Мог ли Христос не умереть на Кресте
Сегодня «епископ» Переславский и Угличский Феоктист, комментируя на радио «Вера» Первое послание к Коринфянам, сболтнул:
«Зачем вообще Ему было умирать? Разве у Него не было какого-то иного пути? Если Он Бог, то разве могло Ему - Всемогущему и Всесильному - что-то или кто-то помешать? Наверняка, можно было и как-то иначе, но Бог поступил так, как Он поступил».
Эти слова - не что иное как досужее мнение обывателя, но никак не епископа.
В моей статье « О вочеловечении Слова» было показано, что целью вочеловечения Христа и последовавшей Его Крестной смерти было исправление страстного начала тленного человеческого естества.
Тема статьи не предусматривала выявление способа исправления. Этот способ ясно раскрыт Максимом Исповедником в «Вопросоответах к Фалассию» (вопрос 21):
«Господь совлек с Себя начала и власти при первом испытании искушениями в пустыне, исцелив страстность всего естества в отношении к наслаждению. Он вновь совлек их с Себя и во время смерти, подобным же образом изгнав из естества страстность в отношении к боли, по человеколюбию Своему делая Себя ответственным за наше исправление и, более того, даже вменяя нам, как Благий, славу совершённого [Им]. А поскольку, подобно нам приняв страстность естества, за исключением греха, при помощи которой всякая лукавая и пагубная сила имела обыкновение производить свои действия, Он совлек их с Себя во время смерти, "восторжествовав над ними" (Кол 2:15), когда они приступили к Нему для происков, и сделав их посмешищем на Кресте при исходе души, после того как они вообще ничего не нашли в его страстности чего-либо свойственного естеству хотя особенно ожидали найти [в Нем] что-нибудь человеческое в виду естественной страстности по плоти. Поэтому, разумеется, Он Своей силой и через [воспринятую] от нас святую Свою плоть, как Через некий "начаток" (Кол 1:18), освободил и всё естество человеческое от примешавшегося к нему по страстности зла, подчинив самой этой страстности естества царствовавшее некогда в ней, то есть в страстности, над естеством лукавое владычество».
Так, только так и не иначе. Иначе всемогущий Бог мог исправить естество человека, лишив его свободы, то есть превратив в неразумную тварь и, тем самым, обессмыслив Свое величайшее творение.
Но «епископу» это невдомек. Для него добровольные страдания Христа - всего лишь прихоть Господа (дескать, тщеславно покрасоваться перед людьми пожелал: вот Я какой, на все для вас готов), а не единственно возможный путь исправления тленного человеческого (именно человеческого, человеком же испорченного) естества.
Получается, что слова этого «епископа» не просто бездумны, но богохульны. Впрочем, можно ли ожидать чего-либо доброго от человека, произвольно предавшего себя дьявольскому служению?
«Зачем вообще Ему было умирать? Разве у Него не было какого-то иного пути? Если Он Бог, то разве могло Ему - Всемогущему и Всесильному - что-то или кто-то помешать? Наверняка, можно было и как-то иначе, но Бог поступил так, как Он поступил».
Эти слова - не что иное как досужее мнение обывателя, но никак не епископа.
В моей статье « О вочеловечении Слова» было показано, что целью вочеловечения Христа и последовавшей Его Крестной смерти было исправление страстного начала тленного человеческого естества.
Тема статьи не предусматривала выявление способа исправления. Этот способ ясно раскрыт Максимом Исповедником в «Вопросоответах к Фалассию» (вопрос 21):
«Господь совлек с Себя начала и власти при первом испытании искушениями в пустыне, исцелив страстность всего естества в отношении к наслаждению. Он вновь совлек их с Себя и во время смерти, подобным же образом изгнав из естества страстность в отношении к боли, по человеколюбию Своему делая Себя ответственным за наше исправление и, более того, даже вменяя нам, как Благий, славу совершённого [Им]. А поскольку, подобно нам приняв страстность естества, за исключением греха, при помощи которой всякая лукавая и пагубная сила имела обыкновение производить свои действия, Он совлек их с Себя во время смерти, "восторжествовав над ними" (Кол 2:15), когда они приступили к Нему для происков, и сделав их посмешищем на Кресте при исходе души, после того как они вообще ничего не нашли в его страстности чего-либо свойственного естеству хотя особенно ожидали найти [в Нем] что-нибудь человеческое в виду естественной страстности по плоти. Поэтому, разумеется, Он Своей силой и через [воспринятую] от нас святую Свою плоть, как Через некий "начаток" (Кол 1:18), освободил и всё естество человеческое от примешавшегося к нему по страстности зла, подчинив самой этой страстности естества царствовавшее некогда в ней, то есть в страстности, над естеством лукавое владычество».
Так, только так и не иначе. Иначе всемогущий Бог мог исправить естество человека, лишив его свободы, то есть превратив в неразумную тварь и, тем самым, обессмыслив Свое величайшее творение.
Но «епископу» это невдомек. Для него добровольные страдания Христа - всего лишь прихоть Господа (дескать, тщеславно покрасоваться перед людьми пожелал: вот Я какой, на все для вас готов), а не единственно возможный путь исправления тленного человеческого (именно человеческого, человеком же испорченного) естества.
Получается, что слова этого «епископа» не просто бездумны, но богохульны. Впрочем, можно ли ожидать чего-либо доброго от человека, произвольно предавшего себя дьявольскому служению?