О разумении доброго и лукавого
«И прозябé Бóгъ ещé отъ земли́ вся́кое дрéво крáсное въ видѣ́нiе и дóброе въ снѣ́дь: и дрéво жи́зни посредѣ́ рая́, и дрéво éже вѣ́дѣти разумѣ́телное дóбраго и лукáваго. <…> И заповѣ́да Госпóдь Бóгъ Адáму, глагóля: отъ вся́каго дрéва, éже въ раи́, снѣ́дiю снѣ́си: отъ дрéва же, éже разумѣ́ти дóброе и лукáвое, не снѣ́сте отъ негó: а въ óньже áще дéнь снѣ́сте отъ негó, смéртiю ýмрете» (Быт 2:9,16-17).
«И речé змíй женѣ́: не смéртiю ýмрете: вѣ́дяше бо Бóгъ, я́ко въ óньже áще дéнь снѣ́сте отъ негó, отвéрзутся óчи вáши, и бýдете я́ко бóзи, вѣ́дяще дóброе и лукáвое» (Быт 3:4-5).
Что ж, прародители не могли уразуметь, что есть добро и что есть зло? Не имели свободы? А их потомки получили свободу лишь вследствие согрешения прародителей, поддавшихся искушению змия?
Но «сотвори́ Бóгъ человѣ́ка, по о́бразу Бóжiю сотвори́ егó» (Быт 1:27). А одним из важнейших признаков образа Божиего в человеке, отличающих его от прочих животных, является свобода - возможность выбора между добром и злом.
Сам Адам делом подтвердил наличие у него свободы:
«И речé емý Бóгъ: ктó возвѣсти́ тебѣ́, я́ко нáгъ еси́, áще не бы́ отъ дрéва, егóже заповѣ́дахъ тебѣ́ сегó еди́наго не я́сти, отъ негó я́лъ еси́? И речé Адáмъ: женá, ю́же дáлъ еси́ со мнóю, тá ми́ дадé отъ дрéва, и ядóхъ» (Быт 3:11-12).
И апостол Павел прямо указал на совесть, благодаря которой человеку дана возможность отличать зло от добра.
Чтобы разрешить это кажущееся противоречие, попробуем понять, чем в действительности змий искушал прародителей. Вряд ли им нужна была абстрактная, не подкрепленная, с их точки зрения, практической пользой возможность различения добра и зла. Тем более, что совесть, как отмечено выше, уже давала им такую возможность.
Обещание змия «бýдете я́ко бóзи» означало совсем другое: приобретение возможности узнавать о том, что есть действительное добро, а что - только его видимость. Ведь человеку невозможно знать о реальных долгосрочных последствиях его слов и дел. Даже дело, представляющееся человеку - по его ограниченности - добрым, может иметь для него весьма негативные последствия. Богу же ведомо все.
Психологический прием змия сработал безукоризненно: смерть явилась прямым следствием безумного желания «вѣ́дѣти разумѣ́телное дóбраго и лукáваго».
«И речé змíй женѣ́: не смéртiю ýмрете: вѣ́дяше бо Бóгъ, я́ко въ óньже áще дéнь снѣ́сте отъ негó, отвéрзутся óчи вáши, и бýдете я́ко бóзи, вѣ́дяще дóброе и лукáвое» (Быт 3:4-5).
Что ж, прародители не могли уразуметь, что есть добро и что есть зло? Не имели свободы? А их потомки получили свободу лишь вследствие согрешения прародителей, поддавшихся искушению змия?
Но «сотвори́ Бóгъ человѣ́ка, по о́бразу Бóжiю сотвори́ егó» (Быт 1:27). А одним из важнейших признаков образа Божиего в человеке, отличающих его от прочих животных, является свобода - возможность выбора между добром и злом.
Сам Адам делом подтвердил наличие у него свободы:
«И речé емý Бóгъ: ктó возвѣсти́ тебѣ́, я́ко нáгъ еси́, áще не бы́ отъ дрéва, егóже заповѣ́дахъ тебѣ́ сегó еди́наго не я́сти, отъ негó я́лъ еси́? И речé Адáмъ: женá, ю́же дáлъ еси́ со мнóю, тá ми́ дадé отъ дрéва, и ядóхъ» (Быт 3:11-12).
И апостол Павел прямо указал на совесть, благодаря которой человеку дана возможность отличать зло от добра.
Чтобы разрешить это кажущееся противоречие, попробуем понять, чем в действительности змий искушал прародителей. Вряд ли им нужна была абстрактная, не подкрепленная, с их точки зрения, практической пользой возможность различения добра и зла. Тем более, что совесть, как отмечено выше, уже давала им такую возможность.
Обещание змия «бýдете я́ко бóзи» означало совсем другое: приобретение возможности узнавать о том, что есть действительное добро, а что - только его видимость. Ведь человеку невозможно знать о реальных долгосрочных последствиях его слов и дел. Даже дело, представляющееся человеку - по его ограниченности - добрым, может иметь для него весьма негативные последствия. Богу же ведомо все.
Психологический прием змия сработал безукоризненно: смерть явилась прямым следствием безумного желания «вѣ́дѣти разумѣ́телное дóбраго и лукáваго».