Пушкин и Дюма
Оригинал взят у nezvanov в Пушкин и Дюма
Ошибутся те знатоки русского Интернета, которые подумают, что мой пост посвящен гуляющей уже несколько лет по Сети нахальной теории о том, что Александр Пушкин и Александр Дюма-отец - одно и то же лицо.
Справедливо, что эта теория послужила отправной точкой моих заметок.
Однако пост несколько об ином.
Тем не менее, для начала имеет смысл изложить тезисно славную концепцию о тождестве двух знаменитых литераторов, имеющих африканские корни.
В 1837 году умирает Пушкин. По закону погибших участников дуэлей не отпевают, но для Пушкина Высочайшим повелением сделано исключение. На отпевание Пушкина желает прийти масса народу, однако, оказывается, что ожидалось оно в одном месте (Исаакиевский собор), но в последний момент перенесено в придворную Конюшенную церковь, и Пушкина отпевают там, в присутствии узкого круга лиц. А через несколько дней тело тайно вывозят в Псковскую область и хоронят в Святогорском монастыре. Никто из родных Пушкина не присутствовал на отпевании. Вдова Наталья Гончарова не явилась на вынос тела из дома в церковь, а потом в течение долгого времени вовсе не стремилась навестить могилу своего скончавшегося супруга и отца ее четверых детей. В 1953 году, когда вскрыли могилу Пушкина, обнаружили два скелета - мужской и женский. Останков поэта в могиле не оказалось.
Так где же Пушкин похоронен? Похоронен ли вообще? И в самом ли деле он умер в 1837 году - вот вопрос!
Перенесемся во Францию. К 1837 году набирающий известность драматург Александр Дюма вдруг охладевает к созданию пьес и переключается на романы. После пары малоизвестных сочинений в этом жанре он выпускает в 1840 году бомбу и бестселлер - роман «Учитель фехтования». Роман посвящен декабристам - теме, поистине больной для Пушкина. Получается, что Дюма воплотил то, о чем поэт не мог даже помыслить по российским условиям того времени! В романе Дюма продемонстрировал хорошую осведомленность в деталях российской истории и российской жизни, более того, в текст включены описания пейзажей и некоторых городов Псковской губернии - мест, столь хорошо известных Пушкину.
Считается, что Дюма при написании романа пользовался записками некоего Огюстена Гризье, который жил в России около десяти лет и давал уроки фехтования, в том числе декабристам И.А. Анненкову, А.Н. Муравьеву, С.П. Трубецкому, а также самому Пушкину. Ну да, записки - это мы понимаем, ведь и «Три мушкетера» Дюма написал на основе записок Д’Артаньяна, как бы…
Роман вызвал сильное неудовольствие Николая I, и Дюма лишился возможности приезда в Россию. Но зато он поехал туда практически сразу после смерти царя и вступления на престол Александра II. Дюма встречается с декабристом Анненковым и его женой - героями «Учителя фехтования», - вернувшимися к тому времени из Сибири, затем едет на Кавказ… Энциклопедии перечисляют знаменитых посетителей старых Тифлисских бань: 1. Александр Пушкин. 2. Александр Дюма; имеется соответствующая табличка на здании.
А какая фамилия у графа Монте-Кристо? Дантес! И так далее, есть множество других интересных и неожиданных деталей, сближающих Пушкина и Дюма.
Из всего этого делается вывод: Пушкин на самом деле не умер; он секретно выехал во Францию и затем приобрел всемирную славу как Александр Дюма!
Люди, ознакомившиеся с этой теорией, после первого ошеломления, приводят, как правило, следующий контр-аргумент: известно, что Пушкин был маленького роста, а Дюма все называли гигантом. Лично для меня это не принципиально: навязать штамп восприятия можно путем активной и непрекращающейся информационной атаки. Я вижу большую проблему в другом: Дюма имел шумный успех как драматург, начиная с пьесы «Генрих III и его двор», которая была поставлена в Париже в 1829, а в Санкт-Петербурге - 1830 году, и в то время он уже имел массу друзей и знакомых (в том числе широко известных), отношения с которыми поддерживал и после 1840 года. И хотя в 1832 он вынужден был покинуть Париж, и даже распространился слух о его гибели, он вскоре вернулся и контактов своих, по сути, не прерывал. В таких условиях мне трудно допустить возможность подмены…
Теория тождества Дюма и Пушкина построена вокруг сильного, многолетнего интереса Дюма к двум российским феноменам: декабристам и - Пушкину. Возможно ли дать этому интересу другое объяснение?
Я попытался найти какую-нибудь яркую фигуру, которая, с одной стороны, была бы связана с Пушкиным, а с другой - с декабристами.
