Диккенса не читал
У каждого советского человека в крови заложено, что нельзя быть интеллигентным человеком и думать о красе ногтей и не читать Диккенса. Это, конечно, застряло в нас из-за "Двух капитанов", из-за того, что "Григорьев - яркая индивидуальность, а Диккенса не читал"; со списком Адлера мы не сверялись. И вот - у одной моей родственницы М. сын уехал в Канаду и женился там на колумбийке. Мало того, что она не еврейка, так "она ещё и Диккенса не читала! Вся наша европейская культура ей чужда!" - возмущалась родственница М. Через пару недель знакомая заговорила с М. о Диккенсе. "Диккенс?" - переспросила М. - "Но он же такой скучный!". Снобизм " варваров, получивших в наследство римскую цивилизацию" (нам, нам в наследство!) не имеет границ.
А я Диккенса очень люблю - "Дэвида Копперфильда" и "Пиквикский клуб" меньше, "Холодный дом" больше, но, в общем, всего. "А Christmas Carol" - не лучшая его вещь, но всё же, кроме морали и раздражающего назидания в ней есть замечательная диккенсовская ирония и естественность. Когда Скруджа посещает дух Марли, Скрудж очень по-человечески переходит от первого шока к любопытству и начинает задавать практические вопросы, как оно всё устроено "там". Потом, ещё больше успокоившись, возвращается в привычное ему амплуа дельца и спрашивает, нельзя ли, чтобы три Духа пришли уж все сразу, а не пугали его по одному, - пытается выторговать послабление, "три по цене одного". И даже такая маленькая деталь, - что дух, войдя в помещение, "раздевается" - в его случае он может только снять головной платок, отчего у него отваливается челюсть, - тоже понятна и естественна, - все мы так делаем, войдя с мороза. И ещё дверной молоток, подмигивающий Скруджу, и туман, похожий на чан с пивом. И клерк, торопившийся домой, но всё равно несколько раз съехавший с горки с мальчишками. И то, что первым, кому Скрудж посочувствовал, оказался совершенно не нуждавшийся в этом Дух Рождества ("А у тебя много братьев, Дух?" - "Свыше тысячи восьмисот", - отвечал Дух. - "Вот так семейка! Изволь-ка ее прокормить!" - пробормотал Скрудж). И опять про головные уборы: "Скруджу вдруг нестерпимо захотелось, чтобы Дух надел свой головной убор. Почему возникло у него такое желание, Скрудж, вероятно, и сам не смог бы объяснить, если бы это потребовалось, но так или иначе он попросил Привидение надеть колпак". Разве ж это занудство? Разве ж это грозная песнь о покаянии? Нет, это "призыв к жалости и веселью", как написал Честертон; это просьба "отказаться на время от радостей пессимизма", - как написал он же; в общем, про Диккенса он уже и правда всё лучше всех написал.
У нас в школе был известный рецепт, как не дать учительнице испортить тебе хорошую книжку: прочитать её до того, как её начнут проходить по литературе. Я срочно начала читать дочке "А Christmas Carol", но не успела: сегодня в школе они "быстренько" прошли её за полчаса. Сначала учительница рассказала им весь сюжет (какой это spoiler для моей дочки, относящейся к любой книжке как к детективу, представить невозможно - она чуть не плакала). Потом они прочитали укороченный вариант, переложенный для театра Исраэлем Горовицем; переложение относительно неплохое, но весь диккенсовский юмор неизбежно потерян (зато "компенсирован" ремарками вроде "says with humor"). Чтение пьесы они предварили инструкциями "Why Read Literature?" и "How to Read Literature?". Когда в конце учительница спросила класс, читал ли кто-нибудь Диккенса, все уже имели о нём такое мнение, что дочка постеснялась признаться, что она-то читала. Ещё помните наш советский снобизм и каверинскую Катю Татаринову?
А я Диккенса очень люблю - "Дэвида Копперфильда" и "Пиквикский клуб" меньше, "Холодный дом" больше, но, в общем, всего. "А Christmas Carol" - не лучшая его вещь, но всё же, кроме морали и раздражающего назидания в ней есть замечательная диккенсовская ирония и естественность. Когда Скруджа посещает дух Марли, Скрудж очень по-человечески переходит от первого шока к любопытству и начинает задавать практические вопросы, как оно всё устроено "там". Потом, ещё больше успокоившись, возвращается в привычное ему амплуа дельца и спрашивает, нельзя ли, чтобы три Духа пришли уж все сразу, а не пугали его по одному, - пытается выторговать послабление, "три по цене одного". И даже такая маленькая деталь, - что дух, войдя в помещение, "раздевается" - в его случае он может только снять головной платок, отчего у него отваливается челюсть, - тоже понятна и естественна, - все мы так делаем, войдя с мороза. И ещё дверной молоток, подмигивающий Скруджу, и туман, похожий на чан с пивом. И клерк, торопившийся домой, но всё равно несколько раз съехавший с горки с мальчишками. И то, что первым, кому Скрудж посочувствовал, оказался совершенно не нуждавшийся в этом Дух Рождества ("А у тебя много братьев, Дух?" - "Свыше тысячи восьмисот", - отвечал Дух. - "Вот так семейка! Изволь-ка ее прокормить!" - пробормотал Скрудж). И опять про головные уборы: "Скруджу вдруг нестерпимо захотелось, чтобы Дух надел свой головной убор. Почему возникло у него такое желание, Скрудж, вероятно, и сам не смог бы объяснить, если бы это потребовалось, но так или иначе он попросил Привидение надеть колпак". Разве ж это занудство? Разве ж это грозная песнь о покаянии? Нет, это "призыв к жалости и веселью", как написал Честертон; это просьба "отказаться на время от радостей пессимизма", - как написал он же; в общем, про Диккенса он уже и правда всё лучше всех написал.
У нас в школе был известный рецепт, как не дать учительнице испортить тебе хорошую книжку: прочитать её до того, как её начнут проходить по литературе. Я срочно начала читать дочке "А Christmas Carol", но не успела: сегодня в школе они "быстренько" прошли её за полчаса. Сначала учительница рассказала им весь сюжет (какой это spoiler для моей дочки, относящейся к любой книжке как к детективу, представить невозможно - она чуть не плакала). Потом они прочитали укороченный вариант, переложенный для театра Исраэлем Горовицем; переложение относительно неплохое, но весь диккенсовский юмор неизбежно потерян (зато "компенсирован" ремарками вроде "says with humor"). Чтение пьесы они предварили инструкциями "Why Read Literature?" и "How to Read Literature?". Когда в конце учительница спросила класс, читал ли кто-нибудь Диккенса, все уже имели о нём такое мнение, что дочка постеснялась признаться, что она-то читала. Ещё помните наш советский снобизм и каверинскую Катю Татаринову?