в ста липовых верстах тому назад
заклятием миль ильмово-кленовых
выдавливалась исподволь слеза
от ветра (втихаря и снова, снова).

все мили, вёрсты - на один аршин
проглоченный (и облачённый ливнем
из глаз), а ветер вовсе не спешит
подуть ну хоть чуть-чуть, ситуативно.

в потёмки
                  памяти твоей
поползновения полезны ль?
там пепел с грязью - не разлей
вода, разводов вонь над бездной.

коли окольно околеть
сумела (ускользнула мило),
во тьме взметнувшаяся плеть
промазала, но поразила.

распорядясь по поводу погоды
и то ли одаряя, то ль дуря,
грань чуда с неудачею пошкодит
своё, а ты - расходный матерьял.

недосказав да недовыразив,
недоразвив, недозадумав, -
уже до загляденья вырезы
на ткани времени, швы шумов.

ты индоктринирован нирваной
вырванной из времени зимы,
позавязли поздно вместе с рано
как бездумно данное взаймы
круговой порукою предметов
в барски обустроенном быту.
сутолок да толкотни отведав,
вольностью полёта полютуй.

ПО ЛУЖАМ

пасмурным небом сумбурной весны
обуреваем бесправно,
её намеренья и неясны,
и совсем не до растрав нам:
праздно и радостно тонем на дно, -
до облаков ли тут бликов?
хоть они с нами во всём заодно,
сколько весна им не шикай.

сумбуром пасмурной весны
поосеняло в ноябре,
бредовость с дуростью стеснив,
неимоверно раздобрев,
раскочегаря на ура
постылых чепчиков полёт,
из завтра выд(в)о(р)ив вчера,
хоть надо бы наоборот.

ВАРИАЦИИ

1
души не чую и не чаю
в тебе, дурь эту не срами:
порыв совместный был случаен
за безалаберностями.

2
души не чую и не чаю
в тебе, дурь нашу лишь пойми:
пыл был взаимоисключаем
за безалаберностями.

лишь только шёпот уст усопших вышел пшиком
за нежножопым утром без муры,
как зааукалось окольно, зло и дико,
что дел теперь беды на полторы.

уморительно мы умираем:
ходим козырем, зырим и ржём
над красотами жизни окраин,
эпатажным её этажом.

и с какою-то детской тоскою
(чем бесслёзней, тем злее, лютей)
оторопь отвращенья смех скроет
средь пародий дрянных на людей.