Такая фигура быстро нашлась. Это Мария Николаевна Раевская, в замужестве княгиня Волконская, добровольно последовавшая за своим мужем, осужденным декабристом Сергеем Григорьевичем Волконским, в Сибирь.
Пушкин был знаком с Николаем Раевским - сыном героя войны 1812 года генерала Раевского и старшим братом Марии - с лицейских времен, так что Марию он, видимо, знал с детства (точной информации на этот счет нет). В мае 1820 года Пушкина высылают из Петербурга на юг, и 28 мая он выезжает из Екатеринослава на Кавказ вместе с семейством Раевских - генералом, его сыном Николаем и двумя дочерями, Екатериной и Марией. Пушкин провел с Раевскими на Кавказе, а затем в Крыму более трех месяцев.
Марии в то время было 14 лет, многие считали ее красавицей (южного типа - со смуглой кожей, черными глазами и волосами). Биографы Пушкина отмечают, что Мария испытывала к Пушкину романические чувства, подростковую любовь, со стороны Пушкина была милая ответная игра. Мария ему нравилась, впрочем, старшая дочь Раевского - Екатерина - нравилась ему, пожалуй, больше.
В дальнейшем Пушкин часто виделся с Раевскими: в начале 1821 года он гостил у них в Киеве больше двух недель, в мае они приехали в Кишинев, где находился Пушкин, и пробыли там более месяца…
После этого Пушкин и Мария не виделись более двух лет, однако она занимала его мысли: исследователи рисунков поэта предположили, что в 1821-1822 годах Пушкин раз пять рисовал Машеньку в черновиках своих произведений. Одесский знакомый Пушкина В.И. Туманский писал в 1823 году своей двоюродной сестре: «Мария - идеал Пушкинской Черкешенки (собственное выражение поэта)…» Поясним, что речь идет о Черкешенке - героине «Кавказского пленника». Также исследователи творчества поэта явственно различают следы раздумий о Марии в поэме «Бахчисарайский фонтан». Граф Густав Олизар, сватавшийся к ней в 1823 году и получивший от ее отца отказ, заявлял впоследствии, что «Пушкин написал свою прелестную поэму для Марии Раевской».
В августе 1823 года Пушкин поселился в Одессе. В то время он работал над первой главой «Евгения Онегина». Дело продвигалось медленно, Пушкин жаловался на хандру в письмах своим друзьям, однако в октябре глава была завершена: в черновике под последней строфой значится: "22 Octobre 1823 Odessa". И тут же, на следующем листе тетради, поэт приступает ко второй главе. Но работа идет буквально через силу. В отсутствие вдохновения Пушкин развлекается тем, что подсчитывает количество стихов в вымученных строфах. Позднее пушкинисты определили, что такой арифметикой поэт занимался в промежутке между 23 октября и 3 ноября 1823 года.
Мария Раевская приезжает в Одессу в самом конце октября, вместе с матерью и младшей сестрой. А 3 ноября в пушкинской тетради с черновиками второй главы, напротив XVII строфы, появляется такая запись: «3 nov. 1823 ub.d. М. R.». Возможная расшифровка: "3 nov(embre) 1823 u(n) b(illet) d(e) M(arie) R(ayevscky)". То есть: «3 ноября 1823 письмо от Мaрии Рaевской». И рядом - пушкинские рисунки женских профилей, среди которых два изображения Марии. А всего через несколько строф черновика, в строфе XXIV появляется Татьяна Ларина - впервые в романе.
Широко признано, что прототипом Татьяны во многом (не во всем!) была Мария Раевская, а в генерале - муже Татьяны угадываются черты генерала Волконского, будущего мужа Марии. В черновиках второй главы имеются более явные указания - например, там есть такие строки, не вошедшие в окончательную редакцию:
Вы можете друзья мои
Себе ее [Ее лицо] представить сами
Но только с черными очами…
Намек на черноокую Раевскую?..
* * *
В феврале 1824 года Пушкин приступает к третьей главе романа. Большинство черновиков главы содержится в так называемой «второй масонской тетради» поэта. Интересно, что работа над этой главой началась со строф «Неправильный, небрежный лепет…» (будущая строфа XXIX) и «Я помню море пред грозою…» (позже эти стихи были перенесены в первую главу). Много лет спустя Мария Раевская-Волконская писала в своих воспоминаниях, что эти стихи о волнах, бегущих «бурной чередою с любовью лечь к ее ногам», посвящены ей (то же отмечал и граф П. И. Капнист). А на соседнем листе тетради Пушкин приступил к созданию письма Татьяны к Онегину (в третьей главе романа оно помещено после строфы XXXI). То есть письмо написано ранее предшествующих ему романных событий! Словно поэт в нетерпении реализовал давно взлелеянный замысел, нарушив последовательный ход работы над строфами.
