История любви. Часть 9. Пустыня.
Дома было многолюдно. Проездом объявились друзья отца из Якутии, тетя приехала - получился целый сабантуй с шашлыками. Было весело, шумно, Юра много фотографировал на память. В том числе и меня на нашей клумбе - среди роз, в любимом моем сарафане с открытыми плечами, который сшила мама. Обычно я в нем чувствовала себя взрослой, но в этот раз почувствовала себя «маленькой». Но ведь и правда - я даже не знала, что думать и делать с тем, что было там, в горах. И что это было такое? Здесь, дома - все по-другому. Понятно, что скоро все кончится. Что все это было здорово, приятно, но даже не верилось временами, что все это вообще было.
Дед, который ужасно гордился нашим гостем, уже неделю готовил свою «видавшую виды» машину для поездки в пустыню - и обещал, что через пару дней отправляемся. А пока решили съездить в гости к тому самому энтомологу - Косте, с которым познакомились в заповеднике.
Его маленькая квартира вмещала большую семью - они с женой, их дети и их родители. Начался визит с угощения, причем совсем неожиданного. Они в горах нашли гриб-дождевик гигантского размера - его оболочка, которую нам показали, была как большой мяч. Сказали, что половину они жарили вчера, а сегодня второй половиной будут угощать нас. Это было и вкусно, и забавно, и удивительно много. А потом начался показ слайдов. Сначала смотрели небольшой фильм, который привез с собой Юра - и опять меня поразило, как это здорово - в какой-то момент казалось, что это вовсе не отдельные кадры, а непрерывный фильм. Я смотрела и радовалась, что теперь немного приобщена к этому прекрасному искусству. Потом Костя сказал, что тоже много снимает на слайды и тоже показывает под музыку. И начал показ.
Это было совсем, совсем другое. Разные пейзажи, бабочки - он ведь много путешествовал, и очень забавные кадры иногда - на них был он сам. Рассказывал, перекрикивая музыку - что и где снимал, где бывал. Но это был не фильм - а просто отдельные кадры и музыка была здесь просто фоном. Она нам с Юрой опять одновременно понравилась - музыка группы «Спейс», в которой словно звучало название той ароматной травки, которую мы нашли в заповеднике:
- Зи-зи-зи-зи-зи-фо-рааа! Зи-зи-зи-зи-зи-фо-рааа! - мы смотрели друг на друга и опять поражались, что совершенно одинаково услышали это, и улыбались.
А Юля вдруг стала так активно восхищаться слайдами Кости, что даже он сам будто удивился. Да, он явно старался быть «не хуже», но все-таки не до такой степени. Я посмотрела на Юру - и тут поймала себя на мысли, что понимаю, почему у меня не возникало угрызений совести по отношению к Юле. Вдруг вспомнилось, как мы шли в первый поход, Юра рассказывал о фотографировании и о том, что Юля тоже решила учиться и просила его помогать. Но как только он останавливался и начинал ей показывать что и как он видит - она тут же говорила, что сама все знает и тут же отходила, фотографировала что-то другое, по-своему. Держалась в отдалении, когда мы разглядывали «пришельцев». Меня часто отзывала, чтобы тоже сфотографировать. И тут, теперь, когда смотрела на нее, я вспомнила, что она все время была такая. С самого их приезда. Будто у нее все время зуб болит. Тогда, в заповеднике, после ее слов - мне показалось, что я виновата, что действительно мешаю ей. И стала вести себя по-другому сначала. Но это ведь ничего не изменило.
По отношениям своих родителей я видела, что мама тоже бывает иногда несправедлива к отцу, но такой у нее характер - она ушла из дома еще в 15 лет и жизнь ее не была легкой. Но все равно - по большому счету, они всегда были заодно. Они часто рассказывали историю своей любви, повторяя, что мы потому такие чудесные дети, что от большой любви родились. Мне казалось, что в любви вот это и есть самое главное - быть заодно. Делить все пополам. А Юля - наоборот, все время старалась показать, что она сама по себе. И мне ее стало даже жалко.
Когда вернулись от Кости, дед торжественно сообщил, что можем завтра ехать. Но встать надо как можно раньше, часа в четыре. Ведь ехать далеко и будет жарко - чем больше проедем по холодку, тем лучше. На этот раз еще решили взять и младшего братика - он любил ездить с дедом на рыбалку. И конечно, никто деду не говорил, что на самом деле будем там делать мы. Он у нас человек старой закалки, поэтому сказали, что снимать будем природу и бабочек.
