Мудьюгский бой 01.08.1918 (я тебя породил, я тебя и убью)
Это продолжение предыдущего поста.
В. Откуда вел огонь крейсер "Аттентив"? Вот карта острова Мудьюг по состоянию на 1980г. Сторона квадрата сетки - 4 км. Длина острова - 15км. Линии глубин идут на 2 метрах и 5 метрах. Рельеф этой местности крайне нестабилен. Пролива Новая Промоина, указанного на карте, в 1918г. не было, правда был в другом месте косы пролив Промой. Что там сейчас, желающие легко могут найти на спутниковой карте. А в 1700г. от Мудьюга на север шла сплошная Никольская коса, соединявшая его с материком.
Моя гипотеза состояла в том, что крейсер стрелял из пролива Железные Ворота. Она была основана на двух доводах.
а) "История Северо-Двинской флотилии": "Крейсер ... отошел к северу, где и стал на якорь в 3-4 каб. [кабельтов = 185м] от северной оконечности острова, заняв позицию, дававшую ему возможность вести по батареям огонь с фланга." Это однозначно указывает на Железные Ворота.
б) По современным картам там мелко. Рельеф этой местности в 1700-2020гг. сильно менялся. В 1918г. в проливе Железные ворота было очень сильное приливно-отливное течение (ведущее в губу Сухое Море) и в пролив с открытого моря шел подводный желоб, проходимый для лёгкого крейсера.
Обсудим сначала второе высказывание. Вот карта из книги 1916г.
Ляхницкий В.Е. Труды Отдела торговых портов Россия. Вып. 49 : Изыскания в устьях р. Северной Двины, произведенные в 1915-1916 годах для составления проекта аванпорта у гор. Архангельска. - СПб., 1916.
Масштаб - в 0.01 сажени - 200 сажен (в 1 см 200м). Что такое 0.01 сажени, на карте не указано, но на карте из левого нижнего угла идет заштрихованная полоса (место проектируемого канала, ведущего в проектируемый порт на северной оконечности острова). Ширина этой полосы - 75 сажен (сажень - 2.13 метра, итого 160м), длина - 1.5 версты. Глубины и высоты над уровнем моря указаны в саженях.
Если принимать данные из истории Северо-Двинской флотилии, то крейсер находился в проливе Железные ворота. Мы видим на карте тщательно вымеренный в 1915г. желоб, ведущий с открытого моря к северной оконечности острова. Он довольно глубок, но при подходе к открытому морю он расширяется и мельчает, глубины становятся меньше двух саженей. Как нас учили на матане, производная функции в точке экстремума равна нулю. С другой стороны, там были (и есть) песчано-илистые грунты (выносы Северной Двины) и было сильное переменное приливно-отливное течение вдоль желоба (которое желоб и промыло). Естественно ожидать гладкости функции глубины вдоль желоба и в самом мелком месте глубину в 4 метра.
Осадка "Аттентива" 3.8 метра, осадка "Найраны" - 4 метра. Однако на карте написано - "все отметки на карте показаны в саженях от нуля 1881г." На стр. 167 Ляхницкий объясняет, что это уровень на 0.12 саженей (25 см.) ниже наинизшего теоретически возможного уровня сизигийного отлива. На всякий случай поясним: на уровень воды в заливах может влиять ветровой нагон (или сгон воды), проявлением этого феномена являются Петербургские наводнения. В заливах Белого моря во время сильных штормов такие нагоны/сгоны бывают весьма значительны.
Теперь мы смотрим
Ежегодник приливов Северного Ледовитого океана (в пределах русских его берегов) и Белого моря на 1918г.- Петроград : Главное гидрографическое управление, 1917.
Смотрим данные по деревне Куя (в 15 км к северу от северной оконечности Мудьюга, есть на карте) и по южной оконечности Мудьюга. Размах суперсизигийного прилива в этих пунктах указан (стр. 125 и 126) соответственно 1.0+4.8 фута (1.77м) и 0.9+4.3 фута (1.59 м).
Так или иначе, высота средней воды в этих точках превосходила ноль 1881г. примерно на 25+88см=1.13м и 25+80см=1.05м.