Но прежде самого письма Татьяны во "второй масонской тетради" появился такой текст:
"[У меня нет никого. Я знаю вас уже] Я знаю что вы презираете и пр. Я долго хотела молчать - я думала что вас увижу. [Вы] Я ничего не хочу, я хочу вас видеть - у меня нет никого. Придите, вы должны быть то и то. Если нет, меня Бог обманул [и я] - Но перечитывая письмо я силы не имею подп<исaться> отгадайте я же…"
В пушкинистике принято считать, что это "план" будущего письма Татьяны. Однако М.Д. Филин, автор биографии Марии Волконской, опубликованной в серии «Жизнь замечательных людей», считает иначе: обрывочные, исчерканные фразы представляют из себя экстракт, торопливый конспект из отдельных, ключевых для Пушкина фраз. Пушкинская правка фрагмента не содержит никаких смысловых коррекций, содержательных вставок, исключений - всего того, что обычно сопутствует вдумчивой работе над рождающимся планом какого-нибудь произведения. Кроме того, характер правки позволяет предположить, что автор читает текст на иностранном языке, попутно отмечая для себя наиболее важные моменты. Напомним: Пушкин сообщает читателям, что письмо Татьяны к Онегину было написано по-французски, а в романе представлен его стихотворный перевод. Известно, что Мария Раевская, так же, как и Татьяна, «по-русски плохо знала» и корреспонденцию вела в основном на французском.
Короче, Филин считает, что этот фрагмент из черновика является конспектом реального письма - того самого письма, которое Пушкин получил от Раевской 3 ноября 1823 года.
XXXIII строфа третьей главы «Евгения Онегина» начинается строками:
Она зари не замечает,
Сидит с поникшею главой
И на письмо не напирает
Своей печати вырезной.
Пушкинисты с недоумением отметили: откуда у провинциальной барышни «вырезная печать»? Что за аристократические замашки? Но в черновиках указано еще конкретнее:
И на письмо не напирает
Сердоликовую печ(aть)…
Это очень важное уточнение. Дело в том, что перстень с сердоликовой печаткой существовал в реальности.
В молодости Пушкин, до отъезда на Юг, частенько носил золотое кольцо с сердоликом, на котором были вырезаны три амура в ладье. "Однажды у Раевских разыгрывалась лотерея, - писал в своих воспоминаниях Сергей Михайлович Волконский, внук Марии Раевской-Волконской. -Пушкин положил свое кольцо, моя бабушка его выиграла."
Уезжая в Сибирь, Мария взяла кольцо с собой. Она хранила его всю жизнь и завещала своим детям столь же бережно оберегать "вещественную память о Пушкине". В 1915 году С. М. Волконский передал перстень с тремя амурами, садящимися в ладью, в Пушкинский Дом.
Итак, согласно гипотезе М.Д. Филина, Пушкин написал письмо Татьяны, основываясь на реальном письме Марии Раевской, которое он получил 3 ноября 1823 года, сразу по ее приезде в Одессу. И, хотя письмо не было подписано, по отпечатку сердоликового перстня, он прекрасно понял, кто отправитель.
Филин полагает, что далее события развивались так, как описана история взаимоотношений Онегина и Татьяны: Пушкин встретился с Марией, и объяснил ей, что она, конечно, замечательная, удивительная и неповторимая девушка, однако он ей не пара и ей, несомненно, уготована лучшая доля.
У меня есть другая гипотеза.
После того, как Пушкин получил от Раевской письмо с признанием в любви, между ними случился стремительный роман. Однако у Пушкина в те времена и мысли не было о женитьбе. В какой-то момент произошло решающее объяснение (несколько отличное от того, что описано Пушкиным в «Евгении Онегине»), и в середине декабря Раевская покинула Одессу.
Но оказалось, что она забеременела.
Понятно, что Пушкин, в свете таких обстоятельств, обязан был жениться. Но женитьба Пушкина и Марии Раевской не состоялась. Может быть, Раевские не видели в Пушкине достойного жениха, потому что он был, мягко говоря, не богат, а Раевские были в то время на грани банкротства? Если причина в этом, то должны быть свидетельства полного разрыва отношений Раевских с Пушкиным, вплоть до дуэли с Николаем Раевским. Однако, никаких подобных сведений нет.
Остается предположить, что женитьба не состоялась по причинам более весомым, чем воля Пушкина или воля Раевских. И это могли быть причины государственные, имеющие отношение к службе Пушкина.
Согласно официальной биографии Пушкина, он в течение всего времени своего пребывания на Юге бездельничал, паясничал и валял дурака. Однако, существует масса спекуляций на тему, чем на самом деле занимался Пушкин на Юге и какие секретные поручения он исполнял. Я в это углубляться не буду, чтобы не отклоняться от нити моего повествования.
