К юбилею отца. Академия общественных наук.
Продолжение. Начало в постах
https://olga-news.livejournal.com/54423.html
https://olga-news.livejournal.com/54591.html
https://olga-news.livejournal.com/54815.html
Ко времени, когда отцу «стукнуло» 35 лет, колея, по которой уверенно двигалась его трудовая и семейная жизнь, становилась всё более накатанной.
Уже почти преодолена была идиома «без штанов», быт заполнился минимумом атрибутов респектабельности: холодильник, телевизор, пианино, автомобиль с гаражом, садовый участок с маленьким дощатым домиком, зато с хорошенькой стройной яблонькой перед ним сорта «Уральский партизан», которая уже начала плодоносить такими же хорошенькими некрупными яблоками. Появились «запасы на зиму». Девочки хорошо учились, слушались родителей, приобщались к спорту и пионерским лагерям. Летом ездили на автомобиле в Лейпциг, пару раз в дома отдыха на уральских озёрах, в 1962 г. съездили в Болгарию
Через пяток лет у множества мужчин в таких случаях наступает «кризис среднего возраста». На отца этот кризис наступить не успел.
В разговорах отца и мамы появилась повышенная нервозность, замелькали слова «реферат», «собеседование», «диссертация», «академия», вызван был из Лейпцига на семейный совет дед Михаил Егорович.
Челябинский обком по разнарядке посылал нескольких молодых толковых коммунистов-производственников на обучение в аспирантуре Академии общественных наук при ЦК КПСС. Такое предложение, конечно, было престижным, не было сомнений в том, что отец выучится, напишет и защитит диссертацию. Но приходилось на три года снова «сесть» на небольшую аспирантскую стипендию, оставив жену, тёщу и дочек на одну её учительскую зарплату. Маме своя уже привычная колея нравилась больше, если мягко сказать. Но дед Михаил Егорович вынес вердикт: «Учиться!» Главный аргумент меня поразил тогда, поэтому впечатался в память: «Ассенизаторы хорошо зарабатывают, но не идти же в ассенизаторы!»
Так на три года мы остались бабьим царством, отец наезжал только после зимней и летней сессий. Мама стала, кроме школы, преподавать по вечерам в школе рабочей молодёжи. Домашнее хозяйство вела бабушка, если бы не она, думаю, мама просто поставила бы ультиматум, и не состоялось никакой аспирантуры, либо закончилась бы семья.
Мама рассказала бы, конечно, другую, свою версию семейной жизни, возможно, когда-то напишу и о ней. Пока придерживаюсь биографии отца в его версии, хотя очень трудно разделять его, мамино и моё видение одних и тех же событий. Если провести аналогию, то мировоззрение отца, его решения и поступки можно принять за генеральную линию жизни нашей семьи, остальные могли её придерживаться или отклоняться, соглашаться или оппонировать, даже принимать в штыки, но так или иначе вынуждены были ей следовать. Отец умел убеждать, умел и в своей голове, и в других, разложить всё по полочкам, а лишнее вымести.
Это внезапно свалившееся новое «студенчество» отчасти изменило отца. Долго подбирала слово, чтобы выразить эти перемены, которые мне нравились, но ничего точнее не нашла, чем заезженный штамп «новые веяния». Да, от отца исходил какой-то дух раскованности, приобщения к другой среде, культуре. Он стал мягче, исчезли нотки назидательности. Возможно, это было связано с тем, что он приезжал как бы «на побывку», ощущал некую вину за близкое новое расставание. Но скорее всего, дело всё же именно в возврате к положению аспиранта, студента по сути, а значит, и возврате в беспечную жизнерадостную молодость.