Утром всех разбудил брат. И выяснилось, что все проспали. И уже почти шесть. Но поскольку все было готово заранее, то собрались довольно быстро и поехали.
И буквально через десять минут - отвалился глушитель. Остановились, подобрали. И выезжали из спящего городка с грохотом и воем - как танк. Так началось наше третье путешествие.
Мы долго ехали, прежде, чем сделали первую остановку. Сначала даже подремали немного. А потом дед говорил, что остановка будет как только мы доедем до какого-то поселка. Вообще-то он нас решил везти на речку Топар, где собирался порыбачить, пока мы будем «фотографировать своих бабочек» - но сказал, что сначала мы должны еще куда-то заехать. В этом был весь мой дед: «Все надо делать комплексно!» И никаких объяснений, конечно. Бывший начальник - он и теперь всегда главный, и надо слушаться. Из-за его характера в доме часто бывала напряженная обстановка - но когда он в хорошем настроении, то бывало даже весело.
Так что ехали и ехали. Ноги и руки уже затекли, хотелось размяться, но он говорил, что недолго еще - главное, найти ему тот, нужный поселок. И в конце концов остановились посреди огромного пространства, у большого водопоя, на перекрестке пустынных дорог, чтобы дать остыть машине, размяться, и поспрашивать дорогу. Оказалось, что дед был здесь так давно, что немного заплутал. Мы все спрашивали - а что за дело у него может быть в этих местах? Но он отмахивался только.
Водопой представлял из себя ряд жестяных желобов, наполненных водой, которую добывали из-под земли. Чабаны приводили сюда стада баранов и верблюдов.
Дед пошел спрашивать о дороге, а мы смотрели на стадо верблюдов, которое привели к водопою. Их было очень много, но чем больше мы их разглядывали, тем заметнее была разница - совсем разные «лица», характеры, повадки. Они шумно плескались в воде, полоскали рты: набирали воду и начинали мотать головой, брызгая во все стороны.
Мы тоже решили умыться - ведь ехать еще, и судя по словам деда, немало. А уже так далеко от дома отъехали, что даже привычных гор на горизонте не видно. Сплошное ровное пространство и огромное небо.
Но вот дед все выяснил и мы поехали дальше. Наконец, доехали до какого-то захудалого пыльного поселка и снова смогли выйти, пока дед улаживал свои дела. Маленькие, скособоченные домики. Вытоптанная баранами земля - они здесь везде. Ни травинки, ни цветочка. Водяная колонка, у которой хотели умыться, не работает… И как они здесь живут? Скорей бы уже ехать дальше. Ведь самое главное для нас - съемки.
Дед наконец вернулся довольный, неся в руках какой-то инструмент. Оказывается, лет двадцать назад, кому-то он здесь одолжил его. И теперь вот приехал забрать. Мы только удивленно переглянулись - вот это и есть дедовское «комплексно». Зато теперь уже - только вперед, к реке. Но тут и нам после долгой дороги потребовалась остановка. Дед нехотя остановился, мол, могли бы и потерпеть, недалеко осталось. Но мы уже не могли. Отошли от дороги в скудные кустики, а перед тем, как вернуться, увидели неподалеку совершенно роскошный пейзаж, подходящий для съемок. Цветущий розовым гребенщик тамарикс, саксаул, какая-то золотая травка… Но поскольку дед не был в курсе, и уже торопил, решили запомнить место, чтобы вернуться - раз недалеко, значит найдем. Приметили столбы для ориентира и внимательно следили за оставшейся дорогой - чтобы не потерять направление.
И вот, наконец, приехали. Чудесное место, поросшее небольшими деревцами. Неширокая и совсем неглубокая речка с прозрачной водой и камышами по берегам. Братик выскочил из машины, подбежал к воде и закричал, что видит большую рыбину. Мы тоже все подошли и действительно - несколько больших рыб плавали совсем рядом, казалось, можно войти в воду и взять их прямо руками. Дед довольно улыбался, предвкушая рыбалку. Ну, а мы решили тотчас же отправиться на съемку - столбы, которые мы приметили, не так уж далеко оказались. Собрали, что нужно - и пошли. До вечера еще оставалось время - и мы не хотели его терять даром. А дед с отцом и братом - решили рыбачить.
