Вавилон. Часть 6. Наука и гуманизм.
( 1 часть)( 2 часть)( 3 часть)( 4 часть)( 5часть)( 7часть)
«Черт возьми! Народ пьянствует, молодежь образованная от бездействия перегорает в несбыточных снах и грезах, уродуется в теориях; откуда-то жиды наехали, прячут деньги, а всё остальное развратничает. Так и пахнул на меня этот город с первых часов знакомым запахом. Попал я на один танцевальный так называемый вечер - клоак страшный (а я люблю клоаки именно с грязнотцой), ну, разумеется, канкан, каких нету и каких в мое время и не было. Да-с, в этом прогресс.» Ф.М.Достоевский «Преступление и наказание», том5.
Мир устремился в бегство в пропасть. Т.е. «бегущим по лезвию бритвы», т.е. начался спринт на острие обоюдоострого лезвия, на одной стороне которого - наука, а другой - гуманизм.
И в этом лезвии Вавилона -вседозволенность и разврат. Это нож Каина, которым приносится жертву Авель, т.е. человек, не отоврванный от богообщения, не оторванный от земли и веры в истинного Бога
Две составляющие Вавилонской эры нового типа это обожествление науки и обожествление человека, но все в отрыве от Бога. Т.е. это сциентизм и гуманизм. А т.к. человек вавилонской эпохи мечтает создать нового сапиенса, то особенностью эры трансгуманизма стало объединение гуманизма и науки - или иными словами, все действия направлены на создание гибридов.
Прогресс гуманистический и прогресс технологический в симбиозе. Вот вам и бионано технологии. Вот откуда корни.
Создадим СЕБЕ имя. и Скирпичим кирпичи. Т.е. технологический прогресс.
Быт.11:4 И реко́ша: прiиди́те, сози́ждемъ себѣ́ гра́дъ и сто́лпъ, его́же ве́рхъ бу́детъ да́же до небесе́: и сотвори́мъ себѣ́ и́мя, пре́жде не́же разсѣ́ятися на́мъ по лицу́ всея́ земли́.
Приидите - это воззвание всему миру.
Сотворим себе - т.е. в отрыве от Бога. Сами себе.
Град и Столп -город и башня. Т.е. единый город и центр - башня. Пик. Игла пронзающая небо, как оскорбление Бога и объявление ему войны.
Опять сотворим: Сотворим себе имя.- опять без Бога. Т.е. сотворим новых себя. Иного человека сотворим, и ...
Разсеемся как плевелы по всей земле - прежде нежели нам разсеятися по лицу всея земли.
Все постулаты трансуманизма и прогресса в одном стихе Библии!
Прогресс! Вседозволенность! Право! - три кита на которых держится Вавилон. Все эти три кита лишь щупальца прикрытого богоборества.
Зверь на котором сидит блудница - Европа. Именно она, а не США, станет основанием Нового Вавилона. Именно из Европы появится башня, центр, из которого распространится трансгуманистический социализм заменяющий эпоху потребления и капитализма.
Серов "Похищение Европы" 1910
Николай Велимирович.
«Если бы европейские материалисты и идеалисты скрывали свое безумие в себе и держали бы свою беду при себе, они были бы малыми вредителями. Однако характерная особенность сумасшедших, охваченных манией величия, учить других, поэтому беда разрастается. Гонимые духом беспокойства, они навязываются обществу в учители и вожди, принося народам большой вред.
Обычно искусные на перо и пламенные в речах, они очаровывают простой народ видениями некой земли обетованной, или рая на земле, которая манит их, как фата-Моргана в пустыне. Когда лжеучители достигают власти, волшебные видения призрачной страны счастья отдаляются, бледнеют и исчезают. И тогда грубая реальность пустыни еще страшнее печет и ранит. А разочарованные люди и народы проклинают болезненную мечту своих вождей, которая привела их не в землю обетованную, не в земной рай, но туда, откуда нет возврата, - в Землю недостижимую.
Наша Евангельская этика постоянна и неизменна, а техника изменяется. Этика - госпожа, а техника ее служанка. Поэтому этика должна контролировать технику. Непреходящие ценности находятся в области этики, а не в технике. Тяжко народу, который видит цель человеческой жизни в технике и весь свой труд до пота жертвует ради усовершенствования техники, волоча за собой этику, как Ахилл мертвого Гектора, привязанного к колеснице. Такой народ может суметь все свои города украсить слоновой костью и золотом, подобно царским палатам народа Израильского. Однако в их городах будут жить Ахавы и Иезавели, а последнее слово будет за псами - за псами, а не за людьми (3Цар. 22, 38).