Теперь посмотрим высоту прилива и его время в этот день.
Кемь, Попов остров, 1 августа 1918г., среда:
Малая вода - 3ч 27м, высота 1.7 фут,
Полная вода - 9ч 30м, высота 5.4 фута
Малая вода - 16ч 06м, высота 2.2 фута
Полная вода - 21ч 48м, высота 5.2 фута
По Куе запаздывание прилива - 30мин по сравнению с Кемью, отлив в то же время (стр. 119). По южной оконечности острова Мудьюга запаздывание прилива - 1час 14 мин, отлив в то же время.
Колебания воды воды в тот день по Куе - примерно три фута, 91см, по южной оконечности Мудьюга - два с половиной фута, 75 см. То есть относительно среднего уровня получаются колебания плюс-минус 45см и плюс-минус 37см (размах небольшой, 30 июля 1918г. была квадратура).
Наверно, применение современных программ даст более точные данные, но стоит заметить, что гидрологический режим Сухого моря с тех пор резко изменился.
Стоит также заметить, что в Железных воротах и прилив, и отлив должны были идти с некоторым запаздыванием по сравнению с открытым морем.
Согласно судовому журналу крейсера "Аттентив", он начал движение от плавучего маяка в 8.00, в 8.36 остановился, в 9.25 начал движение снова, в 9.49 он отдал якорь и в 10.22 открыл огонь. В 10.49 огонь был прекращен, в 17.40 он снялся с якоря.
В рамках нашей гипотезы крейсер шел по желобу в 9.25-9.49 по воде, близкой к полной, а начал обратный путь по малой воде (и слабому течению). При проходе туда посадка на мель могла быть фатальной, обратно корабли все равно проходили, а глубины уже были известны. В случае посадки на мель ему пришлось бы лишь подождать прилива (батареи уже были заняты десантом, а на остров глядели орудия "Адмирала Оба").
То есть со вторым высказыванием противоречия не видно.
Я не нашел в советских источниках других указаний на положение крейсера, кроме "Истории Северо-Двинской флотилии" (то, что он был "справа" от батарей, говорилось в разных местах). Косвенное подтверждение (но все же не доказательство) - это легенда об английском корабле, выбросившемся на мель, она появилась в день боя. В рамках обсуждаемой гипотезы корабли стояли в месте, где с точки зрения нормального наблюдателя были мели.
Теперь посмотрим, что писали англо-саксы. В приведенном рассказе капитана Альтхема говорится, что крейсер стоял в 5000-6000 ярдах к северу от батареи. Согласно отчету американского капитана Биерера (переведенного в книге Голдина "Заброшенные в небытие") батареи находились в полумиле к северу и к югу от маяка (он, по-прежнему, стоит и указан на карте).
Цифра 6000 соответствует нашей гипотезе (вход в Железные ворота), а 5000 - слишком близко. Капитан Bierer говорит, что от плавучего маяка корабли продвинулись на 6000 ярдов на север. Это соответствует. Контр-адмирал Кемп, однако, пишет о 5000 ярдах, это маловато.
Но вот его текст:
Troops were therefore re-embarked, and "Attentive" and "Nairana" anchored close to the north point of the Island. "Attentive" was ordered to open fire and seaplanes to bomb. The fort, which was about 5,000 yards distance, replied, and made pretty good shooting. "Attentive" was hit through the base of the foremost funnel, putting one boiler-room out of action, but without casualty. "Attentive" made good shooting, and the seaplanes bombed effectively.
The fort gradually ceased fire, and the troops were landed in ships' boats with some difficulty owing to the necessity of finding a channel and the shelving nature of the beach.
Подводный желоб Кемпом упомянут - никаких других кандидатов на chanel там не было. Десант по-любому должен был идти по желобу к северной оконечности, будь-то с открытого моря или из Железных ворот - иначе им пришлось бы долго идти вброд по не самой теплой беломорской воде (до нынешнего потепления еще было далеко, да и сейчас она не особенно тепла).