Это было время фильмов «Три плюс два» и «Ночи Кабирии», в эти годы на ВДНХ открылся павильон «Космос», пробивался и отстраивался Калининский проспект (Новый Арбат), состоялось захоронение праха неизвестного солдата в Александровском саду и открытие Вечного огня. В кафе на ул.Горького аспиранты однажды случайно встретили Ю.Гагарина с компанией и молодую Алю Пахмутову. В актовом зале Академии то и дело проводились концерты, встречи с артистами, поэтами, музыкантами. В свой единственный коротенький приезд к отцу мы с мамой и сестрой застали концерт Э.Пьехи с ансамблем «Дружба». Отец, помню, морщился и фыркал от её невозможно короткой (на его взгляд) юбки и манерности, а меня как-то царапала необычная трубность её голоса. Впрочем, и позже всегда царапала, хотелось съёжиться. Но зато дома перед подружками потом хвастанула приобщением к авангардной советской эстраде.
В нашем фотоархиве есть фото отца тех лет в аудитории, за книгами, при вручении кандидатского удостоверения, но не хочется придавать официоза этому периоду его жизни, поэтому вот такое фото, на загородной вылазке.
Песенка аспиранта (автор - Олег Кульдяев, 1964 г.)
Я аспирант. Мне зоопарк
шумит в окно листвой своей зелёною.
И, как гудки, мне ишаки
ревут по целым суткам не кормлённые.
Мы целый день зубрим тома,
по стольку, что аж голова качается.
А день ко дню - как то меню
в столовой, что ни разу не меняется.
За сорок лет Маркс написал
полста томов - пускай буржуи бесятся!
А я пропал, коль «Капитал»
не изучу всего лишь за три месяца.
Шалва Ильич нам бросил клич:
«Без спорта вам с проблемами не справиться!
А если нет, то ваш портрет
с каёмкой в чёрной рамочке появится».
Порой у нас бывает час
для песен, шуток и для развлечения.
И по ночам по этажам
орём мы в дни получек и рождения.
Мы про любовь не любим слов,
часы для развлечения уменьшены.
Вопрос решён - живём без жён,
хоть часто по ночам нам снятся женщины.
Есть много дел, чтоб ты седел,
пока присвоят кандидата звание.
А цель пока так высока,
как здание на площади Восстания.
Челябинский композитор и поэт-песенник О.В. Кульдяев ( можно погуглить) был одним из «посланцев» Челябинской области, которые учились в АОН вместе с отцом. Академия, включая общежитие, находилась недалеко от площади Восстания и зоопарка, по адресу Садово-Кудринская, 9, и по ночам действительно доносились звуки обитателей, не говоря уже о запахах. Шалва Ильич - видимо, очень ответственный инструктор по спорту. Двор Академии был невелик, вмещал только спортплощадки для волейбола и бадминтона. Отец страстно прикипел к бадминтону, возил потом с собой ракетки, воланы и сетку и играл при каждом подвернувшемся случае и партнёре. Зимой во дворе заливали каток. Выбирались и за город, в тёплое время на пикники, зимой на лыжные прогулки и соревнования. На одни из зимних каникул отец приехал с загипсованной ногой после таких пробежек. Помню, что у отца при этом был какой-то извиняющийся вид, а у мамы вместо жалости к «больному» сквозила досада. Я не понимала, почему. Мала ещё была.
С изучением «Капитала» и многого другого из «полста томов» отец уложился в установленные сроки. Спустя годы рассказал, что занимался по 12-14 часов в день, а то и больше, если не укладывался в собственный график. Но ему мало было стать ходячим цитатником, требовалось докопаться до глубин и самой сути. Поэтому, встречая в этих томах процитированные классиками произведения других авторов, он шёл в библиотеку, брал первоисточник, чтобы составить своё мнение. А возможно, и поспорить с классиком. Попадались книги с неразрезанными (!) страницами ещё дореволюционных изданий. Однажды, много позже, по случаю Международного женского дня, он поделился: «У Клары Цеткин каша в голове. А Роза Люксембург - просто дура». Строг был к женской логике.
Летом 1965 г. мы с мамой и сестрой поехали к отцу в гости, Москву посмотреть, себя показать, отсюда знаю и про двор, и про зоопарк. Поездку спланировали заранее. Мама решила, что негоже являться в столицу в нашем метзаводском затрапезьи, поэтому купила ткани и заказала нам с сестрой по костюмчику в ателье. Вот так отец нас запечатлел за осмотром Москвы и показом себя (я - слева).