Прямо от нашей стоянки шла песчаная дорога. Ноги проваливались в раскаленный песок и даже в обуви было очень горячо. Песок набивался в кеды, солнце пекло и слепило, Юра шел впереди, потом Юля, следом я. И в какой-то момент вдруг подумалось, что даже пусть так тяжело, жара и песок - но я могла бы идти и идти вслед за Юрой, чтобы только это все не кончалось.
А шли мы все дальше, и ориентировались на столбы, но они почему-то не приближались. Временами рядом с дорогой появлялся изгиб речки и мы умывались, чтобы было полегче. Но так и не могли понять - сколько же еще идти, чтобы попасть на то место. И в конце концов, измученные жарой, мы с Юлей, сняв только обувь, прямо в одежде рухнули в воду. Какое же это было наслаждение! Мы плескались, ныряли, и никак не могли выйти, так стало хорошо. И Юра предложил тогда раздеваться совсем, чтобы поснимать наши игры в воде. Мы только еще больше обрадовались. Скинули мокрую одежду и снова в воду. Плескались, ныряли, потом Юля уже устала и вышла на берег, а Юра говорил, что все очень красиво получается, и не могла бы я еще - а я могла. И могла столько, сколько было нужно. Это просто счастье. В конце концов, я даже замерзла. Вышла на берег и мы все стали смеяться, что замерзнуть в такую жару - это надо ухитриться. Конечно, решили уже никуда не идти, было ясно, что с пути мы сбились, и дальнейшие поиски нужных столбов могут кончиться тем, что мы просто заблудимся. Здесь ведь не горы - никаких ориентиров нет. Дорога и река петляют, как им вздумается. Тем более, уже вечереет и наши рыбаки, наверное, волнуются.
Жара стала меньше, и обратно мы уже шли легче. Решили, что все остальное наснимаем завтра, целый день впереди.
Вернулись и сразу же дед нас всех загрузил работой - первый улов нужно было чистить, варить уху, готовить ужин. Мужчины занялись костром, а мы с Юлей принялись чистить рыбу, устроившись на берегу. После всех наших пустынных мытарств и дружного купания, казалось, что Юля, наконец, оттаяла, мы шутили, подбадривали друг друга, когда большие рыбины норовили выскользнуть, отбивались от полчищ комаров, которые вдруг в огромном количестве стали кружить над нами, стоило только солнцу опуститься. Наконец, управившись, отдали все дальнейшее в руки деда - он шаманил над кастрюлей только сам. И сели у костра, где дым спасал от комаров, уже искусавших нас сплошь.
Ужин был торжественный. Дед сиял, гордый, что вот - привез нас в такие места. Рассказывал о других своих приключениях. И всем, кроме братика, конечно, щедро наливал свой особый хмельной и довольно крепкий настой, который готовил сам. Я считалась уже достаточно взрослой, чтобы попробовать. Дед со значением рассказывал о рецепте: чего там только не было, а мы пили и морщились, потому что запах у этого зелья был весьма странный и мне казалось, что оно пахнет жженой резиной.
На ночь разместились на большом брезентовом тенте - на одну половину легли, а второй накрылись. С одной стороны папа с братиком, с другой мы втроем, одну руку Юра подложил под голову Юле, вторую мне. Только дед соорудил себе отдельное ложе у костра. Спали после всего этого длинного дня, как убитые.
А утром снова разделились - дед повел свою команду на «рыбное место», которое разведал еще вчера, а мы собирались на съемку.
Я стояла у машины, когда Юра подошел и сказал, что у него ко мне есть небольшая просьба, если я, конечно, не возражаю. Я не возражала - да что угодно.
- Понимаешь, мы же снимаем красивые фотографии, не могла бы ты немного состричь там, внизу, волосики, чтобы аккуратнее смотрелось? Там такой лишний завиток…
- Ну да, конечно! Сейчас, попробую, - ответила я и полезла в машину, чтобы спокойно это сделать. Никогда раньше я не думала о том, чтобы там что-то состричь. Только как учила мама, сбривала лишние волоски по бокам, чтобы в купальнике смотрелось аккуратно. Еще давным-давно, в пионерлагере, кто-то из девочек признавался, что пробовали удалить первые волосы, которые только появлялись, и что это очень больно. И все восприняли тогда - что такая уж у нас, девочек, судьба теперь: жить с этим. И когда ходили в баню - у всех женщин в этом месте были волосы, у кого больше, у кого меньше.