Кроме того присутствует "anchored close to the north point of the Island" (отдали якорь вблизи северной точки острова), при этом английское "closed", кажется, означает близость в более сильное смысле, чем соответствующее русское слово. Однако, не будем обсуждать оттенки слов и посмотрим на карту. Следующая ближайшая точка, где корабли могли встать, находилась в 1.5 километрах от северной точки острова и отделена от него Никольской косой (она же остров Голая Кошка). При этом десант, высаживаемый с этой точки, должен был бы проделать долгий путь на вокруг этой косы и прилегающих отмелей. Шлюпки, вероятно, были моторные, но всё-таки.
А вот официальный труд
H. Newbolt, History of the Great war. Naval operation, v.5, 1931
Есть русский перевод (его легко найти в интернете),
Д.С.Корбетт, Операции британского флота в Мировую войну, т.5, 1934.
Attentive moved up close inshore steaming leisurely across the line of batteries to a position about 5600 yards from the northernmost battery, where she anchored.
Русский перевод 1934:
"Attentative" прошел мимо батарей и встал на якорь в 25 кабельтовых от самой северной из них.
Однако "across the line" - это, как будто, "через линию", а не "вдоль линии". Мы знаем, что крейсер в самом деле вышел на линию батарей (это - те самые орудия, которые стояли «в затылок друг другу»), но это противоречит дальнейшему описанию боя в книге, которое дается по Альтхему с прямой ссылкой на него - бой 5 орудий крейсера против 12 орудий батарей, в реальности было 5 орудий крейсера (и 3 гидроплана) против 2 орудий. Автор книги, как мог, компилировал разные источники, а переводчик, как мог, переводил, глядя на контекст, пытаясь понять и сохранить смысл. Кстати, 5600 ярдов - это 28 кабельтовых.
"Сlose inshore" - вплотную к берегу. Полтора - два километра - это вплотную?.
И, кстати, присутствуют слова "медленно проплывая". Если корабль уходил из сектора обстрела, это желательно было бы не делать это медленно, пока красные командиры не поняли, что происходит и не успели отреагировать; а медленное движение по желобу - вынужденное.
Я пользуюсь электронной версией позднего издания книги, и допускаю, что 5600 это 5-6000 ярдов Альтхема (кстати, если точка на расстоянии 5600 ярдов была вне желоба - то это было как минимум километра 2.5 от the north point of the Island).
То есть официальный британский военно-исторический трактат и донесение адмирала Кемпа независимо от "Истории Северо-Двинской флотилии" заставляют искать точку стрельбы крейсера в Железных Воротах.
Г. Кто ставил береговые батареи на Мудьюге? Об организации обороны Архангельска есть содержательное исследование (его можно найти в интернете).
А.В. ТОЛОЧКО «ДЕЛО УДАСТСЯ НАЛАДИТЬ ПОЛНОСТЬЮ» Организация охраны Архангельского порта в 1917 году, Военно-исторический журнал, 2017,2, 16-22
Установкой батарей ведал начальник охраны Архангельского порта Поливанов Сергей Матвеевич, капитан первого ранга с 1917, человек он был и до Мировой войны заслуженный и немало потрудился, создавая с абсолютного нуля оборону в одночасье ставшего критически важным для России Архангельска.
Первая из стоявших в 1918г. батарея была поставлена в июле 1915 (дата взята из книги Быков П.Д. Военные действия на Северном русском морском театре в империалистическую войну 1914-1918 гг. Л., 1939).
Вторая батарея была установлена в сентябре 1917. Она, по-видимому, была поставлена на месте ранее установленной и снятой 76мм батареи.
В сентябре же 1917 с этой батареи было сделано два предупредительных выстрела в шедший без опознавательных знаков пароход (оказавшийся английским). При втором выстреле орудие было повреждено и, по-видимому, не было починено (во всяком случае Метелёв, посетивший Мудьюг в июле 1918, писал о неисправном орудии).
Поливанов считал главной опасностью немецкие подлодки, судно, потопленное в морском канале, идущем мимо Мудьюга, могло перегородить канал и остановить работу критически важного для страны Архангельского морского порта. Море около Архангельска мелкое, подлодка должна была проводить такую операцию в надводном положении, и при таком раскладе береговые батареи становились эффективным средством защиты. Я бы предположил, что расположение батарей на открытых позициях было связано именно с этим: это упрощало наводку и ускоряло открытие огня, коль скоро это было бы нужно.