Продолжение в следующем посте
https://olga-news.livejournal.com/54423.html
https://olga-news.livejournal.com/54591.html
https://olga-news.livejournal.com/54815.html
Ко времени, когда отцу «стукнуло» 35 лет, колея, по которой уверенно двигалась его трудовая и семейная жизнь, становилась всё более накатанной.
Уже почти преодолена была идиома «без штанов», быт заполнился минимумом атрибутов респектабельности: холодильник, телевизор, пианино, автомобиль с гаражом, садовый участок с маленьким дощатым домиком, зато с хорошенькой стройной яблонькой перед ним сорта «Уральский партизан», которая уже начала плодоносить такими же хорошенькими некрупными яблоками. Появились «запасы на зиму». Девочки хорошо учились, слушались родителей, приобщались к спорту и пионерским лагерям. Летом ездили на автомобиле в Лейпциг, пару раз в дома отдыха на уральских озёрах, в 1962 г. съездили в Болгарию
Через пяток лет у множества мужчин в таких случаях наступает «кризис среднего возраста». На отца этот кризис наступить не успел.
В разговорах отца и мамы появилась повышенная нервозность, замелькали слова «реферат», «собеседование», «диссертация», «академия», вызван был из Лейпцига на семейный совет дед Михаил Егорович.
Челябинский обком по разнарядке посылал нескольких молодых толковых коммунистов-производственников на обучение в аспирантуре Академии общественных наук при ЦК КПСС. Такое предложение, конечно, было престижным, не было сомнений в том, что отец выучится, напишет и защитит диссертацию. Но приходилось на три года снова «сесть» на небольшую аспирантскую стипендию, оставив жену, тёщу и дочек на одну её учительскую зарплату. Маме своя уже привычная колея нравилась больше, если мягко сказать. Но дед Михаил Егорович вынес вердикт: «Учиться!» Главный аргумент меня поразил тогда, поэтому впечатался в память: «Ассенизаторы хорошо зарабатывают, но не идти же в ассенизаторы!»
Так на три года мы остались бабьим царством, отец наезжал только после зимней и летней сессий. Мама стала, кроме школы, преподавать по вечерам в школе рабочей молодёжи. Домашнее хозяйство вела бабушка, если бы не она, думаю, мама просто поставила бы ультиматум, и не состоялось никакой аспирантуры, либо закончилась бы семья.
Мама рассказала бы, конечно, другую, свою версию семейной жизни, возможно, когда-то напишу и о ней. Пока придерживаюсь биографии отца в его версии, хотя очень трудно разделять его, мамино и моё видение одних и тех же событий. Если провести аналогию, то мировоззрение отца, его решения и поступки можно принять за генеральную линию жизни нашей семьи, остальные могли её придерживаться или отклоняться, соглашаться или оппонировать, даже принимать в штыки, но так или иначе вынуждены были ей следовать. Отец умел убеждать, умел и в своей голове, и в других, разложить всё по полочкам, а лишнее вымести.
Это внезапно свалившееся новое «студенчество» отчасти изменило отца. Долго подбирала слово, чтобы выразить эти перемены, которые мне нравились, но ничего точнее не нашла, чем заезженный штамп «новые веяния». Да, от отца исходил какой-то дух раскованности, приобщения к другой среде, культуре. Он стал мягче, исчезли нотки назидательности. Возможно, это было связано с тем, что он приезжал как бы «на побывку», ощущал некую вину за близкое новое расставание. Но скорее всего, дело всё же именно в возврате к положению аспиранта, студента по сути, а значит, и возврате в беспечную жизнерадостную молодость.