Я и не обращала особого внимания на это. Как уж есть. Теперь же оказалось, что там что-то лишнее. Что ж - конечно, ведь ему, как художнику, виднее. У Юли было не много там волос, но я думала, что это они так и растут - все мы разные. Это теперь кажется странным терпеть лишнюю растительность, и избавляться от нее - обычное дело. Это теперь я вижу на первых фотографиях, как слишком много их было и понимаю, что, чем их больше, тем они больше создают нежелательный акцент. Это теперь я понимаю, что имел в виду Юра, когда просил подстричь лишнее. А тогда…
Я разделась и попыталась сделать то, о чем он попросил. Не очень-то это просто оказалось. Во-первых, толком ничего не видно, во-вторых, неудобно. И так и этак я вертелась, чтобы увидеть тот «лишний завиток», я же не знаю - какой именно. Вспомнила, как мама, провожая еще в первый поход, мимоходом сказала, мол, ты снимайся, конечно, но так, аккуратно, чтобы не было особо видно, ну, там, внизу… Я тогда даже значения не придала - ну глупо же, я же буду раздета целиком, как же я буду следить за тем, видно или не видно? И что видно-то? Теперь я, ворочаясь в машине, злилась уже на эти «завитки» - мне и самой-то там ничего не видно… Подумала, что надо было поточнее спросить. А еще лучше было бы, чтобы показал. В конце концов, наугад что-то отстригла и тихонько позвала Юру, чтобы он посмотрел - так ли все я сделала. Он кивнул: да-да, все нормально. Ну и ладно. Теперь можно идти.
Мы не стали даже пытаться найти вчерашнее место - прекрасных пейзажей вокруг хоть отбавляй. Единственное, что решили - это держаться поближе к реке, чтобы спасаться от жары.
То и дело мы встречали пустынных обитателей - ящериц, маленьких безобидных змеек. Я брала их в руки, или сажала их на себя - как какая-то аборигенка, и вспоминала сказку про Маугли, где все обитатели джунглей говорили друг другу: «Мы с тобой одной крови - ты и я!»
Так же казались родными и горячие пески, и пучки полусухой травы, и шары перекати-поля, которые носило ветром вокруг… И Юля тоже уже казалась сестрой - которой мне всегда не хватало… Но самым родным был он, добрый и солнечный человек, появившийся вдруг у нас, и так поменявший привычную жизнь… Уже сколько дней все это длится - совсем другая жизнь, эх, подольше бы так… Вспоминался первый поход, гроза, арча, лошади, потом заповедник - снежные шапки пиков, огромные ели, малина, теперь вот пустыня - все вокруг совсем другое…
И то, что это было не как обычно - выезд куда-то «на природу», с пикником, или купаться на озеро - а особое действо, когда внимательно смотришь вокруг, чтобы найти новое красивое место, и съемка, когда ты даже и не думаешь, что тебя фотографируют, не позируешь, а просто живешь - будто так вот всегда, здесь, среди этих трав… И казалось, что даже ящерки это чувствуют и не боятся, спокойно идут на руки…
Но вот уже и вечер. Дед хвастается большим уловом и предупреждает, что завтра рано поедем обратно - чтобы это все не пропало. Нам с Юлей опять выпало чистить рыбу на ужин, и снова нас жрут комары. Мне это было даже странно, ведь вообще-то меня комары всю жизнь игнорировали, но эти нападали нещадно. Юра вдруг вспомнил, что в рюкзаке должна быть мазь от комаров и дал нам, стало немного легче, но пока не вернулись к костру, над нами гудело целое облако. Перед сном стали еще мазаться, а дед сказал, что эти мази все - фигня, вот у него шикарное средство, с эвкалиптом, и так уж и быть, он нам разрешить тоже им попользоваться. Его-то вот не кусают. Мы потом, когда посмотрели, как дед экипируется ко сну - поняли, что его просто некуда укусить комарам, даже на голову он одел целое сооружение из шапки и сетки, и спокойно уснул. А мы под своим тентом уже поняли, что зря смыли мазь дедовским средством. Накрывшись с головой - мы слышали гул, нарастающий волнами, и среди этого вдруг тонкий писк очередного кровососа, пробравшегося под тент. Поскольку руки Юра благородно подложил нам под головы, то сначала мы отмахивались и за себя, и за него:
- Ой, скорее, слева, бейте! Теперь справа… Ой, ударьте по лбу кто-нибудь! - и мы послушно хлопали, по щекам, по лбу…
Но долго это не продлилось. И как мы только спали прошлую ночь? Наверно, дедовское зелье, которым он нас поил, отпугивало и комаров своим ароматом. Жаль, что оно кончилось вчера - шутили мы дружно, и продолжали отбиваться.