Почему я концентрируюсь на весьма экзотической версии событий? Потому что, вслед за М.Д. Филиным, я вижу некое несоответствие между тем, что известно о встречах Пушкина с Марией во время ее пребывания в Одессе в ноябре-декабре 1823 года (неизвестно, по сути, ничего) и тем мощным воздействием, которое оказывал образ Марии на дальнейшее творчество и жизнь Пушкина. Филин детально разбирает примеры такого воздействия, и я отсылаю интересующихся к его книге. А для примера предлагаю вспомнить: как звали героиню повести Пушкина «Дубровский»? Как звали «Капитанскую дочку»? Как звали старшую дочь поэта, наконец?
А с другой стороны, существует, например, письмо Марии Раевской брату Николаю, отосланное 21 декабря 1823 году, сразу после ее возвращения в Киев из Одессы. Коротко описав свое тамошнее житье-бытье, светские новости и сплетни, Мария не упомянула Пушкина ни словом. Странно, не правда ли? По версии Филина, в Одессе случилось объяснение в стиле Онегина «Вы меня любите, а я Вас нет». Но почему об этом ВООБЩЕ ничего неизвестно? Пушкинисты накопали монблан фактов из жизни поэта, а об этом эпизоде - вообще ничего, ни гу-гу. Поэтому я склонен считать, что здесь скрывается нечто больше, чем просто отвергнутая любовь.
Итак, я предполагаю, что Мария Раевская была беременна, а женитьба оказалась невозможной.
Возникшую проблему стали решать на весьма высоком государственном уровне.
Во-первых, Пушкин вынужден был подать в отставку, после чего по Высочайшему повелению отправился в Михайловское. Вот это была уже настоящая ссылка (в отличие от отправки из Петербурга на Юг, когда официальная причина отправки могла быть лишь прикрытием для реальных поручений, данных Пушкину).
Возникший зимой 1824 году миф об отношениях Пушкина и Е.К. Воронцовой, жены Новороссийского генерал-губернатора, пришелся очень кстати. Известный пушкинист Г.П. Макогоненко указывал на то, что внимательное изучение фактов показывает, что это был именно миф, прикрывающий бурный роман Елизаветы Воронцовой и Александра Раевского (старшего брата Марии и Николая).
Во-вторых, Марию Раевскую надо было выдать замуж, и ей подыскали приличную партию.
Князю Сергею Григорьевичу Волконскому было в 1824 году 35 лет. Он все еще ходил в холостяках и считался одним из выгоднейших женихов империи. Генерал Волконский за время своей военной карьеры принял участие в 58 сражениях. Был высок и в меру статен, однако боевое прошлое давало знать о себе: "страдал невыносимо грудью", a "зубы носил накладные, при одном натуральном переднем зубе". Но главная проблема генерала состояла в другом: он был глуп, и это знали многие.
Семья Раевских отчаянно нуждалась в деньгах, а самой Марии, похоже, ее судьба была безразлична - и она дала согласие на брак с Волконским.
Интересно, что Волконский попросил руки Марии Раевской не лично, а препоручил походатайствовать за него Михаилу Орлову, женатому на Екатерине Раевской, старшей сестре Марии. Получив от Раевских согласие, Орлов известил Волконского об этом экстренной депешей. В своих воспоминаниях Волконский представляет это дело так, что он опасался неприятной огласки в случае отказа и поэтому прибег к посредничеству. Но если предположить, что Мария тогда была на сносях, а то, может, и уже родила, то мы имеем иное объяснение нежелательности (и даже невозможности) личного присутствия жениха.
Сватание в удаленном режиме случилось в августе 1824 года. А за пару месяцев до этого Волконский по пути на Кавказ заехал в Одессу и провел там около десяти дней, в течение которых регулярно общался с Пушкиным. Неизвестно, был ли это первый случай, когда они встретились, но точно известно, что в дальнейшем они никогда не виделись. Князь решил взглянуть на будущего отца ребенка своей невесты?
Далее матримониальные события развивались очень неспешно: согласие невесты и ее родителей было получено в августе, помолвка состоялась в октябре, а венчались они 11 января 1825 года. Пушкинисты вяло удивляются этой неспешности: ведь Волконский в своих мемуарах писал, как страстно он был влюблен в Марию! Однако если подумать о том, сколько хлопот доставляют первые месяцы жизни новорожденного, и насколько они заслоняют для матери все прочее…
Нехитрые подсчеты показывают, что ребенок должен был появиться на свет в августе (самое раннее, в конце июля).
А, согласно энциклопедиям, примерно в это же время, точнее, 27 июля 1824 года в Париже родился Александр Дюма-сын.
