Глупый пингвин робко прячется, или Ударим политкорректностью по всему, что еще не повалили (часть 1)
Не так давно в этом журнале речь в очередной раз зашла о прогрессе прогрессизма, его ходе и результатах. Тема эта важная, потому что прогресс - это наше все, отчего я неустанно свидетельствую о его семи- и более-мильных шагах (последние новости - тут, тут, и здес ссь)
Казалось бы, отчего существует такая массовая тяга к тому, чтобы видеть смысл своей, а главное и чужих жизней в достижении прогресса? В вИдении мира через призму прогресса есть немало «белых пятен», которые не могут быть заполнены. Кроме того, у этой идеи есть немало очевидных недостатков, если судить об ней по ее плодам. Прогрессизм хвалит себя за неустанную заботу о человеке, особенно человеке угнетенном, лишенном свободы, маргинала, за борьбу против организаций, представляющих интересы бесчеловечных идей (например, веры в Бога), которым место в темном прошлом, но не в светлом будущем. Однако если посмотреть на результаты, то становится очевидно, что раз за разом прогрессизм принимает сторону лишь некоторых маргинальных групп и защищает только те их интересы, которые прогрессисты считают достаточно прогрессивными.
В таких случая прогресс нередко находится в конфликте с декларируемой идеей защиты подавленного несправедливостями жизни человека. В таких случаях защита прогрессивного образа жизни неизменно торжествует над защитой обездоленных. Например, прогрессисты говорят, что они борются за права и облегчение доли беженцев против всяких бесчеловечных консерваторов. Однако же расселение четверти всех мигрантов в США осуществляется с помощью Католической церкви, на которую прогрессисты постоянно подают в суд в том числе и за работу с мигрантами, поскольку помощь последним не включает контрацепцию и аборты. За то же самое плюс за отсутствие оплаты контрацепции и абортов для своих работников (что положено по новому закону), достается также католическим больницам и организациям, заботящимся о больных и стариках. Каким образом обездоленные выиграют от того, что указанная деятельность сократится?
То же относится к образованию. Качества школьного образования в больших городах США оставляет желать лучшего. Для людей обеспеченных, включая таких радетелей за прогресс, как президенты Клинтон и Обама, проблема решается с помощью дорогих частных школ. Детям менее преуспевших в жизни граждан нередко помогают католические школы, дающие сравнимое с общественными школами образование при значительно лучшей дисциплине, которая является одним из главных проблем общественных школ. Но католическое и в целом христианское образование является одной из мишеней прогрессистов. Прогрессистам не нравится также все еще имеющаяся в Америке возможность давать детям домашнее образование вместо 1-8х классов школы (сдача экзаменов по утвержденной штатом программе при этом обязательна, бездельничать нельзя). Решительные прогрессисты призывают также к тому, чтобы не признавать дипломы, выданные христианскими высшими учебными заведениями. Каким образом это поможет в жизни всем тем мигрантам, их детям и прочем обездоленным?
Им это, разумеется, не поможет, но это прекрасно помогает осуществлять контроль за образованием. Если дошколят начинать воспитывать в духе прогрессизма, а завершать создание нового человека в колледже, то прогрессизм будет торжествовать уже потому, что ничему другому детей не научили. Противниками его будут только те, кто вырос в неблагополучных районах, до которых прогрессизм еще не добрался, а также те, кто является неизбежным браком системы образования.
По этой причине контроль за образованием является одной из ключевых задач борьбы за прогресс во всем мире. Причем речь идет о контроле весьма тотальном, нисколько не придерживающемся декларируемых целей вроде «Мне ненавистны ваши убеждения, но я готов отдать жизнь за ваше право высказывать их» (не имеет значения, что это псевдо-Вольтер, поскольку идея формально принята и цитата растиражирована всеми людьми доброй воли). Но как и другие попытки тотального контроля, прогрессивный контроль образования приводит к конфликту между создаваемым этой системой мировоззрением и жизнью. Несколько месяцев назад эта неприглядная правда проявилась в весьма любопытной форме.
В принципе, университетская среда уже давно враждебна всему тому, что не укладывается в нормативы поведения и высказываемых мнений, установленные прогрессизмом, который называется политкорректностью, так что ничего удивительного в том нет. По этой причине студенты и преподаватели нередко протестуют (и успешно) против приглашений выступить на кампусе* лицам, имеющим неподобающие, по мнению университетской публики, взгляды. По этой же причине взгляд на мир, представленный в различных гуманитарных курсах, соответствует либеральному, прогрессистскому мировоззрению. Повторю, что ничего странного в этом нет. Но у этого есть неудобный побочный эффект.