В конце концов, Юра и Юля даже вылезли из-под тента и долго сидели у костра, спасаясь в дыму.
продолжение
Дед, который ужасно гордился нашим гостем, уже неделю готовил свою «видавшую виды» машину для поездки в пустыню - и обещал, что через пару дней отправляемся. А пока решили съездить в гости к тому самому энтомологу - Косте, с которым познакомились в заповеднике.
Его маленькая квартира вмещала большую семью - они с женой, их дети и их родители. Начался визит с угощения, причем совсем неожиданного. Они в горах нашли гриб-дождевик гигантского размера - его оболочка, которую нам показали, была как большой мяч. Сказали, что половину они жарили вчера, а сегодня второй половиной будут угощать нас. Это было и вкусно, и забавно, и удивительно много. А потом начался показ слайдов. Сначала смотрели небольшой фильм, который привез с собой Юра - и опять меня поразило, как это здорово - в какой-то момент казалось, что это вовсе не отдельные кадры, а непрерывный фильм. Я смотрела и радовалась, что теперь немного приобщена к этому прекрасному искусству. Потом Костя сказал, что тоже много снимает на слайды и тоже показывает под музыку. И начал показ.
Это было совсем, совсем другое. Разные пейзажи, бабочки - он ведь много путешествовал, и очень забавные кадры иногда - на них был он сам. Рассказывал, перекрикивая музыку - что и где снимал, где бывал. Но это был не фильм - а просто отдельные кадры и музыка была здесь просто фоном. Она нам с Юрой опять одновременно понравилась - музыка группы «Спейс», в которой словно звучало название той ароматной травки, которую мы нашли в заповеднике:
- Зи-зи-зи-зи-зи-фо-рааа! Зи-зи-зи-зи-зи-фо-рааа! - мы смотрели друг на друга и опять поражались, что совершенно одинаково услышали это, и улыбались.
А Юля вдруг стала так активно восхищаться слайдами Кости, что даже он сам будто удивился. Да, он явно старался быть «не хуже», но все-таки не до такой степени. Я посмотрела на Юру - и тут поймала себя на мысли, что понимаю, почему у меня не возникало угрызений совести по отношению к Юле. Вдруг вспомнилось, как мы шли в первый поход, Юра рассказывал о фотографировании и о том, что Юля тоже решила учиться и просила его помогать. Но как только он останавливался и начинал ей показывать что и как он видит - она тут же говорила, что сама все знает и тут же отходила, фотографировала что-то другое, по-своему. Держалась в отдалении, когда мы разглядывали «пришельцев». Меня часто отзывала, чтобы тоже сфотографировать. И тут, теперь, когда смотрела на нее, я вспомнила, что она все время была такая. С самого их приезда. Будто у нее все время зуб болит. Тогда, в заповеднике, после ее слов - мне показалось, что я виновата, что действительно мешаю ей. И стала вести себя по-другому сначала. Но это ведь ничего не изменило.
По отношениям своих родителей я видела, что мама тоже бывает иногда несправедлива к отцу, но такой у нее характер - она ушла из дома еще в 15 лет и жизнь ее не была легкой. Но все равно - по большому счету, они всегда были заодно. Они часто рассказывали историю своей любви, повторяя, что мы потому такие чудесные дети, что от большой любви родились. Мне казалось, что в любви вот это и есть самое главное - быть заодно. Делить все пополам. А Юля - наоборот, все время старалась показать, что она сама по себе. И мне ее стало даже жалко.
Когда вернулись от Кости, дед торжественно сообщил, что можем завтра ехать. Но встать надо как можно раньше, часа в четыре. Ведь ехать далеко и будет жарко - чем больше проедем по холодку, тем лучше. На этот раз еще решили взять и младшего братика - он любил ездить с дедом на рыбалку. И конечно, никто деду не говорил, что на самом деле будем там делать мы. Он у нас человек старой закалки, поэтому сказали, что снимать будем природу и бабочек.
Утром всех разбудил брат. И выяснилось, что все проспали. И уже почти шесть. Но поскольку все было готово заранее, то собрались довольно быстро и поехали.
И буквально через десять минут - отвалился глушитель. Остановились, подобрали. И выезжали из спящего городка с грохотом и воем - как танк. Так началось наше третье путешествие.