Окончание следует
Ошибутся те знатоки русского Интернета, которые подумают, что мой пост посвящен гуляющей уже несколько лет по Сети нахальной теории о том, что Александр Пушкин и Александр Дюма-отец - одно и то же лицо.
Справедливо, что эта теория послужила отправной точкой моих заметок.
Однако пост несколько об ином.
Тем не менее, для начала имеет смысл изложить тезисно славную концепцию о тождестве двух знаменитых литераторов, имеющих африканские корни.
В 1837 году умирает Пушкин. По закону погибших участников дуэлей не отпевают, но для Пушкина Высочайшим повелением сделано исключение. На отпевание Пушкина желает прийти масса народу, однако, оказывается, что ожидалось оно в одном месте (Исаакиевский собор), но в последний момент перенесено в придворную Конюшенную церковь, и Пушкина отпевают там, в присутствии узкого круга лиц. А через несколько дней тело тайно вывозят в Псковскую область и хоронят в Святогорском монастыре. Никто из родных Пушкина не присутствовал на отпевании. Вдова Наталья Гончарова не явилась на вынос тела из дома в церковь, а потом в течение долгого времени вовсе не стремилась навестить могилу своего скончавшегося супруга и отца ее четверых детей. В 1953 году, когда вскрыли могилу Пушкина, обнаружили два скелета - мужской и женский. Останков поэта в могиле не оказалось.
Так где же Пушкин похоронен? Похоронен ли вообще? И в самом ли деле он умер в 1837 году - вот вопрос!
Перенесемся во Францию. К 1837 году набирающий известность драматург Александр Дюма вдруг охладевает к созданию пьес и переключается на романы. После пары малоизвестных сочинений в этом жанре он выпускает в 1840 году бомбу и бестселлер - роман «Учитель фехтования». Роман посвящен декабристам - теме, поистине больной для Пушкина. Получается, что Дюма воплотил то, о чем поэт не мог даже помыслить по российским условиям того времени! В романе Дюма продемонстрировал хорошую осведомленность в деталях российской истории и российской жизни, более того, в текст включены описания пейзажей и некоторых городов Псковской губернии - мест, столь хорошо известных Пушкину.
Считается, что Дюма при написании романа пользовался записками некоего Огюстена Гризье, который жил в России около десяти лет и давал уроки фехтования, в том числе декабристам И.А. Анненкову, А.Н. Муравьеву, С.П. Трубецкому, а также самому Пушкину. Ну да, записки - это мы понимаем, ведь и «Три мушкетера» Дюма написал на основе записок Д’Артаньяна, как бы…
Роман вызвал сильное неудовольствие Николая I, и Дюма лишился возможности приезда в Россию. Но зато он поехал туда практически сразу после смерти царя и вступления на престол Александра II. Дюма встречается с декабристом Анненковым и его женой - героями «Учителя фехтования», - вернувшимися к тому времени из Сибири, затем едет на Кавказ… Энциклопедии перечисляют знаменитых посетителей старых Тифлисских бань: 1. Александр Пушкин. 2. Александр Дюма; имеется соответствующая табличка на здании.
А какая фамилия у графа Монте-Кристо? Дантес! И так далее, есть множество других интересных и неожиданных деталей, сближающих Пушкина и Дюма.
Из всего этого делается вывод: Пушкин на самом деле не умер; он секретно выехал во Францию и затем приобрел всемирную славу как Александр Дюма!
Люди, ознакомившиеся с этой теорией, после первого ошеломления, приводят, как правило, следующий контр-аргумент: известно, что Пушкин был маленького роста, а Дюма все называли гигантом. Лично для меня это не принципиально: навязать штамп восприятия можно путем активной и непрекращающейся информационной атаки. Я вижу большую проблему в другом: Дюма имел шумный успех как драматург, начиная с пьесы «Генрих III и его двор», которая была поставлена в Париже в 1829, а в Санкт-Петербурге - 1830 году, и в то время он уже имел массу друзей и знакомых (в том числе широко известных), отношения с которыми поддерживал и после 1840 года. И хотя в 1832 он вынужден был покинуть Париж, и даже распространился слух о его гибели, он вскоре вернулся и контактов своих, по сути, не прерывал. В таких условиях мне трудно допустить возможность подмены…
Теория тождества Дюма и Пушкина построена вокруг сильного, многолетнего интереса Дюма к двум российским феноменам: декабристам и - Пушкину. Возможно ли дать этому интересу другое объяснение?
Я попытался найти какую-нибудь яркую фигуру, которая, с одной стороны, была бы связана с Пушкиным, а с другой - с декабристами.