Это было время фильмов «Три плюс два» и «Ночи Кабирии», в эти годы на ВДНХ открылся павильон «Космос», пробивался и отстраивался Калининский проспект (Новый Арбат), состоялось захоронение праха неизвестного солдата в Александровском саду и открытие Вечного огня. В кафе на ул.Горького аспиранты однажды случайно встретили Ю.Гагарина с компанией и молодую Алю Пахмутову. В актовом зале Академии то и дело проводились концерты, встречи с артистами, поэтами, музыкантами. В свой единственный коротенький приезд к отцу мы с мамой и сестрой застали концерт Э.Пьехи с ансамблем «Дружба». Отец, помню, морщился и фыркал от её невозможно короткой (на его взгляд) юбки и манерности, а меня как-то царапала необычная трубность её голоса. Впрочем, и позже всегда царапала, хотелось съёжиться. Но зато дома перед подружками потом хвастанула приобщением к авангардной советской эстраде.
В нашем фотоархиве есть фото отца тех лет в аудитории, за книгами, при вручении кандидатского удостоверения, но не хочется придавать официоза этому периоду его жизни, поэтому вот такое фото, на загородной вылазке.
Песенка аспиранта (автор - Олег Кульдяев, 1964 г.)
Я аспирант. Мне зоопарк
шумит в окно листвой своей зелёною.
И, как гудки, мне ишаки
ревут по целым суткам не кормлённые.
Мы целый день зубрим тома,
по стольку, что аж голова качается.
А день ко дню - как то меню
в столовой, что ни разу не меняется.
За сорок лет Маркс написал
полста томов - пускай буржуи бесятся!
А я пропал, коль «Капитал»
не изучу всего лишь за три месяца.
Шалва Ильич нам бросил клич:
«Без спорта вам с проблемами не справиться!
А если нет, то ваш портрет
с каёмкой в чёрной рамочке появится».
Порой у нас бывает час
для песен, шуток и для развлечения.
И по ночам по этажам
орём мы в дни получек и рождения.
Мы про любовь не любим слов,
часы для развлечения уменьшены.
Вопрос решён - живём без жён,
хоть часто по ночам нам снятся женщины.
Есть много дел, чтоб ты седел,
пока присвоят кандидата звание.
А цель пока так высока,
как здание на площади Восстания.
Челябинский композитор и поэт-песенник О.В. Кульдяев ( можно погуглить) был одним из «посланцев» Челябинской области, которые учились в АОН вместе с отцом. Академия, включая общежитие, находилась недалеко от площади Восстания и зоопарка, по адресу Садово-Кудринская, 9, и по ночам действительно доносились звуки обитателей, не говоря уже о запахах. Шалва Ильич - видимо, очень ответственный инструктор по спорту. Двор Академии был невелик, вмещал только спортплощадки для волейбола и бадминтона. Отец страстно прикипел к бадминтону, возил потом с собой ракетки, воланы и сетку и играл при каждом подвернувшемся случае и партнёре. Зимой во дворе заливали каток. Выбирались и за город, в тёплое время на пикники, зимой на лыжные прогулки и соревнования. На одни из зимних каникул отец приехал с загипсованной ногой после таких пробежек. Помню, что у отца при этом был какой-то извиняющийся вид, а у мамы вместо жалости к «больному» сквозила досада. Я не понимала, почему. Мала ещё была.
С изучением «Капитала» и многого другого из «полста томов» отец уложился в установленные сроки. Спустя годы рассказал, что занимался по 12-14 часов в день, а то и больше, если не укладывался в собственный график. Но ему мало было стать ходячим цитатником, требовалось докопаться до глубин и самой сути. Поэтому, встречая в этих томах процитированные классиками произведения других авторов, он шёл в библиотеку, брал первоисточник, чтобы составить своё мнение. А возможно, и поспорить с классиком. Попадались книги с неразрезанными (!) страницами ещё дореволюционных изданий. Однажды, много позже, по случаю Международного женского дня, он поделился: «У Клары Цеткин каша в голове. А Роза Люксембург - просто дура». Строг был к женской логике.
Летом 1965 г. мы с мамой и сестрой поехали к отцу в гости, Москву посмотреть, себя показать, отсюда знаю и про двор, и про зоопарк. Поездку спланировали заранее. Мама решила, что негоже являться в столицу в нашем метзаводском затрапезьи, поэтому купила ткани и заказала нам с сестрой по костюмчику в ателье. Вот так отец нас запечатлел за осмотром Москвы и показом себя (я - слева).
Продолжение в следующем посте