Мы долго ехали, прежде, чем сделали первую остановку. Сначала даже подремали немного. А потом дед говорил, что остановка будет как только мы доедем до какого-то поселка. Вообще-то он нас решил везти на речку Топар, где собирался порыбачить, пока мы будем «фотографировать своих бабочек» - но сказал, что сначала мы должны еще куда-то заехать. В этом был весь мой дед: «Все надо делать комплексно!» И никаких объяснений, конечно. Бывший начальник - он и теперь всегда главный, и надо слушаться. Из-за его характера в доме часто бывала напряженная обстановка - но когда он в хорошем настроении, то бывало даже весело.
Так что ехали и ехали. Ноги и руки уже затекли, хотелось размяться, но он говорил, что недолго еще - главное, найти ему тот, нужный поселок. И в конце концов остановились посреди огромного пространства, у большого водопоя, на перекрестке пустынных дорог, чтобы дать остыть машине, размяться, и поспрашивать дорогу. Оказалось, что дед был здесь так давно, что немного заплутал. Мы все спрашивали - а что за дело у него может быть в этих местах? Но он отмахивался только.
Водопой представлял из себя ряд жестяных желобов, наполненных водой, которую добывали из-под земли. Чабаны приводили сюда стада баранов и верблюдов.
Дед пошел спрашивать о дороге, а мы смотрели на стадо верблюдов, которое привели к водопою. Их было очень много, но чем больше мы их разглядывали, тем заметнее была разница - совсем разные «лица», характеры, повадки. Они шумно плескались в воде, полоскали рты: набирали воду и начинали мотать головой, брызгая во все стороны.
Мы тоже решили умыться - ведь ехать еще, и судя по словам деда, немало. А уже так далеко от дома отъехали, что даже привычных гор на горизонте не видно. Сплошное ровное пространство и огромное небо.
Но вот дед все выяснил и мы поехали дальше. Наконец, доехали до какого-то захудалого пыльного поселка и снова смогли выйти, пока дед улаживал свои дела. Маленькие, скособоченные домики. Вытоптанная баранами земля - они здесь везде. Ни травинки, ни цветочка. Водяная колонка, у которой хотели умыться, не работает… И как они здесь живут? Скорей бы уже ехать дальше. Ведь самое главное для нас - съемки.
Дед наконец вернулся довольный, неся в руках какой-то инструмент. Оказывается, лет двадцать назад, кому-то он здесь одолжил его. И теперь вот приехал забрать. Мы только удивленно переглянулись - вот это и есть дедовское «комплексно». Зато теперь уже - только вперед, к реке. Но тут и нам после долгой дороги потребовалась остановка. Дед нехотя остановился, мол, могли бы и потерпеть, недалеко осталось. Но мы уже не могли. Отошли от дороги в скудные кустики, а перед тем, как вернуться, увидели неподалеку совершенно роскошный пейзаж, подходящий для съемок. Цветущий розовым гребенщик тамарикс, саксаул, какая-то золотая травка… Но поскольку дед не был в курсе, и уже торопил, решили запомнить место, чтобы вернуться - раз недалеко, значит найдем. Приметили столбы для ориентира и внимательно следили за оставшейся дорогой - чтобы не потерять направление.
И вот, наконец, приехали. Чудесное место, поросшее небольшими деревцами. Неширокая и совсем неглубокая речка с прозрачной водой и камышами по берегам. Братик выскочил из машины, подбежал к воде и закричал, что видит большую рыбину. Мы тоже все подошли и действительно - несколько больших рыб плавали совсем рядом, казалось, можно войти в воду и взять их прямо руками. Дед довольно улыбался, предвкушая рыбалку. Ну, а мы решили тотчас же отправиться на съемку - столбы, которые мы приметили, не так уж далеко оказались. Собрали, что нужно - и пошли. До вечера еще оставалось время - и мы не хотели его терять даром. А дед с отцом и братом - решили рыбачить.
Прямо от нашей стоянки шла песчаная дорога. Ноги проваливались в раскаленный песок и даже в обуви было очень горячо. Песок набивался в кеды, солнце пекло и слепило, Юра шел впереди, потом Юля, следом я. И в какой-то момент вдруг подумалось, что даже пусть так тяжело, жара и песок - но я могла бы идти и идти вслед за Юрой, чтобы только это все не кончалось.
