неискушенный взгляд уровня конфликта в "самой демократической стране мире" - противостояния, на наш взгляд, несовместимого с демократической идеей - так и практическая неизвестность этого факта широкой публике. Причем, подчеркнем еще раз - сами факты никто специально не скрывает, заговора нет. Просто есть ужасающий поток информационного мусора, генерируемого СМИ, ориентироваться в котором нам "вызываются помочь" эти же самые СМИ. Да так успешно, что ныне типичный читатель знает ровно то и ровно так, что и как ему полагается знать по команде СМИ, а СМИ нынче почти все контролируются из-за океана.
Политтехнологии как родители терроризма
Политтехнологии дают и побочные эффекты - внешнеполитические, в частности. Во-первых, политтехнологии неизбежно искажают внешнеполитическую информацию в угоду приоритетам внутриполитической борьбы и народ, включая многих представителей самой власти, теряет реалистичное представление о месте и роли и своей страны и других стран в мировой политике. Во-вторых, власти становятся заложниками собственных домыслов о внешней политике - избирателям, конечно, можно в очередной раз перепромыть мозги (см. оруэлловский "1984"), но это требует и времени и денег, да и перед ребятами потом может быть неудобно :) В результате внешняя политика таких "демократических стран" превращается в нечто вроде поисков черной кошки в совершенно темной комнате, при том что никто реально не знает на фиг эта кошка кому-то нужна и есть ли комната на самом деле. На этой философской ноте взгляды присутствующих обратились к Ираку :)
В общем, как результат искажается или даже совсем исчезает обратная связь между действиями властей на внешнеполитической арене с результатами этих действий, так что действия других стран представляются избирателям немотивированными и даже абсурдными. В свое время Рейгану даже выдумал "Империю Зла", чтобы дать избирателям короткое, простое (и неправильное) объяснение почему, якобы, СССР так агрессивен по отношению к США; ныне Буш на той же ноте втирает офигевающим избирателям, почему все остальные народы (кроме Великобритании, разве что) так "не любят наши свободы и наши гамбургеры". В случае США и других ведущих "демократических стран", чьи оппоненты не в силах противопоставить их военной силе свою военную силу, ответом слабых стал, в отсутствие других вариантов, терроризм. Скажем спасибо политтехнологиям и за это!
Демократия и информационный взрыв
Наша жизнь становится все быстрее и все сложнее. Мы все больше и больше вынуждены доверять специалистам, даже в тех вещах, которые мы, теоретически, могли бы делать сами - построить себе дом, к примеру, или починить автомобиль - если бы у нас было время на это. Еще больше вещей мы просто уже не можем делать сами - нет времени на обучение всему спектру профессий, чьи представители обслуживают сегодняшний мир. Мы, в массе своей, не управляем самолетами и не проектируем чипы для наших сотовых телефонов. Мы доверяем специалистам.
Точно так же это работает и в политике. Средний избиратель уже не может реально разобраться с причинами повышения цен на нефть, например - ему приходится слушать специалистов, объясняющих ему это и указывающих виновных/ответственных. Если разные специалисты говорят разные вещи, как оно обычно и происходит, то рядовой избиратель не в силах разобраться самостоятельно и не может себе позволить тратить годы на обучение экономике. Он просто верит тому или иному специалисту, а часто даже не специалисту, а блоку нанявшего соответствующего им по взглядам специалиста. Слабо совместимо с идеей осознанного выбора, правда?
Условие #6 - понятность вопросов по которым принимается решение (или будут приниматься решения этой командой в представительской демократии) рядовому избирателю, и наличие доступных ему же критериев оценки .
Демократия и судебная система
В последние годы обнаружился еще один способ воздействия на демократические процессы - через суд. Самым скандальным примером вмешательства судебной системы в демократические процессы можно считать выборы президента в США-2000. Напомню, что результат в них определялся Верховным Судом США в составе 5 судей, из них 2 демократа и 3 республиканца. По странному совпадению, оба судьи-демократа проголосовали за кандидата-демократа, а три судьи-республиканца - за кандидата-республиканца, соответственно. Злые языки, однако, считают это вовсе не совпадением. Они говорят, что Буш был "отобран" (игра слов "отобран" - "selected", а "избран" - "elected") Верховным Судом, 3 голосами из 5.
Таким образом, условие #7 - устройство демократической системы таким образом, чтобы избежать вмешательства судов в демократические процессы.
