Власть и гениальность (рема)
Эта заметка - прямое продолжение темы Власть и гениальность.
Последнее время навалилось невероятное количество дел, так что едва могу урвать время для того, чтобы записать обещанное продолжение.
Итак.
Если один человек связан узами послушания, то он оказывается в какой-то степени защищенным от помыслов, исходящих от Бессознательного. Его бесполезно подвигать на какое-то дело, идущее вразрез с его послушанием. Для того, чтобы полноценно регулировать его поведение, "муза" должна вначале освободить его от ига послушания. И это резко сужает Бессознательному поле для маневра, делает его действия в какой-то мере предсказуемыми. А ведь главным козырем Бессознательного является вовсе не сила, а интеллектуальное превосходство. Пока мы в теле, духи предпочитают манипулировать нами, чем тупо давить на нас, потому что свободную волю человека не так-то легко связать внешним давлением. Лучший способ добиться от человека нужного поведения - это сформировать у него убеждение, что он сам решить действовать таким-то образом, в своих собственных интересах. И вот, в результате послушание парадоксальным образом усиливает сознание послушника, канализируют все уловки духов вокруг одной-единственной темы: собственно темы послушания.
Тем более значительно послушание повышает духовный статус того человека, в послушании которого находятся другие люди, или хотя бы один человек. Ведь регулировать поведение этого человека страшно заманчиво! Влиять на него означает влиять через него сразу на всех его послушников. Таким образом, человек, оказавшийся на вершинах лестницы Власти априори является излюбленной мишенью воздействия духов и гениев. И вот на эту "вывернутую" логику я прошу обратить внимание читателя!
Вовсе не в том дело, будто гении и духовно одаренные люди легче прорываются к вершинам Власти! Как это ни странно, опираясь на эту теорию можно заключить, что гению очень и очень трудно пробиться к этим вершинам.
Напротив, чем выше статус человека во Власти, тем более лакомой мишенью для духов/гениев/муз становится данный человек. И мне даже думается, что специфическое "опьянение" Властью объясняется ни чем иным, как тем специфическим духовным механизмом, который я сейчас описываю.
До сих пор я всегда намеренно строил свою теорию Бессознательного таким образом, что её можно было истолковывать двояко. Человек, верящий в объективное существование духовного мира, мог понимать мои слова о духах буквально - а материалист мог видеть в них не более чем удачную метафору, довольно метко описывающую происходящее в психике человека и неплохо охватывающую всю совокупность наблюдаемых фактов.
Да и автором этой "метафоры" являюсь вовсе не я. Её пустили в оборот древние греки, подхватили римляне, а популяризировали европейские гении эпохи Возрождения. При этом древние греки были язычниками, они говорили о музах и гениях буквально, а не в переносном смысле, считая их независимыми от нас сущностями, которые лишь посещают человека, касаются его сердца в известные моменты, например, в моменты творческого подъема. А христиане эпохи Возрождения использовали их слова всего лишь как метафору психического. Таким образом, мне даже не понадобилось ничего изобретать для моей теории Бессознательного, я просто спокойно опёрся на этот грандиозный многовековой пласт европейской культуры и воспользовался этим сокровищем.
Но вот наступает решительный момент, когда "моя" метафора должна наконец вылететь из родительского гнезда Эпохи Возрождения и вернуться к своим античным истокам. Теперь мы вынуждены настаивать на буквальном толковании слов Древних. Пока мы будем продолжать считать Бессознательное всего лишь одним из аспектов индивидуальной психической жизни человека, нам не удастся подобраться к психологии Власти. Потому что Власть - как мы теперь знаем - это не один человек, а группа людей. Разве что идея "коллективного бессознательного" теперь становится последним прибежищем материалиста.
Уже наблюдая за проявлениями гениальности в индивидуальной психике, я замечал, что гений может занимать в отношении сознательного "я" человека две принципиально разные позиции (впрочем, там есть континуум, плавный переход от одного к другому). Человек может становиться служителем муз, а может, напротив, помыкать музой. Естественно, второе случается чрезвычайно редко, и как раз в таких случаях человека чаще всего именуют "гением".
Не мною придумана технология, используя которую всякий человек может хотя бы слегка прикоснуться к гениальности. Для этого надо просто довериться помыслам, ослабить внутреннюю цензуру, позволить музе немного порулить. Используя этот нехитрый приём, можно сходу выдать какой-нибудь креатив. Правда, качества такого креатива чаще всего оставляют желать лучшего, но судя по всему, в массовой культуре (в рекламе, например) миллионы людей именно таким способом зарабатывают свои деньги. Муза достаточно скупа на креатив, и не так уж охотно делится им со всяким встречным и поперечным, кто решил поохотиться подобным образом.
