"Путинский бонапартизм": что это такое и кому нужно #путинизм #пропаганда #коммунисты #оппозиция
Вначале - несколько необходимых пояснений ко вчерашнему тексту о "колхозниках". Получилось у меня, пожалуй, резковато, - но это вопрос такой... в общем... всё, сказанное о "колхозниках", совершенно не означает, что эти современные российские крестьяне (и носители крестьянской психологии в городах) не могут быть союзниками революционного пролетариата. Напротив: этот союз для победы революции в России сегодня столь же необходим, как был в начале прошлого века необходим для неё союз рабочих с беднейшим крестьянством. Дело в другом: как раз для того, чтобы этот революционный союз мог сложиться и успешно действовать, коммунистам, как авангарду рабочего класса, нужно хорошенько осмыслить положение "колхозников", учесть особенности этой общественной группы и не требовать от неё того, на что её представители, просто из-за условий своей жизни, неспособны. Представление о том, что "крестьянства нет", тем и опасно, что ведёт к приписыванию "маломощной" части "колхозников" пролетарской психологии; из этого же, сам собой, должен следовать вывод о том, что "колхозники" могут самостоятельно, без помощи и руководства городских рабочих, осуществлять диктатуру пролетариата в деревне. А к чему приведёт такая диктатура, - понять нетрудно: приведёт она к установлению в России режима, похожего на нынешний белорусский. И хорошо ещё, если бонапартизмом всё закончится, а не двинется дальше, к китайским образцам.
А вот теперь, как я ранее и обещал, о бонапартизме. Точнее, раз уж изначально разговор был о распаде Объединенной Коммунистической партии, - о концепции "путинского бонапартизма", получившей довольно широкое распространение среди российской левой общественности. Как уже говорилось, в соседней Беларуси сложился классический бонапартистский режим, - там всё, как в книжках (Маркса и Энгельса). Если поискать по миру, - в настоящем и недавнем прошлом можно найти ещё примеры режимов, обладающих и обладавших ярко выраженными признаками бонапартизма; бонапартистским был и "режим" таиландского премьер-министра Чинавата, опиравшийся на крестьянство (точнее, на голоса избирателей-крестьян). Но российские левые всего этого не замечают: египты с таиландами им не очень интересны, а Беларусь, напротив, интересна настолько, что они усматривают там "социализм"; бонапартизм же они усматривают там, где его отродясь не было, - в ельцинско-путинской России. В частности, "обнаружили" бонапартизм в наших краях идеологи ОКП Васильев и Иванников, - и можно даже сказать, что сделали они это независимо друг от друга. Правда, независимо друг от друга, - в данном случае не означает независимо вообще: и Васильеву, и Иванникову в "обнаружении" путинского "бонапартизма" кое-кто помог. Кто и, главное, зачем оказал этим исследователям, и всей ОКП, мозгом которой они должны были быть, такую услугу, - я попытаюсь объяснить ниже.
Но сначала - о сути. По некоторым своим свойствам, путинский режим, несомненно, похож на бонапартистский. Собственно, вот оно, основное сходство: "Политическое влияние парцельного крестьянства в конечном счете выражается, стало быть, в том, что исполнительная власть подчиняет себе общество (...) Парцельная собственность по своей природе представляет собой почву для всемогущей и бесчисленной бюрократии. Она создает одинаковый уровень отношений и лиц на всем протяжении страны. Она делает поэтому возможным равномерное воздействие на все части этой однообразной массы из одного высшего центра. Она уничтожает аристократические промежуточные ступени между народными массами и государственной властью. Она вызывает поэтому всестороннее прямое вмешательство этой государственной власти и проникновение всюду ее непосредственных органов. Она создает, наконец, незанятое избыточное население, не находящее себе места ни в деревне, ни в городе и поэтому хватающееся за государственные должности как за своего рода почетную милостыню, и заставляет увеличивать число государственных должностей" (Маркс и Энгельс, Соч., 2-ое изд., т. 8, с. 208 - 212), - это описание, взятое из работы Маркса "Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта", может быть принято за описание путинского порядка. Российская бюрократия сильна, её численность постоянно увеличивается, она стремится всё в обществе подчинить себе и поставить под контроль... вот только всё это не есть нечто, свойственное исключительно бонапартистским режимам. Российская бюрократия была такой всегда, - в том числе во времена классического самодержавия, - и всегда же (за исключением последних лет существования Российской империи, когда Революция 1905 - 1907 годов, несмотря на своё поражение, сдвинула политический и экономический порядок тогдашнего государства, и положение бюрократии стало менее устойчивым) у неё было одно свойство, коренным образом отличавшее её от европейской буржуазной бюрократии (бонапартистской в том числе): если европейская бюрократия, после падения феодализма, была, в общем и целом, отделена от управления средствами производства, то российская, напротив, держала в своих руках и государственное управление, и значительные объёмы собственности (царь, вплоть до своего свержения, оставался крупнейшим в России землевладельцем; со времён Петра I бюрократия активнейшим образом участвовала в создании промышленных предприятий и управлении ими).