Не весь мир - академия. Даже в наше время, когда высшее образование в среднем все больше становится заменой образованию школьному, а учреждения высшего образования размножаются, как кишечная палочка в добром питательном растворе, большинство людей его не имеют и живут своей жизнью, весьма отличной от университетской. Отличие образа жизни и мнений между академической публикой и «народом»** настолько велико, что студенту может быть неловко в окружении les muzhiks. Более того, студенту неловко даже в окружении идей, которые он считает хотя бы относящимися к вышеупомянутым мужикам. Типичный, некий «усредненный» студент не хочет слышать то, что он/она считает подрывом устоев (осуждение абортов или однополых семей, поддержку кандидатуры Трампа, несогласие с популярной идеей о том, что значительное число, если даже не большинство студентов-мужчин насилуют студенток-женщин при первой возможности и т.п.) даже от своих одноклассников.
Для осуществления этого желания недавно был найден интересный способ - создание на кампусах высших учебных заведений «безопасных зон». Понятие это намеренно расплывчатое, но в общем и целом термин этот означает такое окружение, в котором нельзя огорчать одноклассников дискуссиями, скажем, о вреде абортов или существования расизма среди чернокожих. По мнению сторонников этой меры, необходимость «зон безопасности» связана с тем, что студенты чувствуют себя как бы под обстрелом множества мнений, противоречащих тому, что им близко и дорого.
Во многих случаях студенты и преподаватели, стоящие за ними, желают распространить режим «безопасной зоны» на весь кампус. Нередко это удается, и тогда университеты выделяют небольшую часть кампуса для создания «зоны свободы слова». В этой зоне и только в ней можно стоять с любыми плакатами, раздавать листовки, вести «неприятные» разговоры. Следует отметить, что не все в равной мере послушны гончарному кругу социальных демиургов, и некоторое сопротивление все же наблюдается. Поскольку оно опирается на какую-никакую конституцию и общественные традиции, его не так просто преодолеть. Но сила солому ломит, и политкорректное американское высшее образование переходит ко все более тираническому контролю над словом в своих стенах.
Чтобы не быть голословным, выложу сейчас несколько ссылок, которыми осуждение этого вопроса далеко не ограничивается; высказанное мной основано не только на этих публикациях, но на дискуссии в целом. Пик ее пришелся на весну этого года. Это статья в «Нью-Йорк Таймс» с критическим взглядом на пожелания активистов в отношении «безопасных зон». Это письма с комментариями к предыдущей статье в той же газете.
Это различные объявления сторонников «безопасного пространства» и информация о подобных программах в разных учебных заведениях. Эти три (1, 2, 3) сконцентрированы на ЛГБТ (их я нашел на интернете в первую очередь). А это карта зон в Университете Браун, которые считаются ее составителями опасными или, напротив, безопасными для расовых меньшинств. Несмотря на представленную специфику, в целом понятие «безопасного пространства» распространяется на все вопросы и на всех студентов. Как я уже отмечал, нежелательные, беспокоящие разговоры включают тему абортов, изнасилований на кампусе и вообще всего, что чувствительные студенты сочтут беспокоящим их.
Здесь неплохой общий обзор истории и состояния этой проблемы. Из этой и других приведенных выше ссылок видно, что с требованием создания «безопасных зон» студенческие активисты перегнули палку настолько, что не все прогрессисты это одобрили. Однако нельзя сказать, что пожелания сторонников запрета свободы слова на кампусе (а именно в этом состоит смысл создания «пространства безопасности») идут вразрез с общим умонастроением прогрессистов. Просто молодежь иногда оказывается прямодушнее, чем их наставники, и открыто объявляет о том, о чем умудренные прогрессисты говорят вполголоса.
Борьба за «пространство безопасности» стала действительно массовой. В нее включились активисты из знаменитых университетов и маленьких, малоизвестных или вовсе неизвестных колледжей. Наши туденты на главном кампусе*** тоже не подкачали, выйдя на демонстрацию за «зоны безопасности». Я там, естественно не был, но в целом студенческие демонстрации у нас выглядят вот так.