Настоящее творчество требует сочетания доверчивости к помыслам со строгой их цензурой. Пушкин записывал далеко не все стихи, которые приходили ему в голову. Он требовал от своей музы серьезной работы и глубоко презирал халтуру. Если обычный человек будет столь же придирчивым, он напишет за свою жизнь очень и очень немногое. Впрочем, даже всего лишь один, но качественный стих - это уже очень много. Те, кого мы именуем "гениями" - это избранники муз, по какой-то причине ставшие их излюбленной мишенью. Человек отмахивается от музы как от назойливой мухи до тех пор, пока она не предложит ему что-то по-настоящему стоящее. И пишет он лишь тогда, когда его гению удается поразить его самого по-настоящему, до глубины души.
Вполне ожидаемо, что гениальность наша зависит не только от нас, иначе все мы захотели бы стать гениями. Каждый может прикоснуться к гениальности, но только ставши служителем муз. И далеко не каждому муза сама готова услужить.
Так вот, получается так, что достаточно высокое положение человека во Власти, как ни крути, делает его объективно привлекательным для духов. Это и есть "опьянение властью" - специфическое духовное состояние, которое по-видимому для многих людей Власти является самоцелью, независимой от тех практических выгод, которые Власть предоставляет в материальном мире.
Если выражаться очень кратко, высокое положение во Власти повышает духовный статус человека. Наблюдая этот феномен извне, мы склонны путать местами причину и следствие и думать, будто высокий духовный статус человека обеспечивает ему высокое положение во Власти. Материалистическое представление о музах как "частях" индивидуальной психики человека допускает лишь этот последний вариант. И я не буду здесь категоричен. Такая логика тоже возможна, только вот она не является основной, и в первом приближении ею можно просто пренебречь.
Естественно развивая эту тему, нам предстоит теперь осознать связь между размером и древностью Власти и её весом в духовном мире. И сделать вывод о том, в каком направлении христианство должно было повлиять на эволюцию Власти в Европе. Здесь центральный узел всей моей историософии.
Если быть очень кратким (время поджимает), христианство создало в Европе нестерпимую (для муз) атмосферу, единственным выходом из которой оказалось формирование Власти нового типа, Власти чрезвычайно большой количественно и древней по времени своего существования. И здесь мы естественным образом возвращаемся к циклу "История христианского мира".
Ждите продолжения!
Последнее время навалилось невероятное количество дел, так что едва могу урвать время для того, чтобы записать обещанное продолжение.
Итак.
Если один человек связан узами послушания, то он оказывается в какой-то степени защищенным от помыслов, исходящих от Бессознательного. Его бесполезно подвигать на какое-то дело, идущее вразрез с его послушанием. Для того, чтобы полноценно регулировать его поведение, "муза" должна вначале освободить его от ига послушания. И это резко сужает Бессознательному поле для маневра, делает его действия в какой-то мере предсказуемыми. А ведь главным козырем Бессознательного является вовсе не сила, а интеллектуальное превосходство. Пока мы в теле, духи предпочитают манипулировать нами, чем тупо давить на нас, потому что свободную волю человека не так-то легко связать внешним давлением. Лучший способ добиться от человека нужного поведения - это сформировать у него убеждение, что он сам решить действовать таким-то образом, в своих собственных интересах. И вот, в результате послушание парадоксальным образом усиливает сознание послушника, канализируют все уловки духов вокруг одной-единственной темы: собственно темы послушания.
Тем более значительно послушание повышает духовный статус того человека, в послушании которого находятся другие люди, или хотя бы один человек. Ведь регулировать поведение этого человека страшно заманчиво! Влиять на него означает влиять через него сразу на всех его послушников. Таким образом, человек, оказавшийся на вершинах лестницы Власти априори является излюбленной мишенью воздействия духов и гениев. И вот на эту "вывернутую" логику я прошу обратить внимание читателя!
Вовсе не в том дело, будто гении и духовно одаренные люди легче прорываются к вершинам Власти! Как это ни странно, опираясь на эту теорию можно заключить, что гению очень и очень трудно пробиться к этим вершинам.
Напротив, чем выше статус человека во Власти, тем более лакомой мишенью для духов/гениев/муз становится данный человек. И мне даже думается, что специфическое "опьянение" Властью объясняется ни чем иным, как тем специфическим духовным механизмом, который я сейчас описываю.
До сих пор я всегда намеренно строил свою теорию Бессознательного таким образом, что её можно было истолковывать двояко. Человек, верящий в объективное существование духовного мира, мог понимать мои слова о духах буквально - а материалист мог видеть в них не более чем удачную метафору, довольно метко описывающую происходящее в психике человека и неплохо охватывающую всю совокупность наблюдаемых фактов.