Короче говоря, если европейский бюрократ - это чиновник, то российский - собственник. Бонапартистская бюрократия становится ведущей силой в государстве, используя противоречия между капиталистами и пролетариями и, в дальнейшем, лавирует между основными классами, время от времени натравливая их друг на друга. Самодержавной бюрократии лавировать не нужно, поскольку она является не только начальницей государства, но и его хозяйкой, собственницей. Она не натравливает эксплуатируемых на эксплуататоров (если, разумеется, это не иностранные эксплуататоры; на иностранных угнетателей российское самодержавие угнетённых натравливало часто, и делало это очень умело), чтобы ослабить тех и других, но сама является главным эксплуататором. То есть, как это ни парадоксально, бюрократии в европейском смысле в России почти никогда не было: был крупный собственник (сперва - феодал, а потом он, с течением времени, волей-неволей превратился в капиталиста), державший в своих руках рычаги государственного управления; отдельные чиновники были, в зависимости от имевшихся у них связей, либо слугами этого собственника, либо этакими акционерами, фактическими совладельцами государства и принадлежавших ему средств производства. Таким был порядок в России до Революции 1905 года (именно после неё царизм, начавший терять нити управления страной, стал приобретать бонапартистские свойства, на что, в своё время, и указывал Ленин), и именно такой, - самодержавный, а не бонапартистский, - порядок был восстановлен во время контрреволюционного переворота 1993 года, только место царя-самодержца занял определённый буржуазный клан (собственно, "уральский"; в 1999 году на "престоле" его сменил клан "питерский", правящий Россией и по сей день). Всё его сходство с бонапартизмом - суть сходство бонапартизма с самодержавием, и не более того.
А теперь - о том, кому выгодно, чтобы путинский режим считался "бонапартистским". Ответ, собственно говоря, лежит на поверхности: самим "питерским", главным образом, это и надо. Бонапартистский порядок - это порядок, при котором бюрократия, вырываясь из под контроля ослабленной буржуазии (но и не оказываясь под контролем пролетариата), становится "над" обществом. Именно о таком порядке издревле мечтали русские крестьяне: "добрый царь", наказывающий "злых бояр" - это именно царь, переставший быть собственником и ставший над собственниками, этакий "Русский Наполеон" (даром, что когда впервые возникли представления-мечты о "добром царе", никакого Наполеона ещё и в помине не было... а образ Наполеона в русской культуре имеет совершенно иное значение); само собой, стремление к установлению такого порядка есть и у "колхозников" (им присущи и другие стремления, - это, всё-таки, советские люди, - но сейчас не об этом). Поэтому когда "колхозникам" говорят про "путинский бонапартизм", и рассказывают ("с примерами"), как этот "бонапартизм" прижал и пролетариев, и капиталистов, - дальше этот "бонапартизм" можно ругать самыми последними словами, "колхозники" всё равно видят в нём "свой" режим.
Ну, а что касается того, кто же научил идеологов ОКП рассказывать массам про "путинский бонапартизм", - то... тут всё совсем просто. Да-да, Александр Константинович Фролов, "народный" обозреватель очень "народной" (и страшно "независимой", разумеется) газеты "Советская Россия", - он же главный "специалист" по "путинскому бонапартизму". Учил он сам, - и через посредников, - учил... и выучил.
А вот теперь, как я ранее и обещал, о бонапартизме. Точнее, раз уж изначально разговор был о распаде Объединенной Коммунистической партии, - о концепции "путинского бонапартизма", получившей довольно широкое распространение среди российской левой общественности. Как уже говорилось, в соседней Беларуси сложился классический бонапартистский режим, - там всё, как в книжках (Маркса и Энгельса). Если поискать по миру, - в настоящем и недавнем прошлом можно найти ещё примеры режимов, обладающих и обладавших ярко выраженными признаками бонапартизма; бонапартистским был и "режим" таиландского премьер-министра Чинавата, опиравшийся на крестьянство (точнее, на голоса избирателей-крестьян). Но российские левые всего этого не замечают: египты с таиландами им не очень интересны, а Беларусь, напротив, интересна настолько, что они усматривают там "социализм"; бонапартизм же они усматривают там, где его отродясь не было, - в ельцинско-путинской России. В частности, "обнаружили" бонапартизм в наших краях идеологи ОКП Васильев и Иванников, - и можно даже сказать, что сделали они это независимо друг от друга. Правда, независимо друг от друга, - в данном случае не означает независимо вообще: и Васильеву, и Иванникову в "обнаружении" путинского "бонапартизма" кое-кто помог. Кто и, главное, зачем оказал этим исследователям, и всей ОКП, мозгом которой они должны были быть, такую услугу, - я попытаюсь объяснить ниже.