Эта демонстрация случилась в ноябре 2015 года. Тогда было популярно выступать за обнуление студенческих долгов (потому что высшее образование есть по мнению протестующих фундаментальное право человека) и за увеличение минимальной зарплаты для всех, кто работает на кампусе (потому что прогрессисты всегда заботятся об обездоленных и угнетенных). Сфотографировал я ее случайно, возвращаясь откуда-то по одной из главной улиц, которая пересекает наш главный кампус.
Впереди идут застрельщики и барабанщики.
Потом немногочисленные народные массы. Заметим, что тетка в белом свитере с эмблемой на левом рукаве - угнетательница народных масс, т.е. охраняющая шествие полиция.
Иные даже и с красными флагами.
Замыкают шествие свободные женщины Востока…
…а уж за ними едут угнетатели, показывая, кто здесь главный.
Тут в тему будет фото плаката за Берни Сандерса, вывешенный на ограждении путепровода над дорогой, по которой я в церковь езжу. Собственно, на ходу и было снято. Демонстрация, показанная выше, по природе своей сандерсианская. Но выглядят они все одинаково, отчего я эти фото и показываю.
О том, что требования о создании «пространства безопасности», которые могут (и должны) казаться абсурдными, неразрывно связаны с фундаментальной прогрессистской идеей политкорректности пишет в свoей статьe известная здешняя мыслительница по имени Камилла Палья. (Ее я некогда упоминал в одной из заметок.) Но речь об этой статье пойдет во второй части. Надеюсь в выходные закончить ее и выложить в понедельник.
* Слово уже, вроде бы, прочно вошло в русский язык, но все же укажем, что означает оно университетский/институтский городок, территорию университета/института/колледжа, и даже обособленную территорию учреждения/компании.
** Название весьма условно. В данном случае речь идет о всех тех, кто не был в полной мере вылеплен руками доморощенных наших социальных демиургом. Даже многие вполне себе отягощенные дипломами люди могут считаться народом, если они не хранят верность идеалам, внушенных им высшей школой на курсах вроде «Бог, Секс, Шоколад: Желание и Духовный Путь», «ГаГа - значит Гага: Пол, Гендер и Идентичность», «Феминистская Критика Христианства» (все курсы вполне реальны и читаются в хороших университетах).
*** У нас так организован университет, что все, относящееся к медицине, административно и географически отделено от всего остального. Поэтому на нашем медицинском кампусе нет студентов младших курсов, которые обычно и являются субстратом революционного брожения.
Казалось бы, отчего существует такая массовая тяга к тому, чтобы видеть смысл своей, а главное и чужих жизней в достижении прогресса? В вИдении мира через призму прогресса есть немало «белых пятен», которые не могут быть заполнены. Кроме того, у этой идеи есть немало очевидных недостатков, если судить об ней по ее плодам. Прогрессизм хвалит себя за неустанную заботу о человеке, особенно человеке угнетенном, лишенном свободы, маргинала, за борьбу против организаций, представляющих интересы бесчеловечных идей (например, веры в Бога), которым место в темном прошлом, но не в светлом будущем. Однако если посмотреть на результаты, то становится очевидно, что раз за разом прогрессизм принимает сторону лишь некоторых маргинальных групп и защищает только те их интересы, которые прогрессисты считают достаточно прогрессивными.
В таких случая прогресс нередко находится в конфликте с декларируемой идеей защиты подавленного несправедливостями жизни человека. В таких случаях защита прогрессивного образа жизни неизменно торжествует над защитой обездоленных. Например, прогрессисты говорят, что они борются за права и облегчение доли беженцев против всяких бесчеловечных консерваторов. Однако же расселение четверти всех мигрантов в США осуществляется с помощью Католической церкви, на которую прогрессисты постоянно подают в суд в том числе и за работу с мигрантами, поскольку помощь последним не включает контрацепцию и аборты. За то же самое плюс за отсутствие оплаты контрацепции и абортов для своих работников (что положено по новому закону), достается также католическим больницам и организациям, заботящимся о больных и стариках. Каким образом обездоленные выиграют от того, что указанная деятельность сократится?