Немецкие подлодки имели серьезное надводное вооружение, в частности, были лодки серии U151-U157, с двумя 150мм и двумя 88мм орудиями, так что наличие на Мудьюге двух 154мм батарей не было роскошью.
Поливанов также считал возможной атаку с воздуха примерно из района Каниного Носа и запрашивал 4 двухорудийные зенитные батареи. Однако, эта заявка даже не была рассмотрена.
Если мы допускаем, что крейсер все же стоял к западу от южной точки Никольской косы (это единственная альтернативная кандидатура), то кроме несоответствия c "трех-четырех кабельтовых", close to the north point of the island, close ashore, - то есть несоответствие со всеми указаниями о положении крейсера, придется признать, что Поливанов сделал серьезную ошибку, причем сделал в отношении двух батарей. При этом с левого фланга батарей - с юга - море совсем мелкое (Березовый бар Северной Двины) и беспокоиться на этот счет оснований не было, поставить батареи (или хотя бы одну батарею) под другим углом было бы можно. То что, мы знаем о Поливанове, заставляет сказать, что это несколько странно.
Что касается, желоба, то трудно представить себе подлодку, которая под огнем восьми 6-дюймовых орудий, рискуя сесть на мель, крадется по оному желобу в надводном положении, рискуя сесть на мель, чтобы встать в итоге в точку, где она окажется мишенью лишь для двух из орудий. Впрочем и для крейсера (или рейдера - а рейдер в самом деле входил в Горло Белого моря в 1915г.) такая авантюра была сомнительна. Она могла пройти, лишь если батареи имели приказ не открывать огня первыми, и если об этом приказе было известно атакующим (разумеется, при разветвленности заговора в Архангельске и вовлеченности в него руководства гарнизона, англичанам известно это было). Так что неперекрытие Железных ворот батареями было бы для Поливанова достаточно естественно.
Стоит отметить, что даже при принятии гипотезы о крейсере в полутора километрах к западу от северной оконечности острова сказанное в двух следующих пунктах остается в силе.
Д. Лоцман Бутаков. В проведении союзной эскадры в Архангельск обвинялся начальник лоцманской службы Архангельского порта Бутаков Степан Иванович, который во время перехода союзных кораблей из Мурманска в Архангельск и Мудьюгского боя находился на союзном флагмане "Найрана". По показаниям свидетелей на суде (включая ближайших родственников) он в 1918-19гг. сам хвастался, что провел эскадру.
Его искали чекисты, нашли в 1927г. во Владивостоке, в ноябре того же года на открытом судебном процессе в Архангельске он был приговорен к расстрелу.
Вместе с ним были арестованы его жена, сестра и сестра жены. Они просидели несколько месяцев под следствием. Две из них были приговорены к году строгого заключения за укрывательство, после чего немедленно были освобождены от наказания, а третья тогда же была амнистирована в связи с десятилетием Октябрьской революции.
Сам Бутаков был реабилитирован в 1992г. за отсутствием состава преступления.
В чем конкретно состояло проведение эскадры в Архангельск? Понятно, что по Белому морю англичане (и военные и штатские) прекрасно умели ходить сами (в частности, на Архангельск экспедиция шла тремя отрядами, с отдельно идущей "яхтой" "Сальватор" , да еще был отставший "Адмирал Об", и на всех них был один Бутаков). Для подъема по Двине к Архангельску лоцманы, по-видимому, были весьма желательны, но мы видели, что лоцманы были захвачены на плавучем маяке, и провели корабли под угрозой расстрела. То же самое установил советский суд еще до процесса над Бутаковым. Понятно, что захват плавучего маяка с лоцманами был большой удачей, а если бы захвата не было бы, то и Бутаков бы понадобился. Однако напрашивается еще один вопрос...
Есть целая книга (она легко разыскивается в интернете)
Владислав Голдин, Человек на фоне войны, или жизнь и судьба лоцмана Бутакова , 1992,
написанная уважаемым и серьезным исследователем Гражданской войны на Севере. Как ни странно, ответа на напрашивающийся вопрос там найти не удается.