Выбор между порядочностью и мастерством легок. Человек порядочный, но без мастерства ценится и в наше время выше, чем умелый, но не порядочный. Это справедливо и на Востоке, и на Западе, и на севере, и на юге и сегодня так же, как и во времена пророка Исаии.
Техника изменяет отношение человека к природе, но никак не к человеку и не к Богу. Кто думает по-другому, тот ценит вещи выше личности, а прах - выше, чем дух.
Жуткая трагедия нашего времени состоит в войне между людьми и Богом. Бог хочет возвысить личность человека над бессловесными тварями, а люди хотят утопить и свою, и Божью личность, фактически, приравняв их к вещам.
Многие люди, не имеющие духовного и морального опыта, создают из современной техники идола, которому поклоняются, и призывают все другие народы приносить жертвы этому идолу, что несчастные народы вынуждены делать. Сколько здесь жертв, сколько крови!
Кто глух, тот не слышит, как этика, заглушая пушки, взывает к нашему поколению: Не тем путем идете, люди! Этот путь ведет в призрачную Землю недостижимую, откуда нет возврата.»
Преподобный Иустин (Попович). Тайна Европы
Все человеческие мысли, все ощущения, все человеческие дела в своем конечном выражении заканчиваются только двумя путями: или в человекобоге, или в Богочеловеке. Между этими полюсами протекает вся творческая жизнь рода людского как в духовном, так и в материальных планах. Хочет человек того или нет, но он служит или человекобогу, или Богочеловеку, содействуя тем самым преуспеванию в мире или человекобожества или Богочеловечества. Не только главное, но и единственное направление всякой человеческой жизни на земле - это направленность или к человекобожеству, или богочеловечеству. Все божества различных религий на нашей планете, в сущности, только разнородные виды и облики двух божеств: человекобога и Богочеловека.
Тайна европейского человека и славянского всечеловека (Преподобный Иустин (Попович)
Все людское существо скрывает и хранит свою главную тайну в своем высшем идеале. Это относится и к европейскому человеку - его тайна в его идеале. Но какой же высший идеал европейского человека? Прежде всего это - самостоятельный и непогрешимый человек - человекобог. Все идеи и вся деятельность европейского человека пронизаны одним желанием и одним стремлением: стать независимым и самостоятельным, как Бог. По сути, над Европой властвует одно божество: непогрешимый человек - человекобог. В роскошном пантеоне Европы непогрешимый человек - верховное божество, остальные боги суть его производное или его отражение. «Непогрешимый» человек властвует и в европейской религии, и в европейской философии, и в европейской науке, и в европейской политике, и европейской технике, и в европейском искусстве, и во всей европейской культуре и цивилизации. Во всем - только человек, притом европейский человек, гордый и чванливо самодовольный и непогрешимый.
Достоевский с апостольской убедительностью доказал точность двух своих тезисов: проблемы европейского Запада исчерпываются римо-католицизмом, а проблемы Востока - православием. Изучив в исторической действительности западные идеи и методы решения проблем человеческой личности и человеческого общества, он отвергает римо-католицизм и его производные: атеизм, анархизм, социализм, науку, культуру, цивилизацию. Вначале римо-католицизм своей схоластикой, казуистикой и системой индульгенций механизировал человеческую личность до страшной бездушности, а затем дело римо-католицизм а завершили его сателлиты и соратники: протестанство, социализм, атеизм, наука, культура. Социализм отрицает божественную сущность и вечную ценность личности человека и сводит человека к телу. Разумеется, что тем самым он отнимает все то, что делает человека неприкосновенным существом и личностью. И человек становится вещью среди вещей. Как мировоззрение, как философия - социализм не признает личность и ее вечную ценность; он требует полного обезличивания.