Да и автором этой "метафоры" являюсь вовсе не я. Её пустили в оборот древние греки, подхватили римляне, а популяризировали европейские гении эпохи Возрождения. При этом древние греки были язычниками, они говорили о музах и гениях буквально, а не в переносном смысле, считая их независимыми от нас сущностями, которые лишь посещают человека, касаются его сердца в известные моменты, например, в моменты творческого подъема. А христиане эпохи Возрождения использовали их слова всего лишь как метафору психического. Таким образом, мне даже не понадобилось ничего изобретать для моей теории Бессознательного, я просто спокойно опёрся на этот грандиозный многовековой пласт европейской культуры и воспользовался этим сокровищем.
Но вот наступает решительный момент, когда "моя" метафора должна наконец вылететь из родительского гнезда Эпохи Возрождения и вернуться к своим античным истокам. Теперь мы вынуждены настаивать на буквальном толковании слов Древних. Пока мы будем продолжать считать Бессознательное всего лишь одним из аспектов индивидуальной психической жизни человека, нам не удастся подобраться к психологии Власти. Потому что Власть - как мы теперь знаем - это не один человек, а группа людей. Разве что идея "коллективного бессознательного" теперь становится последним прибежищем материалиста.
Уже наблюдая за проявлениями гениальности в индивидуальной психике, я замечал, что гений может занимать в отношении сознательного "я" человека две принципиально разные позиции (впрочем, там есть континуум, плавный переход от одного к другому). Человек может становиться служителем муз, а может, напротив, помыкать музой. Естественно, второе случается чрезвычайно редко, и как раз в таких случаях человека чаще всего именуют "гением".
Не мною придумана технология, используя которую всякий человек может хотя бы слегка прикоснуться к гениальности. Для этого надо просто довериться помыслам, ослабить внутреннюю цензуру, позволить музе немного порулить. Используя этот нехитрый приём, можно сходу выдать какой-нибудь креатив. Правда, качества такого креатива чаще всего оставляют желать лучшего, но судя по всему, в массовой культуре (в рекламе, например) миллионы людей именно таким способом зарабатывают свои деньги. Муза достаточно скупа на креатив, и не так уж охотно делится им со всяким встречным и поперечным, кто решил поохотиться подобным образом.
Настоящее творчество требует сочетания доверчивости к помыслам со строгой их цензурой. Пушкин записывал далеко не все стихи, которые приходили ему в голову. Он требовал от своей музы серьезной работы и глубоко презирал халтуру. Если обычный человек будет столь же придирчивым, он напишет за свою жизнь очень и очень немногое. Впрочем, даже всего лишь один, но качественный стих - это уже очень много. Те, кого мы именуем "гениями" - это избранники муз, по какой-то причине ставшие их излюбленной мишенью. Человек отмахивается от музы как от назойливой мухи до тех пор, пока она не предложит ему что-то по-настоящему стоящее. И пишет он лишь тогда, когда его гению удается поразить его самого по-настоящему, до глубины души.
Вполне ожидаемо, что гениальность наша зависит не только от нас, иначе все мы захотели бы стать гениями. Каждый может прикоснуться к гениальности, но только ставши служителем муз. И далеко не каждому муза сама готова услужить.
Так вот, получается так, что достаточно высокое положение человека во Власти, как ни крути, делает его объективно привлекательным для духов. Это и есть "опьянение властью" - специфическое духовное состояние, которое по-видимому для многих людей Власти является самоцелью, независимой от тех практических выгод, которые Власть предоставляет в материальном мире.
Если выражаться очень кратко, высокое положение во Власти повышает духовный статус человека. Наблюдая этот феномен извне, мы склонны путать местами причину и следствие и думать, будто высокий духовный статус человека обеспечивает ему высокое положение во Власти. Материалистическое представление о музах как "частях" индивидуальной психики человека допускает лишь этот последний вариант. И я не буду здесь категоричен. Такая логика тоже возможна, только вот она не является основной, и в первом приближении ею можно просто пренебречь.
Естественно развивая эту тему, нам предстоит теперь осознать связь между размером и древностью Власти и её весом в духовном мире. И сделать вывод о том, в каком направлении христианство должно было повлиять на эволюцию Власти в Европе. Здесь центральный узел всей моей историософии.
Если быть очень кратким (время поджимает), христианство создало в Европе нестерпимую (для муз) атмосферу, единственным выходом из которой оказалось формирование Власти нового типа, Власти чрезвычайно большой количественно и древней по времени своего существования. И здесь мы естественным образом возвращаемся к циклу "История христианского мира".
Ждите продолжения!