Демократия и СМИ
Участие СМИ в уничтожении демократии не исчерпывается ролью инструментов политтехнологий.
Во-первых, по большому счету, СМИ в наше время стремятся формировать реальность реципиентов (т.е. формировать целевую квазиреальность), чем ей следовать - в том числе скорее определять результаты выборов, чем их освещать. Таким образом, СМИ в нынешнем их виде в принципе несовместимы с демократией и цензура здесь - не помощник, так как цензура сосредоточена на освещении прошедших событий, а СМИ стремятся влиять влияют на события будущие - а именно путем формировании у избирателей фантасмагорического видения мира, причем не только моментального, но и долгосрочного - т.е. искажая не только события данного конкретного времени, но и формируется целую искаженная система взглядов, опыта и ценностей. Таким образом "власть большинства" заменяется властью меньшинства манипулирующим большинством. Подобный способ организации внутриполитической жизни можно назвать манипулятивной демократией являющейся одной из разновидностей тоталитаризма.
Резюмируя, условие #8 - отсутствие возможности манипулирования избирателями, обычно осуществляемое через СМИ.
Резюме
Демократия осталась там, где-то в давнем чудном прошлом, когда и трава была зеленой, и солнце ярким, и все девушки прекрасными. А скорее всего ее и не было никогда...
P.S. 2006-04-19 Критика демократии с другой стороны:
Демократия и национализм были когда-то социально-политическими тенденциями, отвечавшими развитию производительных сил и поддерживавшимися ростом информационного обмена. Но сегодня силы, стоящие за прежние социальные институты, являются контртенденциями. Несмотря на отдельные успехи, эти силы обречены на поражение в целом. [...]
По приблизительной оценке, буржуазной демократии не больше двухсот лет, однако миф о "вечности" и "незыблемости" демократических устоев оказался весьма эффективным и привлекательным. Этот миф поддерживался еще и тем, что буржуазная демократия - тенденция своего времени - оказалась невероятно успешной в деле невероятного подъема благосостояния общества. В легкой горячке конца капиталистической эры буржуазная демократия, в особенности после патетического краха коммунизма в Восточной Европе, стала рассматриваться не только как предпосылка, а одна ли не как гарантия процветания, несмотря на то, что оспорить этот довольно нехитрый тезис легко. Если мы обратим критический взор и сторону Азии, то увидим, что едва ли благодаря демократический добродетели Сингапур, это постыдно диктаторское однопартийное государство, демонстрирует невероятный экономический рост на протяжении нескольких десятилетий. Аналогичным образом отнюдь не демократия проложила путь к экономическому чуду в Бангладеш. Но несмотря на это, миф продолжает жить.
Американский политолог Фрэнсис Фукуяма высказал идею, что буржуазная демократия знаменует собой "конец истории" в гегелевском смысле - завершение исторического процесса. Историю должно рассматривать как процесс развития, общий для всех людей, длительную борьбу между различными социальными системами и философскими убеждениями, конфликт, существующий до тех пор, пока все варианты не испробованы и все неудовлетворительные решения не отброшены. Фукуяма утверждает, что альтернативы буржуазией демократии не выдержали испытания. Главным аргументом в пользу демократии является ее способность увязывать вместе все возможные противоречивые интересы в условиях продвинутой, глобальной рыночной экономики. Кроме того, демократия, с ее теоретическим равенством, из всех альтернатив наилучшим образом удовлетворяла потребности граждан в признании и уважении. Фукуяма прав и неправ одновременно. Буржуазная демократия, безусловно, наиболее подходящая социальная конструкция во многих отношениях, но только в рамках капиталистической парадигмы. Когда обстоятельства меняются, история вновь приходит в движение.
В идею буржуазной демократии был вложен столь значительный идеологический капитал, что любая попытка подвергнуть идею критике и любые дискуссии о возможных недостатках демократической теории с негодованием и отвращением отвергались и клеймились как ересь огромными силами, охранявшими этот миф. Вокруг демократии и ее ритуалов соорудили культ, содержащий поразительно иррациональные элементы, массовое движение, сплачиваемое верой в то, что магическая сила политически корректных процедур может решить или, по крайней мере, ослабить все серьезные социальные проблемы. Считается, что сами по себе формы демократии являются залогом здорового политического содержания. Согласно этой самой могущественной демократической догме, корректный метод принятия решений всегда приводит к мудрым решениям. Самоназначенные представители политической добродетели убедили себя и всех, кто прислушивался к ним, что нет разницы между корректным методом принятия решений и мудростью этих решений. И даже если кто-нибудь, обладающий плохими манерами, напоминает, в качестве наиболее сильного примера, что нацисты пришли к власти как раз в результате демократических парламентских выборов, ответ, как правило, содержит разные путаные объяснения насчет "демократической незрелости" немцев и специфики тогдашней ситуации. То, что демократия как таковая редко или никогда не является гарантией мудрых решений, не признается.