Во время следствия и на суде Бутаков упорно и вязко защищался, отрицая свою вину и меняя показания. Его главный тезис был, что он был обычным пассажиром на транспортном судне "Найрана", которая шла в конце эскадры. На Северной Двине "Найране" действительно было нечего делать впереди эскадры, и в слова Бутакова в этом месте можно поверить. Но мы знаем, какие корабли участвовали в Мудьюгском бою...
Вот образец его показаний (цитата из книги)
Он говорил, что поезд прибыл туда [Мурманск] ночью, поэтому он переночевал в вагоне, а утром отправился по адресу, указанному в записке ******* [я опускаю в данный момент фамилию, она будет названа позже]. На этот раз Бутаков именовал человека, с которым встретился, английским консулом. Тот, по его словам, принял его любезно и, прочтя письмо, начал разговор с ним о *******, пояснив при этом, что тот женат на его племяннице. После этого собеседник Бутакова спросил, где он служит, в какой должности и каково положение в Архангельске. Тот ответил, что там всё спокойно.
После получасового разговора Бутакова попросили немного подождать, сообщив, что отправят его в Архангельск на «английском транспорте “Найрана”». Ожидание, как вспоминал в дальнейшем Бутаков, затянулось почти на десять дней"
Экспедиция, разумеется, готовилась в изрядной тайне, о ней знало ограниченное число лиц, и вдруг человеку, который съездил из Архангельска в Мурманск, чтобы передать какую-то записку, говорят, что его скоро посадят на идущий в Архангельск авианосец в качестве пассажира. И этот авианосец окажется флагманом и пойдет на бой с береговыми батареями с отнюдь не предрешенным исходом.
Вот еще цитаты из книги:
По признанию обвиняемого, он свободно ходил по судну, на котором ехал, поднимался на мостик, «как интересующийся устройством и для прогулок», и добавлял, что его там особенно интересовало устройство лота. И на адресованный ему в связи с этими откровенными признаниями вопрос, Бутаков отвечал, что свободно ходил, видимо, потому, что консул,вероятно, его рекомендовал, и поэтому его и допускали, хотя и как пассажира
...он и сам свидетельствовал, что неоднократно вызывался на мостик «Найраны» в критические минуты и отвечал на вопросы контр-адмирала Кемпа.
Кстати, две последних цитаты заставляют думать, что на Бутакова были какие-то свидетельские показания. Понятно, как советский (как и любой другой) суд должен был относиться к подобным оправданиям (типа попутного контр-адмирала на транспортном судне).
Отвечая на ряд вопросов, Бутаков несколько раз признавал тот факт, что ****** действительно говорил ему, что союзники скоро займут Архангельск и потребуется его услуга по проводке эскадры в этот город или «возможно, что потребуются мои услуги по проводке судов». Еще один ответ Бутакова звучал так: «****** говорил о возможности моих услуг по проводке судов, но я был уверен в том, что такой услуги с моей стороны не потребуется». Интересно, на каком основании строилась такая уверенность. Отвечая на другой вопрос, обвиняемый говорил уже так: «Я бы отказался, если бы мне прямо было заявлено, что я должен провести эскадру»"
Кроме всего прочего, о том, что от такого предложения нельзя было бы отказаться, и Бутаков, и советский суд знали лучше нас, кроме того советский суд знал, что Бутаков это знал.
Бутаков мог надеться, что данная позиция юридически будет означать, что он имел преступные намерения, но непосредственных преступлений (с точки зрения Советской власти, кто-то иной может счесть - и считает - его действия похвальными, но мы не обсуждаем моральную сторону дела) не совершал. Это могло дать шанс избежать расстрела.
Еще:
--- на суде, он утверждал, чтобы ранее на этом острове [Мудьюге] был лишь один раз, в 1917 году, производя промер воды, и с тех пор не был там.
К сожалению, в книге не приводится точный текст длинного обвинительного заключения, оно лишь реферуется. Там есть такие слова.