А шли мы все дальше, и ориентировались на столбы, но они почему-то не приближались. Временами рядом с дорогой появлялся изгиб речки и мы умывались, чтобы было полегче. Но так и не могли понять - сколько же еще идти, чтобы попасть на то место. И в конце концов, измученные жарой, мы с Юлей, сняв только обувь, прямо в одежде рухнули в воду. Какое же это было наслаждение! Мы плескались, ныряли, и никак не могли выйти, так стало хорошо. И Юра предложил тогда раздеваться совсем, чтобы поснимать наши игры в воде. Мы только еще больше обрадовались. Скинули мокрую одежду и снова в воду. Плескались, ныряли, потом Юля уже устала и вышла на берег, а Юра говорил, что все очень красиво получается, и не могла бы я еще - а я могла. И могла столько, сколько было нужно. Это просто счастье. В конце концов, я даже замерзла. Вышла на берег и мы все стали смеяться, что замерзнуть в такую жару - это надо ухитриться. Конечно, решили уже никуда не идти, было ясно, что с пути мы сбились, и дальнейшие поиски нужных столбов могут кончиться тем, что мы просто заблудимся. Здесь ведь не горы - никаких ориентиров нет. Дорога и река петляют, как им вздумается. Тем более, уже вечереет и наши рыбаки, наверное, волнуются.
Жара стала меньше, и обратно мы уже шли легче. Решили, что все остальное наснимаем завтра, целый день впереди.
Вернулись и сразу же дед нас всех загрузил работой - первый улов нужно было чистить, варить уху, готовить ужин. Мужчины занялись костром, а мы с Юлей принялись чистить рыбу, устроившись на берегу. После всех наших пустынных мытарств и дружного купания, казалось, что Юля, наконец, оттаяла, мы шутили, подбадривали друг друга, когда большие рыбины норовили выскользнуть, отбивались от полчищ комаров, которые вдруг в огромном количестве стали кружить над нами, стоило только солнцу опуститься. Наконец, управившись, отдали все дальнейшее в руки деда - он шаманил над кастрюлей только сам. И сели у костра, где дым спасал от комаров, уже искусавших нас сплошь.
Ужин был торжественный. Дед сиял, гордый, что вот - привез нас в такие места. Рассказывал о других своих приключениях. И всем, кроме братика, конечно, щедро наливал свой особый хмельной и довольно крепкий настой, который готовил сам. Я считалась уже достаточно взрослой, чтобы попробовать. Дед со значением рассказывал о рецепте: чего там только не было, а мы пили и морщились, потому что запах у этого зелья был весьма странный и мне казалось, что оно пахнет жженой резиной.
На ночь разместились на большом брезентовом тенте - на одну половину легли, а второй накрылись. С одной стороны папа с братиком, с другой мы втроем, одну руку Юра подложил под голову Юле, вторую мне. Только дед соорудил себе отдельное ложе у костра. Спали после всего этого длинного дня, как убитые.
А утром снова разделились - дед повел свою команду на «рыбное место», которое разведал еще вчера, а мы собирались на съемку.
Я стояла у машины, когда Юра подошел и сказал, что у него ко мне есть небольшая просьба, если я, конечно, не возражаю. Я не возражала - да что угодно.
- Понимаешь, мы же снимаем красивые фотографии, не могла бы ты немного состричь там, внизу, волосики, чтобы аккуратнее смотрелось? Там такой лишний завиток…
- Ну да, конечно! Сейчас, попробую, - ответила я и полезла в машину, чтобы спокойно это сделать. Никогда раньше я не думала о том, чтобы там что-то состричь. Только как учила мама, сбривала лишние волоски по бокам, чтобы в купальнике смотрелось аккуратно. Еще давным-давно, в пионерлагере, кто-то из девочек признавался, что пробовали удалить первые волосы, которые только появлялись, и что это очень больно. И все восприняли тогда - что такая уж у нас, девочек, судьба теперь: жить с этим. И когда ходили в баню - у всех женщин в этом месте были волосы, у кого больше, у кого меньше.