Такая фигура быстро нашлась. Это Мария Николаевна Раевская, в замужестве княгиня Волконская, добровольно последовавшая за своим мужем, осужденным декабристом Сергеем Григорьевичем Волконским, в Сибирь.
Пушкин был знаком с Николаем Раевским - сыном героя войны 1812 года генерала Раевского и старшим братом Марии - с лицейских времен, так что Марию он, видимо, знал с детства (точной информации на этот счет нет). В мае 1820 года Пушкина высылают из Петербурга на юг, и 28 мая он выезжает из Екатеринослава на Кавказ вместе с семейством Раевских - генералом, его сыном Николаем и двумя дочерями, Екатериной и Марией. Пушкин провел с Раевскими на Кавказе, а затем в Крыму более трех месяцев.
Марии в то время было 14 лет, многие считали ее красавицей (южного типа - со смуглой кожей, черными глазами и волосами). Биографы Пушкина отмечают, что Мария испытывала к Пушкину романические чувства, подростковую любовь, со стороны Пушкина была милая ответная игра. Мария ему нравилась, впрочем, старшая дочь Раевского - Екатерина - нравилась ему, пожалуй, больше.
В дальнейшем Пушкин часто виделся с Раевскими: в начале 1821 года он гостил у них в Киеве больше двух недель, в мае они приехали в Кишинев, где находился Пушкин, и пробыли там более месяца…
После этого Пушкин и Мария не виделись более двух лет, однако она занимала его мысли: исследователи рисунков поэта предположили, что в 1821-1822 годах Пушкин раз пять рисовал Машеньку в черновиках своих произведений. Одесский знакомый Пушкина В.И. Туманский писал в 1823 году своей двоюродной сестре: «Мария - идеал Пушкинской Черкешенки (собственное выражение поэта)…» Поясним, что речь идет о Черкешенке - героине «Кавказского пленника». Также исследователи творчества поэта явственно различают следы раздумий о Марии в поэме «Бахчисарайский фонтан». Граф Густав Олизар, сватавшийся к ней в 1823 году и получивший от ее отца отказ, заявлял впоследствии, что «Пушкин написал свою прелестную поэму для Марии Раевской».
В августе 1823 года Пушкин поселился в Одессе. В то время он работал над первой главой «Евгения Онегина». Дело продвигалось медленно, Пушкин жаловался на хандру в письмах своим друзьям, однако в октябре глава была завершена: в черновике под последней строфой значится: "22 Octobre 1823 Odessa". И тут же, на следующем листе тетради, поэт приступает ко второй главе. Но работа идет буквально через силу. В отсутствие вдохновения Пушкин развлекается тем, что подсчитывает количество стихов в вымученных строфах. Позднее пушкинисты определили, что такой арифметикой поэт занимался в промежутке между 23 октября и 3 ноября 1823 года.
Мария Раевская приезжает в Одессу в самом конце октября, вместе с матерью и младшей сестрой. А 3 ноября в пушкинской тетради с черновиками второй главы, напротив XVII строфы, появляется такая запись: «3 nov. 1823 ub.d. М. R.». Возможная расшифровка: "3 nov(embre) 1823 u(n) b(illet) d(e) M(arie) R(ayevscky)". То есть: «3 ноября 1823 письмо от Мaрии Рaевской». И рядом - пушкинские рисунки женских профилей, среди которых два изображения Марии. А всего через несколько строф черновика, в строфе XXIV появляется Татьяна Ларина - впервые в романе.
Широко признано, что прототипом Татьяны во многом (не во всем!) была Мария Раевская, а в генерале - муже Татьяны угадываются черты генерала Волконского, будущего мужа Марии. В черновиках второй главы имеются более явные указания - например, там есть такие строки, не вошедшие в окончательную редакцию:
Вы можете друзья мои
Себе ее [Ее лицо] представить сами
Но только с черными очами…
Намек на черноокую Раевскую?..
* * *
В феврале 1824 года Пушкин приступает к третьей главе романа. Большинство черновиков главы содержится в так называемой «второй масонской тетради» поэта. Интересно, что работа над этой главой началась со строф «Неправильный, небрежный лепет…» (будущая строфа XXIX) и «Я помню море пред грозою…» (позже эти стихи были перенесены в первую главу). Много лет спустя Мария Раевская-Волконская писала в своих воспоминаниях, что эти стихи о волнах, бегущих «бурной чередою с любовью лечь к ее ногам», посвящены ей (то же отмечал и граф П. И. Капнист). А на соседнем листе тетради Пушкин приступил к созданию письма Татьяны к Онегину (в третьей главе романа оно помещено после строфы XXXI). То есть письмо написано ранее предшествующих ему романных событий! Словно поэт в нетерпении реализовал давно взлелеянный замысел, нарушив последовательный ход работы над строфами.