"В обвинительном заключении утверждалось, что обвиняемый помог англичанам благополучно преодолеть препятствия (минные заграждения, остров Мудьюг с береговыми орудиями) - почти без боя захватить их и высадить десант."
Что стояло за этими словами, из книги Голдина понять нельзя. Вполне возможно, что стояло немного. В Архангельске тридцатых публиковались какие-то исторические брошюры о Гражданской войне, такое впечатление, что обстоятельства этого боя были непонятны авторам. При этом (судя по приведенным выше цитатам) похоже, что Бутакова кто-то наблюдал на «Найране» в тот день, и это было основой упомянутой сентенции в обвинении. В какой именно помощи нуждались англичане, на суде, вероятно, не поняли.
Е. Неожиданная встреча в Архангельске в июле 1918 (неожиданная для исследователя, наткнувшегося на упомянутую работу Толочко). Упомянутый выше ******** - это Поливанов. Кто не понял это раньше, может прочитать мой предыдущий пункт снова.
Из книги Голдина:
Отвечая на вопросы, Бутаков говорил, что встреча с Поливановым была случайной (на Троицком проспекте, около собора и сквера) и предварительного разговора с ним не было. Он показывал также, что Поливанов набрасывал свое письмо (в Мурманск) при нём в течение четверти часа. Письмо было закрытое, но без печати, и адрес был написан по-русски. Обвиняемый добавлял, что содержание письма он не знал, как и то, на каком языке оно написано, не знал и не видел. Странно в таком случае, почему на следствии он сначала показывал, что письмо было написано на французском языке, которого он не знал.
И последнее:
«Признаю себя виновным только в том, что под давлением Поливанова взял письмо, уехал в Мурманск и что обратно ехал пассажиром на “Найране”», - подчеркивал Бутаков на суде.
Ё. Заключение. Как математик я могу искать дырки в своей аргументации, но, как математик, я не могу не удивиться, с какой точностью кусочки странного пазла собираются в такую картинку.
Английский крейсер после того, как комендоры русских батарей и орудийная прислуга отказались подчиняться офицерам и отказались капитулировать, прошел 4 километра по морю в видимости (и, скорее всего, в прицеле) 7 молчащих орудий, имевших приказ первыми огня не открывать, если корабли не пытаются войти в морской канал, ведущий в Двину. Без всяких сомнений, этот приказ англичанам был известен, причем, судя по тому, что батареи не открывали огонь, англичанам было ясно, что он не отменен.
Дальше крейсер некоторое время стоял, а потом по высокой воде медленно преодолел мелкий бар при входе в подводный желоб и прошел в Железные ворота. По-видимому, вместе с ним была «Найрана» - основной наличный десант был на ней.
Вызывает сомнение, что комендоры, которые вели бой без руководства офицеров, были осведомлены о теоретической возможности такого выхода противника во фланг. Инстанции, военной или гражданской, которая могла бы быстро приказать открыть огонь, в условиях тогдашнего бардака и всеобщего заговора в Архангельске не было - при том, что на принятие решения, носившего общеполитический характер, было не больше 10-15 минут. Риск для англичан в этот момент был, но он был минимален. Главное было не сесть на мель при входе в желоб.
Всё это было возможно, в условиях, когда войны еще не было. До конца мая 1918 между Москвой и экспедиционными силами Антанты на Севере фактически были неофициальные союзные отношения, 1 июля произошел открытый разрыв, июль прошел в состоянии скользкого вооруженного мира, ползучего продвижения союзников и нескольких инцидентов с применением оружия (начиная с расстрела 03.07.1918 руководителей Кемского совета), которые, возможно, частично были низовой инициативой.
... С первым залпом крейсера «Аттентив» война началась.
Понятно, почему темнил капитан Альтхем и почему контр-адмирал Кемп (который, кстати, по некоторым данным не был сторонником интервенции) недоговаривал о значении выхода во фланг - хвастаться было нечем, а основания недоговаривать были.
А идея выбора точки обстрела исходила от Поливанова, который хорошо понимал, что могут, и что не могут батареи (и, возможно, знал еще какие-то их уязвимые места).
Вот так странно подходят друг к другу детали пазла.