Но сначала - о сути. По некоторым своим свойствам, путинский режим, несомненно, похож на бонапартистский. Собственно, вот оно, основное сходство: "Политическое влияние парцельного крестьянства в конечном счете выражается, стало быть, в том, что исполнительная власть подчиняет себе общество (...) Парцельная собственность по своей природе представляет собой почву для всемогущей и бесчисленной бюрократии. Она создает одинаковый уровень отношений и лиц на всем протяжении страны. Она делает поэтому возможным равномерное воздействие на все части этой однообразной массы из одного высшего центра. Она уничтожает аристократические промежуточные ступени между народными массами и государственной властью. Она вызывает поэтому всестороннее прямое вмешательство этой государственной власти и проникновение всюду ее непосредственных органов. Она создает, наконец, незанятое избыточное население, не находящее себе места ни в деревне, ни в городе и поэтому хватающееся за государственные должности как за своего рода почетную милостыню, и заставляет увеличивать число государственных должностей" (Маркс и Энгельс, Соч., 2-ое изд., т. 8, с. 208 - 212), - это описание, взятое из работы Маркса "Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта", может быть принято за описание путинского порядка. Российская бюрократия сильна, её численность постоянно увеличивается, она стремится всё в обществе подчинить себе и поставить под контроль... вот только всё это не есть нечто, свойственное исключительно бонапартистским режимам. Российская бюрократия была такой всегда, - в том числе во времена классического самодержавия, - и всегда же (за исключением последних лет существования Российской империи, когда Революция 1905 - 1907 годов, несмотря на своё поражение, сдвинула политический и экономический порядок тогдашнего государства, и положение бюрократии стало менее устойчивым) у неё было одно свойство, коренным образом отличавшее её от европейской буржуазной бюрократии (бонапартистской в том числе): если европейская бюрократия, после падения феодализма, была, в общем и целом, отделена от управления средствами производства, то российская, напротив, держала в своих руках и государственное управление, и значительные объёмы собственности (царь, вплоть до своего свержения, оставался крупнейшим в России землевладельцем; со времён Петра I бюрократия активнейшим образом участвовала в создании промышленных предприятий и управлении ими).
Короче говоря, если европейский бюрократ - это чиновник, то российский - собственник. Бонапартистская бюрократия становится ведущей силой в государстве, используя противоречия между капиталистами и пролетариями и, в дальнейшем, лавирует между основными классами, время от времени натравливая их друг на друга. Самодержавной бюрократии лавировать не нужно, поскольку она является не только начальницей государства, но и его хозяйкой, собственницей. Она не натравливает эксплуатируемых на эксплуататоров (если, разумеется, это не иностранные эксплуататоры; на иностранных угнетателей российское самодержавие угнетённых натравливало часто, и делало это очень умело), чтобы ослабить тех и других, но сама является главным эксплуататором. То есть, как это ни парадоксально, бюрократии в европейском смысле в России почти никогда не было: был крупный собственник (сперва - феодал, а потом он, с течением времени, волей-неволей превратился в капиталиста), державший в своих руках рычаги государственного управления; отдельные чиновники были, в зависимости от имевшихся у них связей, либо слугами этого собственника, либо этакими акционерами, фактическими совладельцами государства и принадлежавших ему средств производства. Таким был порядок в России до Революции 1905 года (именно после неё царизм, начавший терять нити управления страной, стал приобретать бонапартистские свойства, на что, в своё время, и указывал Ленин), и именно такой, - самодержавный, а не бонапартистский, - порядок был восстановлен во время контрреволюционного переворота 1993 года, только место царя-самодержца занял определённый буржуазный клан (собственно, "уральский"; в 1999 году на "престоле" его сменил клан "питерский", правящий Россией и по сей день). Всё его сходство с бонапартизмом - суть сходство бонапартизма с самодержавием, и не более того.
А теперь - о том, кому выгодно, чтобы путинский режим считался "бонапартистским". Ответ, собственно говоря, лежит на поверхности: самим "питерским", главным образом, это и надо. Бонапартистский порядок - это порядок, при котором бюрократия, вырываясь из под контроля ослабленной буржуазии (но и не оказываясь под контролем пролетариата), становится "над" обществом. Именно о таком порядке издревле мечтали русские крестьяне: "добрый царь", наказывающий "злых бояр" - это именно царь, переставший быть собственником и ставший над собственниками, этакий "Русский Наполеон" (даром, что когда впервые возникли представления-мечты о "добром царе", никакого Наполеона ещё и в помине не было... а образ Наполеона в русской культуре имеет совершенно иное значение); само собой, стремление к установлению такого порядка есть и у "колхозников" (им присущи и другие стремления, - это, всё-таки, советские люди, - но сейчас не об этом). Поэтому когда "колхозникам" говорят про "путинский бонапартизм", и рассказывают ("с примерами"), как этот "бонапартизм" прижал и пролетариев, и капиталистов, - дальше этот "бонапартизм" можно ругать самыми последними словами, "колхозники" всё равно видят в нём "свой" режим.
Ну, а что касается того, кто же научил идеологов ОКП рассказывать массам про "путинский бонапартизм", - то... тут всё совсем просто. Да-да, Александр Константинович Фролов, "народный" обозреватель очень "народной" (и страшно "независимой", разумеется) газеты "Советская Россия", - он же главный "специалист" по "путинскому бонапартизму". Учил он сам, - и через посредников, - учил... и выучил.