Но прежде самого письма Татьяны во "второй масонской тетради" появился такой текст:
"[У меня нет никого. Я знаю вас уже] Я знаю что вы презираете и пр. Я долго хотела молчать - я думала что вас увижу. [Вы] Я ничего не хочу, я хочу вас видеть - у меня нет никого. Придите, вы должны быть то и то. Если нет, меня Бог обманул [и я] - Но перечитывая письмо я силы не имею подп<исaться> отгадайте я же…"
В пушкинистике принято считать, что это "план" будущего письма Татьяны. Однако М.Д. Филин, автор биографии Марии Волконской, опубликованной в серии «Жизнь замечательных людей», считает иначе: обрывочные, исчерканные фразы представляют из себя экстракт, торопливый конспект из отдельных, ключевых для Пушкина фраз. Пушкинская правка фрагмента не содержит никаких смысловых коррекций, содержательных вставок, исключений - всего того, что обычно сопутствует вдумчивой работе над рождающимся планом какого-нибудь произведения. Кроме того, характер правки позволяет предположить, что автор читает текст на иностранном языке, попутно отмечая для себя наиболее важные моменты. Напомним: Пушкин сообщает читателям, что письмо Татьяны к Онегину было написано по-французски, а в романе представлен его стихотворный перевод. Известно, что Мария Раевская, так же, как и Татьяна, «по-русски плохо знала» и корреспонденцию вела в основном на французском.
Короче, Филин считает, что этот фрагмент из черновика является конспектом реального письма - того самого письма, которое Пушкин получил от Раевской 3 ноября 1823 года.
XXXIII строфа третьей главы «Евгения Онегина» начинается строками:
Она зари не замечает,
Сидит с поникшею главой
И на письмо не напирает
Своей печати вырезной.
Пушкинисты с недоумением отметили: откуда у провинциальной барышни «вырезная печать»? Что за аристократические замашки? Но в черновиках указано еще конкретнее:
И на письмо не напирает
Сердоликовую печ(aть)…
Это очень важное уточнение. Дело в том, что перстень с сердоликовой печаткой существовал в реальности.
В молодости Пушкин, до отъезда на Юг, частенько носил золотое кольцо с сердоликом, на котором были вырезаны три амура в ладье. "Однажды у Раевских разыгрывалась лотерея, - писал в своих воспоминаниях Сергей Михайлович Волконский, внук Марии Раевской-Волконской. -Пушкин положил свое кольцо, моя бабушка его выиграла."
Уезжая в Сибирь, Мария взяла кольцо с собой. Она хранила его всю жизнь и завещала своим детям столь же бережно оберегать "вещественную память о Пушкине". В 1915 году С. М. Волконский передал перстень с тремя амурами, садящимися в ладью, в Пушкинский Дом.
Итак, согласно гипотезе М.Д. Филина, Пушкин написал письмо Татьяны, основываясь на реальном письме Марии Раевской, которое он получил 3 ноября 1823 года, сразу по ее приезде в Одессу. И, хотя письмо не было подписано, по отпечатку сердоликового перстня, он прекрасно понял, кто отправитель.
Филин полагает, что далее события развивались так, как описана история взаимоотношений Онегина и Татьяны: Пушкин встретился с Марией, и объяснил ей, что она, конечно, замечательная, удивительная и неповторимая девушка, однако он ей не пара и ей, несомненно, уготована лучшая доля.
У меня есть другая гипотеза.
После того, как Пушкин получил от Раевской письмо с признанием в любви, между ними случился стремительный роман. Однако у Пушкина в те времена и мысли не было о женитьбе. В какой-то момент произошло решающее объяснение (несколько отличное от того, что описано Пушкиным в «Евгении Онегине»), и в середине декабря Раевская покинула Одессу.
Но оказалось, что она забеременела.
Понятно, что Пушкин, в свете таких обстоятельств, обязан был жениться. Но женитьба Пушкина и Марии Раевской не состоялась. Может быть, Раевские не видели в Пушкине достойного жениха, потому что он был, мягко говоря, не богат, а Раевские были в то время на грани банкротства? Если причина в этом, то должны быть свидетельства полного разрыва отношений Раевских с Пушкиным, вплоть до дуэли с Николаем Раевским. Однако, никаких подобных сведений нет.
Остается предположить, что женитьба не состоялась по причинам более весомым, чем воля Пушкина или воля Раевских. И это могли быть причины государственные, имеющие отношение к службе Пушкина.
Согласно официальной биографии Пушкина, он в течение всего времени своего пребывания на Юге бездельничал, паясничал и валял дурака. Однако, существует масса спекуляций на тему, чем на самом деле занимался Пушкин на Юге и какие секретные поручения он исполнял. Я в это углубляться не буду, чтобы не отклоняться от нити моего повествования.