Исключения только подтверждали это правило. Как только демократическая зрелость населения достигает приемлемого уровня, демократия, как хорошо смазанная политическая машина, начинает генерировать мудрые решения. Такая вера в демократический процесс столь же непоколебима, сколь и безосновательна. В этом больше от религиозной веры, чем от эмпирического знания. В соответствии с аксиомой, избиратели не могут проголосовать неправильно, а если вдруг они это делают, как австрийцы, приведшие к власти крайне правых в конце двадцатого столетия - результат, вызвавший протесты всего Европейского Союза - это немедленно объявляется ошибкой и корректируется соответствующим образом.
Буржуазия прославляет демократию, как если бы она была чем-то священным, но только до тех пор, пока демократические принципы не входят в противоречие с ее собственными интересами. Церемониальная риторика демократии вся пронизана духом лицемерия. В лучшем случае - хрупкий компромисс между конфликтующими политическими силами, а в худшем - способ легитимизации выгодных властной элите решений, демократия превозносится как нечто справедливое и вечное, находящееся в согласии с законами природы. Феодализм допускал веру людей во что угодно, коль скоро они верили в Бога. Буржуазная терпимость позволяет голосовать за кого угодно до тех пор, пока люди так или иначе голосуют за демократическое государство в одной из его санкционированных разновидностей.
Как в случае с другими противоречиями внутри господствующей парадигмы, данное противоречие есть признак того, что капиталистическая парадигма отжила свое. Спустя всего десятилетие после признания буржуазной демократии кульминацией исторического развития осознание ее кризиса стало очевидным. Апатия в отношении утопии растет, и с демократии постепенно снимаются все покровы. Поскольку технический прогресс продвигает совершенно новую экологию, демократическое "признание", на котором Фукуяма строил большую часть своей аргументации, обесценивается. Собственно, Фукуяма был первым, кто обратился к этой проблеме с изрядной долей старого доброго ницшеанского сомнения. Есть ли вообще, вопрошает Фукуяма, смысл добиваться всеобщего признания? Кого удовлетворит что-то доступное всем? Возвращая к жизни дух Ницше, Фукуяма подчеркивает, что всеобщая терпимость и исчезновение ценностей будут иметь роковые последствия для общества. Может ли чувство самоуважения допустить, чтобы его вытеснило стремление к достижениям? Возможно ли всеобщее признание вообще? Можем ли мы надеяться, что когда-нибудь избавимся от системы ценностей и иерархии достижений?
Абсолютно "уравновешенная" (equal) личность не обладает способностью к моральным оценкам, поскольку это требует наличия каких-то начальных представлений о добре и зле, что вступает в противоречие с основным принципом "политкорректности" (последней отчаянной попыткой отмирающей демократии быть одинаково "хорошей" для всех) - исключительной терпимостью. Когда общество начинает расценивать все явления как "равноправные" и ставит во главу угла равномерное распределение ресурсов, оно теряет импульс для творческого развития. Стабильность сопровождается стагнацией, что ведет к коррозии демократии, в ее обоих - активном и пассивном -состояниях. Стабильность, однако, не самая главная из всех проблем. Мы знаем, что стабильность - это химера, научная абстракция. Стабильность не присуща сложным системам, и в этом смысле Фукуяма допустил большую ошибку, спутав реальность с моделью.
Демократия стала вызывать беспокойство. Она требует все большего внимания в форме образования и воспитания, в связи с чем всевозможные государственные и научные институты настаивают на увеличении бюджетов. Мы больше не можем воспринимать демократию как данность - предупреждают они. Демократия должна быть укреплена любой ценой - таков лозунг всех тех, чья власть зиждется на демократии, и кто по понятным причинам не заинтересован в плюрализме. Пропаганда заявляет, что единственной альтернативой демократии является зловещая диктатура, несмотря на то, что диктатура, как учит история, на самом деле легко устанавливается все теми же демократическими средствами. [...]