То же относится к образованию. Качества школьного образования в больших городах США оставляет желать лучшего. Для людей обеспеченных, включая таких радетелей за прогресс, как президенты Клинтон и Обама, проблема решается с помощью дорогих частных школ. Детям менее преуспевших в жизни граждан нередко помогают католические школы, дающие сравнимое с общественными школами образование при значительно лучшей дисциплине, которая является одним из главных проблем общественных школ. Но католическое и в целом христианское образование является одной из мишеней прогрессистов. Прогрессистам не нравится также все еще имеющаяся в Америке возможность давать детям домашнее образование вместо 1-8х классов школы (сдача экзаменов по утвержденной штатом программе при этом обязательна, бездельничать нельзя). Решительные прогрессисты призывают также к тому, чтобы не признавать дипломы, выданные христианскими высшими учебными заведениями. Каким образом это поможет в жизни всем тем мигрантам, их детям и прочем обездоленным?
Им это, разумеется, не поможет, но это прекрасно помогает осуществлять контроль за образованием. Если дошколят начинать воспитывать в духе прогрессизма, а завершать создание нового человека в колледже, то прогрессизм будет торжествовать уже потому, что ничему другому детей не научили. Противниками его будут только те, кто вырос в неблагополучных районах, до которых прогрессизм еще не добрался, а также те, кто является неизбежным браком системы образования.
По этой причине контроль за образованием является одной из ключевых задач борьбы за прогресс во всем мире. Причем речь идет о контроле весьма тотальном, нисколько не придерживающемся декларируемых целей вроде «Мне ненавистны ваши убеждения, но я готов отдать жизнь за ваше право высказывать их» (не имеет значения, что это псевдо-Вольтер, поскольку идея формально принята и цитата растиражирована всеми людьми доброй воли). Но как и другие попытки тотального контроля, прогрессивный контроль образования приводит к конфликту между создаваемым этой системой мировоззрением и жизнью. Несколько месяцев назад эта неприглядная правда проявилась в весьма любопытной форме.
В принципе, университетская среда уже давно враждебна всему тому, что не укладывается в нормативы поведения и высказываемых мнений, установленные прогрессизмом, который называется политкорректностью, так что ничего удивительного в том нет. По этой причине студенты и преподаватели нередко протестуют (и успешно) против приглашений выступить на кампусе* лицам, имеющим неподобающие, по мнению университетской публики, взгляды. По этой же причине взгляд на мир, представленный в различных гуманитарных курсах, соответствует либеральному, прогрессистскому мировоззрению. Повторю, что ничего странного в этом нет. Но у этого есть неудобный побочный эффект.
Не весь мир - академия. Даже в наше время, когда высшее образование в среднем все больше становится заменой образованию школьному, а учреждения высшего образования размножаются, как кишечная палочка в добром питательном растворе, большинство людей его не имеют и живут своей жизнью, весьма отличной от университетской. Отличие образа жизни и мнений между академической публикой и «народом»** настолько велико, что студенту может быть неловко в окружении les muzhiks. Более того, студенту неловко даже в окружении идей, которые он считает хотя бы относящимися к вышеупомянутым мужикам. Типичный, некий «усредненный» студент не хочет слышать то, что он/она считает подрывом устоев (осуждение абортов или однополых семей, поддержку кандидатуры Трампа, несогласие с популярной идеей о том, что значительное число, если даже не большинство студентов-мужчин насилуют студенток-женщин при первой возможности и т.п.) даже от своих одноклассников.
Для осуществления этого желания недавно был найден интересный способ - создание на кампусах высших учебных заведений «безопасных зон». Понятие это намеренно расплывчатое, но в общем и целом термин этот означает такое окружение, в котором нельзя огорчать одноклассников дискуссиями, скажем, о вреде абортов или существования расизма среди чернокожих. По мнению сторонников этой меры, необходимость «зон безопасности» связана с тем, что студенты чувствуют себя как бы под обстрелом множества мнений, противоречащих тому, что им близко и дорого.
Во многих случаях студенты и преподаватели, стоящие за ними, желают распространить режим «безопасной зоны» на весь кампус. Нередко это удается, и тогда университеты выделяют небольшую часть кампуса для создания «зоны свободы слова». В этой зоне и только в ней можно стоять с любыми плакатами, раздавать листовки, вести «неприятные» разговоры. Следует отметить, что не все в равной мере послушны гончарному кругу социальных демиургов, и некоторое сопротивление все же наблюдается. Поскольку оно опирается на какую-никакую конституцию и общественные традиции, его не так просто преодолеть. Но сила солому ломит, и политкорректное американское высшее образование переходит ко все более тираническому контролю над словом в своих стенах.