Почему я концентрируюсь на весьма экзотической версии событий? Потому что, вслед за М.Д. Филиным, я вижу некое несоответствие между тем, что известно о встречах Пушкина с Марией во время ее пребывания в Одессе в ноябре-декабре 1823 года (неизвестно, по сути, ничего) и тем мощным воздействием, которое оказывал образ Марии на дальнейшее творчество и жизнь Пушкина. Филин детально разбирает примеры такого воздействия, и я отсылаю интересующихся к его книге. А для примера предлагаю вспомнить: как звали героиню повести Пушкина «Дубровский»? Как звали «Капитанскую дочку»? Как звали старшую дочь поэта, наконец?
А с другой стороны, существует, например, письмо Марии Раевской брату Николаю, отосланное 21 декабря 1823 году, сразу после ее возвращения в Киев из Одессы. Коротко описав свое тамошнее житье-бытье, светские новости и сплетни, Мария не упомянула Пушкина ни словом. Странно, не правда ли? По версии Филина, в Одессе случилось объяснение в стиле Онегина «Вы меня любите, а я Вас нет». Но почему об этом ВООБЩЕ ничего неизвестно? Пушкинисты накопали монблан фактов из жизни поэта, а об этом эпизоде - вообще ничего, ни гу-гу. Поэтому я склонен считать, что здесь скрывается нечто больше, чем просто отвергнутая любовь.
Итак, я предполагаю, что Мария Раевская была беременна, а женитьба оказалась невозможной.
Возникшую проблему стали решать на весьма высоком государственном уровне.
Во-первых, Пушкин вынужден был подать в отставку, после чего по Высочайшему повелению отправился в Михайловское. Вот это была уже настоящая ссылка (в отличие от отправки из Петербурга на Юг, когда официальная причина отправки могла быть лишь прикрытием для реальных поручений, данных Пушкину).
Возникший зимой 1824 году миф об отношениях Пушкина и Е.К. Воронцовой, жены Новороссийского генерал-губернатора, пришелся очень кстати. Известный пушкинист Г.П. Макогоненко указывал на то, что внимательное изучение фактов показывает, что это был именно миф, прикрывающий бурный роман Елизаветы Воронцовой и Александра Раевского (старшего брата Марии и Николая).
Во-вторых, Марию Раевскую надо было выдать замуж, и ей подыскали приличную партию.
Князю Сергею Григорьевичу Волконскому было в 1824 году 35 лет. Он все еще ходил в холостяках и считался одним из выгоднейших женихов империи. Генерал Волконский за время своей военной карьеры принял участие в 58 сражениях. Был высок и в меру статен, однако боевое прошлое давало знать о себе: "страдал невыносимо грудью", a "зубы носил накладные, при одном натуральном переднем зубе". Но главная проблема генерала состояла в другом: он был глуп, и это знали многие.
Семья Раевских отчаянно нуждалась в деньгах, а самой Марии, похоже, ее судьба была безразлична - и она дала согласие на брак с Волконским.
Интересно, что Волконский попросил руки Марии Раевской не лично, а препоручил походатайствовать за него Михаилу Орлову, женатому на Екатерине Раевской, старшей сестре Марии. Получив от Раевских согласие, Орлов известил Волконского об этом экстренной депешей. В своих воспоминаниях Волконский представляет это дело так, что он опасался неприятной огласки в случае отказа и поэтому прибег к посредничеству. Но если предположить, что Мария тогда была на сносях, а то, может, и уже родила, то мы имеем иное объяснение нежелательности (и даже невозможности) личного присутствия жениха.
Сватание в удаленном режиме случилось в августе 1824 года. А за пару месяцев до этого Волконский по пути на Кавказ заехал в Одессу и провел там около десяти дней, в течение которых регулярно общался с Пушкиным. Неизвестно, был ли это первый случай, когда они встретились, но точно известно, что в дальнейшем они никогда не виделись. Князь решил взглянуть на будущего отца ребенка своей невесты?
Далее матримониальные события развивались очень неспешно: согласие невесты и ее родителей было получено в августе, помолвка состоялась в октябре, а венчались они 11 января 1825 года. Пушкинисты вяло удивляются этой неспешности: ведь Волконский в своих мемуарах писал, как страстно он был влюблен в Марию! Однако если подумать о том, сколько хлопот доставляют первые месяцы жизни новорожденного, и насколько они заслоняют для матери все прочее…
Нехитрые подсчеты показывают, что ребенок должен был появиться на свет в августе (самое раннее, в конце июля).
А, согласно энциклопедиям, примерно в это же время, точнее, 27 июля 1824 года в Париже родился Александр Дюма-сын.
Окончание следует