Герой романа «Подросток» говорит социалистам: «Скажите, чем докажете вы мне, что у вас будет лучше? Куда вы денете протест моей личности в вашей казарме? У вас будет казарма, общие квартиры, strict necessaire, атеизм и общие жены без детей, - вот ваш финал, ведь я знаю-с. И за все это, за ту маленькую часть серединной выгоды, которую мне обеспечит ваша разумность, за кусок и тепло вы берете взамен всю мою личность! Позвольте-с: у меня там жену уведут, уймете ли вы мою личность, чтоб я не размозжил противнику голову? Вы скажете: что тогда я и сам поумнею; но жена-то, что скажет о таком разумном муже, если сколько-нибудь себя уважает? Ведь это неестественно-с; постыдитесь»!
«В Европе, - по мнению Достоевского, - проблема решается двояким образом. Первое решение: закон дан, написан, формулирован, составлялся тысячелетиями. Зло и добро определено, взвешено, размеры и степени определялись исторически мудрецами человечества, неустанной работой над душой человека и высшей научной разработкой над степенью единительной силы человечества в общежитии. Этому выработанному кодексу повелевается следовать слепо. Кто не последует, кто преступит его - тот платит свободою, имуществом, жизнью, платит буквально и бесчеловечно.
Другое решение обратное: так как общество устроено нормально, то и нельзя спрашивать ответа с единиц людских за последствия. Стало быть, преступник безответственен, и преступления пока не существует. Чтоб покончить с преступлениями и людскою виновностью, надо покончить с ненормальностью общества и склада его. Так как лечить существующий порядок вещей долго и безнадежно, да и лекарств не оказалось, то следует разрушить все общество и смести старый порядок как бы метлой. Затем начать все новое, на иных началах, еще неизвестных, но которые все же не могут быть хуже теперешнего порядка, напротив, заключают в себе много шансов успеха. Главная надежда на «науку». И так вот это второе решение: ждут бегущего муравейника, а пока зальют мир кровью. Других решений о виновности и преступности людской западно-европейский мир не представляет».
Наука непогрешимого европейского человека провозгласила принцип самосохранения - главным принципом всей земной жизни. А это значит и основным принципом человеческой морали. Переводя этот принцип на язык более простой и понятный, можно сказать: когда речь идет о сохранении своей жизни, тут все дозволено: и преступление, и грех, и убийство, и разбой, и людоедство. «Наука говорит - ты не виноват, что природа тебя таким создала, и инстинкт самосохранения прежде всего». Поэтому наука допускает, что ради самосохранения можно пожирать или сжигать новорожденных. «По моему мнению, человечество вместе с наукой одичает и вымрет».
Этому противостоит христианская мораль. Человек находится в непосредственной связи с Богом, дающим ему силу жить более возвышенной жизнью. В противовес инстинкту самосохранения христианство, как основу богочеловеческой морали, предлагает начала самопожертвования. Научная мораль приказывает: ради себя жертвуй другими! А Христианская мораль заповедует: жертвуй собой ради других. «Из-за этого христианство само в себе содержит живую воду, только христианство может привести людей к источникам живой воды и уберечь их от пропасти и уничтожения. Без христианства человечество бы распалось и уничтожилось». Единственно христианство может спасти человечество от одичания и самоуничтожения. В Христианстве даже нехватка пищи и обогрева легче бы переносилась. Например, новорожденные не сжигались бы, но сами люди умирали бы за своих близких ближних. Настоящий христианин никогда не будет жертвовать новорожденным ради своего самосохранения. Напротив, он охотно пожертвует собой, чтоб сохранить жизнь новорожденному.
«Чтобы сберечь Христа, т.е. православие, - говорит Достоевский, - надо сберечь себя, стать самим собою. Дерево плодоносит тогда, когда разовьется и укрепится. А потому и Россия должна осознать, какой драгоценностью она одна единственная обладает, с тем, чтобы отбросить немецкое и западническое ярмо и стать самой собою с ясным осознанием цели».
Спасение человека, в особенности европейского человека, от того отчаянного самоуничтожения, к которому ведет «непогрешимый» гуманизм, состоит в полном и всеусердном усвоении Богочеловека. Обоготворение человека - самая роковая болезнь, которой больна несчастная Европа. Исцелить эту болезнь может только один лекарь - Богочеловек и только одно лекарство - православие. Во всех своих идеях и в делах Европа преклоняется перед человеком, она, по сути, человекоцентрична, православие же во всем преклоняется перед Христом, и поэтому - христоцентрично. С одной стороны: тайна над тайнами - человек, а с другой - Богочеловек.