Чтобы не быть голословным, выложу сейчас несколько ссылок, которыми осуждение этого вопроса далеко не ограничивается; высказанное мной основано не только на этих публикациях, но на дискуссии в целом. Пик ее пришелся на весну этого года. Это статья в «Нью-Йорк Таймс» с критическим взглядом на пожелания активистов в отношении «безопасных зон». Это письма с комментариями к предыдущей статье в той же газете.
Это различные объявления сторонников «безопасного пространства» и информация о подобных программах в разных учебных заведениях. Эти три (1, 2, 3) сконцентрированы на ЛГБТ (их я нашел на интернете в первую очередь). А это карта зон в Университете Браун, которые считаются ее составителями опасными или, напротив, безопасными для расовых меньшинств. Несмотря на представленную специфику, в целом понятие «безопасного пространства» распространяется на все вопросы и на всех студентов. Как я уже отмечал, нежелательные, беспокоящие разговоры включают тему абортов, изнасилований на кампусе и вообще всего, что чувствительные студенты сочтут беспокоящим их.
Здесь неплохой общий обзор истории и состояния этой проблемы. Из этой и других приведенных выше ссылок видно, что с требованием создания «безопасных зон» студенческие активисты перегнули палку настолько, что не все прогрессисты это одобрили. Однако нельзя сказать, что пожелания сторонников запрета свободы слова на кампусе (а именно в этом состоит смысл создания «пространства безопасности») идут вразрез с общим умонастроением прогрессистов. Просто молодежь иногда оказывается прямодушнее, чем их наставники, и открыто объявляет о том, о чем умудренные прогрессисты говорят вполголоса.
Борьба за «пространство безопасности» стала действительно массовой. В нее включились активисты из знаменитых университетов и маленьких, малоизвестных или вовсе неизвестных колледжей. Наши туденты на главном кампусе*** тоже не подкачали, выйдя на демонстрацию за «зоны безопасности». Я там, естественно не был, но в целом студенческие демонстрации у нас выглядят вот так.
Эта демонстрация случилась в ноябре 2015 года. Тогда было популярно выступать за обнуление студенческих долгов (потому что высшее образование есть по мнению протестующих фундаментальное право человека) и за увеличение минимальной зарплаты для всех, кто работает на кампусе (потому что прогрессисты всегда заботятся об обездоленных и угнетенных). Сфотографировал я ее случайно, возвращаясь откуда-то по одной из главной улиц, которая пересекает наш главный кампус.
Впереди идут застрельщики и барабанщики.
Потом немногочисленные народные массы. Заметим, что тетка в белом свитере с эмблемой на левом рукаве - угнетательница народных масс, т.е. охраняющая шествие полиция.
Иные даже и с красными флагами.
Замыкают шествие свободные женщины Востока…
…а уж за ними едут угнетатели, показывая, кто здесь главный.
Тут в тему будет фото плаката за Берни Сандерса, вывешенный на ограждении путепровода над дорогой, по которой я в церковь езжу. Собственно, на ходу и было снято. Демонстрация, показанная выше, по природе своей сандерсианская. Но выглядят они все одинаково, отчего я эти фото и показываю.
О том, что требования о создании «пространства безопасности», которые могут (и должны) казаться абсурдными, неразрывно связаны с фундаментальной прогрессистской идеей политкорректности пишет в свoей статьe известная здешняя мыслительница по имени Камилла Палья. (Ее я некогда упоминал в одной из заметок.) Но речь об этой статье пойдет во второй части. Надеюсь в выходные закончить ее и выложить в понедельник.
* Слово уже, вроде бы, прочно вошло в русский язык, но все же укажем, что означает оно университетский/институтский городок, территорию университета/института/колледжа, и даже обособленную территорию учреждения/компании.
** Название весьма условно. В данном случае речь идет о всех тех, кто не был в полной мере вылеплен руками доморощенных наших социальных демиургом. Даже многие вполне себе отягощенные дипломами люди могут считаться народом, если они не хранят верность идеалам, внушенных им высшей школой на курсах вроде «Бог, Секс, Шоколад: Желание и Духовный Путь», «ГаГа - значит Гага: Пол, Гендер и Идентичность», «Феминистская Критика Христианства» (все курсы вполне реальны и читаются в хороших университетах).
*** У нас так организован университет, что все, относящееся к медицине, административно и географически отделено от всего остального. Поэтому на нашем медицинском кампусе нет студентов младших курсов, которые обычно и являются субстратом революционного брожения.