Я и не обращала особого внимания на это. Как уж есть. Теперь же оказалось, что там что-то лишнее. Что ж - конечно, ведь ему, как художнику, виднее. У Юли было не много там волос, но я думала, что это они так и растут - все мы разные. Это теперь кажется странным терпеть лишнюю растительность, и избавляться от нее - обычное дело. Это теперь я вижу на первых фотографиях, как слишком много их было и понимаю, что, чем их больше, тем они больше создают нежелательный акцент. Это теперь я понимаю, что имел в виду Юра, когда просил подстричь лишнее. А тогда…
Я разделась и попыталась сделать то, о чем он попросил. Не очень-то это просто оказалось. Во-первых, толком ничего не видно, во-вторых, неудобно. И так и этак я вертелась, чтобы увидеть тот «лишний завиток», я же не знаю - какой именно. Вспомнила, как мама, провожая еще в первый поход, мимоходом сказала, мол, ты снимайся, конечно, но так, аккуратно, чтобы не было особо видно, ну, там, внизу… Я тогда даже значения не придала - ну глупо же, я же буду раздета целиком, как же я буду следить за тем, видно или не видно? И что видно-то? Теперь я, ворочаясь в машине, злилась уже на эти «завитки» - мне и самой-то там ничего не видно… Подумала, что надо было поточнее спросить. А еще лучше было бы, чтобы показал. В конце концов, наугад что-то отстригла и тихонько позвала Юру, чтобы он посмотрел - так ли все я сделала. Он кивнул: да-да, все нормально. Ну и ладно. Теперь можно идти.
Мы не стали даже пытаться найти вчерашнее место - прекрасных пейзажей вокруг хоть отбавляй. Единственное, что решили - это держаться поближе к реке, чтобы спасаться от жары.
То и дело мы встречали пустынных обитателей - ящериц, маленьких безобидных змеек. Я брала их в руки, или сажала их на себя - как какая-то аборигенка, и вспоминала сказку про Маугли, где все обитатели джунглей говорили друг другу: «Мы с тобой одной крови - ты и я!»
Так же казались родными и горячие пески, и пучки полусухой травы, и шары перекати-поля, которые носило ветром вокруг… И Юля тоже уже казалась сестрой - которой мне всегда не хватало… Но самым родным был он, добрый и солнечный человек, появившийся вдруг у нас, и так поменявший привычную жизнь… Уже сколько дней все это длится - совсем другая жизнь, эх, подольше бы так… Вспоминался первый поход, гроза, арча, лошади, потом заповедник - снежные шапки пиков, огромные ели, малина, теперь вот пустыня - все вокруг совсем другое…
И то, что это было не как обычно - выезд куда-то «на природу», с пикником, или купаться на озеро - а особое действо, когда внимательно смотришь вокруг, чтобы найти новое красивое место, и съемка, когда ты даже и не думаешь, что тебя фотографируют, не позируешь, а просто живешь - будто так вот всегда, здесь, среди этих трав… И казалось, что даже ящерки это чувствуют и не боятся, спокойно идут на руки…
Но вот уже и вечер. Дед хвастается большим уловом и предупреждает, что завтра рано поедем обратно - чтобы это все не пропало. Нам с Юлей опять выпало чистить рыбу на ужин, и снова нас жрут комары. Мне это было даже странно, ведь вообще-то меня комары всю жизнь игнорировали, но эти нападали нещадно. Юра вдруг вспомнил, что в рюкзаке должна быть мазь от комаров и дал нам, стало немного легче, но пока не вернулись к костру, над нами гудело целое облако. Перед сном стали еще мазаться, а дед сказал, что эти мази все - фигня, вот у него шикарное средство, с эвкалиптом, и так уж и быть, он нам разрешить тоже им попользоваться. Его-то вот не кусают. Мы потом, когда посмотрели, как дед экипируется ко сну - поняли, что его просто некуда укусить комарам, даже на голову он одел целое сооружение из шапки и сетки, и спокойно уснул. А мы под своим тентом уже поняли, что зря смыли мазь дедовским средством. Накрывшись с головой - мы слышали гул, нарастающий волнами, и среди этого вдруг тонкий писк очередного кровососа, пробравшегося под тент. Поскольку руки Юра благородно подложил нам под головы, то сначала мы отмахивались и за себя, и за него:
- Ой, скорее, слева, бейте! Теперь справа… Ой, ударьте по лбу кто-нибудь! - и мы послушно хлопали, по щекам, по лбу…
Но долго это не продлилось. И как мы только спали прошлую ночь? Наверно, дедовское зелье, которым он нас поил, отпугивало и комаров своим ароматом. Жаль, что оно кончилось вчера - шутили мы дружно, и продолжали отбиваться.
В конце концов, Юра и Юля даже вылезли из-под тента и долго сидели у костра, спасаясь в дыму.
продолжение